Проблема

У Минхо проблема. Милая такая, под два метра ростом проблемка. С глазами-пуговицами и облаком каштановых волос. Безрассудная, излишне язвительная и изводящая его глупое сердце уже который год. Стоит сейчас эта самая проблема у порога его квартиры, весь в слезах и соплях, держит ящик пива в руках и вымученно улыбается. — Так и будешь пялиться или может уже впустишь? — хрипит Сынмин. Улыбка на его заплаканном лице выглядит чужеродно, неестественно и кажется вот-вот спадёт. На скуле зреет синяк, а огромное голубое худи перепачкано грязно—зелёными пятнами, как если бы его обладателя валяли по траве. Минхо просто… в душе не чает, что вообще происходит. Он молчит, растеряно уставившись на омегу, и крепче сжимает ручку двери. В последний раз, когда Сынмин был у него дома, все закончилось тем, что омега слетел с катушек на ровном месте, вылил на старшего ушат словесных помоев и свалил. И сколько бы Минхо не прокручивал в голове тот день, он так и не понял из-за чего лучший друг разозлился: вот они сидят в спальне старшего и рубятся в приставку, посылая друг другу игривые угрозы. А в следующий момент Сынмин подрывается с места и вылетает из комнаты, предварительно назвав Минхо мудаком. По-началу Минхо, проглотив обиду, звонил, писал и всю последующую неделю пытался выловить того в коридорах универа, чтобы узнать, что черт возьми, случилось. Но младший мастерски его избегал и Минхо просто перестал пытаться. А теперь Сынмин как ни в чем не бывало заваливается к Минхо домой, словно ничего не произошло и они все ещё лучшие подружки. Голову заполняют сотни вопросов, вроде что нахрен с тобой произошло и какого черта ты здесь делаешь? Но он не озвучивает ни один из них, продолжая потерянно хлопать глазами. Его ступору есть оправдание — во-первых, сейчас четыре тридцать утра, а во-вторых, он всего час назад закончил писать реферат по истории, так что спал Минхо всего ничего. Ну как спал — лежал с закрытыми глазами на протяжение сорока пяти минут и давил в себе навязчивое желание разрыдаться, потому что уснуть никак не получалось. И скорее всего он пролежал бы так до утра, проклиная себя за посаженный режим сна и все выпитые им энергетики. Если бы не Ким Сынмин, этот чертов омега. – Хён..? Приём-приём, — неловко смеется омега, склонив голову набок, из-за чего отросшая чёлка спадает ему на глаза. И тот факт, что Минхо находит это милым, заставляет его чувствовать себя таким жалким. Он знает, что должен злиться прямо сейчас. Прокричать омеге пару ласковых и захлопнуть дверь перед его красивым, зареванным лицом. Но для них обоих совершенно очевидно, что он этого не сделает. И поэтому Сынмин совсем не выглядит удивленным, когда Минхо молча отходит в сторону, пропуская его внутрь. Дверь за омегой громко хлопает и воздух в прихожей наполняется запахом кошеной травы. – Иди в ванную и жди меня там, - говорит он, прежде чем выхватить из рук Сынмина ящик и скрыться на кухне. Все это кажется дурным сном, но Минхо старается слишком много не думать. Что с его измученным мозгом не такая уж трудная задача. Однако эта назойлевая мысль продолжает крутится на подкорке его сознания - Сынмина здесь быть не должно. Он продолжает думать об этом, когда механически ставит пиво в холодильник и на автопилоте добирается до спальни, чтобы захватить чистую футболку для Сынмина, которую тот любил таскать во время их ночёвок. Пследняя закончилась тем, что омега наговорил ему кучу дерьма, а перед уходом стянул с себя ту самую футболку и швырнул ее Минхо в лицо. Это было в июне. Сейчас середина сентября. Черт возьми, они не разговаривали уже почти три месяца. Он наконец наконец находит нужную футболку и идет к младшему, пару раз спотыкаясь в коридоре, прежде чем догадывается включить свет. Сынмин сидит на бортике ванной, уставившись на свои колени и даже не вздрагивает, когда Минхо заходит. — Прости, что так поздно, — говорит он, поднимая на него взгляд, — я просто… почему-то был уверен, что ты не спишь. Минхо хмыкает, больше устало, чем раздражённо; кладет футболку на стиральную машинку и достаёт небольшую аптечку из шкафчика, висящего над раковиной. Сынмин молча следит за его передвижениями, оперевшись руками о края ванны. Комната до смешного крошечная и совсем не рассчитана на то, чтобы в ней находилось больше одного человека за раз, а потому пространства между ними практически нет. Он становится между широко расставленных ног Сынмина, начисто игнорируя собственный участвишийся пульс. Смачиват ватный диск перекисью и осторожно приподнимает чужую голову за подбородок. Карие глаза омеги тут же впиваются в него, отражая холодный свет энергосберегающей лампы. Минхо с трудом подавляет в себе желание сбежать от чужого пристального взгляда. Таким обычно психопаты в фильмах смотрят на своих жертв. Он прикладывает диск к пострадавшей скуле, ювелирно очищая ссадину от запекшейся крови. Сынмин не морщится. Не издаёт звуков. Лишь по плотно сжатой челюсти можно понять, что ему больно. — Я спал, — запоздало говорит Минхо. Лжёт конечно — у него шестой день бессоницы и семь пустых банок энергетика под рабочим столом. Он даже не знает зачем врет, но судя по слабой ухмылке омеги, делает он это крайне не правдоподобно. — Упс, — хмыкает Сынмин, без какого-либо сожаления. Минхо отстраняется, закатив глаза и убирает аптечку на место. — Пластырей нет, — говорит он. — Не страшно. Они замолкают. Минхо барабанит пальцами по раковине, неловко ерзая под изучающим взглядом младшего. — Вот, — он хватает футболку и протягивает Сынмину. Тот чуть помявшись принимает её, крепко сжимая в руках, — я буду на кухне. Минхо дожидается его слабого кивка и тут же уходит, закрыв за собой дверь. Он снова идёт на кухню и достаёт две бутылки уже охладившегося пива. Одну ставит на стол, вторую оставляет себе и приваливается поясницей к тумбе, гипнотизируя взглядом дверной проем. Через пару минут появляется Сынмин и садится за стол, беря в руки свою банку пива. — Итак, — устало вздыхает Минхо, — ты собираешься объяснить свой… внезапный визит? — Соскучился, — пожимает плечами омега. — Серьёзно, Ким Сынмин, какого хрена? — Какого хрена что, хён? Конкретизируй. — Хорошо, — вздыхает Минхо, устало потирая переносицу, — для начала: что с твоим лицом? — А что с твоим? — усмехается младший. Минхо хмурится, предже чем вспоминает, что выглядит наверное ещё хуже побитого омеги. С растрепанными волосами и чернющими синяками под глазами, он больше напоминает хуманизацию панды, чем человека. — Бессоница. — Ты же спал? — хмыкает омега, — Путаемся в показаниях? — Так нельзя, Сынмин, — раздражается Минхо, — Ты не можешь просто избегать меня несколько месяцев, а потом как ни в чем не бывало заявляться ко мне посреди ночи. Это нечестно, понимаешь? — Честность — это просто концепция, социальный конструкт- — О, заткнись, — перебивает Минхо, закатывая глаза так сильно, что даже больно, — давай без этой твоей филосовской чуши. Раз уж ты здесь, в моем доме, я хочу знать: какого черта ты сорвался на меня тогда? Какого черта ты избегал меня, как чумы все это время? — Это обязательно? — Отвечай или проваливай, — твердо цедит Минхо. Сынмин медлит, поджав губы. — Футболка… — мямлит он. Минхо хмурится, инстинктивно наклоняясь ближе. — Футболка…? — осторожно повторяет он. Сынмин резко вздыхает, встречаясь со старшим взглядом. — Я почувствовал запах. Омежий. На футболке. Не мой. Минхо хмурится, изогнув бровь. — И это тебя расстроило, потому что…? — О, пожалуйста, Минхо! — раздражается Сынмин, — Ты прекрасно знаешь почему! — Я ни хрена не знаю, Сынмин! — Ну тогда ты просто тупой! — кричит младший, — потому что как можно было не знать? Я же такой чертовски очевидный. В комнате повисает молчание. Бедное сердце Минхо пропускает удар. — Я тебе нравлюсь? — ошарашенно шепчет он, словно это какой-то секрет. — Я думал ты знаешь, — усмехается Сынмин, теребя подол этой чертовой футболки, — я думал это… Думал это взаимно. Собирался признаться, а тут эта дурацкая футболка и я… просто сорвался. А потом мне стало стыдно и я не мог смотреть тебе в глаза. А это, — он указывает на синяк, — подрался с твоим первогодкой. — Моим кем? — хмурится Минхо. — Шкет, который вечно околачивается вокруг тебя. Ян Чонин. Вы постоянно были вместе и я решил, что это его запах был на футболке... Я одошел к нему после пар, спросил встречаетесь ли вы, он сказал, что меня это не касается и итоге... ну в общем, слово за слово и мы подрались. — Ты серьезно подрался с первокурсником? — Не смотри на меня так, — жалобно вздыхает Сынмин. — Как? — Словно у меня выросла вторая голова. — Я просто… не знаю, что и сказать, — усмехается старший, — ты такой глупый, Ким Сынмин. — Ну спасибо. — Нет, правда. Знаешь, ты вроде бы такой умный, староста, а ртом так пользоваться и не научился, — улыбается Минхо, — Потому что если бы ты спросил: хен, какого хрена футболка пахнет другим омегой? Я бы ответил, что это запах моего младшего брата, который гостил у меня на выходных. И тогда тебе бы не пришлось избегать меня несколько месяцев. И тогда я бы проводил свободное время с тобой, а не с Чонином. Минхо практически на физическом уровне ощущает как Сынмин сдувается, словно воздушный шарик. — Тогда ты бы смог признаться мне, — осторожно продолжает Минхо, медленно подходя к притихшему омеге, — и я бы ответил, что влюблен в тебя вот уже четыре года. Сынмин вскидывает голову, уставившись на Минхо широко распахнутыми глазами. — Что ты только что сказал? — неверяще шепчет он. — Что люблю тебя, дурашка, — смеется Минхо, присаживаясь около него на корточки, — так что ты не единственный тут тугодум. Внезапно младший подрывается с места, бросаясь на Минхо, из-за чего они оба валятся на холодный пол. Но это кажется никого не волнует. — Какие же мы тупые, — бурчит омега старшему в шею. — Парочка идиотов, — соглашается Минхо, крепче сжимая Сынмина в объятьях.