Nuit sanglante

      Громкий, практически оглушающий хлопок прозвучал в ночной тишине Конохи, заставив бывшую Харуно подскочить на кровати и затаится, прислушиваясь к дальнейшим действиям пришедшего. То, что человек был один обозначило мягкое шуршание сандалий по гравию ее заднего дворика и тихий перестук пары ног в ее жилище. Рука сама собой подхватывает сюрикен, а чакра концентрируется в кулаке, готовясь к удару пока она спускается по лестнице.       Хризолитовые глаза выхватывают, смотрят сквозь прищур в темноту кухни, где находился вторженец и расслабляется, увидав в неизвестной фигуре Учиху. Мужчина спешно копошился в одном из кухонных ящичков вызывая недоумение и дичайшее непонимание, а уж когда тот прокусывает палец, активируя печать, запечатанную на крови так и вовсе подозрения. Пара маленьких коробочек исчезает в складках неизменного плаща и шиноби исчезает из дома словно его тут и не было.       Желая разобраться что же так всполошило ее мужа, Сакура подхватывает повседневную одежду, спешно концентрируясь, желая уловить след мужа, втайне молясь чтобы тот был не настолько собран не смотря на переживания и не блокировал себе чакру, чтобы она не смогла выйти на его след. К ее собственной радости и такому же беспокойству яркая фиолетовая тропинка пестрела в ночной мгле словно Саске вымочил ноги в флуоресценте.       Она спешно бежит по ней и с недоумением понимает, что Учиха бежал не из деревни, а в ее глубь. Если быть точнее, то в резиденцию Хокаге.       Уже подходя к зданию, она в дверях сталкивается с недоумевающей Хинатой, которая, прижимая к себе судочек с едой и одеялом шла к Наруто. По правде говоря, Сакура понимала, что именно забыла здесь куноичи и действительно переживала за нее.       Именно она собственноручно подталкивала Узумаки к ней, смотрела на то какими неловкими они были, на то, как светилась изнутри бывшая Хьюго, когда забеременела Боруто и на то, как осторожно относился к ней мужчина. Он был действительно хорошим, но он просто не знал как жить в семье.       Сегодняшний Хокаге был и есть ласковым, улыбчивым человеком, который всегда готов выслушать и помочь, однако он ничего не смыслил в своих детях. Мужчина старался стать им хорошим отцом, опорой, поддержкой, но у него практически не получался из-за чего тот зарывался в свитки и игнорировал собственную семью, словно желая забыть тот ужас неловкости и абсолютного незнания что ему делать с собственными детьми.       И вот, похоже и сейчас у них настал этот период, когда тот ночевал в своем кабинете. Женщины обмениваются понимающими взглядами и спешат по пустым коридорам, но останавливаются, так и не пройдя и половины пути.       В резиденции царит жуткая атмосфера, словно захлопнув дверь входа они отрезали себя от мира живых. В ушах что-то противно звенит на ультразвуке, нагружая мозг не требуемыми ощущениями, пока все нервы стягиваются в один тугой жгут. Они закручиваются словно хлыст в умелых руках, готовясь при малейшей опасности бить на поражение.       На втором этаже, куда они со всей осторожностью пробираются, минуя метры не быстрее улиток, тьма словно сгущается, а из углов воображаемые твари начинают тянуть к ним свои мерзкие лапки, пытаясь затянуть их во мглу.       Самым пробирающим по атмосфере оказывается кабинет Наруто, заставляя панику подняться еще больше, и не обращая больше внимания, практически бегом ломануться близ кабинета, когда слышат надсадный хрип и короткое ругательство Учихи, заставившее девушек притаиться, все больше не зная чего ожидать. Они переглядываются между собой и на цыпочках подкрадываются к двери, заглядывая в маленькую щель и видят то, что не укладывается в их голове.       Наруто. Тот самый Наруто в глазах которого всегда жило солнце и радость. Сейчас же из сапфировых глаз не сдерживаемым потоком лились хрустальные слезы не встречая преграды, пока тот невидяще оглядывался, не зацикливаясь на чем-то одном. Небесный цвет помутнел от влаги, закрывая шиноби обзор на комнату, и тот лишь мог смаргивать ее.       Наруто. Тот самый Наруто который всегда подставлял плечо для того, чтобы любой мог опереться о него и протягивал руку помощи. Сейчас же эти самые руки раздирали кожу горла словно ему мешало дышать что-то в глубине и тот пытался до этого добраться, оставляя кровавые борозды на нежной шее.       Наруто. Тот самый Наруто которого никогда не видели грустящим сейчас находился в объятьях Учихи, который призвал руку Сусаноо и одной захватил кисти Узумаки, не позволяя ему больше себе вредить, а второй притиснул его ближе к себе, покачиваясь вместе с ним на узеньком диванчике.       — Чш-ш-ш все хорошо, я здесь. Я рядом. — всегда молчаливый Учиха рассыпался в своем монологе короткими, рублеными фразами. — давай же, Узумаки, дыши со мной. — Саске начинает вести счет и сам громко дышит, подавая пример, когда Наруто действительно начинает слышать его. Он поднимает на него глаза и жалобно роняет всего пару слов.       — Саске, воздуха нет. — а потом добавляет словно из последних сил перед тем, как его снова перестанет хватать даже на такие действия как маленький диалог. — Больно. — Знаю, больно, но воздух есть. Давай же, родной, вдыхай его. — шиноби нежно, совсем плавными движениями поднимает голову Наруто и смотрит в не прекращающие плакать глаза, чтобы еще более мягко повторить. — Ты молодец, мы справимся с этим. Я рядом с тобой, все будет хорошо. Просто смотри мне в глаза и повторяй за мной. — и Узумаки правда концентрируется на его глазах, на его голосе и дыхании, начиная заново пропускать в себя кислород. Его грудь вновь и вновь наполняется воздухом, пока тот практически не мигая смотрит в ониксовые глаза на против.        Для женщин за дверью это длится нескончаемо долго и заканчивается в одно мгновение.       Изящные пальцы Учихи тянутся к лицу напротив, и он начинает с силой проходится массажными движениями по все еще бледной коже, скользит по каждой черточке на щеках и спокойно спрашивает без капли удивления.       — Тебе лучше, усуратонкачи? — привычное с детства прозвище в такой момент кажется чем-то невероятно интимным. Святым в своей стабильности, если быть честным, но Седьмой Хокаге только отмахивается.       — Заткнись, теме, я сам не в восторге что мне приходится тебя каждый раз дергать с миссий. — устало растекаясь по поверхности софы тот следит за уже вставшим с дивана Саске и тем, как тот ходит по кабинету, привычно шарясь в вещах.        Без всяких возражений шиноби ставит чайник, клацает выключателем и отходит в ожидании кипятка, приближаясь к Седьмому и опускаясь на одно колено перед ним, пока тот с удивлением открывает глаза.       Учиха подхватывает руку и прислоняется к ней все больше, напоминая своим видом дворового кота, выбравшего себе человека. Все так же не говоря ни слова, он прикрывает свои глаза и немо притирается к окровавленной щеке, марая себя и говорит:       — Ты все так же глуп, Наруто. — тяжело вздохнув он смотрит на то, как на него не понимающе глядят два кусочка его ясного неба, продолжая говорить. — Если бы мне приказал кто-либо кроме тебя – он был бы мертв. Если бы мне навязывали какой-то выбор – этот человек был бы мертв или игнорируем до конца моих дней. Если бы я не хотел, меня бы никакая сила бы не заставила что-то делать, но на тебя это не распространяется. Я хочу помогать тебе, я хочу защищать то, что дорого тебе и я хочу чтобы ты вызывал меня когда происходит такое, ведь тогда ты сможешь переложить часть своих забот на меня. — он встает с колена, не отпуская руки, и поднимает покорного Узумаки чтобы сесть самому и потом посадить мужчину, старающегося осознать что-же Саске имел ввиду рядом и заново притянуть того в свои объятия, даже не подозревая какие демоны сейчас танцуют в душах законных жен, наблюдающих за этим.       Размышления съедают их заживо, перегружая разум сомнениями, и то, что произошло в этом кабинете не добавляет им уверенности, заставляя задаваться вопросами, которые никогда не беспокоили их. Знали ли они когда-нибудь своих мужей? Почему они скрывали панические атаки Наруто?        О последних словах Учихи задумываться они боялись. Было действительно страшно принять их истинный смысл, ведь тогда вся жизнь могла рассыпаться пеплом, уйти горькими осколками воспоминаний в разум, покрывшись пеплом, но действия за дверью снова привлекают внимание женщин, и они, не сговариваясь прислоняются к стене прислушиваясь как можно старательнее.       — Давайте, господин Хокаге, активируйте метку. — перед носом Узумаки появляется рука и тот смотрит на мужчину с вопросом, пока тот кивает и недовольством смотрит, как тот прокусывает палец чтобы получить свежую кровь и размазать ее по запястью, проявляя мудреную печать, пока Сакура шокировано закрывает рукой рот.        Она не знала, что на теле ее супруга находилось хранилище, и чтобы добраться до него нужен был Наруто. Настоящим святотатством казалось смотреть на то, как Седьмой промазывает каждую черточку печати своей кровью, чтобы потом достать из пустоты в руке Саске древний даже на вид свиток.       Они сидят в обнимку, Наруто опирается своей спиной на грудь своей Тени, устало растекаясь по нему, пока тот не возражая поддерживает его за талию. Тряхнув светлыми волосами словно отмахиваясь от усталости, мужчина с хрустом ломает восковую печатку и разворачивает пергамент полностью, погружаясь в его чтение, не замечая как Учиха любовно расправлял его плащ по спине с величайшей осторожностью, как будто чуть более сильное нажатие могло бы доломать Узумаки, ласково обводил красные иероглифы на кипенно-белой ткани.       — Теме, это что за? — хриплый голос разрезает пространство, разнося недоверие, прозвучавшее в нем каждому услышевшему. За порогом девушки с беспокойством переглядываются, не решаясь разрезать эту атмосферу. Казалось, у них на глазах решалась судьба человечества, а не двух мелких семей, хоть и сильнейших шиноби.       — Это? — поджав губы Саске отворачивается от него и тихо объясняется. — Во время своих странствий я часто думал об этом. — он обводит рукой полу разгромленный кабинет, оглядывается, и продолжает. — Ты часто говорил, что ты чувствуешь, как живешь не своей жизнью. Что ты живешь по инерции, задыхаясь от обязанностей и незнания что делать.       Беспокойство теперь сквозит в каждом жесте Учихи, а изящные пальцы стучат по обивке дивана, как если бы тот подбирал слова.       — Тебе плохо здесь, Наруто. Глянь и сравни с тем, что было пятнадцать, десять лет назад. Ты усыхаешь в этом кабинете. — мужчина разворачивает второго чтобы глянуть ему в глаза. — Я беспокоюсь каждый раз, когда ухожу из деревни едва тебя успокоив, а ты продолжаешь брать на себя все больше ответственности, не давая никому облегчить твой путь. Это, — рука, облачённая в перчатку, подхватывает развернутый свиток, перекладывая себе на колени.       — Это шанс все исправить. Абсолютно все. Но ты видишь это условие, — палец обвинительно тычет в бумагу, — из-за которого я не решался тебе показать это уже больше года. Единственное что я могу сделать чтобы облегчить тебе это пойти за тобой, если ты захочешь.       Седьмой подскакивает на диване и выбирается из объятий, провожаемый грустным взглядом и заполошно нарезает круги по кабинету, ероша короткие волосы. Плечи сами собой расправляются, осанка стает ровнее, увереннее. В глазах до сих пор тусклых, практически бесцветных, заново разгорается огонь, когда он шепчет словно не веря.       — Теме, это не просто шанс. — от волнения голос срывается, а он поворачивается к Саске так, словно он принес ему желаннейший из подарков. — Старик третий, извращенный отшельник, Пейн, Конан, Итачи, Обито, Неджи — с каждым новым именем погибшего Узумаки словно воскресает, стряхивая пепел, застеливший ему глаза и придавивший к своему кабинету многотонным грузом.       Когда же Хината стоящая за дверью беззвучно плачет. В ее голове не укладывается как глубоко все эти люди сидели в душе Наруто и скольких усилий ему нужно было чтобы не «нагружать» их своим беспокойством, своим грузом, своей печалью. Знала ли она когда-нибудь своего мужа? Она поворачивает голову в сторону Саске, и не знает что чувствовать.       Сложная смесь из разных по своей природе эмоций ядовитой дымкой застилает взор, клубится под ребрами, но не дает понять, где же то, что чувствовать правильно. Почему ей хочется кричать о том, что Учиха обманщик, который забирает всего Наруто себе, не делился ни им, ни его чувствами и в тоже время хочется его обнять и поблагодарить. Ее муж не был один, ему помогли с тем, с чем она не заморачивалась, видя удовлетворительную картинку своей жизни.       — Курама. — из лазуритовых радужек пышет недоверие и радость. — Я смогу снова встретить его. — Мужчина подлетает к своей Тени, хватает его за грудки и буквально бросает его в свои объятья. — Саске.. Спасибо тебе. Это лучший подарок за мою жизнь. Теперь я смогу все изменить. — Учиха обхватывает Хокаге рукой, кладет его голову себе на плечо и неодобрительно качает головой.       — Наруто, если идешь ты, иду и я. Мы справимся со всем, и мы спасем каждого человека, которого ты захочешь. — он наклоняет голову чтобы шепнуть напоследок. — Ты больше не будешь один. Никогда.       Словно подводя итог он отстраняется и серьезно смотрит в глаза. Оникс и аквамарин. В переплетении взглядов словно рождается новый путь мира, этого мира, обещая связать души отважных шиноби воедино отныне и вовеки.        Именно здесь, в полуразрушенном после истерики кабинете пойдет отсчет чего-то удивительно нового. Возможно, они проваляться в своей цели и нарушенный временной поток разгромит эту реальность куда сильнее чем в этом мире, а пепелище будет напоминать своим видом что здесь когда-то была цивилизация, а возможно здесь будет что-то в разы краше, чем сегодняшняя ситуация, но знать это будут только двое.       Сакура со слезами в хризолитовых глазах сжимает руку, протыкая кожу ногтями и оставляя полумесяцы, сочащиеся кровью. Вместе с Хинатой она смотрит на все это со священным ужасом и видит, как их мужья раскладывают по местам бумаги, переворачивают обратно кресла и стульчики, расправляют ковер и ставят на место стол. Они собранные, спокойные. Словно они задумали прогулку по Конохе, а не собственноручно убить себя, руша законы вселенной.       Хокаге и его Тень раскладывают последние документы и берут из маленького ящичка себе по кунаю, и Наруто подхватывает свиток второй рукой, присаживаясь обратно на софу, когда Учиха, слегка подумав спрашивает:       — Не попрощаешься с семьей? — запоздавшая вина проглядывается в черных зрачках, когда он поднимает голову на Узумаки. — Ведь возможно я ошибся и это не приведет нас туда, куда мы хотим, и мы просто умрем. Не будет обидно? — на что Седьмой хрипло смеется и прикрывает глаза.       — Если бы я хотел отказаться от тех слов, что прозвучали на водопаде, я бы делал это еще давно, но нет, Саске. — он безмятежно сидит на диванчике, переплетает ноги с чужими и подносит острое лезвие к горлу. Для стоящих за дверью женщин каждое слово, сказанное этой ночью под сводами крыши горчит на языке не хуже сока разжеванной расторопши.       — Я все еще не против с тобой умереть. Загнуться от неправильных расчетов будет явно лучше, чем задохнуться или получить разрыв сердца в очередной панической атаке. Призови, пожалуйста, руку Сусаноо. — Наруто тихо просит и видит, как сиреневая броня появляется с пустого рукава довольно кивая.       Он хватает настоящую руку переплетая пальцы, в поддержке сжимает чужую ладонь и хмыкает, когда костяная рука берет тонкий метал.       — Не думаю, что нам нужно прощаться, но думаю, что необходимо договориться. Когда очнешься приходи ко мне. Отпразднуем. — мужчина нежно улыбается и привычные шрамики на щеках расползаются от движений лица.       — Только попробуй не перенестись, усуротанкачи, я найду твою мелкую версию и задам ей трепку. — Саске тоже улыбается, но в его глазах светится какая-то потусторонняя уверенность. — Скоро все будет как прежде.       Оба мужчины словно синхронизируют движения и одновременно взмахивают рукой с кунаем распарывая уязвимое горло. Кровь брызгает фонтаном, окропляя пергамент, лежащий между ними, а кратковременная паника от вспышки боли сменяется безмятежностью.       Тела тяжело заваливаются на изголовье прислоняясь щекой к кожаной обивке и спустя несколько десятков секунд они затихают, полностью расслабляясь.       Уже не сдерживая себя, девушки словно отмирают и с ужасом бегут к ним, падая перед последним пристанищем сильнейших шиноби на пол и видят то, что новым потоком вызывает слезы.       Даже после смерти они не разомкнули рук.