Ни с чем не сравнимая ноющая боль во всем теле, в особенности в области живота, вынудили Эвтиду попытаться разомкнуть веки, правда сделать этого Эве не удалось
Первые несколько секунд, девушка на душе которой было неспокойно, не понимала чем вызвано её состояние, однако когда перед глазами возникли обрывки прошлого, Эва, которая помнила лишь горящие гневом очи Акила, резко вскочила с места, вызвав острую боль в животе.
Вскрикнув от ужаса, Эвтида невольно легла обратно и стала лихорадочно прислушиваться, дабы услышать привычный хрип малышей, однако, увы, в комнате было глухо.
Нет! — паника и страх за жизнь детей, охватили тело с такой силой, что Эва, позабыв о боли, встала с кровати и держась за рану, еле волоча ноги поплелась в сторону двери.
Правда не успела она дойти, как она отворилась и перед взором несчастной возник Рэймсс.
— Ты, — сквозь зубы прорычала она, поняв, что все это время черномаг был участником сговора, и как раньше она этого не понимала? — Где мои дети? Что вы с ними сделали?
— Эва, — удивлённо проговорил мужчина, лишь сейчас поняв, что их с Аменом приход Эвтида не застала.
— Что вы с ними сделали? — нагло прервав черномага, злобно зашипела несчастная мать и тут же воспользовавшись силой, которую ней придавал адреналин, набросилась на Рэймсса, схватив его за шиворот, девушка силы которой были на исходе, велела незамедлительно отвезти её к малышам.
— Эва, успокойся, — попытался вразумить её черномаг и объяснить, что с детьми все хорошо, как увидел, что новое одеяние, в которое Эву одели слуги, стало покрываться алыми пятнами.
Шов разошёлся, — с ужасом подумал Рэймсс, испугавшись за любимую.
Перехватит руки трясущейся матери, черномаг, что есть мочи крикнув, позвал лекаря.
Ливий здесь? — ничего не понимала Эва.
Не прошло и нескольких секунд, как перед девушкой появился обеспокоенный лекарь, после него же него появился силуэт, в котором девушка признала…
— Амен, — еле дыша прошептала она, рухнув она колени от бессилия.
Я брежу! Брежу! Брежу! — слёзы ручьём скатились по щекам.
Не верила, не могла осознать, что перед ней стоял тот, кого она мечтала увидеть долгие месяцы.
И лишь ощутив нежные и крепкие объятия, осмелилась поднять глаза и встретиться с очами любимого.
— Эва, — раздался до боли любимый голос, от которого очередная волна слез обожгла лицо.
Наплевав на боль, полуобморочное состояние, Эва обвила руками шею Амена и откинувшись ему в шею, прикрыла глаза.
Это был ее Амен! Любимый! Господин! Её Верховный Эпистат.
Лихорадочно блуждая по телу, девушка ощущала как все тело Амена было в повязках, значит это действительно не было сном. Она была права, он жив!
Сидя на полу, вместе с трясущейся Эвтидой, Эпистат, который полагал, что потерял любимую, бережно прижимал к себе хрупкое тело, коря себя за то, что заставил пройти её через это. Оставил одну, когда был так нужен…
Когда он находясь на грани будто предсмертной агонии, услышал слова Рэймсса, то посчитал, что бредит. Однако, после того, как черномаг не влил в его глотку отвар, постепенно сознание начало проясняться, силы же возвращаться, Эпистат не мог в это поверить, его любимая, желанная Эвтида носила под сердцем чудо, хотя судя по словам Рэймсса двоих чудесных малышей, и родила, одна, без его поддержки и помощи.
Поняв, что злостью себе не поможет, Амен, собравшись стал выжидать, живя мечтой, что в скором времени сможет обнять Эвтиду и прижать к груди детей.
И вот сидя на полу, рядом со слабой возлюбленной, Эпистат готов был отдать что угодно за эти прекрасные мгновения.
— Эва, — разрушил их хрупкий мир, Ливий, — нужно осмотреть и обработать твою рану.
Почувствовав, что Эпистат слегка отстранился от неё, Эвтида трясущимися руками, наплевав на боль, покрепче прижалась к мужу, молясь не отпускать её.
— Тебе нужна помощь, — гладя шелковистые волосы любимой, заявил Амен, сердце которого сжималось от вида Эвтиды, которая до сих пор не верила в происходящее, полагая, что стоит ей разжать объятия Эпистат исчезнет.
— Нет, — покачав головой, прошипела Эва, чувствуя как силы покидают её.
Тяжело вздохнув, Эпистат, несмотря на наличие глубоких ран и сильной слабости, ловким движением взял Эвтиду на руки и повёл в сторону кровати. Присев вместе с девушкой, он велел лекарю осмотреть её, пока параллельно шептал на ухо красавицы нежные слова.
Убедившись, что с Эвой все хорошо, Ливий ещё раз обработал рану, после чего попросил её лечь и по возможности не двигаться.
Слабо кивнув, Эва не без помощи Эпистата улеглась на спину и впервые за долгие месяцы вздохнула с облегчением.
Хоть и не верилось ей, однако все было хорошо. Амен был рядом, дети же, как заявили ей были целы и мирно спали в соседней комнате.
— Я вернусь через час, — поговорил лекарь, смотря на Амена, — Дабы понаблюдать за твоим состоянием и убедиться, что не пошло заражение крови.
После того как Эпистат кивнул, лекарь попрощавшись с Эвой поспешил удалиться, следом же за ним, Рэймсс, что все это время молча стоял, притаившись в углу, также попытался выскользнуть из комнаты и навсегда покинуть это место, да только властный голос Эпистата заставил его замереть.
— Рэймсс, — впервые обратился Амен к нему по имени.
Тяжело вздохнув, шезму, в воспоминаниях которого до сих пор были живы пытки, к которым его подвергал Эпистат, уставился на Амена, что сидел на кровати, рядом с бледной Эвтидой и не сводил с него пристального взгляда.
Боялся ли Рэймсс? Безумно. Знал ли, что если задержится и не покинет дом Эпистата под покровом ночи, пока все заняты состоянием Эвтиды будет пойман и в конечном итоге казнен? Несомненно.
Однако, он не мог иначе.
Рэймсс, что так сильно любил непокорную Эву, не смог сделать и шага в сторону входной двери, не узнав, как его возлюбленная.
Он был рядом, не спал до утра находясь возле кровати, пока лекарь был занят Аменом, и сказать по правде не жалел. Зато был уверен — Эва осталась жива.
— Спасибо, — голос Эпистат вернул в реальность.
Широко распахнув глаза, Рэймсс с удивлением уставился на Амена, пытаясь понять послышалось ли это ему или?
— Твой мотив и жажду мести за смерть Реммао понимаю, — продолжил говорить Эпистат, — Оттого и не держу зла за пытки и желание убить меня, ведь если бы не ты, дети мои были бы убиты, как и я в конечном счёте , — не прерывая зрительного контакта, Амен, которому данные слова говорить оказалось довольно трудно, собравшись с силами, продолжил, — Жизнь за жизнь, шезму, можешь идти. Мстить и убивать тебя не намерен.
Почувствовав как Эва с благодарностью сжала его руку, Амен понял, что поступил верно, оттого искренне пожелал чёрномагу удачи, после чего обернувшись к жене, заключил её в объятия, так и не заметив, как Рэймсс навсегда покинул их с Эвой дом.
***
Пять лет спустя
Не прекращающая возня, скрип кровати, а также невесомые касания, которых Эпистат чувствовал сквозь глубокий сон, наконец заставили его нехотя проснуться и открыть глаза.
Первое, что увидел Амен, сквозь пелену — Эвтида, которая раздвинув ноги сидела на его торсе и была чем-то усиленно увлечена.
Открыв было рот, мужчина только хотел спросить, что она делает в столь ранее время, ведь на улице ещё даже не рассвело, как понял, что Эвтида, связав его руки у изголовья кровати, довольно улыбнулась.
Сон, который так сильно манил, буквально сняло рукой, когда девушка оскалившись, проговорила:
— Наконец, Вы в моей власти, господин Эпистат.
Лукавый взгляд Эвтиды, хитрая улыбка, а также властность в голосе стали возбуждать Амена.
Мужчина, что привык всегда доминировать и управлять, теперь был застигнут врасплох непокорной красавицей.
— И что же ты намерена сделать? — не прерывая зрительного контакта с супругой, спросил Эпистат, чувствуя как в штанах становится невообразимо тесно.
— Покарать Вас, Эпистат.
От томного голоса Эвы, Амен чуть было не потерял рассудок. До чего она была сексуальна!
— Имею ли я право на последнее желание перед «казнью», — хищно прищурившись спросил Амен, задумав кое-что.
Остановившись на мгновение, Эва, что до этого бродила руками по сильному телу, задумалась, после чего, улыбнувшись, вынесла вердикт:
— Чего желает приговорённый?
— Сядь мне на лицо, — не раздумывая ответил Эпистат, и тут же ухмыльнулся, увидев как уверенный взгляд Эвтиды исчез, уступив место смущению, — В чем дело? Я тебя смутил, шезму? — будто дразня её, продолжил Амен, мечтая поскорее коснуться языком горячего и влажного лона.
Слова Амена разожгли Эвтиду, отбросив все чувства, кроме возбуждения, девушка довольно улыбнувшись, прошептала:
— Желание приговорённого — закон!
После чего, наслаждаясь тем, как очи Эпистата вспыхнули огнем похоти, она приподняла подол лёгкого платья для сна, и с предвкушением уселась на колени по бокам от головы Амена не ожидая, что…
— Ах! — сорвалось с уст Эвтиды, когда Эпистат усмехнувшись, за долю секунды высвободил руки и сжав её ягодицы, прижал таз супруги к лицу.
Языком пройдясь вдоль складок, и отметив какой Эва была мокрой, горящий огнем желания Амен, принялся посасывать клитор Эвтиды, вызвав непроизвольный и довольно громкий стон супруги.
— Кто у кого в плену, шезму? — уложив непокорную на спину, спросил Эпистат, улыбнувшись уголками губ.
— Будете карать меня, господин? — едва сохраняя самообладание, спросила Эва, и тут же выгнулась в спине, почувствовав как пальцы Амена отодвинув складки, стали теребить самое чувствительное место.
Ничего на это не ответив, Эпистат под недовольным взглядом жены убрал пальцы и тут же не дав ей опомниться, приспустил штаны и рывком глубоко вошел в неё, впечатав в кровать…
***
Ближе к утру завершив, полностью обессиленные супруги, отправились в купальню, что располагалась в покоях, и смыв в себя остатки их страсти, хотели было вновь погрузиться в мир сновидений, как непрекращающийся стук в дверь, заставил их вначале испугаться, затем с улыбкой на лице, недовольно поворчать. Причиной же их «негодования» были…
— Отец! — твердили пятилетние малыши, стучась, — Уже рассвет, ты обещал взять нас с собой на охоту.
— Кто меня за язык дергал? — улыбался он одеваясь, пока уже одетая Эва, подойдя к двери, отворила её и пустила любимых детей в покои.
Едва взглянув на сына и дочь, сердце Амена невольно сжалось.
Плоды их с Эвой любви, обожаемые и самые лучшие Муна и Заир.
Эпистат словами не мог передать как сильно зависел от них, как мечтал дать самое лучшее и одарить заботой.
Светловолосый сын, что был его копией, уже отличался резкостью ума и тягой к неизведанной и таинственной чёрной магии, в то время как милая на вид Муна, которой достались черты лица матери, подобно отцу обожала холодное оружие и часто просила Амена научить её всем приемам.
Исфет, а ведь он мог их так и не увидеть…
Не прижать к груди, не учуять столь пьянящий аромат, не стать свидетелем первых шагов и слов, от которых на глазах всесильного Эпистата невольно появлялись слёзы.
Амен был безмерно счастлив!
— Ты не хочешь, да, папа? — видя усталость на лице отца, чуть ли не синхронно спросили дети, вызвав улыбку у матери.
— Отец слишком устал, да и ночью плохо спал, — бросила Эва короткий взгляд на мужа, — Потому я предлагаю перенести вашу охоту на завтра.
Слегка расстроившись, дети, которые так ждали этого, взяв честное слова отца, что следующим утром они непременно пойдут на охоту, с дозволения родителей улеглись с ними на кровать и довольно быстро уснули, вызвав умиление у Амена и Эвы.
Эпистат и шезму прошли довольно тернистый путь. Рождённые врагами, они вопреки всему, даже собственным амбициям смогли обрести долгожданный покой и более никто и никогда их счастью помещать не сможет!
Конец.
