chocolate

      «нужно время, чтобы тот или иной человек признал тебя. а порой признания приходится добиваться всю жизнь.» как писала однажды джоанн харрис.

      это был какой-то простенький романчик, который авантюрин схватил с журнального столика. потрепанный чёрный мягкий переплёт таил в себе какую-то незамысловатую историю, которую авантюрин проглотил за несколько часов, пока ждал рацио с его бесконечных экзаменов. понятие «спешка» явно отсутствовало в лексиконе людей науки, иначе он и не мог объяснить, почему рацио задержался мало того что на возмутительные и непозволительные полтора часа, так ещё и вышел весь с иголочки в своём глупом белом пальто (в середине-то осени), причём явно не торопясь.       это был просто глупый романчик, который авантюрин читал от скуки, пока ждал своего парня с работы.       это была глупая цитата, которая сильно засела в голове. он оставил книжонку недочитанной всего в десяток страниц, когда рацио, наконец, спустился к нему в холл университета. это всего-то глупая книжка.       глупая книжка, которая, почему-то, не давала ему покоя ещё несколько дней. не давала покоя пока он ел, пока чистил зубы, пока брился, пока варил им с рацио отвратительно невкусный горький кофе (без сахара, потому что пить кофе с сахаром — это извращение, по мнению некоторых особо умных). пока он разбирался с отчётами в фирме, пока он гладил уличного кота, которого прикормили около офиса, пока он обедал в одиночестве, без вечно шумной топаз, так некстати свалившейся с температурой.       глупая книжка, спустя неделю, была куплена, а душевное равновесие авантюрина снова приведено в норму. глупая-глупая книжка и глупый-глупый человек, так полюбивший какой-то рассказик на две сотни страниц среди всего мирового искусства литературы.       ничего странного в своём поведении авантюрин не находит. он тревожник с навязчивыми мыслями, сидящий на непомогающих таблетках и курящий по шесть сигареты в день. и это у него ещё хороший результат. раньше уходила вся пачка, бывало даже не одна. почему шесть? число красивое. а ещё чётное, кратное трём, такое проще разбить по дневным делам.       бездумно гладя по новенькому корешку авантюрин также бездумно стряхивает пепел в пепельницу. сейчас два пятнадцать ночи. у него бессонница. рацио рядом нет. есть только его глупый, абсолютно убогий свитер, в который авантюрин кутается в такие одинокие ночи, когда курит на холодном балконе. авантюрин, стилист и тот ещё дизайнер, терпеть не может этот свитер. поэтому кутается в него сильнее, когда день выдаётся плохой, а рацио рядом нет.       рацио когда-то был как эта глупая книжка в его руках, которую он никак не может перестать теребить то по страницам, то по корешку. навязчивая мысль в голове, не дающая спокойно жить и существовать дальше. просто случайная встреча в кофейне и всё. как выразилась бы топаз: «авантюрина понесло». и была бы абсолютно права. хотя, почему «была бы»? она так и выражалась, когда авантюрин заваливал её бесконечным потоком ночных самокопаний и уверенных селфи на утро, спрашивая, достаточно ли он неотразим для такого мужчины как рацио («который носит свитер с утками неиронично, рин, ему плевать на твой v-образный или L-образный вырез, лол»).       веритас был чем-то посильнее никотиновой затяжки, как выяснилось потом. чем-то посерьезнее вишнёвого фильтра на кофе, который однажды попробовал авантюрин и влюбился до конца жизни, заказывая теперь только такой. чем-то куда более запоминающимся, чем история, которая не отпускала мысли авантюрина в течение стольких дней.       без веритаса было трудно дышать первое время. это авантюрин помнит хорошо. помнит, как цель начала оправдывать средства и приложенные к ней усилия. как медленно и очень нехотя, как каштан какой-то, продираясь сквозь колючки, показался совершенно обычный совершенно прекрасный человек, которого авантюрин обожает что тогда, что сейчас.       он делает затяжку, выдыхая в осенний воздух дым.       без сигарет, с его-то зависимостью, жилось проще, чем в те долгие дни расставаний, когда рацио надо было куда-то уезжать. один лишь факт того, что вот он, где-то есть в их квартире, подойди в любую минуту и ткни в щёку — ощетинится и цапнет за палец, делает на душе очень спокойно. но сейчас веритаса нет. сейчас он снова уехал       а авантюрин гниёт тут один. и скуривает сигарету за другой, держа в озябающих пальцах свою последнюю тревожную хотелку.       в голову снова лезет эта глупая цитата из глупой книжки. авантюрин предпочел бы не думать, скольким людям он так и не доказал свою ценность. рацио бы сейчас, конечно, дал бы ему затрещину, сказал бы, что если нужно что-то доказывать, значит, это не те люди. но рацио здесь нет. здесь только сигаретный дым и приторный шоколадный привкус на губах от фильтра.       — я так скучаю, — бормочет авантюрин, положив голову на вытянутые на перилах руки. книга, наконец вдоволь намученная, отправилась на подоконник.       это так глупо, сказал бы раньше авантюрин себе, глупо полагаться так сильно на других людей. несомненно, согласится с ним нынешний авантюрин. и всё равно закутается в уродский чужой свитер, чтобы не чувствовать себя одиноко в их квартире.       потому что как авантюрин добивался внимания рацио, так и рацио пробивался сквозь его деньги и улыбки. правда, не так прямо, как сам авантюрин, все-таки, не зря рацио был человеком науки. тонкие наводящие вопросы сказали ему куда больше чем прямые ответы авантюрина. но когда сухие, чуть прохладные губы впервые коснулись его собственных, кажется, авантюрин понял, что означает «прозрел». и как резко можно вспомнить всё, на что ты раньше не обращал внимания.       под глупый-глупый свитер залезает осенний ветер и авантюрин, наконец, перестаёт себя мучить. выкидывает очередной окурок, вытирает пальцы влажной салфеткой, которая всё равно не перебьет запах, и идёт на кухню, по пути включая везде свет. спать всё равно не хочется.       раз он сегодня такой сентиментальный (как, если честно, и всякий раз, когда рацио уезжает), то для полной атмосферы авантюрин включает плиту и достаёт сотейник. у него настроение для горячего шоколада. как в день их первой встречи в той глупой кофейне. и до приезда веритаса всего-то осталось шесть часов и девять минут.       всего-то.       авантюрин как-нибудь переживёт, в миллионный раз крутя на пальце кольцо, чтобы привести свою глупую-глупую тревожную голову, которую, почему-то, терпит его муж, в порядок.