Не для меня

...кажется, он слышит их голоса. Тысячи, нет, миллионы - плачут, кричат, зляться. Одни - громко, другие - тихо или даже шёпотом. Всё это гудело в голове, так гудело, что хотелось просто разбить голову об стену, вскрыть череп, дабы это всё прекратилось. Но он не мог. Ведь это его люди. Это не было таким громким в Великую войну, что даже ещё не закончилась. Это не было таким громким во всех бойнях с Османией или Швецией. Это не было даже таким громким в Смуту или в ту междоусобицу после смерти Владимира Святославича. А ещё, тогда он не видел их. - Ты будешь наконец свободен, разве это не прекрасно? - говорил тот парень в той шапке с красной звездой (кажется, он насмешливо говорил, что "это называется будёновка"), трогая его за плечо. Он улыбался, дёргаялевым уголком губ. - Они всегда приносили столько мороки. Пора подумать о себе. И о своём народе, Ваня. Другой же чаще всего молчал. Стоял поодаль, в своей чёрной форме с малиновыми погонами и бело-сине-красным флагом на рукавах, и смотрел на него. Иногда в руках он держал царскую корону, рассматривая её, аккуратно и будто нежно вводя по ней пальцами, на что первый часто реагировал фырканьем: - Монархист. - Не обязательно, - отвечал по-странному тот. Второй в принципе если и говорил, то часто странные вещи; один раз даже спросил: "а не хочешь ли восстановить Монгольскую империю?", на что и без того уставший он выпучил глаза, а первый с возмущенно-довольным видом тыкал в него пальцем: "а я говорил, все вы, буржуи, одинаковы!..." Они часто перебивали другие голоса. Иногда кроме них мелькали ещё несколько: крестьян с зелёно-чёрным флагом, парень, восклицающий про "бей красного, пока не побелеет, бей белого, пока не покраснеет"... но чаще всего были только белый и второй. Или Илья и Георгий, как однажды вдруг он решил их называть. - А почему Илья? - В честь Ильи Ярославича, - тихо сказал, он снова хватаясь за голову. - О нём уже никто не помнит... - А этот почему - Георгий? - спросил Илья, хмуро оглядываясь на Георгия, что вновь стоял с короной. - ...я не знаю. Он долго был здесь, и только эти двое были рядом. Они ничего не говорили насчёт того, что происходит; может, не хотели, а может и не знали сами. Ему иногда так и норовило спросить: "как там мои сёстры?", "как там губернии?", "как там Николай Александрович?", но он молчал: снова голоса... - Всё будет хорошо, - произнес как-то Георгий, подобравшись совсем близко. Он положил ему ладони на щеке и посмотрел ему в глаза с неожиданными добротой и лаской. - В конце концов, Господь с нами. А ты - един и неделим, - он улыбнулся. - Мы все любим тебя. И он молчит, когда Георгий убирает руки, перепачканые в чьей-то крови. Впрочем, у Ильи были такие же. Однажды за ним пришли. - Ну и дыра... - выдала зашедшая девчонка. Она поморщила нос, обвела взглядом вокруг и, наткнувшись им на него, воскликнула. - Вот ты где! Ты в порядке? - она кинулась к нему. Он слабо похлопал глазами; в ушах гудело, он больше не слышал голоса. - Ты... - Эриваньская губерния, - она помогла ему, пошатывающемуся, встать. - Или же Армения. Ты же меня не забыл? - Я всё помню, - выдохнул он. - Но я думал... - Ныне я Закавказская СФСР, - она моргнула. - Одна из, то есть... А ты - РСФСР, - армянка позволила ему на себя опереться. - РС... ФСР?... - Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, - отчеканила Армения, кивая. - Давай аккуратно... Беларусь и Украина тебя ждут. "Белоруссия-Литва и Малороссия," - мелькнуло в голове и исчезло. Рядом спокойно зашагал Илья, довольно улыбаясь. Он добродушно усмехнулся, когда он скосил глаза в его сторону: - Мы победили. Он оглянулся в поисках Георгия: но того не было. Лишь окровавленная корона, покрытая паутиной и пылью, в углу. "Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика..." Кажется, и Третий Рим пал.