You changed me...

Лишь одно её в жизни не утомляет - Это страстно любить саму себя. В этом мире есть одна вещь, которая успокаивает меня почти в любой ситуации. Курение. Сходить покурить - это святое. Это нельзя прерывать и нарушать. Это закон. Но из-за неприятного запаха сигарет я начала курить электронные, от которых стала зависима еще больше. И сейчас, стоя в женском туалете, я тяну свою сигарету с ароматом, вроде, персика. Студенты такие люди, они друг друга не сдадут. Поэтому там никто ничего не стеснялся. Но вот с преподавателями шутки плохи, особенно если это новый препод по английскому и у вас с ней терки с первой пары. Стоило мне сделать одну глубокую затяжку, как я замечаю Арину Дмитриевну, которая, черт знает, с какого времени здесь стоит. Но я отчётливо вижу её взгляд на моей руке, в которой и была эта «электронка». Что-то прятать и говорить было бесполезно. Я в западне. Её взгляд осуждающее оглядел меня. Я лишь молча стояла на месте, как вкопанная. Мой мозг не принял решения лучше, чем принять второе поражение за неделю. Мне так казалось. — Вышла отсюда. Я едва хмурюсь, но стараюсь как можно быстрее покинуть место преступление и, выйдя в коридор, ухожу к служебной лестнице. Скрывшись за железной дверью, я сажусь на подоконник и пепелю пол под ногами взглядом, находясь глубоко в своих мыслях. Вдруг, дверь снова отворяется и является Паша. Единственный парень в моей группе. — Ты че тут делаешь, я видел, как ты зашла. — Прячусь от англичанки, — шумно выпустив воздух, поднимаю взгляд с пола на него. — А... Зачем? — по нему было видно, что он чем-то озадачен. Даже не знаю, чем. — Она только что спалила меня в туалете за курением... Не знаю, как так вышло. Я задумалась на пару секунд и не заметила, как давно она за мной наблюдает. — Плохо дело, — парень присел рядом со мной, кинув рюкзак к стене, — и когда тебе на проф. совет? Я с непониманием пожимаю плечами, — получается, никогда. — В смысле? У нас всех, кого палят, вызывают на профилактическую беседу. — Она ничего не сделала мне... Никуда не отвела, не вызвала куратора, заведку... Ничего. Просто сказала уйти. Глаза одногруппникам округлились, — да ну... Ты гонишь? Я мотаю головой. Все это озадачило меня не меньше его. — Ну всё, это ещё хуже. Теперь ты точно что-то должна. Как минимум, свою душу. — Да с чего ты взял? — А откуда такая щедрость!? Я не заметил, чтобы у вас с ней были тёплые отношения, а значит она не сделала бы что-то для тебя, не будь ей от этого выгоды. И тут я поняла, что он чертовски прав. Меня посетила мысль пойти попросить отвести меня к заведующей, но Паша снова начал говорить: — Ладно, забей. Пронесло и на том спасибо. Но будь на чеку. — Я всегда внимательна. Высокий брюнет взглянул на запястье и усмехнулся, — да? Химия идёт уже, как семь минут. — Твою мать, — я слегка толкнула его в плечо, так выразив свою лёгкую обиду и, схватив рюкзак, понеслась вниз по ступеням. — Эй, ну не так же быстро... * * * — Ты сделала домашку? — тихо спрашивает Милана, стоило Арине Дмитриевна только зайти в аудиторию. — Сделала, — раздражённо отвечаю я и демонстративно показываю ей по очереди шесть листов сделанной работы. — Вот ты сука, я то не сделала... — Good morning. Она как всегда сияет, даже не улыбаясь. Ощущение, что она эту жизнь не живёт, а пролетает. Она выглядела как человек, который никогда не имел никаких жизненных сложностей и проблем. Будто ей всегда везло и она наслаждалась каждой секундой своего существования. — Let's start by checking your homework Ну хоть одна её фраза правильно была мною понятна, и я открыла домашнюю работу. И вот, она встаёт около моей парты и опирается пальцами, слегка наклонившись. В нос сразу ударил запах её нежных духов. Я отчётливо слышу вишнёвую косточку. Она бы назвала это - «Cherry». — Что значит «I love play volleyball»? Мои брови сходятся домиком, а взгляд внимательно изучает предложение. Но я не вижу здесь ошибки и поднимаю его на её голубые, как море с отражением рассвета, глаза. Она смотрит в ответ, но в её взгляде я уже не вижу прежней ненависти. — Ребята, — неожиданно она встаёт в полный рост, и мне становится пусто без её близости, — давайте мы не будем путать «like» и «love», потому что «love» - это уже любить кого-то, да? А когда ты любишь чем-то заниматься мы используем «like». Её поправка вводит меня в заблуждение, но я всё таки зачеркиваю и пишу так, как она сказала. А вокруг себя всё ещё слышу шлейф её парфюма, что так отчётливо остался внутри меня. — Лиз, ты исправила? И снова её низкий тембр где-то прямо около уха. Да так, что мою кожу обдало твоим жарким дыханием. Или я уже просто чувствую и вижу то, чего нет? — А... Да, — так робко и неуверенно отвечаю я, ощущая себя бесхребетной натурой, которая растаяла от одного обращения по имени. Твои пальцы ловко цепляют мою тетрадь со стола и поворачивают к себе. — Надеюсь, что в будущем мы не будем уделять внимания лексике третьего класса. Ведь ты давно уже не ребёнок. — Постараюсь не ошибаться так глупо впредь. По-крайней мере, я теперь знаю, что для вас значит «love». Её взгляд быстро метнулся с тетради на меня, и через секунду она уже отстранилась. Но её смутения в таких чистых глазах было не скрыть. «А ты думала, что я буду молча есть все твои выкидоны, да?» — самоудовлетворяюсь я за счёт своей «остроумности» и возвращаю тетрадь в удобное для меня положение. Милана сдерживает улыбку и изредка поглядывает в мою сторону, но после этой фразы Арина Дмитриевна села за стол и уткнулась в какие-то бумаги. Я справилась со своей задачей на эту пару. И это было не задание от преподавателя. Это было задание от самой себя - выбить её из колеи. И мне это удалось.