And I know, you know, we know you weren’t down for forever, and it’s fine.
I know, you know, we know we weren’t meant for each other, and it’s fine, but... (с)
Репутация буквально давится алкоголем, когда видит знакомый силуэт в дверном проёме. Откашливается, выбивая кулаком терпкие капли из грудной клетки, и не понимает, происходит ли это на самом деле, или ей уже мерещится чёрт знает что. Она недоверчиво косится на наполовину пустую бутылку, прикидывая, что выпитого количества виски должно быть мало для появления галлюцинаций, но разум твердит обратное.
Ведь не может же Лавер вот так взять и прийти во втором часу ночи, как ни в чём не бывало, когда она уже отчаялась её ждать? Ведь Лавер — это синоним словам «правильность» и «пунктуальность», и нынешняя ситуация не поддаётся никаким общеизвестным правилам. Она не укладывается ни в какие уравнения, и долбаный «икс» остаётся ненайденной величиной. Реп никогда не любила математику, но дело совсем не в этом.
Их общее безумие и раньше-то ни в одни рамки не вписывалось.
Репутацию на секунду переклинивает, когда мираж в виде Лавер-которой-тут-не-должно-быть начинает двигаться, и она безуспешно пытается вдохнуть тяжёлый воздух. Задыхается. Полностью отдаёт себе отчёт в светловолосой причине внезапной асфиксии.
Её мир крушится на осколки, как зеркало, в которое ненароком угодили уличным камнем. Осыпается беззвучно на пол, будто в замедленной съёмке разлетаясь под ногами. И она попросту не понимает, куда делись все звуки, кроме её собственного сердца, что глухо барабанит где-то в районе горла.
Она думает, что это всё очень сильно похоже на конец света.
Грёбаный личный конец света.
Она предпочитает не замечать во взгляде Лав огонёк укоризны, когда девушка подходит ближе и бросает взгляд на початую бутылку дорогого виски на столике для кофе. Рядом, разрезая кокон тишины вокруг, приземляется связка ключей, и она вздрагивает, когда резкий звук отражается от потолка и возвращается к ней.
Та самая связка ключей, что ещё несколько месяцев назад позволяла Лавер беспрепятственно раз за разом исчезать из её спальни
(жизни). И тогда она вовсе не была против.
Цепочка лопается, и маленький брелок в виде игральной кости с характерным звоном закатывается под диван. И уже не узнать, выпала ей единица или шестёрка: проиграла ли она или выиграла в тот момент, когда Лав переступила сегодня порог её квартиры. И отчего-то Репутации становится очень важно это знать, но она не рискует сводить глаз с девушки. Она боится, что, стоит ей отвернуться, Лавер исчезнет, растворится в алкогольных парах, и она проснётся наутро в пустой постели — опять.
Она не верит, что это происходит наяву.
Металлический кубик остаётся лежать под диваном.
А Реп прочищает горло, но даже несмотря на это, её голос предательски срывается на хрип.
— Ты пришла.
Лавер смотрит на неё безэмоционально и ровно, не так, как смотрела в их самую первую встречу.
Лав смотрит на неё так, как не смотрела уже давно, и этот взгляд Реп успела забыть. Она думает, что, если это её мозг играет с ней столь злую шутку, ей пора зашиваться.
Лавер это тоже подтверждает:
— Тебе на сегодня достаточно.
Она тянется к бутылке, но Репутация перехватывает её запястье. Она глядит на то, как её пальцы сцепляются в замок вокруг руки Лав и не может поверить, что это произошло. Это, блять, реально произошло. Она до последнего думала, что они сейчас сомкнутся, зажимая в кулаке воздух.
Охуеть.
— Ты
пришла.
Она меняется в лице мучительно долго, пока подушечки пальцев посылают сонные импульсы к пьяному мозгу. И это не ёбаная воздушная фата-моргана, а вполне реальная, осязаемая, прямо перед ней стоящая Лав, против всех своих установок опоздавшая. Но всё же перед ней.
— Ты сама меня пригласила, — напоминает она равнодушно, тщетно пытаясь сбросить с себя пальцы девушки. Вздыхает и забирает резную «Highland Park» свободной рукой.
Она хватает воздух ртом, не понимая, как можно быть столь безучастной к зашкаливающему на стене циферблату. Ведь Лав заявляется к ней с четырёхчасовым опозданием, и ей совсем не стыдно. И у неё даже нет другого оправдания, просто, как в той дурацкой комедии для гиков, давно ставшей мемом, она «не хотела приходить».
И Лавер не знает, что Репутация, на самом деле, ждала. Не знает, что для неё в этот раз вообще всё — на самом деле.
У неё бы этого и в мыслях не было.
Это не в их правилах.
Не в их правилах ждать, нервно поглядывая на минутную стрелку каждые десять минут. Не в их правилах где-то на втором часу бесполезного заламывания рук начинать подозревать, что её смс, наверное, не дошли до адресата. Не в их правилах на третьем совсем терять веру, чтоб в ход шла тяжёлая артиллерия в виде элитного скотча.
Не в их правилах
надеяться.
Но она, всё-таки, пришла. И время уже далеко за полночь, и Реп бы извиниться за внешний вид, но она упускает момент. Упускает её из хватки, позволяет ускользнуть, но следит за каждым движением.
Лав бесшумно передвигается по её квартире. На свою голову, она помнит всё с поразительной точностью, будто была здесь ещё вчера. Все детали. В бутылке на уровне её колен плещется золотистая жидкость, когда она изящно огибает барную стойку, с видом законной хозяйки пробегая пальцами по высоким стульям.
Репутация наблюдает за каждым её жестом, и от её взгляда не укрывается наигранная медлительность Лавер.
Реп знает, что она вспоминает. Не хочет вспоминать. Вспоминает против воли. Она видит это в её плавных движениях и бегающем взгляде. А ещё — в горькой полуулыбке, что она отзеркаливает почти бессознательно, когда на секунду возвращается мыслями в их безумные ночи. Кажется, они были слишком давно и будто бы даже не в этой жизни.
Лавер проводит рукой по деревянной столешнице кухни, воскрешая в памяти флэшбэки, что пыталась выжечь из себя в течение последних месяцев. Словно она заядлый мазохист. Словно ей доставляет извращённое удовольствие, когда вспышки их животной страсти перед глазами оставляют больные отметины раскалённым железом где-то под рёбрами.
Там, где раньше
она оставляла тёмные следы на прохладной коже.
С этой квартирой слишком многое связано, и ей это не по душе. Но она уже большая девочка и сможет жить с этим.
Она со звоном ставит бутылку на поверхность, отгоняя воспоминания, и решительным шагом возвращается в бледный клочок света посреди просторной гостиной. Того хватает ровно на них двоих, когда Лавер, выдерживая осанку, достойную королевских приёмов, изящно опускается в кресло напротив Реп. Молочная кожа обивки противно поскрипывает, когда она закидывает ногу на ногу и не мигая глядит ей прямо в душу.
Она научилась не бояться выдерживать
её взгляд. И Репутацию передёргивает от айсбергов, что застыли в глубине синих глаз.
Она помнила её другой.
И она хочет обнять её, но боится, что стальные шипы проткнут насквозь, не дав даже сдвинуться с места. Она остаётся сидеть.
— Как ты? — задаёт она самый дебильный вопрос в их ситуации.
Лавер предупреждающе качает головой. Как бы сообщает, что она здесь — не для того, чтобы размениваться на пустые разговоры. Разговоры в принципе никогда не были их коньком.
От кричащего молчания между ними у Репутации порой рвало перепонки.
— Ты хотела что-то обсудить, — говорит Лав и делает неопределённый пасс тонкой рукой на подлокотнике, — Валяй.
Она похудела. Репутация замечает это по тугим скинни, крепко обнимающим её талию: так, как это раньше делала она. Лавер идёт, как некогда шли и её руки на бархатной коже.
А ещё, она похожа на красиво склеенное витражное стекло. Не раз разбитое на острые осколки. Собранное обратно на скорую руку.
Она даже дышит как-то болезненно. Прерывисто выдыхает, через раз впиваясь ногтями в ладони, и создаётся ощущение, что само нахождение в одном воздушном пространстве с Реп доставляет ей неземные мучения.
Репутации не по себе от подобных сравнений. Она хочет как-то снизить градус напряжения, но по неопытности делает только хуже. Разводит руками в своей привычной манере:
— Даже не спросишь, чем я занималась?
«Всё это время без тебя».
Она притворно раздумывает над её вопросом пару секунд, затем уверенно качает головой, поджав нижнюю губу.
— Не-а, — тянет девушка.
А у Реп — холод по спине от её метаморфоз.
Она вовсе не желает знать ответ, да и в принципе не имеет права спрашивать, но за каким-то чёртом всё равно это делает.
— Тебе настолько плевать?
И инстинктивно задерживает дыхание.
— На твоё состояние? — кивает она на пустой стакан между ними, — Или на то, что ты вернулась? — делает вид, что не понимает.
— На нас.
Её брови взлетают вверх.
— Нас? — смешок ударяет по вискам, — Никаких «нас» не было, Репью! Опомнись!
Одним грациозным движением кошки Лав поднимается, теперь возвышаясь над ней, и снисходительно глядит сверху вниз. Насмехается. Над её растерянностью, попытками склеить кусочки пазла в нужном порядке и явным подвисанием её операционки. Ощущение, что Репутация забыла обновить прошивку и чего-то явно не догоняет.
Она запоздало понимает, что Лав намеренно пытается её задеть этим надменным тоном. Ударить словами побольнее, найти то мягкое место, куда можно без особых усилий ввернуть пару кинжалов.
Наверное, она это заслужила.
Наверное.
И Лав смотрит на неё пытливо, и будто б оценивает, насколько ей это удалось. И Репутация даже не скрывает, что ей неприятно.
Лавер отходит, и свет тусклой лампы соскальзывает с неё, когда она оказывается в паре метров от Реп. Она отходит от неё опасливо, будто не доверяет. Смотрит искоса, будто не доверяет. Скорее всего, на самом деле не доверяет. Отчего-то это — тоже — доставляет мерзкий дискомфорт в груди.
— Ты сама тогда сказала, что это был просто секс, — продолжает она, вытаскивая Репутацию из размышлений, — Ты сама выставила эти рамки.
Реп злит даже не то, что она права. Её злит, что Лав бросает перед ней эту правду сухо, будто бы её это уже не цепляет. Её злит, что и это может оказаться правдой.
На контрасте с пожаром у неё внутри глаза Лавер кажутся жидким азотом.
Она чувствует укол в самое сердце.
— А ты так легко согласилась, потому что была очень против, так, что ли? — отбивает Репутация.
Она согласилась, чтоб Реп не смогла разбить её хрустальное сердце. Оно настоящее произведение искусства в её персональном музее разочарований.
Её лучший экспонат. Практически бесценный.
И не нужно было быть гением или гадалкой, чтобы ещё в самом начале понять: ничем хорошим этот «просто секс» не закончился бы. Она просто оградила себя от очередной ненужной боли.
Если честно, получилось херово.
Она шумно выдыхает, потому что Репутация бьёт по ещё не зажившим шрамам. Морщит носик и смотрит, как она, слегка покачнувшись, поднимается со своего места.
Подбородок Лавер с вызовом дёргается вверх. Она опасно щурится.
— Не перекладывай на меня свою ответственность, — чеканит она холодно, пока Реп огибает кофейный столик, — Даже для тебя это слишком низко.
Репутация подходит к ней близко. Слишком близко, как по ней, и Лав очень хочется сбежать, но она упрямо не двигается с места. Это — тоже своеобразная игра, и она вскидывает голову, удерживая её взглядом.
Реп останавливается в десяти сантиметрах. Не переступает за них, по крайней мере — физически. По крайней мере, пока. Разглядывает её, понимая, что уже успела изучить эту девушку досконально. Не нарочно, она не собиралась, но так вышло.
Её дыхание отдаёт виски. Дыхание Лав даёт сбой. За стиснутыми зубами Репутация скрывает победную ухмылку.
— Даже? — уточняет она, вздёргивая брови. Провоцирует. Ей не нравится тон, которым произносит Лавер это её «даже», — Я всегда думала, что отношения — это танец двоих.
Лав резко отталкивает её, но она чудом остаётся стоять на месте, несмотря на количество спиртного в желудке. Лавер же сдаёт позиции, по инерции отходя на шаг.
Непростительная ошибка. Лав она выводит из себя мгновенно, и стена отчуждённости рушится.
Она агрессивно тычет Репутации в плечо острым ногтем, соскребая с задворок души последние силы.
— Да, — соглашается она, — Вот только мне единственной из нас не было всё равно на эту сраную пародию на отношения!
Она признаёт перед Реп свою слабость впервые. Пусть и на долю секунды, но девушка видит, как осыпаются ледники в её глазах.
— Однако, ты ушла, — тихо замечает Репутация.
Лав борется с блеском в глазах, пока предательские слёзы душат изнутри, забирая последний воздух.
— Нет, — коротко оспаривает она. Дышит глубоко, — Ты выставила меня за дверь. Я просто решила не возвращаться.
Её губы начинают подрагивать, и Реп становится стыдно. Ощутимо стыдно: знаете, с теми самыми кошками, что разрывают душу в клочья острыми когтями. Хоть убивайся лбом о ближайшую стену.
Всё сразу встаёт на свои места. И её отстранённость, и опоздание. Даже её едкие ответы, метко пробивающие Реп до костей.
Репутация ведь, действительно, в последнюю их встречу выставила её из этой самой квартиры. Она с поразительной точностью помнит, как смотрела на рассыпавшиеся по подушке пшеничные пряди
и в полной мере осознавала,
что влипла.
Она запаниковала. Малодушно испугалась, как девчонка, той долбанной лавины чувств, что снесла к чёрту рассудок. В тот момент она начала понимать, что не сможет играть по выставленным ей же правилам.
Злосчастное «уходи» терзало её в кошмарах каждую долбанную ночь в течение последних месяцев.
Тогда она видела по разбитому взгляду, что делала Лав больно, и всё равно позволила уйти. Она видела, что Лавер до конца надеялась на нечто большее, пока размеренно натягивала джинсы и майку. Верила.
Теперь же она мстит с особым извращением, но это никому удовольствия не доставляет. Реп лишь становится ещё более паршиво, а Лав — горько. И самую малость обидно.
Кому-то нужно разорвать этот порочный круг.
Пока не передумала, Репутация резко прижимает Лав к себе за талию, напрочь выбивая воздух из её легких. Сокращая расстояние до нуля. Она решает для себя, что больше ошибаться не хочет. В их истории погрешностей и так хватит на несколько жизней вперёд.
Лавер сопротивляется отчаянно. Крутится, бьёт кулачками в грудь и отталкивает настолько яростно, что Реп поражается: откуда в этой хрупкой девушке столько сил? Про себя смеётся, когда она, на самом деле, вырывается из её рук лишь для того, чтоб оказаться прижатой к пресловутой барной стойке.
Репутация нагло срывает с её губ короткий поцелуй, за что получает кулаком по плечу ещё несколько раз.
— Мне жаль, — честно признаётся она, имея в виду вообще всё, что успела натворить.
Лавер брыкается и шипит кошкой:
— Класс. Засунь его себе в задницу, Репью. Мне твои извинения больше не нужны.
А Репутация, как последняя идиотка, улыбается. Наконец-то.
Реп вновь мажет губами по её, вновь получает порцию ударов и сдавленных ругательств, но не спешит размахивать белым флагом.
— Ошибаешься, — говорит она.
И она, тоже, ошибалась, когда полагала, что сможет прожить без неё.
Она наотмашь бьёт её по щеке и чувствует, как правая ладонь начинает пылать. Реп ловко перехватывает её руку, но она не сдаётся, и так же разукрашивает вторую половину лица свободной левой. И звук резкий, будто они уже, как взаправдашняя пара, начали крушить посуду на кухне.
Ей хочется, чтобы Репутация ощутила хотя бы долю того, через что прошла она.
И Реп это принимает.
Она это, совершенно точно, заслужила.
Репутация не говорит ни слова. Стиснув зубы, она с боем сцепляет в замок оба запястья Лав и удерживает их одной рукой между ними. Точно ей это совсем не доставляет неудобств, и она не прилагает к этому никаких усилий.
Лавер дёргается, пытаясь освободиться, но Репутация встряхивает её, и Лав невольно замирает. Из любопытства, не страха: она знает, Репутация ничего ей не сделает. Чувствует это где-то на подсознании, даже когда она задерживает раскрытую ладонь на её горле, слегка сжимая, без особых усилий удерживая на месте, очевидно доминируя. Не ошибается. Реп скользит рукой вверх, перехватывает подбородок, и Лавер замечает прожигающий взгляд на собственных губах.
И вот тут уже ей становится не по себе.
На какую-то сумасшедшую долю секунды Лав кажется, что девушка её сейчас банально поцелует. Как в дурацких фильмах о токсичных отношениях, которые так любят незаслуженно романтизировать.
Реп чувствует, что она уже нихрена не пьяна, по крайней мере — не от спиртного. Она не подозревала, что полбутылки высококлассного виски выветриваются из организма так быстро. (Спойлер: нет.) На самом деле, она подменила один допинг другим. И новый ей нравится гораздо больше.
Губы Репутации осторожно накрывают губы Лав. И этот раз не похож на предыдущие два: урывочные, смазанные, на эмоциях. Сейчас она касается Лавер, будто спрашивает разрешения, несмело и робко, а та отмечает, что на языке Реп ещё сохраняется характерный привкус «Highland Park».
И он, на удивление, сладкий.
Что-то внутри неё переламывается.
Ей хочется заскулить от количества невысказанных «люблю» в голубых глазах.
Невыносимо.
По щеке скатывается одинокая солёная капля, и Реп аккуратно вытирает влажную дорожку большим пальцем. Она приникает к её лбу своим, выводя одной ей известные узоры на скуле девушки.
— А если я скажу, что мы могли бы попробовать снова?
— Я бы сказала, что у тебя началась белая горячка, — шепчет Лав на пределе слышимости.
Она стоически доигрывает свою роль до конца, и это вызывает у Репутации искренний смешок. А у неё от хриплого голоса подгибаются колени.
Реп отпускает её онемевшие запястья, давая Лавер последнюю возможность уйти, но она не двигается с места. Не может (не хочет).
И это неправильно, и она самой себе противоречит, и она, наверняка, проклянёт себя уже завтра, потому что наступает на те же грабли снова, хотя зареклась. Грубо обманывает саму себя, говоря, что — «в последний раз»: Репутация — самое нездоровое, что было в её жизни, и она зависима. Она честно пыталась соскочить, но она зависима от еë ада. Слишком жарко. И уже никакая реабилитация не спасёт.
Она впивается пальцами в плечи Реп, будто от этого зависит её жизнь, и у них обеих перемыкает контакты, до искр. И, хотя Репутация давно уже взяла фальш-старт, Лавер нагоняет еë с поразительной скоростью, ладошками исследуя и так до каждого изгиба знакомое тело.
Реп запускает руки под тонкий хлопок футболки, пуская разряды по нежной коже спины от прикосновений прохладных пальцев. Лав в ответ впивает острые ногти ей под лопатки, и по позвоночнику разливается гремучая смесь боли и наслаждения.
Их поцелуи — смешение страсти и застилающей разум, плавящей сознание теплоты. Всё внутри Лавер переворачивается, пылает адским пламенем Репутации, когда она прикусывает её нижнюю губу и сразу проводит по ней языком, словно извиняясь.
Дышат через раз. Обеим ощутимо не хватает воздуха.
Реп поднимает девушку, усаживая на столешницу, и зарывается носом в острую ключицу. Лавер смеётся тем самым хриплым смехом, от которого окончательно сносит крышу.
Чёртова ведьма.
— Я скучала, — не отдавая себе в том отчёта, выдыхает Репутация в россыпь светлых волос.
Лав закусывает язык, чтобы с него не слетело искреннее «я тоже».
Она прикусывает венку у Реп на шее, чтобы она не заметила её молчания, и девушка резко втягивает воздух сквозь крепко стиснутые зубы, и почти до хруста сжимает её ребра.
Попытки снять с неё тугие скинни самостоятельно проваливаются, и Репутация ругается под нос, когда Лавер берёт инициативу в свои руки.
— Прости, — тяжело дыша, шепчет она, зная, как сильно Реп нравится самой освобождать её от одежды.
Спустя пару секунд джинсы ненужной тряпкой падают на пол, а между ними становится на один слой импровизированной брони меньше.
Репутация инстинктивно прижимает её ближе, хотя, казалось бы, это физически невозможно.
Внизу живота затягивается тугой узел.
Лавер её, чёрт возьми, хочет. Сильно. И это, кажется, не поменяется, даже если она будет раз из раза прогонять её, а потом звать обратно. И она будет, опять и опять, заламывая руки от собственной бесхребетности, приползать к ней в ночи ради нескольких лихорадочных прикосновений.
И нахер эту пресловутую гордость.
Между ними — снова высокое напряжение и разряд в дохрена вольт. Молнии. И если попадёшь под раздачу, летальный исход обеспечен. Но им на это плевать.
Репутация оставляет на ней отпечатки: руками, губами, — что наутро расплывутся синевой на тонкой коже. Она метит свою территорию, хотя никто, кроме неё, на Лав претендовать не может. Это аксиома. Она это и без каких-либо доказательств знает; они ей не нужны.
Сама того не замечая, Реп остаётся в одних домашних брюках и бюстгальтере, и не помнит, когда они обе успели лишиться большей части одежды. За нетерпеливыми поцелуями в висок, шею, ключицы она даже упускает из вида, что на Лавер — далеко не обыденный комплект белья, а это значит, что она готовилась.
В голову назойливо вклинивается мысль, что история повторяется. Что это всё уже было в той самой прошлой жизни. Всего лишь пару месяцев назад. Было. Что они, наверное, и не умеют по-другому, но она отчаянно хочет попытаться.
Она заставляет себя остановиться.
— Не здесь, — выдыхает Репутация между поцелуями, — И не так.
Она подхватывает Лав под ягодицы одной рукой, другой крепко обнимает за талию и, едва не спотыкаясь о разбросанную одежду и «неудачно» стоящий диван, несет её в спальню. Лавер сжимает её бёдра ногами, пропуская пальцы сквозь блондинистые волосы, и сбивает её с толку жадными поцелуями. Останавливается, только когда замечает смену декораций.
Реп бережно опускает её на кровать, нависая сверху. Лав чувствует, как вспыхивают кончики её ушей, когда девушка непривычно медлит и с трепетом заправляет непокорные прядки ей за ухо. Репутация смотрит так, словно пытается выжечь этот момент в памяти навечно.
А она отчаянно ищет привычных ей демонов в потемневших от желания глазах, пока тишина затапливает свободное пространство вокруг них. Не находит.
Её сердце в который раз за последние полчаса опасно сбивается с ритма.
Она тянется к ней первой, выводя их обеих из причудливого транса. У неё вырывается совсем нескромный стон, когда Репутация прокладывает дорожку поцелуев вниз по разгорячённому телу.
Лав старается не думать о подмене понятий в этот раз. Страсти — на нежность; похоти — на искренность; безумия — на покорность. Не замечать, как Реп по собственной воле склоняет голову перед своей королевой. Не думать о том, надолго ли это.
Раствориться в этом мгновении.
Они
любят.
Медленно, долго. Честно.
До сбившегося ко всем чертям дыхания, до сорванных связок.
До исступления.
Полного.
Не признаются друг другу в этом, не признаются даже самим себе, но — любят.
В этот раз на пике с губ Лавер слетает «милая», а у Реп от этого слетают вообще все базовые настройки, под чистую.
Впервые за долгое время Репутация понимает, что на самом деле счастлива. Сейчас. С девушкой, что лежит на её плече, шепчет, словно заговаривает на удачу, еë имя, и безуспешно пытается поймать ртом ускользающий воздух. А Реп заменяет кислород запахом её волос, что она и без того знает до последней ноты, и расплывается в блаженной улыбке.
Репутация замечает, что Лавер начинает мелко подрагивать от холода спустя минут двадцать. Она тянется ей за спину, укутывает её в одеяло и прижимает к себе так крепко, точно в последний раз.
Реп гонит прочь мысль, что это, действительно, может быть последний раз. Она теряется в хитросплетении вероятностей, но она далеко не математик, чтобы просчитать, значение которой будет выше, и предпочитает пустить всё на самотëк.
Надеется, что именно эта — единственная из четырнадцати с лишним миллионов.
Они снова привычно молчат.
Репутация хочет сказать ей слишком многое, но не приемлет банального «люблю» после секса, поэтому молча пялится в потолок, пока глаза не начинают закрываться сами собой.
Она не видит, как Лавер мусолит зубами искусанную ей же нижнюю губу. На ней ещё остались едкие следы от помады, а Лав не особо понимает, нужно ли в этот раз оставаться. Нужно ли это ей. Но впервые в жизни рискует попробовать.
— Лав, — зовёт вдруг девушка. Выжидает. Ждёт ответа, но Лавер не откликается, и она ошибочно полагает, что девушка уже спит, — Если сейчас случится конец света, я рада, что ты всё-таки пришла.
But if the world was ending, you’d come over, right? Right?..
