эᵀᴼ ᵀᴮᴼя ᴮиᴴᴬ
на свою беду он падает в ещё более жуткий кошмар.ᵀрʸᶜ и пᴾᴱдᴬᵀᴱль
Душенька помнит — главное дышать, дышать ровно и спокойно. Но будто назло поперек горла застревает колючий склизкий комок: толи крик, толи плач, он и сам не знает. Тело пробивает крупная дрожь и то, что было тихим далеким шепотом чужих голосов, плавно перерастает в гомон и гул.ᴴᴱ ᶜпᴾᴬᴮилᶜя
ᴴᴱ ᶜпᴬᶜ
ᴴᴱ ³ᴬщиᵀил
Старики, дети, взрослые — все говорят на разный манер, но все об одном. Голова раскалывается от гула. Голоса скребутся о его черепную коробку изнутри, хотят проломить его кости, выйти наружу и разорвать его так. Они визжат, брызжут слюной и ядом, словно гадюка, которой наступили на хвост. Гремят, толкаются, бегут на него, хотят затоптать толпой. Душенька задыхается, еле как стоит на ногах. Дышит урывками. Руками уши закрывает лишь бы не слышать чужой ярости. Лишь бы не слушать злых языков. Лишь бы не верить им-жᵃлᵏий Ниᵏчᵉᴹᴴый бᵉᶜпᵒлᵉзᴴый ᴹᵉᵖзᵏий тᵒʷᴴит ᵒт тᵉбя идиᵒт ᴴᵃиᵇᴴый ᶜлᵃбый бᵉᶜпᵒᴹᵒщᴴый
Ошеломленные, разбитые, злые, жаждущие зрелищ и кровавой расправы. Безликие голоса, что так резко лишились своего хозяина и теперь с широкой, лучезарной, невероятно счастливой улыбкой готовые прокрутить любого на промышленной мясорубке живьем, превратив того в кричащий кровавый фарш. Готовые убить любого, лишь бы снова иметь возможность вернуться обратно, к их настоящему хозяину. Ненавидящие и презирающие его, Душеньку, за это вынужденное пребывание в этой непривычно скучной, серой, стесненной рамками рациональности черепушке человека, что настойчиво игнорировал их просьбы, пожелания, приказы. Что был не достаточно чокнутым и поехавшим на голову, чтобы возглавить их. Душенька знает точно — отвечать им нельзя, чревато потерять себя в этом гуле и уже не очнуться в своем теле вовсе. Но и молчать перед невидимой бурей тоже нельзя, только больнее будет. Выбор без выбора — он будет страдать в любом случае, будет снова и снова переживать боль, страх, позор и унижение, верно? Хах, забавно.ᴴИЧᵀᴼЖᴱᶜᵀᴮᴼ ЖᴬЛᴷᴼᴱ ᵀᴾʸᶜЛИᴮᴼᴱ ЖИᴮᴼᵀᴴᴼᴱ
ᴴᴱДᴼᶜᵀᴼЙᴴᴼᴱ еЁ Дᴬᴾᴼᴮ
ᴴᴱдᴼᶜᵀᴼйᴴᴼᴱᴴᴱдᴼᶜᵀᴼйᴴᴼᴱᴴᴱДᴼᶜᵀᴼЙᴴᴼᴱ
Н Е Д О С Т О Й Н Ы Й
На него давят со всех сторон. Душенька шатается, старается сделать шаг, второй, хочет убежать, скрыться от них всех. Но не выходит. Оступается, запнувшись о корни. Выставляет вперед руки, падая в холодную лужу. Холод прошибает до костей, оседает иглами внутри. Сердце стучит быстро, бьется перепуганной птицей в клетке и будто хочет выбраться, сломать ребра-прутья. — Ты не виноват, — перебивая крики говорит до жути знакомый голос. Руки, холодные, точно в чем-то испачканные, осторожно обхватывают его за щеки. Душенька резко, не веря себе поднимает голову. Уже думает, что увидит родную черную, ониксовую, с едва заметными прожилками светлого аметиста, радужку единственного зрячего глаза, но… перед ним живая вязкая тьма, что смотрит на него багровыми рубинами. Он резко отшатывается. Моргает, трет глаза, трясет голой. Оглядывается по сторонам, прищуривается. Никого. Смутно различает очертания косматых нависших над ним деревьев. На языке горечь, а под ладонями влажный мох и пожухлая трава. В ноздри настойчиво лезет сладость полусгнившей древесины смешанная с чем-то резким. он плачет. он зовет тебя Необычайно тихо и спокойно шепчут где-то у затылка, и чужие голоса наконец затихают. Душенька жадно дышит, плечи его трясутся. Глаза щиплет от соли, но он не поддается. Нет, он будет выше этого. Лить слезы в его ситуации непозволительная роскошь. Пусть все тело прошивает крупная дрожь, а в горле комок из страха и сожаления. Он обещал быть сильным, в первую очередь самому себе. Болото вокруг дышит, живет своей жизнью и гостеприимно зовет Душеньку в свои объятия, как дорогого и желанного гостя.