Твои руки - моя крепость

Голос флейты* – в любви признание, Откровение, обещание, Тайна нежная, грусть летящая, Нить из прошлого в настоящее... Л.Потапова «Десять лет назад, в битве на Восточном море, я не смог победить, хотя у меня было преимущество в оружии и я воспользовался пробоиной корабля. Такая доблесть, как твоя, редко встречается в мире, я искренне восхищаюсь тобой. Было честью скрестить с тобой клинки, но не такой ценой. Я понимаю твое желание, но… Прошло много лет, я болен, мой меч сломан, и я ухожу. С сожалением пишу, что не смогу быть на встрече с тобой в Восточном море. Я благодарен за Цветок мертвых, который ты мне дал. Но в итоге я тебя подвел. Прошли годы и все изменилось. Что должно, уходит, что должно, приходит. Я передал свои навыки Фан Добину, он талантлив, и без сомнений однажды превзойдет меня. Ты гонишься не за победой, а хочешь достичь высот, и теперь, раз меня нет, если не смиришься, попроси Фан Добина занять мое место. С последними пожеланиями Ли Сянъи.» Завершив последнюю черту в последнем иероглифе своего прощального письма Ди Фэйшену, Ли Ляньхуа долгое время просто сидел, смотрел куда-то в пространство, мимо лодочника, размеренно ворочавшего веслом своего сампана, и поглаживал пальцами край исписанного иероглифами листа. Лодочник то и дело вопросительно поглядывал на своего пассажира, так внезапно свалившегося ему на голову. В прямом смысле слова. Хотелось понять, куда везти этого явно благородного господина, но что-то удерживало лодочника от вопросов. Уж больно глубоко погруженным в себя выглядел сейчас этот господин. А Ли Ляньхуа пытался разобраться в собственных сомнениях, в том, не поспешил ли он, поддавшись эмоциям и провокации Сяо Цзицзиня. Или этот сумбур в мыслях царил все же в сознании Ли Сянъи? Ему казалось, что он уже определился, что окончательно отпустил Ли Сянъи, откуда же эти сомнения? Он прикрыл глаза и вздрогнул, потому что перед внутренним взором вдруг, словно наяву, возникла монументальная фигура Ди Фейшена, стоящего на осколке Рифа, призывающего солнце с мечом в руке. «Ли Сянъи… Никто не заменит тебя… в нашем уговоре»… Ему показалось, что он отчетливо слышит эти горькие слова, до краев наполненные скрытой от чужих глаз болью. «А-Фэй, - подумал с тоской, - не жди, не мучай ни себя, ни меня…» Но чувство, что предал своего самого верного друга-врага, не отпускало. Да и Сяобао наверняка там сейчас мечется по берегу и в отчаянии кричит в небо: - Ли Ляньхуа! Я тебя найду! Пока мы не найдем твоего тела, я не поверю, что ты мертв. Я найду тебя любой ценой! Ли Ляньхуа потряс головой, отгоняя эти совершенно лишние сейчас мысли, педантично сложил письмо и обратился к лодочнику: - Уважаемый, не могли бы вы оказать мне услугу? Надо доставить это письмо адресатам. - Почему же не оказать, окажу. Только господин не мог бы сказать точно, куда благородного господина отвезти? - Все равно. Высадите меня где-нибудь, дальше я пойду пешком. «Так далеко, как смогу. Насколько хватит сил и времени», - добавил мысленно. И зябко передернул плечами. *** Ли Ляньхуа шел долго. Без какой-либо цели, не выбирая направления. Шел, пока однажды в каких-то горах, куда его не понятно как занесло, зрение и тело не отказали окончательно. Клюка, на которую он опирался, попав на камень, с треском преломилась, и он, тихо вскрикнув и беспомощно взмахнув руками, покатился вниз по крутому склону, отбивая ребра и спину об острые камни. А потом склон внезапно кончился – и он полетел в бездну. «Ну, вот и все…» …Очнулся Ли Ляньхуа от немилосердно терзавшей тело боли. Именно боль говорила о том, что он каким-то чудом еще жив. «Как жаль…» Открыв мутные, но все же довольно отчетливо видящие глаза, рассмотрел над собой дощатый потолок, увешанный связками высушенных трав. Скосил глаза вбок – увидел такие же дощатые стены, явно тонкие, но вполне добротные, с заботливо законопаченными сухим мхом щелями. Два затянутых слюдяной пленкой окна пропускали пускай тусклый и размытый, но явно дневной свет. Дом не был похож на привычные Ли Ляньхуа из прежней жизни строения, он таких раньше не видел. Сам он лежал на грубо сколоченном футоне, на тонкой, но довольно мягкой и удобной циновке, укрытый простым полотняным покрывалом. Усилием воли загнав терзавшую тело боль поглубже, попробовал пошевелиться и хотя бы сесть. Но коварная боль пронзила острой стрелой от пяток до затылка, и он беспомощно рухнул на спину, не сдержав громкого стона. - Какой беспокойный пациент, - тут же раздался мужской голос. – Молодой господин хочет испортить мою работу? В поле зрения показалась высокая мужская фигура. Человек, склонившийся над Ли Ляньхуа, был немолод, но и не слишком стар, с загорелым лицом, испещренным морщинами, и острым взглядом черных, неожиданно молодых для такого лица глаз. - Где…я?.. – прохрипел с трудом. Голос, которым явно давно не пользовались, показался чужим. Мужчина тут же взял со стоявшего возле футона низкого столика плошку с какой-то жидкостью, зачерпнул немного ложкой и поднес к пересохшим губам. - На-ка выпей, легче станет. Ли Ляньхуа послушно выпил. Лекарство против ожиданий оказалось совсем не горьким, оно пахло росой, ветром и солнцем и было прохладным и сладковатым на вкус. - Где я? – прокашлявшись, снова задал тот же вопрос. - Это так важно? - усмехнулся, отставляя плошку, мужчина. – Пока все, что могу сказать – на этом свете. Моста Найхэ-цяо не пересек. Но если продолжишь дергаться, перейдешь. Ли Ляньхуа такой ответ не устроил. Ему была нужна информация, а не лукавые отговорки. Испытывая вполне обоснованные сомнения на счет того, что сможет оставаться вежливым и не разозлит этого загадочного человека, он мужественно решил промолчать. Лишь дал понять взглядом, что ответы ему все же нужны. - Ты буквально свалился мне на голову с обрыва, - сжалились над ним. – В твоем теле не было, кажется, ни одной целой кости, но тем не менее ты – не иначе, как великой милостью Нюйвы! – все еще был жив. Вот скажи мне, молодой господин, что тебя понесло в эти горы? Что ты там искал? В горах Гуйлинь даже мы, местные жители, стараемся лишний раз не ходить. - Я… не знаю. Я… просто шел. А потом… упал. - Просто шел… А под ноги смотреть не пробовал? Ли Ляньхуа усмехнулся. - Я бы с удовольствием, но к тому моменту я был уже практически слеп. Мужчина внимательно посмотрел на него. - Тебя чем-то отравили? - Вы проницательны, господин. Яд Бича. Слышали о таком? - Как не слышать. Мерзкая вещь. Я думал, что о нем уже забыли, ведь те, кто его придумал, давно исчезли из этого мира. - Как бы не так, - Ли Ляньхуа вдруг закашлялся, и к его губам тут же прижалась плошка с питьем. – Мы тоже так думали, но пришлось приложить немало усилий, чтобы избавиться от этой заразы. Надеюсь, раз и навсегда. Хочется верить, что Наньин окончательно канул в лету. - Так и думал, что ты мастер боевых искусств. И видать, не из последних. Иначе бы не выжил. Ладно, молодой господин, поговорим потом, а сейчас тебе пора отдыхать. Ли Ляньхуа почувствовал во всем теле странную слабость, боль не ушла, но стала более тупой и терпимой, глаза сами собой закрылись - Чем… ты меня… напоил… - Спи. Во сне легче терпеть боль. Проснешься – поговорим более обстоятельно. - Почему… я еще не умер? Я должен был уже… - сделав последнее усилие, пробормотал Ли Ляньхуа. - Все расскажу. Спи. …Второе пробуждение далось намного легче. Боли почти не было, особенно если не делать резких движений. Голова была почти ясной, зрение на удивление тоже почти вернулось. Рука, к онемению и почти полной неподвижности которой он, казалось, привык, ощущалась странно живой. Давешний мужчина сидел на полу возле футона в позе лотоса, медитировал, но при этом, стоило Ли Ляньхуа открыть глаза, немедленно поднес к его губам очередную плошку. - Я не хочу снова спать! - Не будешь. По крайней мере ближайшие несколько часов. Но если хочешь выздороветь, встать на ноги и снова взять в руки меч, пей. Насчет «взять в руку меч» Ли Ляньхуа серьезно сомневался, но покладисто выпил все до капли, Прочистил горло и с надеждой уставился на своего спасителя. - Хотя бы скажите, кто вы. - Я лекарь. Знахарь. Травник. Местные называют меня колдуном, но что взять с необразованных крестьян. - Как вы?.. - Собрал тебя? Буквально по кусочкам. Мне было интересно, - мужчина лукаво сощурил свои глаза-полумесяцы. – Еще не доводилось собирать такие головоломки. К счастью, мои знания и мои снадобья позволили это сделать. Ли Ляньхуа продолжал молча смотреть на него. - Понятно. Вместо того, чтобы спросить, сможешь ли ты снова нормально ходить, тебя интересует, куда из твоего тела пропал яд Бича? Я был так великодушен, что вывел его. Ну то есть я знал, что в твоем теле яд, видел, что отравлен ты давно – и как только выжил? – но как называется эта гадость, не знал. К счастью, мои средства почти универсальны. Не спрашивай, все равно не поймешь - Я вообще-то лекарь, - Ли Ляньхуа скривил губы. - Правда, что ли? Что ж ты тогда сам не справился? - Я… Не захотел. Мой… - Ли Ляньхуа запнулся. – Мой друг достал для меня единственное средство от яда Бича, цветок Ванчуань, но я… Отдал его другому. Странный лекарь смотрел с жалостью. - Ты из племени благородных дураков. Впрочем, у вас в Цзянху водятся только две разновидности мастеров меча – либо благородные дураки, либо отпетые преступники. Лекарь подергал себя за нос. - Тебе повезло, в моем огороде растет много цветов Ванчуань, только у нас он называется иначе. Фенхуа хуа. - Цветок Феникса? - Именно. Феникс – птица, возрождающаяся из пепла. Лекарственные средства, изготовленные из этого цветка, мертвых, конечно, не вернут к жизни, но помогут излечить многое. Почти все, если честно. Главное знать, как готовить лекарство и какие еще ингредиенты использовать. - А правда, - любопытство родилось явно раньше самого Ли Ляньхуа - что этих цветков два, и если принять какой-то один, не помню, который, Инь или Ян, можно заметно увеличить внутреннюю силу? Лекарь задумчиво пошевелил губами. - Надо же, практически на смертном одре, а все любопытствуешь. Цветков не два, это один и тот же, просто цветоносов два. И нет, про увеличение силы сказки. Могучего героя на пустом месте такой цветок не вырастит, хоть снопами его ешь. - А не на пустом? - Тому, кто и так силен, костыли не нужны. - Ты прав, старик. Мой друг и без цветка лучший. Лекарь, уловив в его голосе нотку тоски, поспешил перевести разговор. - А еще у меня есть забавная травка, Суйгуцзи называется. - Костолом? - То, что может сломать, может и починить, - весело подмигнул чудо-лекарь. - Ее отвар я использовал, чтобы срастить твои кости. И мне не терпится посмотреть, насколько хорошо мне это удалось. Первый раз такое делал! - Слышал я, что есть такие…м-м-м… лекари, что используют людей как подопытных крыс. Не думал, что встречу. - Ты бы лучше спасибо сказал, - знахарь ничуть не обиделся. – К тому же ты и так был почти мертв, некогда было церемониться. Зато теперь я знаю, что и как делать с такими переломанными, как ты. Моим людям пригодится. В наших ущельях случается всякое. - Я не понимаю, - Ли Ляньхуа задумчиво перевел взгляд с мужчины на потолок, - вы благодетель или пыточных дел мастер? Мужчина засмеялся. - Иногда это одно и тоже, юноша. - Какой я вам юноша? Мне тридцать. - А так и не скажешь. Хорошо, однако, сохранился. Над этой шуткой они смеялись уже вместе. Лекарь позволил Ли Ляньхуа встать с ложа только через месяц. Заново учась ходить, некогда великий мастер боевых искусств, гроза Цзянху и его живая легенда, чувствовал себя слабее только что вылупившегося цыпленка. Спотыкаясь на каждом шагу, держась за стены и мебель в попытках не упасть, он едва сдерживал злые и беспомощные слезы, презирал сам себя, ощущая унижение от того, с какой жалостью и сочувствием смотрела на него юная внучка лекаря. Жители этой деревеньки, прятавшейся в глубоком ущелье далеко в горах Гуйлинь и укрытой от постороннего глаза плотной пеленой тумана так, что с высоты соседних пиков ее было никак не увидеть, прозвали Ли Ляньхуа Сюйси Женьлэй, Человек-упавший-с-обрыва. Его это прозвище полностью устраивало. Он не видел необходимости называть местным настоящее имя. Вряд ли, конечно, эти люди когда-либо слышали о легендарном главе клана Сыгу, но все же время от времени выбирались во внешний мир, отвозя на продажу местный горный мед, вкуснейшие медовые лепешки, козий сыр, вяленое мясо и составленные волшебником-лекарем редкие снадобья, и могли так или иначе проговориться. Ли Сянъи не хотел возвращаться в большой мир беспомощной развалиной. Буквально родившись заново, он сбросил с себя личину Ли Ляньхуа, как змея сбрасывает кожу. Он больше не умирал! Поэтому больше не было необходимости прятаться под этой маской. Ли Сянъи по-прежнему жил в доме лекаря, помогал по хозяйству, рубил дрова, работал в огороде, научился доить коз и кормить свиней, каждое утро ходил собирать свежие яйца в курятнике. А смешливая внучка лекаря научила его правильно, как она выразилась, готовить пищу. Лишь разок отведав готовку Сюйси Жэнлэя, она решительно прогнала его от очага, заявив, что еще слишком молода, чтобы помереть от этого кошмара. И что если молодой господин Сюйси настаивает на том, чтобы что-то готовить, ему придется этому поучиться. Ли Сянъи, посмеиваясь, подчинился. И вынужден был признать, что настойчивость языкатой девицы явно пошла на пользу его кулинарным талантам. Ну и он, конечно, не забывал восстанавливать силы, как физические, так и духовные. Его ядро было практически полностью разрушено ядом, и предстояло изрядно потрудиться, чтобы восстановить его хотя бы наполовину. Лекарь научил его особым способам медитации, для чего Ли Сянъи ранним утром, когда солнце только начинало окрашивать в нежные розовые цвета макушки соседних пиков, а туман в ущелье становился еще гуще, выходил из дома, карабкался по склону как можно выше, выбирал плоский камень, усаживался на нем в позу лотоса и медитировал до тех пор, пока солнце не выходило из-за гор целиком. Во время медитации, стараясь побыстрее восстановить ядро и циркуляцию ци по меридианам, Ли Сянъи по наущению своего спасителя последовательно складывал пальцы в одиннадцать самых могущественных мудр. Начинал с дхьяна-мудры, продолжал шуни-мудрой, затем шла прана, чинмая, буддхи, вайю, апана, сурья, все то, что помогало его телу и разуму. Спустившись с горы, Ли Сянъи шел на берег ручья практиковаться с оружием. Сперва это был длинный бамбуковый шест, казавшийся для утратившего былую мощь тела неподъемнее любимого дао Ди Фейшена. Ли Сянъи как-то в прошлой жизни попробовал повторить боевые приемы лао Ди с его мечом, но под громкий смех соперника едва смог проделать с ним пару движений. Правую руку Ли Сянъи потом не мог поднять пару дней! Раненое самолюбие утешало лишь то, что высокомерие Ди Фейшена было таки наказано – он буквально запутался в ногах, пытаясь повторить то, что вытворял с Шаоши его соперник! Но время шло, силы возвращались, бамбуковый шест в руке Ли Сянъи сменился вполне приличным цзянем, о происхождении которого он старался не задумываться. О том, что Человек-упавший-с-обрыва танцует с мечом на берегу ручья, местная детвора разнесла по всей деревне, и у Ли Сянъи с каждым разом становилось все больше зрителей. Матушки и тетушки, сложив руки под грудью, делали вид, что не одобряют такого легкомысленного времяпрепровождения, а сами смотрели с огнем в глазах. Девицы манерно хихикали и повизгивали, прикрываясь рукавами полотняных ханьфу. Мальчишки выражали восторг откровенно, а парни постарше смотрели хмуро и ревниво. А Ли Сянъи наслаждался. Наслаждался тем, как с каждым днем возвращалась сила, как уже почти свободным потоком текла по меридианам ци, как Янчжоумань наполняла тело и мышцы своей спокойной, безмятежной мощью, мощью, которую, казалось, пришлось навсегда забыть. Его движения с каждым днем становились все отточеннее, острее. Смертоноснее. Ли Сянъи заново привыкал к тому, что он хозяин своего тела, а не наоборот. Чем быстрее восстанавливались боевые навыки, тем чаще он, повторяя старые и изобретая новые связки, представлял, что сражается не с тенью, а с живым человеком. С тем единственным, кого всегда считал равным себе. Кого хотел видеть рядом в любом качестве. Соперника. Соратника. Союзника. Друга. И… больше, чем друга. Ли Сянъи часто завязывал себе глаза алой, подаренной внучкой лекаря лентой, и, фехтуя вслепую, представлял, что там, на расстоянии клинка – Ди Фейшен. Словно наяву видел темные, как штормовое Восточное море, глаза, в которых бушевала неукротимая буря. Как путник в пустыне впитывает влагу, впитывал всем собой красоту и яростную грацию каждого движения, выверенный до миллиметра, жесткий контроль, полную уверенность в том, что он хозяин своего тела, а не наоборот, что его дао – продолжение его руки. Разум наполнялся воспоминаниями об их поединках, тело буквально пело от радостного возбуждения, от предчувствия, что скоро, совсем скоро он, Ли Сянъи, сможет снова испытать утраченный, казалось, навсегда восторг схватки. Он больше не собирался врать себе. Он больше не собирался навечно оставаться в этой, затерянной где-то в горах Гуйлинь деревушке. Он знал, что его ждет мир Цзянху, мир, в котором он, Ли Сянъи, непревзойденный мастер меча, проницательный и грозный глава клана Сыгу, еще не сказал своего последнего слова. Он знал, что люди, которых он всем сердцем любил, ждут его, не поверив в его смерть. Что его ждет живой и любознательный, неуемный в своей привязанности юноша, его ученик Фан Добин, чьих ожиданий и чьей непоколебимой веры Ли Сянъи не мог снова обмануть. Что его ждет тот единственный, чьи жаркие глаза снились Ли Сянъи почти каждую ночь. Он больше не хотел видеть в них печаль. Человек-упавший-с-обрыва покидал прятавшуюся за туманной завесой деревушку через год. Местные торговцы, завязав ему для надежности глаза, провели неведомым путем сквозь горы в соседнюю долину, где и оставили, собрав на дорогу нехитрые пожитки, еду и немного денег. Лекарь, провожая его в путь, наказал никому не рассказывать о месте, где он прожил этот год. - Мы не просто так прячемся в этом ущелье. И не просто так оно затянуто туманом. Наш клан хранит много знаний, в том числе и из наследия Наньин, за которые в вашем хаотичном и жестоком мире убивают. Один только цветок Феникса чего стоит. Мои люди искусные лекари. Ты стал для нас своим. Не подведи и не предай. И… Ты можешь вернуться или попросить помощи, если будет сильная нужда. Просто предъяви в лекарской лавке в долине этот амулет, и тебя проведут. С этими словами лекарь надел на шею Ли Сянъи кожаный шнурок с подвеской в виде искусно вырезанного из нефрита Фенхуа хуа. - Иди. И пускай Нюйва и Нефритовый император не оставят тебя своей милостью. И сделай одолжение – не падай больше мне на голову с обрыва. Ли Сянъи, пряча усмешку, низко склонился перед ним. - Благодарю мастера-лекаря за то, что не пустил этого недостойного на мост Найхэ-цяо. Только благодаря вашему мастерству этот недостойный понял, что смерть самый легкий выбор. Жить намного сложнее. Я был трусом, когда думал, что хочу умереть. Но больше я не позволю себе такой позорной слабости. Благодарю, мастер. Вы помогли вернуть мне меня. И он склонился еще ниже, так, что его длинные волосы, снова приобретшие прежний блеск и шелковистость, подмели песок и гальку у ног лекаря. Уходя, Ли Сянъи еще долго чувствовал спиной пристальный взгляд загадочного лекаря. *** После того, как Ди Фейшен получил то проклятое прощальное письмо Ли Ляньхуа, его поначалу накрыло дикой апатией, как человека, утратившего смысл жизни. Семь долгих дней он сидел, запершись в своих покоях, смотрел, не отрываясь, на осколки Шаоши и пил. Глава Ди ненавидел алкоголь, не без оснований считая, что выпивка затуманивает мозг, а это равно смерти для мечника и убийцы. Нет, он не был полным трезвенником, в хорошей компании хорошее вино было в радость. Но сейчас он просто тупо напивался, желая забыться. Но у него ничего не получалось! Могучий организм воина винным парам никак не сдавался. Пол вокруг стола в его покоях был заставлен пустыми кувшинами из-под лотосового вина, так любимого Ли Сянъи, но все, чего мог добиться Ди Фейшен, это дикой головной боли. На все попытки У Яна воззвать к его разуму в двери покоев летела очередная пустая тыква-горлянка, лопалась вдребезги от удара о притолоку, а следом слышался рев: - Еще вина! Когда верный помощник в конце концов взбунтовался, а в покоях вино закончилось бесповоротно, на Ди Фейшена снизошел приступ бешеной ярости. Со свирепостью раненого зверя он в щепки разнес и свои покои, и парадный зал Альянса, искрошил в труху все соломенные чучела, служившие воинам клана для тренировок. Почти двое суток он алым бешеным вихрем метался по крепости Золотого Феникса, круша все подряд, а его люди в ужасе прятались, где могли. На третий день ярость угасла так же внезапно, как разгорелась. Измученный, почти ослепший и оглохший от отчаяния и усталости Ди Фейшен сидел на ступенях перед разгромленным залом приемов, безжизненно свесив на грудь голову с распущенной черной гривой, и прятал за ней мокрые от слез глаза. Никто не решался к нему подойти, отважился только У Ян. - Глава, - он осторожно тронул его за окаменевшее плечо, - тебе помочь причесаться? Изумленный Ди Фейшен вскинул на него покрасневшие от горя, усталости и недосыпа глаза – и… пришел в себя. Словно по щелчку. - Приберите тут все, - он поднялся и с прямой спиной удалился к водопаду, на обломок скалы, где любил медитировать. Шум воды успокоил разум. Ему стало стыдно за то, что утратил контроль над собой. Никогда с ним такого не случалось. Даже когда он разнес по камешку крепость Дицзябао, бывшую тюрьмой безымянному мальчишке-беспризорнику и еще десяткам таких же бедолаг, он, несмотря на ледяную ярость, прекрасно владел собой. А тут… Его дао лежал возле его ног, он сам сидел в позе лотоса, сложив пальцы в дхьяна-мудру, и пытался проникнуться царившим вокруг покоем. В крепость вернулся только после того, как полностью овладел своими эмоциями и успокоил разум. Выстроившиеся в главном дворе воины Альянса с облегченным вздохом встретили главу Ди с привычным каменным, не выражающим ни единой эмоции лицом и ледяным тяжелым взглядом черных, как беззвездная ночь, глаз. На следующий день крепость Альянса почти опустела – большинство членов клана по приказу главы Ди отправились на поиски пропавшего Ли Ляньхуа. Они возвращались с докладами и снова уходили, потому что напасть на след этого хитрого матерого лиса никак не удавалось. Сам глава тоже уходил на поиски, и не раз, но в конце концов, поняв бессмысленность этих действий, остался в крепости. Только получал донесения и руководил поисками, к которым неожиданно присоединились хозяйка поместья Тяньцзи госпожа Хэ и ее люди, члены Академии Байчуань во главе с Ши Шуй, которой вызвался помогать сам императорский цензор Ян Юньчунь с его разветвленной сетью дознавателей, и немногие, совсем немногие последователи клана Сыгу. Последнее, впрочем, Ди Фейшена нисколько не удивило, ведь во главе Сыгу опять оказался Сяо Цзицзинь, жалкий трус и завистник, жадный до власти и славы. Жетон главы он снова заполучил после того, как Цяо Ваньмянь, закинув за спину ножны, отправилась искать главу Ли в одиночку. Уходя, она навестила крепость Золотого Феникса, чем несказанно поразила Ди Фейшена. Именно этот визит всколыхнул в нем жажду продолжать жить, нестерпимое желание искать свою дорогую пропажу и непременно найти. - Ты счастливый человек, глава Ди, - сказала Ваньмянь, глядя на него своими влажными оленьими глазами, которые так его раздражали раньше. – Я завидую тебе, ведь ты всегда шел с ним в ногу, невзирая на то, как широко и быстро он шагал. Он сиял так ослепительно, что вынуждал многих жмуриться и отворачиваться, и только ты и не думал отводить глаза. Ты поймал солнце, Ди-мэнчжу. - И где же оно, это солнце? – протянув к ней пустые ладони, с горечью проговорил он. - Я знаю, что ради него ты обрушишь небо, высушишь море, сравняешь с землей горы, повернешь вспять реки. Я знаю, что ты единственный человек, способный его найти. Живого или мертвого. И она ушла, оставив Ди Фейшена почти ослепшим и оглохшим после ее слов. Грубый, злой и резкий, но справедливый и прямой, он не умел врать, себе особенно, и всегда честно признавал свои чувства к Ли Сянъи. Гибкий и опасный, как его знаменитый меч Вэньцзин, Горлорез. Высокомерный, свирепый, быстрый на язык. Остроумный. Сияющий, как солнечный блик на его клинке. Ускользающий, как последний луч заходящего солнца. Этот человек был для него всем. Единственным. Соперником. Союзником. Врагом. Другом. Напарником. Тем, кого он лишь про себя, не вслух, отваживался называть любимым. Второй половиной его собственной, искалеченной, изломанной, извращенной души. Его чжицзи. Тем якорем, который удерживал бывшего убийцу от безумия. Был и еще один якорь, привязывавший Ди Фейшена к действительности, в чем он сам себе старался не признаваться. Обаятельный и безумно раздражающий своей бесцеремонной навязчивостью мальчишка, самозванный ученик Ли Сянъи – Фан Добин. Он вламывался к нему с бесстрашием и бесстыдством юности, за что Ди Фейшен был ему даже благодарен. Это ведь именно мальчишка Сяобао помешал ему сделать большую глупость, а именно запечатать свой дао. - Не смей даже думать об этом! – Фан Добин, раскрасневшийся, встрепанный и злой, бесстрашно наскакивал на Ди Фейшена к полному ужасу и изумлению У Яна и других членов Альянса, как огня боявшихся гнева своего главы. – Не смей! Он вернется и представь, как посмеется над твоей беспомощностью! И ты не имеешь права запечатывать дао, потому что должен учить меня! - Кому должен? – Ди Фейшен так удивился, что даже разозлиться забыл. - Ему! Ему должен! Это ведь он велел мне занять его место рядом с тобой! А чтобы занять его место, я должен встать с вами вровень! Кто еще способен научить, как не ты! Ди Фейшен тогда смотрел на него со странной, поразившей Фан Добина грустью в глазах. - Ты можешь стать первым мастером боевых искусств Цзянху, ты можешь достичь невиданных высот, даже подняться выше неба, но и тогда ты не сможешь занять его место. - Я знаю, - мгновенно поник Фан Добин. – Но ты все равно будешь меня учить! Я не отстану, ты знаешь. - Почему в ученики сяо И достался такой навязчивый и бесстыжий малец? – задумчиво пробормотал Ди Фейшен, сдаваясь. - Как ты его назвал?! Глава Ди саркастически поднял бровь. В глазах плеснуло яростью и предупреждением. - И как же? - Никак. Я ничего не слышал, - Фан Добин сделал вид, что смутился и пошел на попятный. Но надолго его смущения не хватило. Подойдя близко к хозяину крепости Золотого феникса, Фан Добин озорно блеснул глазами и проговорил так, чтобы слышать мог только Ди Фейшен: - Когда он вернется, я все ему расскажу! Наглый, приставучий щенок! Следующие полчаса Ди Фейшен яростно гонял взмокшего и растрепанного, но хохочущего парня по всей крепости. *** Они искали пропавшего Ли Ляньхуа почти два года. Искали с неослабевающим рвением, хотя иногда накатывало разочарование и ощущение беспомощности. Беспомощность – вот что Ди Фейшен ненавидел больше всего. Но даже в такие минуты слабости он не позволял себе опускать руки. И небеса в конце концов вознаградили их за упрямство. *** Это случилось, когда глава Альянса Цзиньюань вернулся после очередной попытки вразумить Сяо Цзицзиня, которого начинал тихо ненавидеть весь Цзянху за высокомерие и непомерные, ничем не подкрепленные амбиции. Ди Фейшен не мог допустить, чтобы это ничтожество окончательно разрушило репутацию некогда сильного и уважаемого клана, ведь Ли Сянъи рано или поздно вернется. И еще большого труда стоило удерживать своих бойцов от жгучего желания объявить войну зазнайкам из Сыгу, пятнающим честь и память своего основателя. У него самого чесались руки, но он был твердо уверен – Ли Сянъи не одобрил бы.. - Господин, - стражник, охранявший покои, склонился так низко, что его гуань чуть не уткнулся в землю, - там… Мы не смогли его остановить. Ди Фейшен, и без того злой, резким жестом отодвинул его в сторону и шагнул через порог. Незнакомец стоял спиной к дверям, и при взгляде на застывшую, как статуя, фигуру сердце главы Ди пропустило удар. Он слишком хорошо знал эту гордую посадку головы, этот разворот плеч, эту почти царственную осанку… Усилием воли загнав поглубже глупую, наивную надежду, Ди Фейшен в два шага пересек зал, дао сам прыгнул в руку, остро отточенное лезвие коснулось шеи незнакомца. Тот, однако, даже не вздрогнул. - Ты кто такой? – дао еще чуточку сильнее вдавился в кожу. – Обернись. Медленно. Мужчина невозмутимо, двумя пальцами отвел лезвие чуть в сторону и обернулся. Так, как просили. Медленно. У Ди Фейшена почти остановилось сердце – на него практически в упор смотрели те самые черные, как ночь, сияющие, как звездное небо, такие глубокие, такие знакомые глаза. Глаза, которые он почти каждую ночь видел во сне вот уже третий год. Дао со звоном выпал из руки. - Ли Сянъи… Это был именно Ли Санъи, а не Ли Ляньхуа, и не только потому, что одет он был в ту самую, памятную еще из юности алую броню. И в глазах, на самом донышке которых Ди Фейшен заметил едва ощутимый оттенок тревоги и неуверенности, плясали знакомые чертики. - Лао Ди, ты… не рад меня видеть? В голосе, бархатном, со знакомыми обертонами, которые - Ди Фейшен знал это совершенно точно! – появлялись в нем только тогда, когда обладатель голоса обращался к нему, прозвучал тот же оттенок тревоги и неуверенности, что прятался на дне глаз. - Ли Сянъи… - ?.. - Не могу решить, чего мне сейчас хочется больше, - Ди Фейшен, наконец, отмер, - обнять тебя или придушить. - Ну… Можно же совместить? И этот невозможный человек распахнул объятия. Ди Фейшен вошел в них как загипнотизированный. Что есть силы стиснул руки, с несколько мстительным удовольствием услышав изумленный и болезненный выдох. - Полегче, тигр. Правда ведь задушишь. Или ребра сломаешь, а я больше не хочу умирать. - Старый ты, лживый лис… - эти слова Ди Фейшен выдохнул Ли Сянъи куда-то в шею, - я ведь знал, чувствовал, что ты жив, а не сдох где-нибудь под облезлым кустом в сточной канаве… - Обожаю твои нежности, А-Фей. Ты как обычно весьма изыскан в выборе слов. - Сяо И… Сделай милость, заткнись, ладно? Целовал Ди Фейшен с той же решимостью, с какой каждый раз кидался в схватку с ним. - Рад, что вернулся именно ты, а не Ли Ляньхуа, - разрывая поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, прошептал он прямо в губы Ли Сянъи. – Теперь-то я не приму твоих отговорок и не позволю тебе удрать, не выплатив долг. - И что я тебе должен? – кусая его за нижнюю губу, неразборчиво прошептал Ли Сянъи. - Не делай вид, что тебе отшибло память. Ты задолжал мне поединок. - Лао Ди, лао Ди, ты не меняешься. Я, можно сказать, был одной ногой на мосту Найхэ-цяо, а ты все о том же. Тебе так важно подраться? - Дело принципа и вопрос чести, - все так же крепко обнимая Ли Сянъи за талию и не стремясь отпускать, ухмыльнулся Ди Фейшен. - Что, - Ли Сянъи старательно изобразил недоверчивое изумление, - прямо сейчас драться будем? Или все же попозже? Ди Фейшен прищурился, упрямо сдвинул брови: - Можно и сейчас! Пока ты снова куда-нибудь не сбежал. - А-Фей, у меня даже меча, достойного тебя, нет. На что глава Ди, сделав пару шагов назад, откинул алую штору – и глава Ли увидел на специальной подставке свой Шаоши. Смотрел секунду, потом отвернулся, скрывая повлажневшие глаза. - Я восстановил твой меч. Лезвие из осколков заново выковал лучший оружейник во всей Поднебесной. Бери. Пробуй. Ли Сянъи нежно, чуть дрогнувшими пальцами огладил рукоятку, провел по лезвию, радостно зазвеневшему, словно меч узнал хозяина. - Мы разнесем покои, - поднял на Ди Фейшена уже сверкнувший озорством взгляд. - И что? Слуги на что? Уберут. Ну? - Ты сам напросился. Ли Сянъи, бережно прислонив Шаоши к подставке, повернулся к Ди Фейшену спиной и начал… раздеваться! Он и сам не смог бы сейчас сказать, почему ему захотелось сразиться полуобнаженным. Фрагменты одежды один за другим медленно соскальзывали с плеч, обнажая крепкую широкую спину с гладкими, игравшими под кожей мышцами. Ди Фейшен смотрел, не моргая, и то и дело сглатывал пересохшим ртом. - Раньше ты не был таким… - Каким? – Ли Сянъи лукаво блеснул глазами из-за плеча. - Вот таким! Ты ведь нарочно, да? - Я же сказал – ты сам напросился. - Ну хорошо. Ди Фейшен разделся быстро, почти срывая с тела друг за другом пояс, ишан, обе рубахи, и остался, как и Ли Сянъи, в одних, заправленных в сапоги штанах. Замер на мгновение, поймав взгляд Ли Сянъи, покрасовался, поиграв мышцами. Поднял брови. - И?.. - Ты тоже нарочно, - у главы Ли внезапно сел голос, потому что он увидел расчерчивавшие спину и грудь шрамы. Он даже протянул руку, чтобы коснуться, но вовремя опомнился. - Тут есть и твои тоже, - верно прочитав этот жест, слегка передернул широкими плечами Ди Фейшен. – Как и на тебе – мои. И нечего так смотреть – шрамы украшают воина. - Давай только не будем добавлять друг другу таких вот… украшений. *** Парадные покои главы Альянса Цзиньюань они все же разнесли. Целым остался только потолок, да и то каким-то чудом. Ли Сянъи давно, очень давно не был так счастлив. Да и в обжигающе горячих глазах его лучшего и единственного соперника плескалось, грозя перелиться через край, такое же сумасшедшее счастье. Поединок прекратился, когда они, потерявшись в азарте боя, одновременно налетели на остатки трона главы Ди, споткнулись и рухнули друг на друга, успешно доломав то, что еще оставалось целым. Замерли. Переглянулись и, расхохотавшись, выпустили из рук мечи. - Кажется ничья. - Угу, - делая вид, что недоволен, буркнул Ди Фейшен, спихивая с себя тяжелое, горячее и мокрое от пота тело, - я снова не добился желаемого. - А-Фей, - мягко окликнул его Ли Сянъи, - все никак не отпустишь? - Что плохого в желании победить лучшего бойца Цзянху? – Ди Фейшен протянул руку и помог Ли Сянъи подняться на ноги. – Победить, а не убить. - Ну ла-адно, - протянул тот и, сделав шаг, оказался почти вплотную к Ди Фейшену. Который и не подумал отступить – и пару длинных мгновений они стояли вот так, почти тело к телу, ощущая жар кожи, запах пота и тепло дыхания. - Не здесь, - наконец выдохнул Ди Фейшен и силой заставил себя отвести взгляд. - У тебя еще остались целые покои? - Ты правда думаешь, что глава Альянса так беден, что у него только одна комната? - А сколько еще? – Ли Сянъи сам не очень понимал, что с ним такое, но, снова встав почти вплотную, выдохнул эти слова почти в губы Ди Фейшену. - Много всяких. Даже покои лично для Сяобао. - О. И тут откуда-то из-за предусмотрительно закрытых дверей раздался голос: - Лисенок, ты что творишь?! Лисенок, ты куда?! Остановись, животное! Да что с тобой! - Вот, - Ди Фейшен тряхнул головой и улыбнулся. – Как говорится, помяни яомо, он и появится. Ли Сянъи вопросительно поднял бровь. - Шляется как к себе домой, - легонько дернул плечом глава Ди. Ли Сянъи пару секунд пристально разглядывал Ди Фейшена, а потом лукаво и понимающе улыбнулся: - Тебе же это нравится? - Ну это как сказать. «Вот прямо сейчас он тут совершенно лишний» осталось непроизнесенным, но глава Ли, кажется, легко эти слова считал. Двери раздвинулись и на Ли Сянъи с визгом и счастливым лаем налетел маленький рыжий вихрь. Лисенок еще на пороге учуяла обожаемого хозяина и вырвалась из рук Фан Добина, который никак не мог сообразить, чего это всегда послушная собака превратилась в какого-то демона. - Лисенок!!! – Фан Добин ворвался в покои и замер, зацепившись взглядом за человека, обнимавшего собаку. - Так. Понятно. Так и знал, - он направил на Ли Сянъи обвиняющий перст, - что ты не умер. И ты, вернувшись, пришел к нему, а не ко мне! Ли Сянъи, теребивший Лисенка за мягкие уши, смотрел лукаво и без капли вины во взгляде. - А что это у вас тут произошло? – Фан Добин наконец заметил и полнейший разгром, и то, что оба главы были, мягко говоря, не совсем одеты. – И чего это вы тут… А! И он отвернулся, полыхнув ушами. - Не надумывай себе ничего, ребенок! – шутливо рыкнул Ди Фейшен. – Мы… сражались. - Во-первых, я не ребенок, во-вторых, да понял я все. И вдруг, обернувшись, жалким голосом спросил: - Обнять-то тебя можно? Или он (дернул губой в сторону Ди Фейшена) меня сразу проткнет? Ли Сянъи опустил на пол все еще бешено виляющую хвостом собаку, выпрямился и протянул к нему руки. - Иди уже сюда, ученик. Дядя А-Фей тебя не тронет. Обнимая Фан Добина и успокаивающе поглаживая его по дрожащей спине, Ли Сянъи одними губами произнес, обращаясь к Ди Фейшену: - Придется немножко подождать… Ди Фейшен, подбирая с пола мечи, едва заметно улыбнулся краем рта. *** Поскольку парадные покои Альянса подверглись варварскому разгрому, ужинать они втроем устроились в личных покоях главы Ди. - Жаль, не я все это для вас приготовил, - окидывая взглядом тесно заставленный блюдами и плошками стол, Ли Сянъи заговорщически прищурился. - Но ничего, сделаю это завтра. - Только не это! – хором воскликнули Фан Добин и Ди Фейшен. - Я не настолько богат, чтобы позволять тебе превращать хорошие продукты в мусор, - пододвигая поближе к Ли Сянъи поднос с зажареной в специях рыбой, пробормотал Ди Фейшен. - Ну это вы зря. Я, между прочим, действительно научился вкусно готовить. Внучка лекаря, что вернул меня к жизни, отличная кухарка, а я прилежный ученик. Фан Добин и Ди Фейшен переглянулись, глава Ди коротко дернул подбородком, передавая инициативу младшему. - Не расскажешь? - сглотнув образовавшийся в горле комок, хрипловато попросил Сяобао. - Расскажу. Но придется изрядно напиться, потому что на трезвую голову я… не смогу. - Чего-чего, а вина в крепости в достатке. Говори, - потребовал и Ди Фейшен, под столом сжимая колено Ли Сянъи. Они допивали четвертую или пятую флягу лотосового вина, когда Ли Сянъи поставил точку в своем рассказе: - Вот так Сюйси Женьлэй, Человек-упавший-с-обрыва, и стал снова Ли Сянъи. Сказав это, он запрокинул назад голову и влил в себя чуть не половину кувшина вина. Проглотил, промокнул рукавом ханьфу подбородок и губы и только после этого отважился посмотреть на друзей. - Интересно, - задумчиво глядя в стену, проговорил Ди Фейшен. – Найти бы эту деревушку… - А-Фей, - Ли Сянъи грозно и предостерегающе сдвинул брови, - я обещал. - А мы ведь тебя искали, - подперев щеку кулаком, печально проговорил Сяобао. – Всю Поднебесную перевернули. Клан Сыгу, к слову, был в поисках весьма… м-м-м… сдержан, а вот его доверенные (он кивнул на Ди Фейшена) буквально носом землю рыли. - Плохо рыли, - Ди Фейшен попытался сконструировать на лице угрюмую гримасу, но не преуспел. Ли Сянъи, наблюдая за этим, чуть не рассмеялся. - Не ругай своих, это ведь они лодочника нашли. После того, как Цзицзинь признался, что заставил тебя прыгнуть с обрыва. А-Фей, кстати, ему чуть голову не оторвал, и это не фигура речи. - Очень руки чесались, - пальцы главы Ди, державшие чашку с вином, сжались так, словно это была не чашка, а шея пресловутого Цзицзиня. - Его спасло только то, что он из последних сил успел прохрипеть, что ты прыгнул в лодку на середине реки. - Его счастье, - Ди Фейшен был неумолим. - А-Фей, - Ли Сянъи потянулся через столик и мягко накрыл его пальцы своими. – Ты безжалостен. - Такие жалости не заслуживают, - поддержал его и Фан Добин. - И ты от него набрался. Сяобао развел руками и продолжил: - Мы потом всю эту реку Лицзян от истока до устья на лодках прошли. И пешком по берегу. Лодочник смог показать, где ты спрыгнул, но дальше твоих следов мы найти не смогли. Ты умеешь сбегать. Сяобао сердито ткнул в своего шифу пальцем и залпом выпил вино, стараясь смыть горечь от воспоминаний. - Ты старый, хитрый, лживый лис, талантливо путающий следы, но я… - он покосился на Ди Фейшена, - мы рады, что ты вернулся. Двое старших его, кажется, даже не услышали. Они намертво сцепились взглядами, расшифровывать смысл которых Фан Добин не решился. - Ладно, вы мне надоели. Я скоро в танхулу превращусь от ваших взглядов. Я пошел спать. У меня тут, - Фан Добин хитро усмехнулся, - есть свои покои. Ведите себя хорошо. - А где, - провожая его ласковым взглядом, негромко спросил Ли Сянъи, - буду спать я? - Тебе как, - Ди Фейшен наклонился близко-близко, почти касаясь губами уха, - на пальцах объяснять? Как маленькому? Ли Сянъи внезапно для самого себя полыхнул ушами. А Ди Фейшен вдруг отстранился и посмотрел на него с нескрываемым сарказмом: - Спать? Ты в самом деле собрался спать?! Ли Сянъи не выдержал и рассмеялся, уловив за сарказмом разочарование и даже, как бы это сказать, не обидев могучего и грозного главу Ди, оттенок страха. - А вот это, - он поднял на Ди Фейшена глаза, в которых беснул лукавый вызов, - зависит от тебя. *** Не впервые за этот день Ли Сянъи удивлял сам себя. Да, в молодости он был весьма высокого о себе мнения и потому очень нахален, но даже в горячие и неуемные свои двадцать он таким, как сейчас, не был. Он алел ушами и скулами, тихонько подвывал про себя «Какое бесстыдное распутство!», но ничего не мог с собой поделать. Его так и подмывало делать глупости, чтобы увидеть выражение глаз Ди Фейшена. Раздеваться он начал, едва они с лао Ди переступили порог его личной спальни. Спиной чувствовал обжигающе горячий взгляд черных, как уголья, глаз, и старательно не поворачивался к ним лицом. Иначе бы сгорел от смущения. Каждое его движение сопровождалось сдержанным, но все равно громким выдохом и даже едва слышным стоном. Он понимал, что провоцирует, понимал, что провокация может быть опасна, но вся штука в том, что он никогда Ди Фейшена не боялся. Кроме той ночи в Восточном море, но и тогда страх заслоняла лишившая его разум ясности ненависть. - Сяо И, - раздалось сдавленное, - что ты творишь?! - А на что похоже? - Ты… провоцируешь? - Нет, я просто пытаюсь тебя поторопить. Я не могу ждать, когда ты ТАК на меня смотришь. - Как, - со спины его обхватили обжигающе горячие руки, - я на тебя смотрю? Ли Сянъи огляделся, заметил сбоку от футона зеркало, преодолевая сопротивление жадных сильных рук, подтянул их обоих к нему. - Вот так. Сам смотри. Ди Фейшен поднял взгляд, увидел отражение – и Ли Сянъи с наслаждением впитал всей кожей тяжелый, со стоном вздох. - Понял теперь? А я не железный, я и сгореть могу. - Замолчи, а? Как тебя заткнуть? - О. Подсказать? Ди Фейшен слегка ослабил свою мертвую хватку, гибкое жилистое тело в его руках мгновенно развернулось, Ли Сянъи прижался обнаженной грудью к его обнаженной в распахнутой нижней рубахе груди, прихватил в кулак длинные волосы, сильно потянул и заставил Ди Фейшена проглотить вырвавшийся у него грудной стон. Когда у обоих потемнело в глазах от недостатка воздуха в легких, Ли Сянъи выпустил из плена его губы и оглянулся на прятавшийся за плотными шелковыми драпировками футон. - Надеюсь, мебель в твоем доме прочная, и нам не придется среди ночи искать другое место, чтобы… - Чтобы – что? Договаривай. Чем ты собираешься заняться со мной на этом ложе? - А-Фей, ты, оказывается, тоже то еще трепло. Чем, по-твоему, можно заниматься вдвоем ночь напролет? Ли Сянъи готов был покляться, что над ним сейчас посмеиваются, но велся на подначки легко и с удовольствием. - Не знаю. Ты мне скажи. - Обсуждать философские трактаты! - О. И труды кого из умников мы будем обсуждать? Ди Фейшен по-прежнему держал его в объятиях, сильно, но нежно сжимая узкую талию и плотно притянув его к себе так, что между их телами невозможно было бы поместить самый тонкий лист самой лучшей рисовой бумаги. - Ты невозможен. В Диюй всех философов! Я, - Ли Сянъи вжался в грудь Ди Фейшена так сильно, что тот даже поперхнулся воздухом, - собираюсь заняться с тобой любовью. - Так трудно было сразу это сказать? Ли Сянъи опасно прищурился. - Так, да? Подсечка была внезапной и ловкой, и глава Ди с изумленным «Ох!» приземлился на спину на середине футона. Ли Сянъи немедленно уселся на него верхом, помедлил, облизывая враз пересохшие губы. - М?.. - Не думаешь, что мы.. слишком торопимся? Лицо Ди Фейшена не дрогнуло, но Ли Сянъи легко прочитал в его глазах насмешливую улыбку. - Двенадцать лет, - веско произнес он. – И даже дольше. - Ты прав. Мы не торопимся, мы опаздываем на целую… - Ли Сянъи на секунду замолк и договорил, - жизнь. Очередной поцелуй, глубокий и мокрый, длился, казалось, вечность. Прервал его Ди Фейшен, который устал лежать под тяжелым телом своего чжицзи и ничего не предпринимать, хотя в его бедро недвусмысленно упиралось кое-что весьма твердое и горячее. Он мощным неуловимым движением перевернул Ли Сянъи на спину, вырвав из его груди сдавленное «Ой», и умудрился при этом стянуть с него тонкие нижние одежды. Завязки на штанах он просто разорвал. - Лао Ди, - со сдавленной усмешкой вырвалось у Ли Сянъи, - я смотрю, у тебя никакого терпения. - Да что ты? – Ди Фейшен, сидя на нем верхом и едва удерживаясь от того, чтобы не потереться своим уже вполне ожившим членом о лежавший на плоском животе член Ли Сянъи, соблазнительно истекавший смазкой, быстро раздевался. – Кто из нас начал снимать одежду, еще не добравшись до постели? Ли Сянъи, лежа под ним, провожал каждое его движение жадным собственническим взглядом, и Ди Фейшену казалось, что наутро его грудь и живот будут в следах от ожогов. - Красивый, - прохрипел тот и потянулся коснуться обнаженной кожи. Чуткие пальцы, пробежав по планочкам пресса, быстро ущипнули соски – и замерли на уродливом шраме под сердцем чуть левее грудины. Ди Фейшен накрыл его руки своими. - Прекращай. Ли Сянъи, преодолев его сопротивление, сел и коснулся этого шрама, когда-то оставленного лезвием Шаоши, губами. У Ди Фейшена перехватило дыхание, но он заставил Ли Сянъи отстраниться. - Давай оставим прошлое в прошлом. Пусть то, что принадлежало нашей юности, будет избавлено от плесени укоров и сожалений. Ли Сянъи, на секунду прикрыв глаза, согласно кивнул и, потянувшись, вынул из пучка длинную нефритовую шпильку. Густая черная волна обрушилась на плечи и спину. - Давно мечтал это сделать, - пропуская между пальцев бесконечную шелковую прядь, пробормотал Ли Сянъи. Ди Фейшен нависал над ним, опираясь на руки, и распущенные волосы отгораживали их от мира плотной завесой. Ли Сянъи, едва касаясь подушечками пальцев, обводил жесткие, рубленые черты склоненного к нему прекрасного лица, каждым прикосновением убирая с него привычную суровость. Черты под его руками смягчались, в черных как беззвездная ночь глазах холодная отстраненность сменялась мягким теплом. Ли Сянъи обхватил Ди Фейшена за затылок и уронил на себя, пропадая под вожделенной тяжестью жесткого сильного тела и втягивая Ди Фейшена в глубокий поцелуй. - Хочу тебя, - выдохнул едва слышно. Тот, зарычав, перехватил инициативу, атаковав этот говорливый, так легко и привычно лгущий рот даже с какой-то яростью. Ли Сянъи, намотав на руку вороные пряди, сильно потянул, заставив отстраниться. - Полегче, тигр. В голосе звучала ласковая усмешка. Поддавшись ей, Ди Фейшен позволил себе слабость – он спрятал лицо в изгибе шеи, касаясь кожи губами. - Да-а, - тихо простонал Ли Сянъи, - так гораздо лучше. Ди Фейшен воспринял это как команду и, поймав оба запястья и заведя руки Ли Сянъи за голову, принялся покрывать поцелуями-укусами горло, плечи, ключицы, грудь, всего на короткое мгновение задержавшись на шраме от его дао не левом плече. Ли Сянъи, с удовольствием подставляясь, только довольно жмурился и тихонько стонал на выдохе: - А-Фей… Он чувствовал себя невероятно, невозможно счастливым. И живым. - Да, А-Фей, да, та-ак… Сильнее. Еще! Он выгибался под настойчивыми руками и губами, откровенно терся членом о член, вскидывая бедра в недвусмысленном желании. Они несколько раз перекатились по постели, путаясь ногами, и Ди Фейшен, задыхаясь, выстанывал: - Такой бесстыжий… Распутный. Восхитительный. Ли Сянъи сидел на Ди Фейшене верхом и на самом деле совершенно бесстыже и развратно терся о грудь главы Ди крепко стоявшим членом. Вдруг Ли Сянъи замер. - Что?! – испугался Ди Фейшен, решивший, что сделал что-то не так и сейчас все закончится, не начавшись. - Молодой Ли Сянъи был горяч, сверх меры самонадеян и абсолютно эгоистичен, это да. Но знаешь… Умер он девственником. - А как же, - Ди Фейшен в изумлении округлил глаза, - твоя Мянь-Мянь? - Я был целомудренным мальчиком, мы с ней не были женаты. Даже не целовались ни разу. Все, что позволяли себе, это держаться за руки. Ну и… интуция, что ли, сработала. Боюсь уступи я ей, она превратилась бы в кого-то похожего на твою Лицяо. Она и так слегка одержима. - А Ли Ляньхуа?.. - А Ли Ляньхуа лишился девственности в Ивовом доме Танцзина. С молодым парнем, очень похожим на тебя. Внешне. Когда он начинал говорить, все сходство пропадало. Ненавижу жеманство! Поэтому я запретил ему открывать рот. Ну то есть, - в глазах Ли Сянъи блеснуло лукавство, - рот он, конечно, открывал, но для другого. Он помолчал и все же договорил: - Я не разрешал ему себя касаться. Мне было нужно, это я тогда уже понял, чтобы меня касался ты настоящий, а не подделка. Ди Фейшен что есть силы сжал руки на его узкой талии. Так, что Ли Сянъи даже застонал и шутливо треснул его по груди. - Полегче, тигр. - Повторяешься. Ничего, ничего. Если я в тебе что-нибудь сломаю, мой «Ветер в тополях» вместе с твоей Янчжоумань все быстро починят. И теперь, когда Ли Сянъи воскрес, мы вместе лишим его девственности. Намотав на кулак черную длинную прядь, Ди Фейшен заставил Ли Сянъи склониться и втянул в требовательный и одновременно нежный поцелуй. - А ты?.. – выныривая из него и с трудом переводя дыхание, спросил Ли Сянъи. - Я… В моей постели перебывало много кого, и женщин, и мужчин. Больше мужчин, потому что женщины сразу начинали от меня чего-то хотеть. Ли Сянъи, не скрываясь, расхохотался. - Ничего смешного, - Ди Фейшен ущипнул его за бок. – Поэтому совсем скоро остались одни парни. Ну или вернее – один парень. Мальчик из Цветочного дома Чанъаня был вылитый ты в юности. Но только внешне. В остальном он тобой не был настолько, насколько возможно. Но меня это странным образом устраивало. То, что он был не ты. - Как думаешь, может, уже хватит трепаться? Так мы проболтаем всю ночь, а я еще не получил обещанного. - Обещанного? - Ну кто-то только что обещал лишить Ли Сянъи девственности. Ди Фейшен засмеялся, приподнялся на локтях, перевернул Ли Сянъи на спину, устроился между его разведенных бедер и со всей ответственностью принялся осуществлять обещанное. Несчастный футон под ними скрипел и стонал, они, не сдерживаясь, тоже стонали и вскрикивали в голос, ни секунды не заботясь о том, что их могут услышать. Пускай слышат! Да, счастье любит тишину, но это потом. Не сейчас. Сейчас молчать не было никакой возможности. Слишком много всего обрушилось на них вот так, сразу. Кончая, Ли Сянъи снова оказался верхом на Ди Фейшене. Весь напряженный, как струна, с закинутой назад головой, с налитыми кровью жилами на длинной шее, с ходившим ходуном кадыком, потный и охрипший от стонов и крика, он был так хорош, что Ди Фейшен мечтал, чтобы этот образ гравюрой запечатлелся на обратной стороне век. Ли Сянъи сполз с него, улегся рядом, тесно прижавшись и устроив голову на плече, и принялся гладить широкую грудь и уродливый шрам, оставленный его Шаоши, то и дело задевая соски и прислушиваясь к тому, как на долю мгновения у Ди Фейшена перехватывало дыхание. - Как думаешь, если бы мы еще тогда разобрались в собственных чувствах и истинной подоплеке наших постоянных стычек, все могло бы сложиться иначе? Хотя тогда казалось, что единственное, чего мы хотим друг от друга, это хорошая драка. - Мы? – изогнув бровь, Ди Фейшен опустил взгляд на черную макушку у себя на плече. – Я сразу знал, чего хочу от тебя на самом деле. Что, впрочем, не отменяет желания как следует потрепать непревзойденного главу Ли в поединке. - Так-таки и сразу? А чего ж молчал? - Нет, ну это невозможно! – Ди Фейшен возмущенно спихнул со своего плеча голову Ли Сянъи. – Ты себя тогдашнего помнишь? У меня даже мысли такой в голову не забредало, потому что высокомерный засранец Ли Сянъи в лучшем случае меня бы высмеял, притом публично, а в самом вероятном – наделал в моем теле лишних дырок. Ну и… ты был с Мянь-Мянь. Не давал повода думать, что тебе это может быть… интересно. - Сколько лет потеряли, - тяжело вздохнув, Ли Сянъи снова оседлал бедра Ди Фейшена и крепко сжал пальцы на обоих сразу членах, заставив главу Ди сдавленно зарычать. Угомонились они только тогда, когда рассвет окрасил окна в нежные золотые тона. А оконательно разбудил их Фан Добин, без всякого стеснения ворвавшийся в покои Ди Фейшена с воплем: - Подъем! Уже давно утро. - Сяо И, ты плохо воспитываешь своего ученика, - пробормотал спросонья Ди Фейшен. - Громкий. Наглый. Бестактный. - Мама с папой не рассказывали тебе, - зевнул, отрывая голову от теплого уютного плеча главы Ди, Ли Сянъи, - что нельзя без стука врываться в спальню к родителям? - Вы мне не родители, - заносчиво фыркнул Фан Добин и отчаянно покраснел, разглядев, что шеи и плечи обоих мужчин были многозначительно расцвечены бордовыми пятнами. Тем не менее он мужественно (а вернее упрямо) вытерпел процесс вылезания двух почти полностью обнаженных мужчин из одной постели, но момент, когда его упрямство дало сбой, все же наступил. Это случилось, когда Ли Сянъи, не озаботившись тем, чтобы хотя бы домашний халат накинуть, усадил Ди Фейшена перед зеркалом и принялся расчесывать его изрядно спутанную гриву нефритовым гребнем. Они смотрели друг на друга в зеркале и чему-то улыбались. Ну то есть понятно, чему. Фан Добин давно не был невинным ребенком. Но все же, когда Ли Сянъи приподнял неубранные поутру волосы Ди Фейшена, остолбенел, с благоговейным ужасом разглядев на его загривке след от зубов. Он с неприличным для мужчины писком в мгновение ока вымелся за порог, а Ди Фейшен, отняв у Ли Сянъи гребень, со смехом запустил его ему вслед. - Пошел вон, наглец! Игривое настроение главы Ди и вовсе ввергло Фан Добина в священный ужас. К его счастью, двери за собой он успел закрыть раньше, чем до него долетел тяжелый гребень. И до Ли Сянъи и Ди Фейшена донеслось: - Видеть вас не могу! Вылезайте уже из спальни, сколько можно мебель ломать! И так всю ночь спать мешали! Завтрак готов и чай остывает! Я вам не нанимался заваривать его по сто раз! Мужчины переглянулись и рассмеялись. - Он так мило смущается. - Мило? Грозный глава Альянса Цзиньюань только что назвал Сяобао милым? Надо ему рассказать! - Куда?! – Ди Фейшен успел ухватить Ли Сянъи за запястье и уронил его к себе на колени. – Только посмей испортить мою репутацию в его глазах. - Твоя репутация уже безвозвратно испорчена следом от моих зубов у тебя на загривке. - Где?! - Вот тут, - Ли Сянъи, близко склонившись к нему и тихонько рассмеявшись в волосы, нежно обвел подушечкой пальца след от своих зубов. Все еще чувствительный, если судить по тому, как зашипел глава Ди. - Я отомщу за твое предательское коварство. - Отомсти. Я буду с гордостью носить твою метку. Ди Фейшен задрал голову и посмотрел на Ли Сянъи снизу вверх. - Знал бы, какой ты распутный, завалил бы еще много лет назад. - Кто бы тебе позволил! - Так таки и не позволил бы? – породистая густая бровь взлетела к кромке волос. - Ну… Тебе бы пришлось изрядно поднапрячься. - С удовольствием. Может, тогда мы устраивали бы совсем другие поединки… хм… на мечах. Ди Фейшен фыркнул и договорил: - Одно другому не мешает. *** Позже, вспоминая, Фан Добин пришел к однозначному выводу, что эти два дня в крепости Альянса Цзиньюань были одними из самых счастливых, если не самыми счастливыми. Ли Сянъи был жив и здоров. Ди Фейшен улыбался так, как никогда раньше, во весь рот, и безостановочно дразнил и его, и своего сяо И. Ли Сянъи в долгу не оставался, и в итоге все закончилось тем, что они втроем оказались на обширной поляне в бамбуковой роще на берегу то ли маленькой речки, то ли большого ручья, там, где падавшая со скалы вода образовывала круглое озерцо. Ли Сянъи сидел на плоском обломке скалы, любимом месте для медитаций Ди-менчжу, и язвительно комментировал каждое движение тренировочного поединка. Фан Добин, стремясь произвести впечатление на своего шифу, буквально из кожи вон лез, его Эръя мелькал с невероятной скоростью, и все же почти каждый раз оказывался заблокирован тяжелым дао Ди Фейшена, который тот крутил в кисти с убийственной легкостью. Впрочем, впечатление произвести старались оба, и время от времени прерывали бой, чтобы пригрозить ехидному Ли-менчжу жестокой расплатой, если он не прекратит свои издевательства. Прекращать тот, конечно, и не думал. Самое забавное, что этот бой Фан Добин выиграл. Ну то есть он понимал, что грозный и непревзойденный глава Ди просто позволил ему это сделать – ребенка надо поощрять за старательность, но был все равно счастлив. Подскочив к Ли Сянъи, вырвал у того из рук кувшин с вином и опрокинул его себе в горло, пролив половину на грудь. Вернул пустую емкость, промокнул подбородок рукавом ханьфу и с вызовом уставился на Ли Сянъи: - Твоя очередь. Давай, разомни кости, покажи, на что способен первый мастер меча Цзянху. - А ты не устал ли, юноша? Наглеешь. - Могу еще с десяток боев провести! - Лао Ди, ты плохо на него влияешь. Поднабрался у тебя дурных манер. - Не перекладывай с больной головы на здоровую. Так вино пьешь только ты. И он аккуратно отпил из горлышка, не пролив ни капли. - Я не про вино. Такой же нахальный, как ты в молодости. Что ж, юный мечник, держись! Пришел черед Ди Фейшена комментировать, сидя на камне. Правда, его комментарии был весьма отрывочны – только «Угу», «Так его!», «Мн!!!». Правда, даже несмотря на краткость, они были на удивление красноречивы и уместны – бой глава Ди читал с легкостью. Ли Сянъи поддаваться не стал. Он позволил своему ученику продержаться примерно с полсотни приемов, а потом играючи отправил Эръя в полет. - Ты! – возмущению Фан Добина не было предела. – Это не по правилам! - В бою с кем-то чужим ты тоже будешь уповать на правила? – передавая Ли Сянъи кувшин с вином, саркастически вздернул бровь Ди Фейшен. – Учись читать бой минимум на два движения вперед, иначе не сносить тебе твоей красивой головы. Фан Добин, изрядно, по чести говоря, взмокший, фыркнул что-то явно недовольное, под изумленными взглядами старших скинул одежду и с разбегу нырнул в озерцо. Охладиться. - Не хочешь присоединиться? – отбирая у Ли Сянъи вино и делая глоток, спросил Ди Фейшен. - Не очень. Глава Ди внимательно покосился на него. - Я вижу, ты устал. Хотя и дрался лишь в полсилы. - А-Фей, ты же еще вчера понял, что я, конечно, восстановился, но далеко не полностью. Сложно, знаешь ли, за пару лет восстановить почти полностью разрушенное ядро, на культивацию которого ушла вся предыдущая жизнь. Ли Сянъи присосался к вину, отдышался и договорил: - Я слишком хорошо тебя знаю, поэтому понял, что вчера в крепости ты дрался со мной чуть больше, чем в половину силы. - Мн, - кивнул глава Ди. – Не было цели непременно надрать твою высокомерную задницу, как раньше. Цель была получить удовольствие. Я был счастлив просто от того, что могу снова скрестить с тобой клинки. И кстати, я знаю, как тебе помочь. - Парное совершенствование? – Ли Сянъи игриво поиграл бровями. - Само собой, - Ди Фейшен даже не подумал смутиться. - Но и еще кое-что. Надо только отвлечь чем-нибудь твоего назойливого ученичка. - Нашего, А-Фей. И не отпирайся. Я видел, сколько твоих фирменных приемов использовал сегодня Сяобао. Такому на словах не научишь. Практиковался, признай! - Ну… Он из тех, на чьи приставания легче ответить согласием, чем объяснить, что этого не хочешь. Признаю, однако, учится он быстро. - А представь, - покосившись на плескавшегося в воде Фан Добина, Ли Сянъи улегся на теплый камень и устроил голову на коленях Ди Фейшена, - какая красота выйдет, когда он окончательно совместит два наших стиля боя в один! - Лучше бы свой собственный изобрел, - сварливо проворчал Ди Фейшен, вплетая пальцы в расплескавшуюся на его коленях гриву. Луч солнца игриво заглянул в его обычно суровое лицо, запутался в длинных ресницах, на миг превратив обычно почти черные глаза в осколки темного янтаря, и остался в этих глазах крошечным солнечным бликом. Ли Сянъи смотрел как завороженный. - Лао Ди, ты… - он даже задохнулся от нахлынувших чувств. - Я – что?.. - Безжалостный ты, вот что. Нет бы сделать вид, что ничего не заметил и не понял. - И позволить тебе ускользнуть, как обычно? Ну уж нет. Ди Фейшен склонился низко-низко, вглядываясь в выражение глаз Ли Сянъи, и почти уже коснулся губ поцелуем, когда невдалеке послышалось многозначительное и несколько раздраженное «Кхм». - Сяобао, - повернул к нему голову смеющийся Ли Сянъи, - прояви немного такта. - Еще не хватало! Я не желаю смотреть на то, как вы милуетесь! И вообще хватит тут валяться, я есть хочу. Лао Ди, в твоем доме гостей кормят? - Гостей кормят. Нахальных малолеток, считающих, что они могут вторгаться, когда вздумается, нет. - Интересно, - не стал отступать Фан Добин, натягивая на мокрое тело одежду, - то есть вчерашний ужин «нахальному малолетке» привиделся? - О. Ди Фейшен и Ли Сянъи переглянулись. - То есть ты сейчас признал, что ты – нахальный малолетка? – Ди-менчжу подмигнул. – Сяобао, ты вырос в моих глазах. - Ты!!! В Ди Фейшена полетела горсть гальки, но попала она в Ли Сянъи, который со смехом загородил его собой. - Шифу, - Фан Добин в показном ужасе округлил глаза и рухнул на колени, - прости! - Все, хватит. Я больше не могу смеяться, - Ди Фейшен подхватил под локоть Ли Сянъи, Фан Добина – за шкирку, и взлетел в направлении дома. – Я тоже что-то проголодался. А нахальным малолеткам, так и быть, найдется косточка поглодать. Фан Добин в полете умудрился его лягнуть. - Уроню. - Не выйдет. Я тоже умею летать. Ди Фейшен немедленно выпустил из кулака ворот его ханьфу и Фан Добин с несолидным писком полетел вниз. Уже почти у земли выправился и рванул вдогонку. Но догнать Ди Фейшена, даже летевшего в обнимку со своей драгоценной ношей, та еще задачка и не каждому по плечу. - Без меня чур не обедать! Фан Добин был счастлив. Вместо обещанной «косточки поглодать» их ждал уставленный блюдами стол, при взгляде на который у Фан Добина многозначительно забурчало в животе. - Растущий организм надо кормить и кормить хорошо, - засмеялся Ли Сянъи при виде его голодного взгляда. - Мгм, - согласился Ди Фейшен, - а после сытного обеда молодому организму положено поспать, да? - Еще чего! Я не младенец! Однако, наевшись от пуза (тот, кто готовил еду для главы Ди, знал свое дело! И пускай этот самый глава Ди не врет, что не чувствует вкуса и ест только рис!), Фан Добин внезапно ощутил непреодолимую сонливость. - Лао Ди, - зевая так, что чуть челюсть не вывихнул, он подозрительно уставился на хозяина крепости, - ты что-то подсыпал мне в еду, да? - Очень надо тратить на тебя полезные дорогостоящие травки, - фыркнул тот. - Лао Ди прав, - к полному возмущению Фан Добина его поддержал Ли Сянъи, - твой молодой растущий организм сегодня утром перетрудился, пытаясь (он подмигнул Ди Фейшену) соответствовать. Ты старался, мы оценили… - …хотя и сражались с тобой лишь вполсилы, - добил его Ди Фейшен. Фан Добину на секунду показалось, что тот ему сейчас язык покажет, таким триумфом сияли глаза главы Ди. Поняв абсурдность пришедшей в голову мысли, Сяобао зажмурился и потряс головой. И даже как следует обидеться забыл. Очень уж спать хотелось. - Вы все время надо мной потешаетесь! – зевнув, Фан Добин обвиняюще ткнул указательным пальцем в того, кто был ближе. Им оказался лао Ди. - Это же любя. Поняв, что брякнул, Ди Фейшен поспешно прикусил язык. Не тут-то было. - Что ты только что сказал? «Любя»? – Фан Добин аж голову наклонил, чтобы лучше видеть выражение глаз главы Ди. - Тебе послышалось, - тот с вызовом вздернул подбородок и отвернулся. - Любя… - Фан Добин задумчиво подергал себя за нижнюю губу и ушел, странно покачивая головой. – Надо же. Любя! - Ты озадачил ребенка. - Случайно вырвалось. - Да ладно тебе, А-Фей, признай уже очевидное. Ты привязан к нему не меньше, чем я. - Я не отрицаю. - Рад знать, что и ты порвешь за него любого. - За тебя. За тебя порву любого. За него… ну, скажем, каждого второго. - А что будет с каждым первым? - С этими он сам справится. - Не понял, - Ли Сянъи требовательно заглянул в глаза Ди Фейшена, - ты считаешь меня более беспомощным? Ди Фейшен дернул губой в подобии улыбки, потому что разглядел на дне глаз Ли Сянъи огонек озорства. - Нет, конечно. Просто у меня не хватит терпения смотреть, как ты будешь рвать в одиночку. Я обязательно влезу. Ну и порву всех раньше тебя. Ли Сянъи расхохотался. *** Внезапная сонливость Фан Добина предоставила Ди Фейшену шанс сделать то, что пришло ему в голову. Нет, он не сомневался в способности Ли Сянъи полностью восстановить свою внутреннюю силу, но вся штука была в том, что это требовало времени. А безупречный почти во всем, блистательный глава Альянса Цзиньюань Ди Фейшен имел один недостаток. Он ненавидел ждать! Поэтому сейчас, когда в его светлую голову пришла эта блестящая мысль, откладывать дела в долгий ящик он не собирался. - Прекрасно, - мурлыкнул он, вызвав со стороны Ли Сянъи глубоко подозрительный взгляд, - сам Нефритовый император на нашей стороне. Надеюсь, ребенок проспит подольше. Пошли. Поднявшись на ноги, он протянул Ли Сянъи руку. - Куда? – вкладывая в нее свою, запоздало поинтересовался тот. - Совершенствоваться. - А-Фей, день на дворе! Непозволительно! Ди Фейшен аж запнулся от неожиданности. - А когда нам было по семнадцать, было позволительно? Что изменилось? - Ну… - Ли Сянъи покраснел и смутился. – Тогда такие мелочи меня не занимали. Мозг отключался. Тебе ли не знать! - Ну так что мешает отключить мозг и сейчас? – А-Фей призывно поиграл бровями. - Развратная ты тварь, глава Ди. - Угу. Однако вопреки ожиданиям Ли Сянъи и, что уж кривить душой, его желаниям в спальню Ди Фейшен привел его совсем не ради плотских утех. Что даже несколько разочаровало. Он раскатал перед футоном пеструю, искусно сплетенную из бамбуковых листьев циновку, уселся на нее в позе лотоса и похлопал ладонью, приглашая Ли Сянъи сделать то же самое. И до него, наконец, дошло! - Ты снова собираешься пичкать меня своим «Ветром в тополях»! Но мне этого больше не требуется, я уже… - Ты не уже, а еще не, - перебил Ди Фейшен. – И нет, твоя догадка верна лишь отчасти. Садись. Мы обменяемся силами. Демон медицины, да и твой Гуань Хемэн, кстати, тоже, как-то давно говорили, что обмен духовной силой между равными по способностям может повысить уровень совершенствования. Ли Сянъи смотрел с изумлением. - Нет, - увидев этот взгляд, качнул головой Ди Фейшен, - это надо тебе, а не мне. Садись. В его черных блестящих глазах читалась такая решимость, что Ли Сянъи подчинился. Это раньше он, вернее, Ли Ляньхуа непременно взбрыкнул бы и постарался сбежать, но теперь в его жизни появились иные приоритеты. Усевшись друг напротив друга в позе лотоса, они сцепились взглядами и соединили выпрямленные ладони. Едва их руки соприкоснулись, как между ними, кажется, даже помимо их воли прокатились две мощные волны силы – Янчжоумань от Ли Сянъи к Ди Фейшену и Бэйфан Байан в обратном направлении. Оба не выдержали этого взаимного напора, вынуждены были закрыть глаза, напрячься и прижать подбородки к груди, предпринимая усилия, чтобы их не снесло с этой циновки. Однако против ожидания Янчжоумань и Бэйфан Байан, столкнувшись, не вступили в схватку, как бесчисленное количество раз делали их обладатели, а … обнялись! Переплелись. Слились в одно. Во что-то новое и невероятно могущественное. Две силы оказались полностью совместимы. «Ветер в тополях», агрессивный там, где надо обеспечивать выживание и не позволить рассеяться ци, легко заполнил бреши в Янчжоумань, помогая бороться. А Янчжоумань, вплетаясь в потоки «Ветра», смягчила его агрессию, сгладила острые, причиняющие боль края, сделала его более гибким и управляемым, более эффективным и менее опасным, направляла мягко и уверенно. Неукротимая свирепость и непреклонная настойчивость. Невероятное сочетание! Когда первый порыв слегка улегся, они смогли открыть глаза и снова сцепиться горячими взглядами. Сейчас они ощущали себя неким единым целым, одним существом в двух телах, отчетливо чувствуя мощное течение истинной ци в меридианах. И одновременно поняли, что план Ди Фейшена сработал! Что именно в этот момент Ли Сянъи полностью обрел себя прежнего, свою неукротимую силу. Две самые мощные и самые яркие и светлые силы, слившись, сделали их непобедимыми. Они смотрели в глаза друг другу, все еще не разнимая ладоней, их силы, ставшие одной, плавно перетекали из тела в тело, они наполнялись ими до краев, пропитывались, и, целиком погруженные в ощущения, не видели, что за ними наблюдает восхищенный и потрясенный взгляд. Им казалось, что с момента слияния прошло всего ничего, однако время словно текло мимо них, и Фан Добин, успевший выспаться и пришедший искать своих старших, сейчас стоял в дверях спальни, затаив дыхание, и широко раскрытыми глазами смотрел, как вокруг двух сидящих друг напротив друга мужчин искрится, переливается, дрожит и идет волнами воздух. Длинные волосы обоих, вплетенные в них ленты развевались, словно живые. Конечно, он догадался, что происходит, и понял, насколько интимен этот процесс, но уйти оказалось выше его сил. Уж больно завораживающим было зрелище. Наконец волны силы окончательно улеглись, два человека синхронно перевели дыхание, разъединили руки – и на Фан Добина укоризненно уставились две пары глаз. - Сяобао, тебе же уже говорили, что без спроса врываться в спальню родителей чревато, - Ли Сянъи облизал пересохшие губы. Ди Фейшен отпустить свое ядовитое замечание не успел, потому что Фан Добин скрылся за дверью со словами: - Сейчас свежего чаю принесу! Они переглянулись, Ди Фейшен пожал плечами: - Ну что с ним поделаешь. Не убивать же. И тут же придирчиво всмотрелся в Ли Сянъи: - Как ты? - Я будто заново родился. Я… Спасибо, А-Фей. Ты?.. - Мне кажется, если я пошевелюсь, то просто взлечу. Волшебное ощущение! - Ты тоже не ожидал такого эффекта? - Ни один из этих великомудрых лекарей ни о чем подобном не предупреждал. - Мне нравится думать, - Ли Сянъи сладко потянулся и подмигнул, - что это потому, что мы с тобой уникальны. В этот момент в дверь робко постучали. - Я чай принес, - раздался голос Фан Добина. Ди Фейшен и Ли Сянъи, переглянувшись, расхохотались. Пока пили чай и дразнили Фан Добина, то красневшего, то бледневшего от откровенных, малопристойных шуточек пребывавшего в отменном настроении главы Ди, за стенами крепости опустилась ночь и на небо выкатилась круглая, огромная, едва вмещавшаяся в оконный проем луна. На которую Ли Сянъи смотрел с большой задумчивостью. Фан Добину бы обратить на это внимание, но… Едва он вышел за двери, чтобы убрать остатки чаепития, как Ли Сянъи наклонился к уху Ди Фейшена и произнес интимным шепотом: - До меня только что дошло, что у нас с тобой за всю жизнь не было ни одного романтического свидания. И мы ни разу не выпивали вдвоем на крыше, любуясь на луну. Совместим? *** Фан Добин, вернувшись, обнаружил пустой не только спальню, но все остальные покои крепости. «Удрали!», - билась в голове злая детская обида. Он облазил всю крепость, с пристрастием допросил всех встретившихся на пути членов Альянса, включая У Яна, но на след беглецов так и не напал. И не нашел бы их, если бы не «предательство» Хулицзин. Лисенок бегала вдоль здания крепости с самой высокой крышей, подпрыгивала и заливалась громким лаем. Фан Добин, задрав голову, обнаружил на коньке две знакомые фигуры. Ди Фейшен и Ли Сянъи как раз собирались распить на двоих очередной кувшин лотосового вина, когда откуда-то снизу послышался расстроенный голос Фан Добина: - Ну вот опять. Сидят на крыше, на луну любуются, вино хлещут и опять без меня. - Кто это там скулит? Лисенок, что ли? – Ди Фейшен, подпустив в голос изрядную долю дразнящих ноток, всегда так бесивших Сяобао, спрятал в углах рта улыбку. - Не дразни ребенка, - немедленно вмешался Ли Сянъи. - Я не ребенок! - Хорошо-хорошо. А-Фей, не дразни нашего ученика. - Он твой ученик, - Ди Фейшен сделал сложное лицо. - Я ему не ученик! - Отлично, тогда лао Ди отныне свободен от тренировочных боев с тобой. - Нет! – Фан Добин понимал, что его дразнят, но все равно испугался. – Нет-нет-нет! Я не то имел в виду! Я неправильно выразился! Ди Фейшен перестал сдерживаться и от души расхохотался. Фан Добин внизу замер с приоткрытым ртом – он впервые в жизни видел хохочущего главу Ди. Да еще так заразительно! - Ладно, прыгай сюда, - смилостивился Ли Сянъи. – Надеюсь, пару кувшинов вина ты захватил. - И даже не пару, - триумфально потряс связкой тыкв-горлянок Фан Добин, легко взлетая на конек крыши и приземляясь с другой стороны от своего шифу. Окинув взглядом вереницу выстроившихся на крыше уже пустых тыкв, уважительно покачал головой: - Ну и здоровы же вы пить. И хоть бы капельку опьянели! Научите, а? - Наставники нужны не для того, чтобы учить молокососов пить не пьянея. - Наставники нужны, чтобы учить жизни, а туда входит и владение мечом, и умение пить. - Не поспоришь, - усмехнулся Ли Сянъи, чокаясь с Сяобао полупустой горлянкой. - О чем вы тут без меня говорили? – делая глоток, полюбопытствовал Фан Добин. - Любопытство сгубило кошку, знаешь такое присловье? – Ди Фейшен приподнял брови. - Так, вспоминали кое-что, - Ли Сянъи вроде смилостивился, но раздразнил любопытство своего ученика еще больше. - Знаешь, - отбирая у Ли Сянъи кувшин с вином и делая глоток, задумчиво проговорил Ди Фейшен, - я ведь видел тот твой танец с мечом и лентой на крыше веселого дома в Дасю. Фантастическое было зрелище. Вдруг он повернулся к Ли Сянъи и пристально посмотрел ему в глаза. - Станцуешь еще раз? Для меня? - Да, шифу, - немедленно влез ему под руку Фан Добин, - станцуй, а то я не видел. Станцуй… для него. И немножко для меня, а? Ли Сянъи улыбнулся как-то шало, совсем по-мальчишески («Наверное, так он улыбался дюжину лет назад», - мелькнуло в голове Фан Добина), тряхнул челкой и поднялся, вынимая из ножен Шаоши. Меч азартно блеснул в свете луны, словно радуясь, что его хозяин снова готов повторить тот свой знаменитый танец. Отошел на несколько шагов, Выпрямился, откинув в сторону руку с клинком. Замер, а потом резко крутанулся на месте, взвивая в воздух полы ханьфу и длинный черный хвост с алой полоской ленты. Шаоши запел. Фан Добин, несколько мгновений смотревший как завороженный, тряхнул головой и поднес к губам нефритовую флейту: - Я сыграю. Ли Сянъи, увидев инструмент, заинтересованно вздернул брови. - Нет, - смутился Сяобао, - это не она. Я ее… починил, да, но петь она больше не может. Хрипит. Эта новая. Ли Сянъи коротко кивнул и снова, вскинув к бархатно-черному небу Шаоши, сделал длинный скользящий шаг. Флейта запела, подстраиваясь под движения человека с мечом. Это было удивительное, завораживающее зрелище. Танцор, казалось, был легче воздуха, скользил по ветру, вернее, вместе с ветром. Тонкое лезвие в свете луны казалось серебряным росчерком, рассекающим бархат неба, искрами рассыпая по нему звезды. Алая лента летела следом, вихрем завиваясь в причудливые узоры. Флейта пела высоким нежным голосом, то взмывая вместе с танцором и его мечом к небу, то падая с тонким всхлипом вниз. Тонкая и источающая невероятную силу фигура танцора ни на мгновение не давала отвести от себя взгляд. Танец был изыскан, изящен, легок, он нес Ли Сянъи как перышко, и создавалось ощущение, что танцор беспечен, что его движения безобидны и не несут угрозы. Однако ощущение это было обманчивым. Вот Ли Сянъи замер на мгновение, поднявшись на мысок, лезвие направлено прямо на зрителей, а над ним – такой же острый, как клинок, взгляд черных глаз, опасный прищур, не сулящий ничего хорошего, наклон головы, обещающий смертельную атаку. Но все это длится короткое мгновение, и если моргнуть, легко можно не заметить и остаться в блаженном неведении, не осознавая, какое смертельно опасное существо танцует для вас этот обманчиво воздушный танец. Ди Фейшен видел все, потому что смотрел, не моргая и кажется даже не дыша. Здесь и сейчас танцевала его душа. Танцевала для него! Когда Ли Сянъи, в последний раз разрезав клинком небо, замер, когда флейта Фан Добина издала последний высокий звук, Ди Фейшен, наконец, перевел дыхание. - Спасибо, сяо И. Я… Ли Сянъи в мгновение ока оказался рядом и мягко положил палец на его губы. - Молчи. Я знаю. Ди Фейшен бережно обнял его кисть своей, заглянул в глаза таким взглядом, что у Ли Сянъи чуть не подогнулись колени. - Спасибо, сяо И. Ты свет для моей тьмы. Мой ключ к свободе от прошлого… - Я же сказал – молчи. Сильные пальцы сомкнулись на подбородке Ди Фейшена, он закрыл глаза, ожидая поцелуя, и тут раздалось многозначительное покашливание. - Тьфу на тебя, Сяобао. Такой момент испортил. - Я согласен смотреть, как вы танцуете. Даже как вы бессовестно флиртуете. Но смотреть на то, как вы целуетесь?! Ну уж нет. - Кстати, хорошо, что напомнил, - Ли Сянъи с сожалением выпрямился. – А-Фей, я ни разу в жизни не видел, чтобы ты танцевал со своим дао. Неужели никогда такого не практиковал? - Я не ты, я не залезаю на самую высокую крышу Дасю, чтобы покрасоваться. - И не станцуешь даже для меня? Фан Добин замер столбиком, боясь спугнуть момент. Очень уж заманчивой была идея о танце грозного главы Альянса! - Только для тебя, - делая вид, что соглашается нехотя, произнес Ди Фейшен и взлетел на вершину самой высокой башенки. - Мне глаза закрыть? – крикнул ему вслед Фан Добин, и заработал угрожающий оскал от главы Ди и ощутимый подзатыльник от главы Ли. Монументальная темная фигура Ди Фейшена высоко на фоне неба, облитая мягким лунным светом, смотрелась притягательно и угрожающе. Словно для того, чтобы сделать зрелище еще более нереальным, откуда-то налетел легкий ветерок. Под его порывом как живые шевельнулись полы тяжелого, изящно расшитого серебряной нитью темно-зеленого ишана, затрепетали широкие рукава. Ди Фейшен резко повернул голову – и по ветру диковинной Серебряной рекой Иньхэ, расплескалась бесконечная, блестящая, как шелк, черная грива волос, в самом деле отливавшая темным серебром. Черты рубленого лица в свете луны приобрели и вовсе какую-то потустороннюю отточенность и остроту. Тяжелый дао сам прыгнул в руку, ослепив на мгновение смертельно опасным блеском. Ди Фейшен, отведя руку с мечом чуть в сторону, кинул на них короткий взгляд. Фан Добину показалось, что его словно кипятком окатило. И он услышал, как рядом у Ли Сянъи перехватило дыхание. Этот танец ничем не был похож на танец Ли Сянъи. В этом танце каждое движение танцора, каждый взмах клинка, каждый шаг или жест излучали смертельную опасность, страшную в своей откровенности. Движения были резкими, словно оборванными в отличие от плавных и законченных жестов Ли Сянъи, но эта нарочитая оборванность ставила в конце каждого жеста не точку, как у Ли Сянъи, а восклицательный знак. Фан Добин смотрел на него, широко распахнув глаза, а потом поднес к губам флейту, и она закричала, словно раненая птица, вплетая в каждое движение танца отчаяние обреченного на смерть. Ди Фейшен парил в небе, как огромная зловещая птица, его дао свистел и сверкал темной молнией. Танец, исполняемый со звериной грацией, излучал дикую, напоенную до краев какой-то первобытной мощью энергию. Воздух вокруг них внезапно наполнился запахом грозы. - Бэйфан Байан, - ахнул Ли Сянъи, безошибочно узнавая отголоски уникальной внутренней силы главы Ди. – Горький ветер в тополях. Волна грозовой силы омыла их и улеглась. Грозная фигура с опущенным дао замерла на фоне луны на вершине той же башни, где начался этот танец. Фан Добин оторвал от губ флейту, выдохнул: - Ну, лао Ди, ты и да-ал… Хотя вряд ли таким танцем можно привлечь девушку. - Кто сказал, - спрыгивая с башенки на конек крыши, весело поинтересовался Ди Фейшен, - что мне нужна соблазненная девушка? - Ну да, - Фан Добин, сделав вид, что задумался, покивал головой. – Мужчину твой танец соблазить может. Особенно (он хитро покосился на Ли Сянъи) одного конкретного. От подзатыльника Ли Сянъи он увернуться успел. - А вообще, - Фан Добин задумчиво постучал флейтой по губам, - было бы классно увидеть, как вы танцуете с мечами вдвоем. Один – скала, другой – ветер. Должно быть красиво. - Мелкий, да ты поэт, - Ди Фейшен фыркнул вроде насмешливо, но Ли Сянъи, по-прежнему не сводивший с него глаз, увидел, как у него мило заалели скулы. – Может, еще и стихи напишешь? - А что, идея богатая, - покосился на них Фан Добин. – Я подумаю. А Ли Сянъи, отмерев, поднялся на ноги и за пару шагов влотную приблизился к Ди Фейшену, замер на мгновение, а потом обнял за талию, притягивая к себе. - Спасибо, А-Фей, - выдохнул ему прямо в губы. – Что доверился. - Тьфу на вас, - Фан Добин суетливо засунул за пояс флейту и спрыгнул с крыши, - смотреть противно. Лисенок! Идем спать. Где-то внизу в ночи раздался радостный лай. Двое на фоне неба расцепили объятия, Ди Фейшен, закинув дао в ножны, уселся на коньке крыши и похлопал ладонью, приглашая Ли Сянъи сесть рядом. - Этому ребенку пора баиньки, а мы ведь еще посидим, да? - Я смотрю, Сяобао не только тебя, но и собаку к рукам прибрал, - Ли Сянъи удобно устроил голову на бедре Ди Фейшена и с улыбкой заглянул снизу вверх в его блестевшие в лунном свете глаза. – И вина не осталось. Все высосал, засранец. Ди Фейшен повозился и достал из-за спины тыкву-горлянку, поболтал – в сосуде еще плескалось немного вина. - Отлично! – Ли Сянъи потянулся за тыквой, но Ди Фейшен отвернулся и одним махом опустошил все вино. – Ну ты и гад! Ди Фейшен улыбнулся, не разжимая губ, склонился к Ли Сянъи, накрыл его губы и напоил свежим и терпким вином изо рта в рот. - М-м-м… - Ли Сянъи немедленно обхватил ладонью его затылок, не отпуская. – Сладко как… Еще хочу. - Спустимся вниз, будет тебе еще, - вынимая шпильку из гуаня и распуская волосы Ли Сянъи, пообещал Ди Фейшен и наклонился еще ниже, целуя глубоко и нежно. Ли Сянъи замычал в поцелуй, запустил пальцы в волосы главе Ди, нащупал и распустил пучок. На лицо и шею хлынул водопад тяжелой вороной гривы, загораживая их от всего мира. «Сверкает море у горы Цзюлай Пока не разлучила нас судьба Вином полнее чарку наливай…» Ли Сянъи не верил своим ушам – грозный глава Ди, касаясь губами его губ, едва слышным шепотом читал стихи! - А-Фей, - выдохнул он в эти влажные от вина и поцелуев губы, - ты не устаешь меня удивлять. Ты знаешь стихи Ли Бо?! - Тебе ли не знать, что внешность бывает обманчива? - Ты прав. Люди видят в тебе холодного и жестокого человека, человека-смерть, и только я знаю другого главу Ди, внимательного, чуткого и даже трепетного, иногда застенчивого и робкого. Расскажи кому, не поверят. - Только попробуй кому-нибудь рассказать! - Что будет? – Ли Сянъи поднял на Ди Фейшена смеющиеся, озорные глаза. - Мне придется убить каждого, кому ты растрезвонишь. - Грозный, грозный глава Ди… Глаза убийцы, говорили они. А я вижу в них звезды в ночи. Ли Сянъи намотал на кулак длинную черную прядь и заставил склониться еще ниже, втягивая в долгий глубокий поцелуй. - Расскажешь, - шепнул, не отрываясь от его рта, - кто научил тебя? Ди Фейшен отстранился, отвернулся, глядя на луну. Ли Сянъи сел, прижимаясь плечом к плечу, даря тем самым ласку и поддержку. - Когда я смог сбежать из крепости Дицзябао, мне было, наверное, лет семь. Сколько точно, не скажу, я понятия не имею, когда родился. И я не знал в жизни ничего, кроме нищеты, побоев и смерти. Нищие в Дасю быстро поняли, что связываться со мной не стоит, я был одиноким озлобленным волчонком. Пока не встретил того человека. Я нашел его в проулке полумертвым, с перебитыми ногами. Он не мог двигаться. А я почему-то не оставил его там умирать, а пожалел, доволок до своей норы, напоил, накормил. Когда он пришел в себя, смог объяснить, какие лекарства ему нужны. - Я, - Ди Фейшен усмехнулся, - ограбил аптеку, пригрозив хозяину кинжалом, и он дал все нужное. Я дрался на спор за деньги, воровал еду, когда денег не было. И я его выходил. Двигаться он все равно больше не мог, но, выползая на улицу погреться на солнышке, учил меня мастерству владения мечом, медитации. Это он научил меня читать и писать. Он наизусть читал стихи и умные трактаты о боевых искусствах. Я слушал их тогда как волшебные сказки… Ди Фейшен, вспоминая, прятал от Ли Сянъи повлажневшие глаза. - У меня никогда не было семьи, я даже не знаю, были ли у меня когда-нибудь родители, а если были, не они ли продали меня в Дицзябао. Этот человек, даже не назвавший своего имени – я звал его просто Цюэ, Хромой, он не возражал, - был моей первой семьей. Я стал воровать не только еду, но и книги. Украл у кузнеца свой первый меч. Мне было лет десять, когда он умер. Могилу ему я рыл мечом и руками. Я был зол на весь мир, укравший у меня единственного человека, которому было на меня не наплевать. Потом так вышло, что вокруг меня собралась банда подростков, через годы ставшая Альянсом Цзиньюань. - Но это, - Ди Фейшен покосился на Ли Сянъи, сидевшего, прижимаясь к его плечу щекой, - уже другая история. - Наверно, твой Цюэ был большим мастером боевых искусств. Попросим потом Фан Добина покопаться в архивах Байчуань, вдруг сможем узнать его имя. Ты бы хотел? - Я бы хотел. Я помню, где его могила, я бы поставил там памятную табличку… - Мы узнаем, обещаю. А какие еще стихи ты помнишь? Ди Фейшен помедлил с минуту, а потом все тем же тихим, чуть надтреснутым голосом продекламировал: «Только ты остаешься по-прежнему духом крепок Понимая, что все в этом мире лишь пепел и прах Вот мы встретились снова, Беседуем ночь напролет, И сияет для нас золотая луна на холмах» - Ду Фу. - Мн, - кивнул головой глава Ди. – Ты-то откуда это знаешь? Ты никогда не казался мне любителем поэзии. - Как и ты. Матушка Ван Шуцинь любила стихи. Наставник Ци учил владеть оружием, она – словом. - Так вот откуда у тебя такой быстрый язык. - Она постоянно, - Ли Сянъи усмехнулся, - грозилась намазать мне язык перцем за то, что много болтал и нес всякую ересь. Ли Сянъи помолчал. - Знаешь, та ночь в брачных покоях Лицяо… Та ночь и вино, которые мы разделили… Тогда мне снова захотелось жить… - Но ты снова сбежал… - Потому что не верил, что смогу… Что получится. Я бы нанес нам обоим, и тебе, и себе, незаживающую рану, если бы, дав надежду, отнял бы ее своей смертью. Понимаешь? - Понимаю. Но ведь ты, старый коварный лис, все же заставил поверить, что я тебя спас, а потом… заставил снова тебя потерять… Ди Фейшен повернул к нему голову, мягко обхватил широкой, мозолистой ладонью лицо, приподнял за подбородок: - Ты же как ветер и как вода… Сколько ни лови, захочешь уйти – не удержать… - Я больше никуда не уйду. Ли Сянъи мягко коснулся губами запястья обнимавшей его лицо руки и негромко проговорил: «Забыли мы про старые печали Сто чарок жажду утолят едва ли Ночь благосклонна к дружеским беседам А при такой луне и сон неведом… Пока нам не покажутся, усталым, Земля постелью, небо – одеялом» - Намекаешь? – усмехнулся Ди Фейшен. - Ночь еще молода, а нам надо столько наверстать… *** Ли Сянъи чувствовал, что с ним происходит нечто странное. Нечто, чего он не чувствовал уже очень давно. Ему хотелось смеяться без причины, восторженно орать, творить всякие безобразия. Последний раз такое было с ним лет в семнадцать, когда он, как тогда казалось, без памяти влюбился в Цяо Ваньмянь. Время беззаботной, безбашенной юности. Он решил не пытаться понять, откуда в нем снова это странное чувство, а просто поддался ему. Поэтому, едва они переступили порог спальни, с разбегу налетел на Ди Фейшена и повис у него на плечах, обнимая ногами за талию. Тот, приняв тяжесть нелегкого тела на спину, даже не пошатнулся, а только подхавтил Ли Сянъи под коленки, чтобы тому было удобнее на нем висеть, и немного озадаченно спросил, скосив глаза: - Ты пьян? - Если только от любви, - брякнув это, Ли Сянъи смутился и зарылся лицом в черные шелковые волосы. – Такое чувство странное… Словно мне снова семнадцать, а не тридцать три… Хочется всякие глупости творить, валять дурака. Ты?.. - Валять дурака? Гм. Валять дурака… Идея интересная. При этих словах Ди Фейшен каким-то неуловимым движением скинул Ли Сянъи cо спины и под неприличный писк последнего зашвырнул кулем на футон, возмущенно застонавший от подобного непочтительного обращения. Ли Сянъи едва успел перевернуться на спину, как сверху на него упало тяжелое жесткое тело. - А-Фей, - с трудом вздохнув, выдавил он, - что ты творишь? - Валяю. Дурака. Тебя то есть. Ди Фейшен прижал его к матрасу, навис, глядя пристальным жадным взглядом. - Да-а, А-Фей, - выдохнул Ли Сянъи, стараясь улечься поудобнее, - так ты смотрел на меня тогда… Вместо ответа глава Ди склонился к его губам и запечатал говорливый рот жестким поцелуем, больно, почти до крови прикусывая нижнюю губу. Ли Сянъи не остался в долгу, и несколько минут они целовались и кусались, рыча и ругаясь в эти дикие поцелуи. - Знаешь, - заговорил Ли Сянъи задыхающимся голосом, что есть силы обнимая Ди Фейшена поперек спины, - я страшно рад, что мне хватило ума вернуться. Когда я говорил, что те десять лет, пока я шатался по цзянху безымянным лекарем и выращивал редис, были лучшими в моей жизни, я врал. И себе, и тебе. И всем остальным. Я понял это вовремя, когда еще можно было все исправить. - Ты опять слишком много думаешь. - Ах, ты, бесчувственный человек! Я тут душу наизнанку выворачиваю, а ты! - Душа подождет. Ди Фейшен, усевшись на него верхом, принялся, преодолевая шутливое сопротивление, раздевать свое сокровище. Глава Ди был человеком целеустремленным, поэтому Ли Сянъи быстро надоело сражаться с его уверенными и ласковыми руками, и он смирно лежал, наслаждаясь выражением лица Ди Фейшена. Оно было забавно сосредоточенным, со складочкой между бровей и закушенной нижней губой, очень нежным и даже немножко болезненным. - Эй, - правильно прочитав это выражение, Ли Сянъи мягко накрыл его руки на своей груди, - не надо так… Все ведь хорошо, все живы, у нас теперь есть все время мира, и мы обязательно достигнем всего, чего когда-то хотели. Ди Фейшен замер, чувствуя, как под его ладонью сильно и бурно бьется живое, горячее сердце. Поднял на Ли Сянъи глаза: - Обещаешь? - Обещаю. Ли Сянъи, воспользовавшись секундным замешательством главы Ди, выскользнул из-под него, опрокинул на спину и в свою очередь стал избавлять его от одежды. Раздевал медленно, получая истинное удовольствие от процесса, а когда распахнул на широкой, тяжело вздымавшейся, расписанной шрамами груди нижнюю рубаху, принялся ласкать и целовать каждый обнажающийся участок кожи. Особенно долго его губы задерживались на шрамах, на том уродливом, уже изрядно побледневшем, но все еще заметном, чуть ниже и правее сердца, который оставил его Шаоши. Вспомнив ту страшную ночь в Восточном море, Ли Сянъи зажмурился, упираясь лбом в грудь над шрамом, и перед его глазами как живая встала картина, которую он так хотел стереть из памяти – Ди Фейшен, с диким, бешеным, и в то же время каким-то беспомощным и потерянным выражением лица, висит, пригвожденный к мачте его мечом. Лезвие подрагивает словно в такт биению его сердца, и его, Ли Сянъи, дыхание прерывается. - Тихо, тихо, не надо… туда, - он слышит шепот Ди Фейшена, чувствует, как его обнимают сильные ласковые руки, и только тогда понимает, что… плачет. - Не надо, слышишь, - шепот успокаивает, - не надо тащить в нашу постель призраков прошлого. Пусть оно остается там, далеко, похороненным в Восточном море. Слышишь? Ди Фейшен заставил его поднять мокрое от слез лицо и принялся губами высушивать влажные дорожки, нежно и невесомо касаясь век, ресниц, скул, губ. От этой невероятной, пронзительной нежности у Ли Сянъи болезненно и сладко сжималось сердце. - В Диюй эти воспоминания, - Ли Сянъи решительно выпрямился, сердито стер ладонью остатки слез и мгновенно выпутал Ди Фейшена из остатков одежды. Склонился над ним и принялся покрывать быстрыми поцелуями-укусами шею, плечи, грудь, прикусывая и вылизывая соски и спускаясь все ниже. Добравшись до плоского, покрытого броней мышц живота, замер на несколько мгновений, прижимаясь к нему щекой, а потом решительно обхватил губами бордовое от прилившей крови навершие члена. Ди Фейшен низко и протяжно застонал. Сильные пальцы вцепились в полотняные простыни, ткань затрещала. Ли Сянъи, не выпуская член изо рта, поднял глаза – это выражение сладкой муки, это запрокинутое искаженное наслаждением лицо, эту выгнутую, перевитую жгутами жил длинную шею с ходуном ходящим кадыком, эту закушенную до крови губу он не забудет никогда. Кончая, Ди Фейшен плакал. Мощные плечи вздрагивали беспомощно и жалко, слезы текли и никак не могли остановиться, он ненавидел себя за эту слабость. Гуев Ли Сянъи! Лишил его самообладания и достоинства воина, превратил в липкую сахарную лужу… У Ли Сянъи сердце рвалось в клочья от нежности. Он никогда не видел грозного главу Ди в таком состоянии. Да он даже представить не мог, что он может таким быть! Все, что мог сделать в этой ситуации Ли Сянъи, это тесно, крепко до боли обхватить это бьющееся в агонии тело, прижать, вжать, втиснуть его в себя и безостановочно шептать срывающимся голосом о своей любви. В надежде, что, придя в себя, А-Фей этих слов не вспомнит. Когда его, наконец, отпустило, Ди Фейшен долго лежал без движения, крепко зажмурившись, с тяжело вздымавшейся грудью, сжимая кулаки до побелевших костяшек. А Ли Сянъи вжимался в его грудь лицом, не чувствуя, что оно тоже мокрое от слез, и слушал, как тяжелым набатом грохочет измученное сердце его чжицзи. Такая оглушительная сила чувств была вновинку для обоих. Ведь раньше кратчайшее расстояние между ними почти всегда было равно длине клинка. А сейчас оно не просто сократилось, оно… исчезло. Взаимный обмен духовной силой словно бы сделал их единым существом, то, что чувствовал один, чувствовал и другой, и эти чувства, сливаясь, усиливались, казалось, стократно. И это даже немного пугало. - Сяо И, - глухо и прерывисто прошептал Ди Фейшен, - ты чуть не убил меня. Спасибо. В ответ Ли Сянъи лишь еще сильнее сжал руки. Понимал, что делает больно, но отпустить никак не получалось. Ди Фейшен повернул голову и коснулся губами взмокшей густой челки, прилипшей ко лбу. - Глупый чжицзи… Мне некуда от тебя деваться. - Нам… - неразборчиво послышалось в ответ. – Нам некуда друг от друга деваться. Ли Сянъи поднял лицо с покрасневшими глазами. - Тебе от этого не страшно? - Зачем мне бояться того, о чем я мечтал? - И ты в самом деле хотел, чтобы было… вот так? Когда… в одно?.. Ди Фейшен сгреб его в охапку и затащил на себя, буквально сгорая под жилистым, гибким и сильным телом. - Да, - прошептал, находя искусанными губами искусанные губы. - Скажи… Тогда в Восточном море ты на самом деле хотел… убить? Ли Сянъи еще сильнее вжался лицом в широкую, горячую грудь, словно стараясь спрятаться. И едва слышно проговорил: - Я не могу дать тебе тот ответ, который ты хочешь услышать. Я был тогда слеп и глух от ярости и ненависти, я искренне считал тебя предавшим… Это было, кажется, даже больнее, чем мысль о смерти Шань Гудао… И я не контролировал силу, из-за яда, возможно. Но все это я понял гораздо позже. Если бы тогда мне хватило силы и самообладания не действовать сгоряча, а остановиться, перевести дух, подумать, попытаться проанализировать, все могло бы обернуться совсем иначе… Я ведь знал тебя настоящего лучше многих, лучше большинства, я должен был понять, что ты на такую подлость не способен. Но я… - Ш-ш-ш, - на затылок легла теплая ласковая ладонь. – Мы оба тогда были молодыми, преисполненными гордыни и самомнения. Хладнокровия не хватило не только тебе, мне тоже. Потому что я даже не попытался тебя образумить. Я увидел палубу, заваленную телами, и озверел так же, как зверел в крепости Дицзябао. - Мы оба тогда были высокомерны и довольно вспыльчивы и слишком много о себе воображали. Особенно я. Я был так слеп в своем высокомерии! Поэтому Шань Гудао так легко сумел нас стравить… Никогда себе этого не прощу. - Сяо И, пожалуйста… Все в прошлом и пускай там и остается. *** Оба были измучены, не столько физически, сколько морально от обрушившихся на них, как цунами, эмоций. Несмотря на это, Ди Фейшен спал очень чутко, обнимая Ли Сянъи и своими крепкими руками оберегая его сон. Особенно чуток сон главы Ди стал под утро, когда он подсознательно ждал очередного беспардонного вторжения Фан Добина. Когда же его ожидания оказались обманутыми, забеспокоился. - Сяо И, - мягко тронул губами приоткрытые во сне губы своего чжицзи, - проснись. Твой щенок куда-то пропал. Ли Сянъи, еще толком не проснувшись, автоматически ответил на поцелуй, а потом приоткрыл один заспанный глаз: - Что заставило тебя думать, что Сяобао пропал? - Никто не влез с дурацкими воплями к нам в спальню. Подозрительно. - Не тревожься. Просто я вчера попросил его кое-что разузнать в архивах Академии Байчуань, а, зная его неуемное любопытство, он, скорее всего, еще в ночи умчался. - И о чем таком ты его попросил, о чем нельзя было сказать мне? - Помнишь, на крыше ты рассказывал о том человеке… Я прикинул примерно время, когда это могло происходить, и попросил Сяобао поискать в архивах сведения о пропавших без вести мастерах боевых искусств. И еще кое о чем, о чем раньше не задумывался. - О чем? - Получится выяснить, тогда скажу. А попусту нечего воздух сотрясать. - Не люблю, когда ты что-то скрываешь. - Не тревожься, ну? – потянувшись, Ли Сянъи разгладил подушечкой большого пальца сердитую складку между бровей. – Я обязательно тебе все расскажу. Крепость Альянса жила своей обычной жизнью, однако в отсутствие Фан Добина и Хулицзин тут казалось непривычно тихо. - Сколько же шума и суеты наводят твои щенки, - поддразнил Ди Фейшен. – И какое блаженство, когда их тут нет. - Уверен, к вечеру уже заскучаешь. Пока Фан Добин был в отъезде, они успели вволю попрактиковаться на любимой поляне у озера, а потом, раздевшись донага, бултыхались в воде, пока не посинели губы. Ди Фейшен сдался первым, вылез, стуча зубами, на берег и уселся греться на том самом плоском обломке скалы. А Ли Сянъи вылезать не спешил. У Ди Фейшена создалось ощущение, что за время своего жалкого существования с ядом Бича в организме он настолько устал бояться холода, что теперь, словно что-то доказывая себе, готов был в сосульку обратиться. Сейчас он стоял под струями водопада, выпрямившись, расправив плечи и подставив лицо под упругие жесткие струи, и явно наслаждался, хотя вода била больно, Ди Фейшен знал это на собственном опыте. Он же не мог оторвать взгляда от фигуры под струями воды. Смотрел расширившимися от вожделения глазами, как струи разбивались о плечи и спину веерами радужных брызг, как крупные капли стекали по груди и подтянутому плоскому животу, как твердели и заострялись от холода аккуратные, крупные горошины сосков, под левым из которых красовался сочный след от его, Ди Фейшена, зубов. Точно такой же, он знал, сейчас багровел на загривке под волосами. Он помнил, как Ли Сянъи выгибал спину, принимая на себя вес тяжелого тела Ди Фейшена, как сам мотнул головой, сбрасывая набок свою бесконечно длинную гриву, как стонал в голос, когда Ди Фейшен сомкнул зубы на загривке… Как они оба одновременно излились, не будучи в силах вынести ураган чувств… Вспомнив все это, вынужден был плотно свести вместе ноги, чтобы обуздать зашевелившееся в чреслах жгучее желание. - Сяо И, - голос прозвучал хрипло, - либо ты прекращаешь свои провокации, либо я завалю тебя прямо здесь. - Обещаешь? – обернулся этот невозможный человек с вызывающей, озорной усмешкой. - Тебе ночи не хватило? - Она была давно. На берег из озерца Ли Сянъи выходил, выпрямившись в полный рост и нисколько не стесняясь своего возбуждения. Ди Фейшен, не сводя с него глаз, поднялся навстречу. Сойдясь на полдороги, они долгое мгновение просто стояли, разглядывая друг друга, а потом Ди Фейшен обхватил ладонями узкую и гибкую, как меч Вэньцзин, талию, а Ли Сянъи сомкнул пальцы в замок на его шее, и они жестко впечатались друг в друга. И… - Глава Ди, - раздался в благоразумном отдалении голос У Яна, - молодой господин Фан вернулся. - Если бы он сейчас заявился сюда, я его точно проткнул бы, - Ди Фейшен вроде был недоволен тем, что их прервали, однако в голосе злости не было, а было странное веселье. - Я говорил, что ты соскучишься? - Еще чего. Его счастье, что У Яна прислал, а не сам заявился. - Ну… наш мальчик быстро учится. Ли Сянъи с любопытством склонил к плечу голову, наблюдая, как Ди Фейшен не возразил на это «наш». Фан Добин привез сногсшибательные новости. Ли Сянъи проявил большую проницательность, поручив именно ему поиски человека из прошлого Ди Фейшена. Фан Добин, когда дело касалось сыска, становился дотошен и неутомим и всегда докапывался до истины. - Так, шифу, командуй, с чего мне начать, чтобы лао Ди выжил? Ди Фейшен грозно прищурился. - Ты дергаешь тигра за усы, Сяобао. - Все, лао Ди, все! Я больше не буду. Я, - Фан Добин набрал в грудь воздуха, - нашел того человека, о котором ты рассказывал. Вот он. Фан Добин вытряхнул из бамбукового футляра пожелтевший и изрядно потрепанный лист рисовой бумаги, на котором мастерски, с немалым изяществом был изображен довольно молодой мужчина с тонкими чертами лица, изогнутыми в улыбке полными губами и пронзительным взглядом. - Знакомься, лао Ди, - первый мечник Западных земель, Поющий меч Куньлуня. Увы, но настоящего имени точно узнать не удалось. По некоторым отрывочным сведениям, его звали Ли Цинфэн. Говорят, он был великим мастером меча и ученым, очень образованным человеком с тонким вкусом. Когда он пропал, соратники его искали, но не нашли. Этот портрет нарисовал один из его учеников. Ди Фейшен до белых костяшек сжал кулаки, не отводя глаз от рисунка. - Это он, - хриплым, ломким голосом произнес глава Ди. - Это он, - повторил после паузы, прочистив горло и немного взяв себя в руки. – Только, когда я его нашел, он был старше и… И выглядел жалко. Я… Ди Фейшен обернулся к Фан Добину и сдержанно поклонился, сложив ладони в церемониальном жесте. - Спасибо, Сяобао. Теперь я смогу установить памятную табличку на его могиле. При виде кланяющегося главы Альянса Фан Добин остолбенел, а потом кинулся к нему с воплем: - Прекрати! Ли Сянъи наблюдал за всем со сдержанным интересом, потому что знал, что будет дальше. Ди Фейшена ждало еще одно серьезное потрясение, и вот тут-то ему понадобятся все его душевные силы. И Ли Сянъи должен быть тем, кто будет стоять рядом. Чжицзи. - Лао Ди, это еще не все. Ты… это… сядь, что ли. Ди Фейшен, уже вполне пришедший в себя, глянул искоса: - Что такое ты нашел, что способно сбить с ног меня? Фан Добин посмотрел на Ли Сянъи, получил от того едва заметный кивок, зажмурился и выпалил: - Я нашел твоих родителей. Ди Фейшен окаменел. А Фан Добин заговорил быстро, почти глотая слова. - Когда мы с шифу были в крепости Дицзябао, забрали оттуда массу каких-то свитков и книг, но не сообразили сразу в них покопаться. Да и некогда было. Я все их отвез в архивы Байчуань, и вот они пригодились. Ди Фейшен по-прежнему стоял каменной статуей, только сжал кулаки так, что ногти впились в кожу и с ладоней закапала кровь. - Этот урод, что владел крепостью, оказался существом скрупулезным и вел своего рода приходно-расходные книги. Он тщательно записывал, кто, когда и откуда попадал в его лапы, и… кхм… как и когда умирал. Фан Добин перевел дыхание, с опаской и сочувствием глядя на Ди-менчжу. - Я рылся в них долго, но нашел… нашел записи про тебя. Лао Ди, твоя настоящая фамилия Хоу, имя Фейшен дали тебе родители. Твой отец был да-цзяном Ханчжоу. Тебя выкрал и продал в крепость человек из его ближнего окружения, предатель и завистник, пожелавший нанести генералу Хоу незаживающую рану. Твоя мать вскоре сошла с ума и покончила с собой, - у Фан Добина язык прилип к нёбу и эти слова дались ему с трудом. – Отец перевернул весь Ханчжоу, но твоих следов не нашли. Тебя ведь уже увезли в Дасю. Поняв тщетность усилий, генерал последовал за супругой. Ты наследник славного рода военных, лао Ди. Ты Хоу Фейшен. Ди Фейшен стоял с закрытыми глазами, и о том, что он все же не статуя, а живой человек, свидетельствовали только тяжелые желваки, перекатывавшиеся на скулах. - Лао Ди, - несчастным голосом пробормотал Фан Добин и порывисто обнял его со спины, чувствуя под руками окаменевшее тело. – Ну ты чего… Ну ты же не один, мы тут, с тобой… Ты никогда больше не будешь один… - А-Фей, - мягко окликнул его Ли Сянъи, становясь прямо перед ним и заглядывая в лицо влажными глазами. - А-Фей, - позвал снова и крепко обнял, прижимаясь всем телом. Так они и стояли какое-то время, пока Ди Фейшен не пошевелился и не задышал тяжело, со всхлипами. Фан Добин, услышав их, обнял еще крепче, а Ли Сянъи обхватил ладонями его лицо и мягко гладил подушечками пальцев. - Я хочу… - это был не голос главы Ди, обычно такой низкий, с бархатными нотками, а воронье карканье. - Ш-ш-ш, - Ли Сянъи прижался губами к его лбу, - Фан Добин уже отправил людей на поиски могил твох родителей. Мы их обязательно найдем, слышишь? - А еще, - не выпуская Ди Фейшена из своих рук, проворчал Фан Добин, - мы ищем того предателя, что выкрал тебя и продал в рабство. - Неужто он еще жив? - Говорят, да, но в Ханчжоу его давно нет. Мрази почему-то почти всегда долго живут… Доверься мне, лао Ди, я его найду и ты сможешь отомстить. Ди Фейшен глубоко вздохнул, пошевелил плечами: - Хватит меня душить. Отпустите уже. Сяобао, веди себя прилично. Фан Добин хмыкнул, напоследок еще разок сжал руки на талии главы Ди и отступил. Ди Фейшен сердито вытер щеки богато расшитым рукавом, прикрыл глаза, тяжело вздохнул, передернул плечами и проговорил почти нормальным голосом: - Ладно, пошли напьемся. Этот день они завершили грандиозной пьянкой, полностью опустошив винные погреба крепости Альянса Цзиньюань. А на утро Ли Сянъи огорошил друзей известием, что отправляется в поместье клана Сыгу. - Пора навести там порядок. Ди Фейшен и Фан Добин заговорили одновременно. - Один ты туда не пойдешь. - Ты хоть знаешь, что там творится с легкой руки этого ничтожества, Сяо Цзицзиня?! - О том, во что превратил мой клан Цзицзинь, я наслушался по пути сюда. И нет, А-Фей, я пойду туда именно один. Это только мое дело. - Почему ты такой упрямый?! – громыхнул Ди Фейшен. – В поместье сборище уродов, это может быть опасно. - Опасно для кого, лао Ди? – обманчиво мягко улыбнулся Ли Сянъи. – Для них? Почему это тебя заботит? - Для тебя, гуи тебя задери! – вспыхнул Фан Добин. – Там по самым скромным подсчетам с полсотни до зубов вооруженных людей, которыми Цзицзинь вертит как хочет! - Милый мой мальчик, ты забыл, что разговариваешь сейчас не с немощным Ли Ляньхуа, а с Ли Сянъи. - Ты опять? – Ди Фейшен жестко прихватил его за плечо. – Опять вспомнил о своем высокомерии? Ли Сянъи замолчал, а потом тихо проговорил, накрыв лежавшую на его плече руку своей: - Ты прав. Я перегнул палку. Но это не высокомерие, это злость. Злость на себя за то, что мой клан оказался во власти такого завистливого ничтожества. Это целиком моя вина, значит, и последствия разгребать мне. - Лао Ди, - он почти жалобно заглянул в непроницаемые глаза, - пожалуйста, позволь мне самому… Не надо давать повод досужим языкам и недоброжелателям орать на каждом углу, что преступный Альянс Цзиньюань вероломно напал на благочестивый клан Сыгу. Ну? Было сложно, но Ли Сянъи с его серебряным языком удалось убедить обоих своих спутников, что это его личное дело, что ему ничего не грозит и он справится. В конце концов что такое полсотни противников для непобедимого главы Ли! *** В этот день в поместье клана Сыгу проводилось традиционное чаепитие Сыгу. Церемония, когда-то придуманная самим Ли Сянъи для объединения друзей и единомышленников не только из клана. Сейчас в ней участвовали только приближенные Сяо Цзицзиня, ведь отношение к клану в мире Цзянху, а особенно к его главе стало, скажем так, весьма противоречивым. На это и был расчет Ли Сянъи. Тяжелые створки ворот распахнулись от удара духовной силы и с грохотом упали. Все головы повернулись в сторону перешагнувшего порог человека в алой броне и с мечом в наплечных ножнах. - Дорогой Цзицзинь, не приглашать на традиционное чаепитие того, кто его придумал, несколько неучтиво, ты так не думаешь? По собравшимся пронесся шепот: - Ли Сянъи! Глава Ли! Разве он не умер? Он что, бессмертный?! Сяо Цзицзинь, невероятным усилием воли подавивший поднявшийся в душе ужас – он не мог не узнать и этот голос, и этого человека, и этот меч! – изо всех сил постарался сохранить присутствие духа. Ему даже удалось подпустить в голос иронию. - Кто тут пытается выдать себя за нашего прошлого (это слово он подчеркнул особо) главу? Всем известно, что Ли Сянъи мертв! Мертв окончательно! А это самозванец, пытающийся осквернить его память и наследие! Он хочет испортить репутацию нашего славного клана! Он сделал паузу и картинно простер в сторону Ли Сянъи руку. Нет, длань! - И меч! Вы видите этот меч?! Это подделка, как и сам этот «Ли Сянъи»! Шаоши был сломан, уничтожен на моих глазах! Послышался негромкий ропот, лязг вытаскиваемых из ножен мечей. Ли Сянъи по-прежнему стоял в небрежной внешне позе и с легкой усмешкой наблюдал за происходящим. - Надо же, Цзицзинь, ты даже не стесняешься признать, что сам спровоцировал меня и что свой меч я сломал у тебя на глазах. Что ты подтолкнул меня спрыгнуть с обрыва, как настоящий… кто, Цзицзинь? Друг? Соратник? Или, может быть, жалкий завистник, мечтавший занять мое место? Сяо Цзицзинь, явно расслышавший в интонации насмешку, мгновенно утратил самоконтроль и заорал, нет, завизжал: - Взять его! Убить самозванца! К Ли Сянъи с двух сторон хлынули вооруженные люди с искаженными ненавистью лицами. Он же невозмутимо, одним легким движением извлек из ножен меч, чье лезвие хищно блеснуло на солнце. Толпа нападавших на мгновение отпрянула. - Шаоши! Как?! - Чего вы ждете?! – Цзицзинь аж захлебнулся от ненависти и страха. – Это подделка! Убить!!! Вооруженные мечами члены клана снова попытались окружить Ли Сянъи – и снова отпрянули, ощутив исходящую от него мощную волну силы. Он чуть наклонил голову, отставив в сторону руку с мечом. - Трусы, - тихо и насмешливо проговорил он. Это стало спусковым крючком. С двух сторон с воинственными криками на него ринулось с полсотни людей, и тут же отхлынули – Шаоши пропел свою смертельную песню, и в образовавшемся вокруг Ли Сянъи круге осталось с десяток тел. Волна атаковавших отхлынула. И тут же раздался очаредной крик: - Чего вы боитесь?! Это не Ли Сянъи, это подделка! Он блефует! В атаку! - Это ты подделка, друг мой Цзицзинь. И знаешь, в чем разница? Ли Сянъи всегда сражался в первых рядах, а ты прячешься за чужими спинами. Помедлив мгновение, мечники снова ринулись в атаку, и на этот раз их встретил не один меч. - А-Фей, я же просил! - Мое терпение не железное, - фыркнул глава Ди, приземляясь рядом с Ли Сянъи и становясь с ним спиной к спине. - Я тоже не мог пропустить такое веселье! Ли Сянъи с удивлением глянул на спрыгнувшего с ближайшей крыши Чжан Юньфэя. - И ты? - И я! – широко улыбнулся тот, пуская в дело свой Уфэн. - Дракон Цзянху, - Ди Фейшен поприветствовал вновь прибывшего едва заметным кивком. – Давно не виделись. - Потанцуем? – осклабился в ответ страж поместья Тяньцзи. В толпе атакующих завертелись три стремительных вихря. Три меча синхронно блеснули в лучах солнца. Гора тел в круге выросла втрое. Увидев, что к Ли Сянъи подоспело подкрепление, нападавшие замешкались, но их снова подстегнул вопль Цзицзиня. Вопль, внезапно перешедший в жалкий писк. А потом над поместьем раздался громкий и властный женский голос: - Всем бросить оружие! Если не хотите закончить свою жизнь здесь, одумайтесь! Вы ослепли? Вам противостоят три из четырех лучших мастеров меча Цзянху! Вы так торопитесь умереть за этого жалкого человека? Нападавшие, отступив, оглянулись – на возвышении, где стоял богато разукрашенный трон главы клана, грозная, с яростно пылающим взглядом госпожа Хэ держала клинок у горла Сяо Цзицзиня, стоявшего на коленях с выпученными от ужаса глазами. - Госпожа Хэ, - трое мечников в центре круга, синхронно забросив мечи в ножны, одновременно склонились в легком поклоне. Она благосклонно кивнула и сильнее прижала клинок к шее Цзицзиня - Что мне с ним сделать? - Мама! – раздался от ворот поместья голос Фан Добина. – Не убивай! Байчуань будет судить его и его приспешников, у нас есть много вопросов, требующих ответов. И много свободного места в казематах темницы 188. Фан Добин с обнаженным Эръя, в развевающемся ханьфу буквально перелетел через ступени. Сквозь ворота следом за Фан Добином хлынула толпа стражников в цветах Академии Байчуань, а следом еще пара десятков человек, которых возглавляла Цяо Ваньмянь. Кивнув Ли Сянъи, она с гордо поднятой головой прошествовала к возвышению, вежливо поклонилась госпоже Хэ и сорвала с пояса Сяо Цзицзиня жетон главы клана. - Прости, глава, - с поклоном протягивая его Ли Сянъи, проговорила Ваньмянь, - моя вина. Я опоздала. - Арестовать всех, кто посмел обнажить оружие против главы клана Сыгу Ли Сянъи! – прогремела яростная команда Фан Добина. Сам он, успев весело подмигнуть своему шифу, Ди Фейшену и Чжан Юньфэю, уже волок к воротам жалобно повизгивающего от страха Цзицзиня. - Вот скажи мне, друг мой А-Фей, - Ли Сянъи ощутимо двинул главу Ди кулаком в бок, - как я могу тебе доверять? Ты дал слово не вмешиваться! - Когда это я давал тебе слово? Обещано было, что Альянс не станет влезать в это дело, но не лично я. - Ли-менчжу, - вмешался смеющийся Юньфэй, - разве это по-товарищески – лишать нас такого веселья? Знаешь, как все это время руки чесались хорошенько вздуть этого надутого индюка? - Ладно, сдаюсь, - Ли Сянъи поднял руки. – Но ты (он ткнул пальцем в Ди Фейшена) мне все равно заплатишь. - Натурой? – выгнул тот бровь. – Хоть сейчас! Ли Сянъи в притворном ужасе прикрыл руками лицо. Впрочем, жест лишним не был – так удалось замаскировать от Чжан Юньфэя полыхнувшие алым румянцем щеки. Что, впрочем, не помешало стражу расхохотаться, а затем, откланявшись, отправиться выполнять непосредственные обязанности, а именно сопроводить в расположение Байчуань и частично в поместье Тяньцзи арестованных приспешников Сяо Цзицзиня. Провожая взглядом Дракона Цзянху, Ли Сянъи, тем не менее, не упустил из виду, что Ди Фейшен рядом с ним сделал какой-то замысловатый жест пальцами левой руки. - Лао Ди, - перехватывая его запястье, прищурился подозрительно. – Что такое сейчас ты изобразил? - Найди нам место потише, я покажу. Рядом, словно почуяв что-то интересное, мгновенно нарисовался Фан Добин. - Я покажу! Тут есть изолированные покои. Небольшая комната действительно находилась на отшибе, окрестности неплохо просматривались, однако, едва за их спинами задвинулись двери, Ди Фейшен проговорил куда-то в воздух: - Проверить. - Есть, - прошелестело в ответ несколькими голосами. - А?.. – вытаращился Фан Добин, а Ли Сянъи, как более взрослый и сдержанный, только настороженно-вопросительно поднял бровь. - Шпионы Альянса в клане Сыгу? - Не Альянса, твои. И не совсем шпионы. Спустя несколько долгих мгновений в помещении, словно из воздуха, материализовалось шесть фигур в неприметной одежде. Как по команде, все шестеро опустились на одно колено и прижали кулаки к сердцу: - Приветствуем главу. - Не меня, - качнул головой Ди Фейшен. – Вот ваш глава. - Приветствуем главу Ли, - раздался стройный хор голосов. - Ди Фейшен, объяснись! - Я называю их Иньин, Тени. Своего рода тайная стража. Телохранители и дознаватели. И они твои, сяо И. - Это не объяснение! - Разрешите мне, господин? – раздался негромкий, словно шелестящий голос одного из шестерки. - Говори. - Моё имя Ди Йи-де. - Первый? - Да, господин. Мои братья – Ди-эр, Ди-сань, Ди-сы, Ди-у и Ди-лю. Когда глава Ди освободил рабов Дицзябао, мы попросили разрешения остаться с ним. Всего нас двенадцать, шестеро других служат в крепости Альянса. Ди-мэнчжу обучил нас грамоте, нанял учителей, чтобы дать образование. Мы постоянно совершенствовались в боевых искусствах и мастерстве разведки. Мы – ваши глаза и уши в клане. Мы – ваши теневые телохранители. - Лао Ди, ты невыносим! Мне не нужны телохранители! - Они нужны всем, даже мне. Думаешь, У Ян просто так за мной таскается? А теперь у него еще шесть подручных есть. И ты пропустил мимо ушей главное – они твои глаза и уши. Они незаметны, они давно затесались среди членов клана – как, кстати, и Альянса, потому что я не намерен больше позволять всякой заразе разрастаться в крепости. Кроме меня, тебя и Сяобао, об их существовании не знает больше никто. Они смотрят, слушают, собирают информацию и отныне будут докладывать обо всем лично тебе. - Глава, - Ди Йи-де снова склонился перед Ли Сянъи, - сегодня вы арестовали не всех, кто целиком поддерживал Сяо Цзицзиня. С его согласия тут проворачивались малоприятные схемы. Мы предоставим вам полные списки, дайте нам пару дней. - Списки предоставите вот ему, - Ли Сянъи, старательно делая вид, что все еще злится, ткнул пальцем в Фан Добина. – Он у нас… кхм… судейская система. Фан Добин наблюдал за всем происходящим с горящими от азарта глазами. - Лао Ди, ты крут! Он сложил руки в церемониальном жесте и склонился в поклоне: - Фан Добин склоняется перед мудростью и предусмотрительностью старшего. Ди Фейшен довольно фыркнул и покосился на Ли Сянъи: - А ты? Даже спасибо не скажешь? - Скажу, чжицзи, - тот сделал шаг и вплотную приблизился к Ди Фейшену, - та-акое спасибо скажу! Нянек мне выдрессировал, да? Соглядатаев?! Ди Фейшен под его натиском отступил на два шага и уперся спиной в колонну. Его глаза смеялись. Смеялся Фан Добин. Тихонько посмеивались все еще стоявшие на одном колене Тени. Ли Сянъи наконец добрался до главы Ди, притиснул его к колонне и прошептал, приблизив лицо к лицу: - Спасибо, А-Фей. Ценю твою заботу. Но ты мне за это еще заплатишь! - С удовольствием. И он сделал рукой еще один жест, после которого шестерка Теней растворилась так же незаметно, как появилась. - Научишь? - Чему? - Вот этому вот, - и Ли Сянъи повертел в воздухе пальцами. - Научу. - А меня? – встрял Фан Добин. - Они не твои Тени. - Ну и ладно. Докладывать-то они все равно будут мне! - Ребенок, - в унисон прозвучали два голоса. *** На наведение порядка в клане Сыгу понадобилось несколько месяцев. За это время глава Ли вынужден был выдержать еще одну серьезную битву, атаку лекарей – на чудо «воскрешения» явился подивиться не только Гуань Хемэн, но и Демон медицины, и Демон ядов, и даже Юнь Бицю, весьма неожиданно и тесно сошедшийся с Хемэном и проявивший недюжинный талант к составлению новых замысловатых и весьма эффективных рецептов. Они крутили и вертели Ли Сянъи во все стороны, тыкали пальцами и иглами в акупунктурные точки, так и эдак проверяли пульс, и дружно пришли к соглашению – этого не может быть! От яда Бича нет противоядия, Ли Ляньхуа должен был неизбежно умереть, а то, что Ли Сянъи не только жив и здоров, но и восстановил свои внутренние силы в двойном размере, то это какой-то феномен. Ли Сянъи, посмеиваясь над обескураженными лекарями, рассказал про свое выздоровление, не вдаваясь, впрочем, в детали. Он не собирался нарушать данное своему спасителю слово, поэтому даже не упомянул о чудесном огородике в горной долине, где цветы Ваньчуань росли как кориандр. После атаки лекарей глава Ли отходил чуть не неделю, спрятавшись от мира в крепости Альянса. А потом подошло время отправляться в путь. Они собирались отыскать место захоронения Ли Цинфэна и могилы родителей Ди Фейшена, чтобы отдать им полагающиеся почести. Хотели отправиться вдвоем, но не смогли отбиться от настойчивости Фан Добина. - Даже если обманете и удерете вдвоем, я вас все равно найду и догоню! Я сыщик и фактический глава Байчуань! Замести следы не выйдет! К тому же только я смогу получать нужные подсказки у местных отделений Байчуань. Вам двоим они ничего не скажут, уж об этом-то я позабочусь. - Лао Ли, что за чудовище ты вырастил? – Ди Фейшен с немалым весельем наблюдал за наскоками Сяобао. - Сыщика, - тяжело вздыхал Ли Сянъи, пряча в уголках рта улыбку, - сыщика, лао Ди. Ты, кстати, тоже в этом поучаствовал. - Не перекладывай ответственность с больной головы на здоровую. - Оба вы хороши, так что делите ответственность пополам, - Фан Добин многозначительно поднял палец. На том и порешили. В путь выдвинулись втроем. Лотосовый терем, застоявшийся на приколе, скрипел и стонал, но исправно полз до ухабистым дорогам Поднебесной вслед уже не за четверкой, а за шестеркой лоснящихся, откормленных лошадей, выделенных им госпожой Хэ с конюшен поместья Тяньцзи. - Если что, они и под седлом хороши. Не пропадете. Пропадать они и не собирались, даже несмотря на то, что где-то на полдороги к Дасю попали в засаду. *** Нападавших было много. Все в черном, с платками на лицах, вооруженные мечами и алебардами, еще и с лучниками впридачу. Правда, лучникам этим руки бы поотрывать – стрел было много, просто туча, но в цель попадали единицы. Однако первые же выстрелы привели главу Ди в состояние холодного бешенства. А это, как по опыту знал Ли Сянъи, было самое опасное и страшное его состояние. Едва первые стрелы пробили стены Лотосового терема, как Ли Сянъи и Ди Фейшен синхронно ринулись в атаку. Дао и Шаоши вращались с такой скоростью, что был виден лишь свистящий, сверкающий круг. - Сяобао, внутрь! – рыкнул Ди Фейшен, отбивая очередную волну стрел. И ожидаемо услышал в ответ: - Да щас! Лучники наконец использовали весь свой запас стрел, и со склонов с воинственными криками ринулись мечники. Мгновенно оценив число нападавших, Ли Сянъи задумчиво проговорил: - Лошадей жалко. Ну, что ж, проверим. И он сделал жест пальцами, которому его научил глава Ди. Шестерка в черных ханьфу с алыми рукавами появилась мгновенно. Словно с неба упала. - Охранять молодого господина Фана! - Есть! Вокруг Фан Добина, отбивавшегося от примерно полутора десятков врагов, мгновенно образовалось кольцо черных фигур со сверкающими клинками в руках. - Шифу, ну заче-е-ем?! – взвыл Сяобао. Ди Фейшен, ни на мгновение не прекращавший рубить и колоть, оберегая спину своего чжицзи, сделал такой же жест – и в воздухе материализовалась еще шестерка силуэтов в черном. С золотыми рукавами. - Охранять лошадей! - Есть! В горячке схватки Ли Сянъи и Ди Фейшен не сразу сообразили, что ведут парный бой. Они никогда раньше такого не практиковали, но тут все получилось вроде само собой. Они ни о чем не договаривались, не обменялись ни словом, ни жестом, и при этом каждый по какому-то наитию знал, что будет делать другой в каждый момент боя. Они сражались спина к спине, ощущая себя единым целым. Если один взлетал в воздух, второй, пригибаясь, страховал его снизу. Они досконально знали техники друг друга, знали сильные стороны, знали и некоторые слабости, и безошибочно страховали один другого, если кому-то из врагов удавалось нащупать брешь в обороне. Ли Сянъи, чтобы эффективнее использовать его знаменитую технику «Поступь ветра», нужна была точка опоры. Ди Фейшен, каким-то невероятным образом почувствовав, что тот собирается к ней прибегнуть, отбив очередное нападение, опустился на одно колено, вытягивая руку с дао. Ли Сянъи, благодарно кивнув, легкими шагами взлетел по его спине на плечи, оттолкнулся ногой от кончика лезвия, подбросившего его в воздух как катапультой, и приземлился за спинами ошеломленных врагов. - Спасибо, лао Ди! – лихо подмигнул и врубился в их ряды с тыла. Они с Ди Фейшеном, ни на мгновение не выпуская друг друга из вида, пробивались навстречу друг другу. И внезапно поняли, что враги… кончились. Земля вокруг Лотосового терема была усыпана телами мертвых и раненых. Лошади меланхолично жевали траву в пределах досягаемости, целые и невредимые. На спинах нескольких из них весело скалили зубы в улыбках Тени Альянса. Лишь небольшая группка людей попыталась скрыться, но их по мановению руки Ли Сянъи кинулись преследовать Тени клана Сыгу. Фан Добин, все еще злой от того, что его опять опекали как ребенка и не дали вдоволь насладиться настоящим боем, отошел в сторонку и выстрелил в небо сигнальным фейерверком. - ?.. – поднял брови глава Ди, вытирая кровь с клинка об одежду ближайшего поверженного врага. - Сигнал стражам Байчуань, - недовольно зыркнул на него Фан Добин. – Надо же все это куда-то девать. - Глава Ли, - послышался негромкий голос Ди Йи-де, - что делать с ранеными? - Добить, - опередил его Ди Фейшен. - Ты жесток. Но да, добить, - согласился Ли Сянъи, вбрасывая Шаоши в ножны, - Но сначала рассмотрите как следует, что за птицы. - Всех не добивайте! – встрял Фан Добин. – Оставьте для допросов в Байчуань. Дюжина черных силуэтов Теней разбрелась по просеке, проверяя наличие живых. - Глава Ди! – вдруг послышался потрясенный голос командира Теней Альянса, Ди-ци, Седьмого. – Тут… - Что? - Тут, - парень смотрел какими-то жалкими глазами, что выглядело весьма странно для тренированного убийцы из крепости Дицзябао. – Тут… наши… Прислонившись спиной к колесу терема, лежал совсем юный парнишка, лет пятнадцати-шестнадцати, дышал хрипло и зыркал злыми и заплаканными глазами. - Ди Цзиньчи?.. Откуда ты здесь? – глава Ди склонился к мальчишке, осматривая рану на груди. – Ди-ци, не стой столбом, перевяжи! - Ди-менчжу, - задыхаясь, пытался выговорить раненый. – Не убивай. Там… (он поднял трясущуюся руку)… за горой… лагерь… Я… покажу… Там еще… наши… - Как вы попали к этим отщепенцам? Кстати, Сяобао, это кто? - Недобитки из клана Ваншэнь и несколько прихлебаев Цзицзиня. Мстители, гуй их побери! - Отправьте их к Яме. Им только туда дорога. - Уже, - как-то очень кровожадно усмехнулся Фан Добин. – Тем более что зачинщика среди них нет, я выяснил. Он как раз в этом лагере. - Парень, - он склонился к раненому мальчишке, - правда сможешь показать? - По.. кажу… только не убивайте… остальных наших.. Они… совсем дети… Я… старший… Невдалеке послышался топот копыт и бряцание оружия. - А вот и стража Байчуань. - Быстро, - одобрительно покивал головой Ли Сянъи. - У Байчуань теперь сторожевые посты по всей Поднебесной. На всякий случай. Вот как сегодня, - от сдержанной похвалы своего шифу Фан Добин раздулся гордым шариком. - Пригодятся, - буркнул Ди Фейшен, выпрягая из упряжки Лотосового терема одну из лошадей. - Эй, - окликнул его, поднимаясь на ноги, Ли Сянъи, - далеко собрался? - Ты же слышал – там дети из крепости Ди. Я должен. - Один? - Ну… Фан Добин смотрел во все глаза – свирепый глава Ди смутился! - Так-то лучше, - кивнул Ли Сянъи, - вместе пойдем. Он кивнул Теням, и те споро выпрягли остальных лошадей. - Сбруя и седла в тереме. - Есть! - Ты запасливый, - восхищенно воззрился на Ли Сянъи Фан Добин. - Жизненный опыт Ли Ляньхуа, - пожал тот плечами. - Мальчик, - обратился к раненому, - дорогу нарисовать сможешь? - Я с вами! – мгновенно подорвался тот и тут же осел, тяжело закашлявшись. – Они… не доверятся… только я смогу… - Ты ж дороги не переживешь, - рядом с ним присел на корточки Ди-ци. - Переживу. Я крепкий. Пожалуйста… В глазах парня была мольба. Ди Фейшен и Ли Сянъи понимающе переглянулись и пришли к безмолвному согласию. - Ты? Я? - Вместе. - Только осторожно, малыми порциями. - О чем они? – Ди-ци округлил глаза. - Сейчас увидишь, - Фан Добин смотрел на своих старших с гордостью. – Вам помочь? - Береги силы, ребенок, - Ди Фейшен, проходя мимо легко растрепал ему хвост. - Ты! – Фан Добин немедленно попытался его лягнуть. Ди-ци смотрел на все это с ужасом и восхищением. В его голове не укладывалось, что с грозным главой Ди, которого в Альянсе боялись как огня, можно вести себя так! Главы двух кланов тем временем, устроив пленного между собой в сидячем положении, переглянулись и жестко приложили ладони к определенным местам на плечах. У парня глаза вылезли на лоб, когда он почувствовал потоки силы в своем теле. Ди Фейшен и Ли Сянъи выглядели сосредоточенными, контролируя передаваемую энергию. - Что они делают? – к любопытству Ди-ци присоединилось восхищенное любопытство Ди Йи-де. - Передают свои духовные силы, - снисходительным тоном старшего и умудренного жизненным опытом человека пояснил Фан Добин. – Сейчас он вылечится и будет как новенький. Командиры Теней смотрели на происходящее, приоткрыв рты. - Первый раз видите такое, что ли? Ну.. они самые сильные, они и не такое могут. - А этому можно научиться? - Годы совершенствования и культивации, - Фан Добин гордо выпятил грудь. – И хорошие наставники, Вот как у меня. И он показал побородком сразу на обоих глав кланов, закончивших свою миссию. - Лао Ди, - усмехнулся Ли Сянъи, - глянь, он тебя присвоил. Ди Фейшен лишь презрительно дернул плечом. … Мальчишек из крепости Дицзябао, обманом втянутых в аферу с местью, они нашли в шатре на дальнем краю лагеря, успешно разгромленного на тот момент. Тени и стражи Байчуань свое дело знали. Главного закоперщика, бандита по кличке Йичжи, Однопалый, занимавшегося в клане Ваншэнь торговлей людьми, взяли в плен. Ему предстояли допросы и долгие годы в тюрьме 188. Собственно, группу пацанов из крепости Дицзябао подобрал и использовал именно он. Наплел с три короба про благородные цели, ведь освобожденные из рабства главой Ди дети, тренированные убийцы, твердо были намерены сдержать данное слово и отказаться от того, чему их учили. Но дети есть дети, даже если они убийцы. Их легко обмануть. Когда Ди Фейшен и Ли Сянъи в сопровождении Ди Йи-де, Ди-ци и Ди Цзиньчи, откинув полог, вошли в шатер, их встретили восемь пар настороженных, жестко прищуренных глаз. Каждый из мальчишек держал в руках нож или кинжал. - Это я! – тут же выступил вперед Ди Цзиньчи. – Все уже позади, я привел главу Ди и его друзей! Самый младший из пацанов выпустил из рук ржавый нож и разревелся. Ли Сянъи ждало еще одно открытие. Он никогда раньше не видел своего чжицзи таким! Ди Фейшен в мгновение ока оказался рядом с ревущим ребенком, подхватил его на руки, прижал к груди и начал торопливо и ласково что-то говорить, гладя своей большой мозолистой ладонью трясущиеся в рыданиях худенькие плечики. Ли Сянъи смотрел с любовью и гордостью в глазах. Когда мальчишка на его руках затих, Ди Фейшен обернулся к Теням: - Забирайте всех в Чао. Возьмите Лотосовый терем. Лао Ли, ты позволишь? - Чао? - Гнездо - это поместье в горах недалеко от крепости Альянса, - тихо пояснил Ди-ци. – Там Ди-менчжу поселил нас, когда освободил. Наш дом. - Да, забирайте Терем. Сяобао, твои стражи сопроводят? Заодно пленных в Байчуань доставите. - Глава Ли, а как же вы? – Ди Йи-де смотрел вопросительно. - Дальше мы верхом, немного осталось. Лошадьми разживемся в этом лагере, да, лао Ди? - Мгм. - Я так понимаю, - тихо, так, чтобы больше никто не услышал, проговорил Ли Сянъи, склоняясь с седла к главе Ди, - у Теней ожидается пополнение? - Там видно будет. Сначала откормить, отмыть, вылечить, обучить. - Я тобой горжусь, знаешь? - Теперь, - Ди Фейшен лукаво покосился на спутника, - знаю. Толкнув пятками своего гнедого жеребца, глава Ди умчался вперед. - Догоняйте! Шевелитесь, а то плететесь как мешки с бататом! Мы скоро будем на месте! Ли Сянъи и Фан Добин, проводив взглядами скрывающийся за поворотом дороги Лотосовый терем, переглянулись, пришпорили лошадей и кинулись вдогонку. *** Скромный, почти сравнявшийся с землей холмик, поросший бурьяном, они нашли в глубине бамбуковой рощи недалеко от Дасю. О том, что это могила, свидетельствовала покосившаяся, почерневшая от дождей деревянная табличка с надписью «Цюэ». Ди Фейшен, спрыгнув с коня, встал на одно колено, опуская голову и складывая ладони в церемониальном жесте. - Здравствуй, учитель. Прости, что не навещал тебя. Он бережно достал из седельной сумки черную лаковую табличку с филигранно вырезанными, покрытыми золотом иероглифами, установил ее на место старой и сгнившей. Зажег ароматические палочки, вылил на землю поминальное вино. «Ли Цинфэн, непревзойденный мастер боевых искусств, Поющий меч Куньлуня, учитель Цюэ» - гласила надпись на табличке. Ли Сянъи и Фан Добин тоже слезли с коней, встали на колени рядом с главой Ди, трижды поклонились могиле. - Я, Ли Сянъи, глава клана Сыгу, низко кланяюсь мастеру Ли Цифэну и благодарю его за то, что он был наставником моего друга. Ваш ученик, мастер Ли, вырос достойным человеком. Фан Добин один за одним бросал в огонь ритуальные деньги. Ди Фейшен, стоя на коленях и соединив ладони, молча молился. Наконец поднялся на ноги, утер рукавом дорожки от слез на щеках – и тут же оказался зажат между двумя сильными телами. Ли Сянъи и Фан Добин крепко обнимали его с двух сторон, и Ди Фейшен чувствовал, как от благодарности и нежности у него нестерпимо болит сердце. … Захоронения его родителей, ханчжоусского да-цзяна Хоу и его супруги, нашлись недалеко от развалин бывшего поместья семьи Хоу, в дальнем пригороде Ханчжоу. За ними явно кто-то ухаживал, потому что перед поминальными табличками стояли плошки с ароматическими палочками, круглые тарелки с подношениями и жаровня для сжигания ритуальных денег. Ди Фейшен молча стоял, глядя невидящими глазами на иероглифы на табличках – рядом с именем его матери, внизу и сбоку, были нацарапаны и иероглифы его имени. Хоу Фейшен. «Отец… Мама… Наконец-то я вас нашел, - Ди Фейшен обращался к родителям мысленно. – Простите, что не сделал этого раньше. Я… совсем вас не помню. Я думал, что вас у меня никогда не было… Я не знал, кто я и откуда. Я рад, что это не вы продали меня в крепость Дицзябао… Было время, когда я именно так и думал. И ненавидел вас, даже не зная, кто вы и существуете ли на самом деле… Простите меня… Мама… Отец… Мне жаль, что я ничего о вас не помню и не знаю… Надеюсь, вы счастливы узнать, что я, Ди Фейшен… Хоу Фейшен… жив. И счастлив». Опустившись на колени, он отдал родителям три земных поклона, зажег ароматические палочки и кинул в огонь кипу ритуальных денег. - Я буду вас навещать, - проговорил тихо и поднялся. – Едем домой. Ли Сянъи и Фан Добин, не сговариваясь, пристроили своих лошадей по бокам от жеребца Ди Фейшена и дальше ехали, прижимаясь коленями к его коленям. Тот поглядывал на них немного удивленным взглядом, но избежать контакта не пытался. Ему было хорошо и спокойно от этих прикосновений. По возвращении в поместье Чао, в Гнезде, появился поминальный Зал предков, где стояли таблички с именами Ли Цинфэна, да-цзяна Хоу и его жены, наставника Ци Мушаня, родителей и брата Ли Сянъи, матери Фан Добина. Поместье Чао действительно становилось гнездом. Жизнь в нем кипела и бурлила, и центром этого оживления были обычно два, и часто и три человека. Главы двух могущественных кланов, Альянса Цзиньюань и Сыгу, устав от дел и суеты Цзянху, частенько прятались в Гнезде, отдыхая душой в обществе друг друга и возясь с постоянными обитателями поместья, некогда бездомными и сиротами, подобранными на просторах Цзянху главой Ди. Малышню здесь учили читать и писать, мальчишки постарше уже могли претендовать на пару-тройку уроков боя на мечах от самих Ди Фейшена и Ли Сянъи. Гостевал в Гнезде и глава Академии Байчуань Фан Добин, считавший свои визиты весьма продуктивными – во-первых, мог сам попрактиковать с обоими главами, что никогда не бывало лишним, во-вторых, чувствуя себя взрослым и ответственным, считал своим долгом давать уроки местным воспитанникам, в-третьих, среди парней постарше он нашел нескольких способных ребят с явной склонностью к сыскному делу и немедленно взял их под свое крыло. Ну и кроме всего прочего, Фан Добин сдружился с Тенями, особенно с командирами, по возрасту-то они были почти ровесниками. И с ними можно было не только улучшить навыки ближнего боя на ножах и кинжалах, но и рыбу половить в местной бурной речке, и другими интересными и полезными делами заняться. Фан Добин, конечно, не рос сиротой на улицах, как Ди Фейшен и немного Ли Сянъи, однако в силу своей болезненности не имел обычных мальчишеских радостей, и сейчас вовсю наверстывал упущенное. *** Ближе к концу года стены домов и заборы в императорской столице и в других городах пестрели объявлениями о том, что на двадцать седьмой день двенадцатого месяца на берегу Восточного моря состоится грандиозный поединок двух сильнейших мастеров меча Цзянху, главы клана Сыгу, легендарного Ли Сянъи, и главы Альянса Цзиньюань, устрашающего Ди Фейшена. Это известие вызвало страшнейший ажиотаж среди мастеров боевых искусств и простых обывателей. Барыги на местных рынках и в игорных домах брали ставки на исход боя, таэли текли к ним рекой. Разведчики Академии Байчуань и Тени, смеясь, приносили Фан Добину почти ежедневные сводки о том, на победу кого из бойцов ставят больше. Эти ставки день ото дня менялись, то в лидеры вырывался один, то другой. Фан Добин потешался и только строго-настрого наказал не доводить эти ажиотажные дебаты до самих объектов ставок. Во избежание, так сказать. - Лао Ди точно озвереет, если узнает, что на его победу ставят меньше, - качал головой Фан Добин, - а шифу, даром что его терпению боги позавидуют, пойдет и поснимает головы тем, кто эти ставки принимает. - Зря они так заранее объявили о бое, - качал головой, полируя свой меч, Чжан Юньфэй. – На берегу же локве упасть негде будет. А госпожа Хэ устроила форменный допрос сыну на предмет участия в азартных играх. - Мама! – возмутился тот в ответ на грозный вопрос «на кого ты сделал ставку?!», - я не самоубийца! Я в такие игры не играю! Я пойду туда, чтобы насладиться красотой поединка настоящих великих мастеров. И добавил едва слышно: - Я ведь сколько времени уже с ними, а еще ни разу не видел их, сражающимися друг с другом в полную силу. В назначенный день на пляже возле рифа Хуаньри, Рифа, призывающего солнце, и на близлежащих скалах собрался, кажется, весь Цзянху. Толпа молча разглядывала две фигуры, высившиеся на осколках рифа на фоне сочного синего неба. Ли Сянъи и Ди Фейшен в своих традиционных одеждах, темно-синем, богато расшитом серебром ишане и алом ханьфу-броне с бело-золотой оторочкой, стояли неподвижно, словно чего-то ждали, и только налетавший с моря ветер колыхал полы одежд, рукава и длинные черные гривы волос с лентами, алой у одного и темно-синей у другого. Но стоило из-за скального отрога длинным копьем прорезаться ослепительному солнечному лучу, как все пришло в движение. Синхронно блеснули, слепя глаза, два лезвия, длинного тяжелого дао главы Ди и узкого, хищного цзяня главы Ли. Едва мечи покинули ножны, два бойца взлетели в воздух навстречу друг другу, клинки со звоном скрестились, и завертелся стремительный водоворот боя. Фан Добин сидел на песке в первых рядах и смотрел, открыв рот, на ту феерию, которую творили два его друга. Взлеты, кульбиты, развороты, пируэты, атаки сверху и снизу, невероятная сила и гибкость бойцов. И скорость. Фантастическая скорость! Глаз даже опытного бойца едва успевал различать приемы и связки, атаки и контратаки, движения ног и рук рождали настоящий ураган. В двух парах устремленных друг на друга глаз горел огонь битвы, кровь пела в жилах. Ими владел восторг равного боя. Боя, в котором не могло быть и не будет победителя. А еще от бойцов веяло невиданной силой. У зрителей от потоков Янчжоумань и Бэйфан Байан перехватывало дыхание, шевелились волосы, развевались одежды, хотя ветра почти не было. Фан Добин, не сводя с них глаз, четко ощущал – вот воздух наполнился грозовой свежестью «Ветра», а вот над морем разливается тонкий, яркий аромат цветущей мейхуа – это в дело вступает Янчжоумань. Толпа, поначалу немая от невиданного доселе зрелища, постепенно оживала, над морем стали раздаваться восторженные вопли, свист, аплодисменты. Никто не мог сказать, кто из бойцов одерживает верх, ясно было, что силы и мастерство абсолютно равны, но, кажется, это было уже не важно. Всеми зрителями завладела магия боя. Абсолютная красота и мощь, гипнотическое очарование мастерства и силы. И только Фан Добин, очнувшись, заметил, что теперь Ди Фейшен и Ли Сянъи не сражались, а танцевали. Ювелирно отточенный, выверенный, смертельно опасный – и в то же время совершенно ничем не угрожающий бойцам танец-бой. Песня мечей. Он тут же вспомнил ту ночь на крыше в крепости Альянса, свое полушутливое пожелание увидеть, как они танцуют вдвоем – скала и ветер! – и у него перехватило дыхание. Сейчас он со слезами на глазах смотрел именно на него, на этот самый танец скалы и ветра. А когда, проморгавшись, Фан Добин краем глаза уловил два направленных на него – на него! – лукавых взгляда, его как оглушило: они танцуют для него! Друг для друга, друг с другом – и для него! Механически он достал из-за пояса свою нефритовую флейту, поднес ее к губам – и в рисунок боя вплелась поначалу робкая, но с каждой нотой набиравшая и набиравшая силу мелодия. Которая оборвалась в тот же момент, как бойцы, на короткое мгновение сцепившиеся в воздухе, одновременно оттолкнули друг друга, разлетелись в разные стороны, а, приземлившись, отсалютовали блеснувшими в закатном солнце клинками. Стояли в паре шагов друг от друга, смотрели прямо в глаза. И улыбались. Над пляжем и морем повисла тишина. А затем откуда-то раздался жалобный голос: - И кто же победил? Ди Фейшен и Ли Сянъи одновременно повернули в сторону говорившего головы, и Ли Сянъи, ослепив толпу улыбкой, произнес: - Никто. Сегодня в Цзянху родился союз клана Сыгу и Альянса Цзиньюань. Ди Фейшен подошел к нему, встал, прижимаясь к плечу плечом, и произнес так, чтобы слышно было в самых отдаленных уголках пляжа и скал: - Мы плечом к плечу на вершине мира боевых искусств. Отныне и навсегда! Фан Добин подскочил на ноги вскинул к небу сжатый кулак и, подпустив в голос немного духовной силы, крикнул во все горло: - Союзу быть! - Союзу быть! Союзу быть! Союзу быть! – эхом подхватили клич заполнившие берег члены клана и Альянса, а за ними в хор голосов вплелись и другие. В мире Цзянху начиналась новая эра.