между позавчера и сегодня

по аллее и к забору. дальше – перекинуть на противоположную сторону портфель и взобраться по прутьям самому, потому что в дырку в заборе широкие плечи уже никак не пролезают. спрыгнуть на траву, руки в карманы, дипломат под мышку. голова то ли пустая, то ли уже гудит от мыслей. по узкой тропинке между соседскими садами и заборами, согнувшись, как можно тише, как можно темнее, как можно незаметнее. этот август выдался холодным и горьким: до одеревеневших от ветра красных пальцев, до боли внизу живота, до сковавшей замком влюбленное сердце тяжести. перепрыгнуть еще один забор – на этот раз собственный – и приземлиться аккурат между отцветшим, неухоженным розовым кустом и бочкой с дождевой водой. нет, голова не пустая, она занята целой тучей мыслей, самых разных: навязчивых и случайных, приятных и мерзких, успокаивающих и тревожащих, – и все они об одном. позавчера окуясу поцеловался с джунко. джунко совсем не дурнушка: у нее мягкие черные волосы, пронзительные серо-голубые глаза и родинка над верхней губой – посреди девичьего едва заметного пушка. удивительно, окуясу он даже не смешил, а наоборот казался очень милым, хотя он сам прекрасно слышал, как одноклассницы смеялись над джунко за ее "усики". думая об этом, он трогает себя за подбородок и над верхней губой, и нащупывает такой же пушок. они с джунко очень похожи. сначала на кухню – накормить кота в горшке, чтобы не взорвал полкухни, а затем, спотыкаясь, едва не падая, по лестнице в комнату и на ключ. неделю назад джунко сама заговорила с окуясу. прямо так взяла и подсела за обедом, поделилась газировкой и заправила волосы за ухо. окуясу все ждал подвоха, неожиданного поворота, но его не последовало. она просто закончила есть и ушла в класс. в позапрошлом году кимико и кацуми, одноклассницы из предыдущей школы, назвали окуясу быдлом, а фуми-чан шепотом добавила, что он похож на баскетбольный мяч. ниджимуру это и не обижало: он не претендовал на звание красавца и оттого вовсе не расстраивался. расстраивался он сейчас, осознавая, что действительно далеко не красавец, и внимания объекта своего обожания он просто не заслуживает, хоть часто его получает. джунко смешная, и это комплимент. у нее, приятный, чуть низковатый голос, а смех заразительный и похож на звон колокольчика. а сама она похожа на маленькую черную козочку: такая же шустрая, шумная и прыгучая. она совсем коротышка и притом очень худая – окуясу удержал бы ее на одной руке – и оттого она совсем похожа на ребенка. а учится она в одном классе с хазамадой, и потому носит черную форму, а еще маленькие серьги-кольца – но это уже отдельно от формы. джунко очень нравится хазамаде. он, конечно, говорит: "нравилась", – но все равно засматривается на нее и вздыхает. однажды он даже сделал ее копию из своего станда, но ему быстро наскучило. может, и джунко ему быстро наскучила бы? и вот позавчера окуясу поцеловал ее. вернее, это джунко поцеловала окуясу. у него стыдливо горели щеки, а она неловко теребила край юбки. губы у нее оказались мягкими, как зефир, и с привкусом мятной жвачки – окуясу ее не любит. она была робкая и неуклюжая, но очень старалась, боялась ударить в грязь лицом. отстранившись, она неловко улыбнулась и снова заправила волосы за ухо. потом он, ничего не сказав, убежал домой, оставив ее одну. окуясу рвет волосы на макушке и сжимает зубы до звона в ушах. он серьезно влип. позавчера окуясу поцеловался с ней, и ему не понравилось. нет, его не тошнило, он не хотел оттолкнуть ее или накричать, он не ненавидел джунко. просто она не была тем, кого окуясу хотел целовать. наверное потому мысли его заняты вовсе не джунко, что мечтает он по ночам про джоске. у джунко мягкие черные волосы, но у джоске они определенно мягче и наверняка длиннее. у джунко пронзительные серо-голубые глаза, но синева глаз джоске успокаивает, обволакивает кокетливой хитрецой, и потому они гораздо приятнее. у джунко над губой родинка, и у джоске точно такая же, а еще на щеке, на шее и под глазом, и куча веснушек по носу, щекам, плечам, груди и ключицам, и шрам на нижней губе. окуясу прикусывает язык и закрывает лицо руками. ему, черт возьми, нельзя оставаться одному, иначе эти дурацкие мысли – то про джоске, то про девочек – пожирают его изнутри. он совсем не умеет разбираться в том, что происходит вокруг него, как и в буре, что бушует у него в голове. у него красные уши и боль в животе, такая колючая и горячая, будто он проглотил целого ежа. у джоске тоже есть пушок над верхней губой, но он светлый, и его почти не видно, и это так очаровательно, что хочется поцеловать его. у джоске тоже приятный низкий голос и заразительный смех: порой, хохоча, он веселит гораздо лучше шуток. а еще у него идеальные покатые плечи, карамельный загар, оставшийся от июльских вылазок на побережье, изящнейший на свете изгиб поясницы и почти по-европейски прямой нос с небольшой горбинкой. а еще – а еще – джоске никогда не осудит. на недостатки он указывает, ласково шутя и смеясь, без укоров и упреков, чаще выставляя их достоинствами. он открытый и тактильный, будто ищет любой возможности прикоснуться к окуясу, огладить скулы и подбородок или обнять за плечи и спину, уткнуться носом в щеку и укусить ее, играючи, или схватить за руку, куда-то ведя. он ростом с окуясу, даже немножко выше, и весит больше, но окуясу готов поклясться, что удержал бы его на руках, и даже держал пару раз – в шутку, по-дружески. как бы он хотел снова так пошутить... ближе джоске у окуясу никого нет; он знает почти все секреты ниджимуры, кроме двух: про злосчастный поцелуй с джунко и про свою влюбленность окуясу хигашикате так и не рассказал. вчера окуясу не знал, куда деться: поцелованная накануне джунко наверняка ждала ответа, слова джоске пролетали мимо ушей, губы стыдливо горели уже целые сутки, а сонные синяки под глазами были больше и темнее обычного – ниджимура всю ночь думал про джунко и их поцелуй, утирая холодный пот со лба и пытаясь унять нервно дергающуюся ногу. перспектива отказать девочке после лет ожидания женского внимания, да еще и из-за влюбленности в лучшего друга, как минимум пугала. сегодня окуясу невзначай накрыл руку джоске своей, а тот в ответ улыбнулся, подмигнул и подвинулся ближе. сегодня окуясу поцеловался с джоске. им было очень неловко: оба смущенно зажмурились, надули щеки, не расслаблялись, тепло и влажно соприкасаясь мягкими нервозно покусанными губами, а после никак не могли осмелиться открыть глаза – слишком страшно было смотреть друг на друга после такого. но глаза им открыть пришлось. а потом джоске, неловко пыхтя, снова прикоснулся к уголку ниджимуриных губ: совсем мимолетно, невесомо, с запахом сирени и привкусом жвачки с арбузом. окуясу повернул голову и опять его поцеловал, на этот раз серьезно, по-взрослому, страстно, с чувством, с толком – по-французски. хигашиката держал его за руки, блаженно прикрыв глаза и тяжело дыша. а потом ниджимура отправился домой по какой-то совсем дурной причине: то ли отец и stray cat не кормленные, то ли домашку на воскресенье делать надо, то ли вода опять из розетки течет, и с ней надо срочно разбираться. окуясу стоит у зеркала, касаясь кончиками пальцев нижней губы: когда ее трогаешь, кожа будто вспоминает ощущение губ джоске. приятно. окуясу мечтал о джоске последние два месяца. еще вчера окуясу думал, что не переживет этот август.