Комплекс отца: Сделка

Улицы Рая заметно опустели. Тысячи воинов призваны сражаться в Аду, пока немобильная часть мирного населения малодушно попряталась по домам, не желая высовывать носа лишний раз в эти беспокойные времена. Чарли с командой бежали, петляя по хитросплетениям улиц под руководством Эмили и сэра Пентиуса. По пути им встречались редкие жандармы, и приходилось прятаться в переулках, чтобы не связывать себя ненужными столкновениями и проблемами. Здание Высшего совета располагалось на возвышении, недалеко от Дикастериата, в котором Чарли и Вэгги успели не так давно побывать. Оно поражало своим величием: сотканное из белого камня, строение словно было сотворено из чистейшего звенящего льда. Над входом на высоком каменном навесе застыла золотая фигура серафима, устроившая руку на шаре, похожем на глобус, объятый центрифугой энергии. Принцесса даже на мгновение остановилась, завороженная зрелищем. Как ни крути, крылатый народ славился бесподобной архитектурой, кричащей пристойностью и сочетанием величия и смирения. Девушке было неспокойно. Она плохо представляла разговор и его итоги, на подходе отметая возможность песни. Именно здесь и именно сейчас, она точно не имела шансов на успех. Мысль надо излагать чётко и слаженно, приправляя аргументами, что будет сложно оспорить. И Люцифер, и Аластор учили её этому, особенно выделяя опасность тех, кто обитает на Небесах. Словно ожидая их длительное время, на высоте пятисот ступеней, ведущих к центральному входу, застыла величественная и утончённая фигура. Лица её с такого расстояния было практически не видно, но Эмили почувствовала укол укоризны, направленный точной стрелой взгляда сверху. Сэра расправила все свои крылья и взмыла, почти священно опускаясь на воздушных потоках к прибывшим. — Я знала, что вы явитесь, — спокойный тон серафима отражал ничто. — Глупая, конечно, затея, но поздно сокрушаться о принятых решениях. — Сэра, я… — Начала Эмили, но тут же умолкла, стоило женщине поднять ладонь в останавливающем жесте. — Шарлотта Морнингстар, — продолжила она, переведя взгляд на принцессу. — Мне в пору арестовать тебя и представить Великому суду, раз и навсегда положив конец этой войне. Девушка нахмурилась, сделав шаг вперёд. — Если это гарантирует окончание кровопролития, то я согласна. — Не спеши, дорогая, ведь приговор твой ясен, как безоблачный день. Высший совет не простит твоих дерзостей и предпочтёт радикальные методы. — Не бывать этому, — Вэгги нахмурилась, выйдя вперёд и отгородив свою девушку рукой. — Поэтому, я и здесь, — Сэра шумно втянула носом, испуская выдох, полный смирения. — Мне следует самой говорить от твоего лица, Шарлотта, и я постараюсь не допустить твоей смерти. Конечно же, обещать я ничего не смогу. Позади неё с характерным лязгом начали спускаться воины, облачённые в золото доспехов. Все, как на подбор, могли похвастаться крепким сложением и увесистыми мечами. От таких не сбежать, не спрятаться на землях, что выучены ими от и до. Вся компания заметно напряглась, бросая взгляды за спину серафима. — Увы, пока что ты под арестом, — сказала она и одарила Чарли проникновенным взглядом. — Прости, дорогая. Я не имею права давать тебе возможность свободно разгуливать по священным землям. То же самое касается и твоих друзей. — Нет! — Чарли дёрнулась, но её остановила Эмили, сомкнувшая пальцы на её запястье и покачавшая головой. — Что… Стража обступила прибывших, забрав в плотное кольцо. Вэгги взмахнула крыльями, но не стала отрываться от земли, понимая, что не может оставить Чарли. Ситуация, мягко скажем, патовая. Они на чужих землях и играют по чужим правилам. Если Сэра действительно готова впрячься и попробовать убедить совет в выносе иного приговора, то минимальный шанс на успех переговоров всё же присутствует. Ежели нет, то казнь состоится и положит конец любой, даже мало-мальской возможности закончить эту войну. Смерть принцессы, как единственной дочери Люцифера Морнингстара и символа справедливости Ада, повлечёт ряд непредсказуемых и жестоких событий. И остановит это только полное уничтожение одной из сторон конфликта. С этими мрачными мыслями, Чарли шла в окружении своих друзей и врагов. Быть может, отец был прав изначально, и ей вообще не стоило соваться на Небеса со своей безумной идеей отеля искупления? Она хотела, как лучше, а вышло… — Чарли, — осторожно обратилась Вэгги, взяв её за руку. — Не время предаваться отчаянию… — Всё в порядке, — принцесса вымученно улыбнулась, сжав ладонь возлюбленной в дрожащих пальцах. — Они не оставят нас, — продолжила бывшая истребительница. — Ребята знают, куда мы пошли, и начнут беспокоиться о нашем длительном отсутствии. А там и твой отец перевернёт все три мира с ног на голову. И, — она вздохнула, нехотя добавив, — Аластор. — Аластор, — медленно повторила Чарли, потупив взгляд в пол. Их довели до серого двухэтажного здания, которое, пожалуй, выделялось на фоне остальной архитектуры более всего. Оно кричало абсолютной безвкусицей, навевало уныние. Впрочем, какой ещё должна быть темница? Принцесса остановилась, подняв глаза. Сейчас, как только они переступят порог этого строения, всё закончится и пути назад уже не будет. Осознание этого сомкнулось стальными тисками на израненном юном сердце. Чарли сознавала, что решение может стать неверным, но отмотать назад уже не получится. Даже если они попробуют сбежать, прорвав линию стражи, до ворот им совершенно точно не добраться: противница в лице Сэры была слишком сильна. Над головой сомкнулся небосвод, обратившись тёмными высокими потолками. Первое, что почувствовали будущие заключённые, — пробирающий до костей холод. Сквозняк гулял по чёрно-белым помещениям, задувая со всех сторон и ложась колючими мурашками на открытые участки тела. Сэра вела их по хитросплетениям коридоров, и остановилась лишь тогда, когда на пути выросла каменная лестница, спиралью уходящая на подвальные этажи. Судя по всему, внизу находились уровни заключения. — Ну вот и всё, — сказала серафим, обернувшись и встав спиной к проходу. — Здесь закончится былое и найдёт начало новое. Чарли уже хотела задать вопрос, но осеклась, стоило завидеть золотой свет, окутавший правую руку женщины. В белой вспышке родился утончённый клинок, лёгший ей в ладонь, словно стал продолжением длинных пальцев. Абсолютно обезоруженные, компания бывшего грешника, сестры небесной и двух представительниц Ада попятилась, но плотный полукруг из стражи не дал им далеко отойти. — Сэра! — В ужасе воскликнула Эмили. — Не надо… — Ты сказала, что будет суд! — В гневе воскликнула Вэгги, закрыв собой Чарли. — Ты солгала! — Пути Господни неисповедимы, и да простит меня отец Всевышний за принятые решения, — голос женщины звучал ровно, и так же ровно она воздела клинок. — Неизбежна будет участь этих стен, оплакивать деяния греховны, да ниспошлёт мне справедливость своё благо. — Сэра! — Голос ангела пронзило отчаянием последней попытки воззвать к сестре. Кровь, крики, звон металла. Вэгги раскрывает крылья, повернувшись к Чарли лицом и скрыв её в пернатом коконе. Пентиус змеёй обвился вокруг Эмили в попытке подарить последнюю защиту. Брызги утекающей жизни окропили стены и пол, осели на одеяниях Сэры, стекая по поющему в горечи клинку. Всё закончилось быстрее, чем началось, и вскоре в высоких потолках утонул звонкий грохот. Сражённые стражники повалились наземь, замолчав навсегда. * Не подобраться. Чёрт возьми, сколько попыток уже было совершено, а он всё так же далёк от цели. Получилось лишь дестабилизировать пространственный карман, сотканный ею до начала битвы, и вырвать всех участников процесса обратно в реальность. Всё казалось бесконечно простым, она была, как на ладони: открытая, окружённая тенями. Но, сколько бы раз Радио-демон ни пытался подступиться, его лишь дальше отбрасывало от достижения победы. Силы стремительно покидали его: с каждым новым броском в сторону Лилит, он всё больше уставал, и его атаки в конечном итоге смазывались. Тени беспокойно плясали вокруг своего заклинателя, собираясь в менее чёткие формы и разбиваясь в пространстве. Люцифер не делал задачу проще. Он не просто не сражался в полную силу: Аластор чётко осознавал, что король Ада только и делал, что уходил в защиту, раз за разом отвергая разрушительный шквал атак. Лилит не жалела сил, словно ведомая слепым желанием как можно быстрее избавиться от бывшего супруга. Грешник понимал: как только она похоронит владыку Преисподней под сотканной лотосами могильной плитой, она с тем же рвением примется за него, и тогда ему крышка. Если Люцифер слыл ультимативным противником, то она точно далеко от него не ушла по уровню мощи. Но время шло, а ситуация на поле битвы лучше не становилась. Пришлось направить несколько щупалец вбок. Те, врезавшись в глиняные стены рва, обрушили на женщину камнепад, заставив ту отвлечься на устранение помехи. Воспользовавшись заминкой, Аластор схватил низкорослого короля за шиворот, проворно распавшись вместе с ним в тень и вынырнув напротив большого валуна, спрятавшись за ним. Грешник, как только они оказались вне поля зрения противницы, схватил Люцифера за плечи и хорошенько встряхнул. — Спятил?! — Голос его шёл ужасно шумными помехами, прерываясь, будто радиоволна угодила в место плохого приёма сигнала. — Продолжишь в том же духе, и она нас обоих убьёт! — Я не могу! — Сокрушённо ответил Люцифер, склонив голову. — Я не знаю, что делать… — Биться! — Надавил Аластор, оглядываясь по сторонам и проверяя обстановку. — Послушай… Либо мы, либо она. Ты ещё не понял? Она не пощадит тебя! Так почему женщина, что больше жизни желает отправить тебя в вечное Забвение, заслуживает твоего снисхождения? Мужчина молчал, и это ужасно раздражало Радио-демона. Он снова огляделся, лихорадочно соображая. Чёрт бы побрал всё это! Умирать в этой помойной яме просто потому, что Люцифер не смог собраться с силами и положить этому конец — верх абсурда. — Знаешь, что… Аластор расправил плечи, смерив Люцифера холодным взглядом сверху-вниз. Король даже растерялся, потянув к нему руку, но демон отступил на шаг, не давая за себя ухватиться. — Я не герой, — начал Оверлорд, нахмурившись, из-за чего его улыбка несколько подкосилась. — Во мне нет жилки жертвенности, нет и смелости, что позволяет принимать тяжёлые решения не во имя себя, но во имя другого. Ты меня бесишь. Сколько я тебя знаю, ты только и делаешь, что гордишься собой и ноешь о своей тяжёлой судьбинушке, сбегая от проблем и ища себе оправдания. Ты сожран тяжёлой болезнью, не дающей тебе нормально существовать, и всё равно ничего не делаешь с этим, никак не лечишься. Люцифер выглядел, как понурый пёс, которого отчитывали. Он снова потянулся к Аластору, но тот решительно отверг его руку, а гневно припавшие к затылку оленьи уши только больше вселяли в короля неуверенность и чувство вины. — И всё же, — продолжил демон, — я выбрал тебя. Вот такого вот бестолкового и жалкого. Я не знал тебя в годы твоего расцвета, и никогда, видимо, не узнаю. Я… Предпочёл твою жизнь своей. Я умер за тебя! — Аластор… — Заткнись, — тут же перебил мужчина. — Я умер, умер за тебя, ты слышишь это? А ведь я мог просто наплевать, пронзить твоё сердце тем клинком и дать Лилит победить. Но я не сделал этого! Мне невыносима мысль о твоей гибели, и смотреть на то, как она тебя убивает, я не хочу. Можешь и дальше бездействовать. Сиди тут и тони в море собственных сожалений. На глаза короля навернулись слёзы, но и это Аластор проигнорировал. — Даже не пытайся. Он развернулся, захромав к краю валуна, туда, где начиналось поле зрения Лилит. Люцифера, словно холодной водой окатило. Он встрепенулся, протянув руку в спину гордо удаляющемуся силуэта. — Что ты делаешь? — Иду умирать, — спокойно ответил демон, остановившись в последний раз и чуть повернувшись. Всё, что мог увидеть падший ангел, — серые губы, что больше не рисовали улыбку. — Очевидно, мне её не одолеть. А наблюдать за твоей гибелью я не хочу. Буду первым. — Аластор! — Попытался воззвать Люцифер, но было уже слишком поздно. Оверлорд вышел, встав лицом к Лилит и развернув за своей спиной теневые продолжения рук, влив в них последние силы. Чёрные губы женщины нарисовали улыбку, полную снисхождения. — Вышел встретить свою смерть? Весьма смелый поступок для тебя. — Остопылела твоя физиономия, — Аластор растянул привычный оскал. — Я вышел закончить твою ёбанную жизнь. В прошлый раз, после этой фразы, он получил очень серьёзное ранение. Какая ирония, ведь в этот раз он умрёт. Теневые щупальца взвились, подобно разозлённым змеям, окрепнув и направив острия в сторону Лилит. Радио-демон ни на что не надеялся, но решил, что без боя точно не сдастся. Кто знает, быть может, эта битва укоренится в истории Ада, а его раздутое тщеславие уж точно жаждало красивых строчек в книгах. Будет обидно, если, преодолев такой тяжёлый путь, о нём напишут что-то вроде «И вышел Радио-демон, сдавшись на погибель». Тут хотя бы будет красиво… Как бы он написал? Совершил последнюю попытку её сразить, но проиграл и замолчал навеки? Это его последний эфир. Десятилетия, проведённые в Аду, надо завершить чем-то запоминающимся. Битва с Лилит вполне подходит. Одно из четырёх щупалец с шипением распалось, столкнувшись с бело-фиолетовой энергией, излучаемой кнутом женщины. Оружию достаточно было лёгкого касания, чтобы обезвредить и свести на нет уплотнение Умбры. Что же, это ничуть не удивило Аластора. Он пошатнулся, стиснув зубы: ногу пронзило тошнотворной болью. Сейчас, у него не было возможности соткать себе опору, все формы Умбры были пущены на атаку и защиту. Приходилось цепляться руками за ближайшие обрушения, ведь, если она собьёт его с ног, то всё слишком быстро закончится. Второе щупальце, третье. Оленьи уши припадают к затылку, глаза наливаются тьмой, в ореоле рисуются символы Вуду. Аластор неотрывно наблюдает за Лилит, что с каждым свистящим ударом, рассекающим воздух и его магию, подбиралась ближе. Её кнут, впрочем, легко мог дотянутся до него и с того расстояния, но он слишком хорошо её знал: она очень огорчится, если не сможет в деталях рассмотреть его лицо в миг, когда его постигнет неминуемая участь. Она запомнит каждый излом на серой коже и навеки запечатлит в памяти угасающую жизнь в алых глазах. Ещё шаг, и по земле идёт страшная трещина, разделяющая их вновь. Аластор едва удержался на ногах, на мгновение ослепнув от выжигающего света, ударившего из образовавшейся расщелины. Это было одно из явлений стирающихся граней меж мирами, аномальная зона, которая вскоре может обратиться вратами в Рай или мир людей. Лилит, вовремя отскочив от опасности, посмотрела на неё и, усмехнувшись, взмыла в прыжке, легко перемахнув на другую сторону, пока разлом не стал слишком широким. Теперь, от Радио-демона её отделяли жалкие пара десятков метров. — Последние слова? Она воздела кнут, и тот, извившись над её головой, понёсся прямиком в Оверлорда. — Пошла ты, — Аластор закрыл глаза, окрасив лицо снисходительной улыбкой. Ну, вот и всё. Пожалуй, он неплохо повеселился, особенно в последнее время. Сожалеть не о чем, разве что, кроме одного: он не увидит коронацию Чарли. Это было бы лучшим эпизодом за прошедшие десятилетия. Если в принцессе сохранилось хоть что-то от его воспитания, то в конечном итоге она одолеет свою мать, пусть и такой ценой. «Прощай, Чарли» Вспышка света пробралась даже сквозь закрытые веки, заставив грешника зажмуриться на мгновение. Он медленно открыл глаза, увидев алые перья, выросшие перед ним вместе с раскрытыми парами крепких крыльев. Глаза Люцифера застелило красным, на голове выросло два рога с вспыхнувшим комом огня меж ними. Он легко отразил смертельный удар, столкнув две энергии и породив мощную волну, сбившую Лилит с ног. Она отлетела на пару метров, врезавшись спиной в землю и кубарем прочертив ещё пару кругов. Аластор немного опешил, слушая шипение: крылья короля, словно сотканные из воска, заплакали светлыми шматками, что, разбиваясь о землю, обращались белыми змеями, решительно направляющими яд клыков в сторону его бывшей супруги. Лилит, сплюнув кровь, поднялась на ноги, покачнувшись и впившись взглядом в Люцифера. Длинный чёрный хвост мужчины нервно подёргивался из стороны в сторону: неужели, вся его решительность иссякла только на этом ударе? — Всё-таки, решил не уступать первенство этому грешнику? — Губы женщины растянулись в кривой улыбке. — Видимо, с тобой придётся покончить первым. Однако, вопреки её настрою, кнут не спешил поражать цель. Аластор только сейчас углядел сомнение и почти сразу всё понял: ну да, зачем бы ей было приплетать его к убийству бывшего супруга, если бы она могла самостоятельно его одолеть? Быть может, Лилит и слыла безграничной силой, но… Все трое участников процесса знали: она слабее него. В её уходе он винил себя, возложив на царственные плечи непосильную ношу. Все эти годы, он задавался одним и тем же вопросом: почему? Почему Лилит, женщина, которую он безгранично любил и ценил, так легко смогла его оставить? Он всё глубже и глубже копался, в итоге закапывая себя в дебри собственного отчаянного самоанализа. И всё то, свершаемое им и чудившееся когда-то правильным, теряло свой первоначальный смысл и искажалось депрессией, подвергаясь беспросветному сомнению. Он, спокойно живший тысячелетиями, едва перенёс последнюю семёрку лет, и та растянулась для него в две, а то и три вечности, вырвав из привычного течения однотипности. Правильно люди говорят: один год, наполненный эмоциями и яркими событиями, стоит десятка лет одиночества и отчуждённости. Когда-то давно, он, встретив Лилит вновь, мечтал о том, чтобы броситься к её ногам и убеждать её в том, что он исправится и всё наладит, и они снова заживут, как семья. Сейчас, стоя перед ней и защищая Радио-демона, Люцифер мечтал лишь о том, чтобы весь этот кошмар побыстрее закончился. Он уже увидел смерть Ала однажды, и этого зрелища хватило, чтобы более не желать лицезреть его никогда. — Не трогай его, — наконец, заговорил Люцифер, — Лилит.