Возможность

Боль. Теперь она постоянная спутница Шэнь Цинцю. Сколько это длится? Недели? Месяцы? По ощущениям, прошли годы. Но ощущениям верить нельзя. В доме семью Цю было так же. Тогда он считал, что время тянется так медленно, потому что он ждет возвращения Ци-гэ, но нет. Это всё боль. С болью время бесконечно. Не думать об этом. Просто еще один день и еще одна порция боли. Она его не оставляет. Самая верная его подруга. Она прячется в длинных рваных ранах на спине, груди, плечах. Совсем слабо отзывается в россыпях синяков. На лице вся она сосредоточилась в пустой глазнице, и мелкие царапины от длинных ногтей почти не ощущаются. Хорошо знакомая боль живет в сломанных костях: руки, нога, ребра. С этой болью он уже сжился, сросся - как те кости, которые ему чудом не сломали вновь. По крайней мере, он надеется на это. — Почему ты еще не кричишь? — злится маленькая хозяйка дворца, добавляя ему очередную порцию боли. Но какая-то избалованная девчонка не сравнится со Зверем ни в злости, ни в ненависти. Любимые жены монстра могут сколько угодно приходить, вымещая на Шэнь Цинцю свои обиды и разочарования. Причины их ненависти смешны. Их злость ничтожна. Так почему сейчас должно быть иначе? Очередная истерика ребенка, которого обделили вниманием и променяли на старую потрепанную игрушку. Его кости и плоть пропитаны не холодом камеры, а темной и ледяной ненавистью. Монстр, притворяющийся человеком, единственный способен вырвать крик из глотки Шэнь Цинцю. Но сколько бы ни издевался зверь, заставить своего шицзуня кричать, не используя свою проклятую кровь, ему так и не удалось. Мерзкое отродье! Слишком одаренный с детства, слишком удачливый, все ему доставалось с легкостью. А главное, он умел очаровывать. Соученики в его присутствии глупели на глазах, а шицзе неожиданно заботилась о нем, как о щенке. Нин Инъин. В последний раз Шэнь Цинцю видел ее на суде. Зверь сделал ее своей первой женой. Первой. Почему не единственной? Глупо. Но она жива и цела. Пока новые жены Зверя ее не трогали. Он не тронет больше никого из школы, ведь он уже получил Шэнь Цинцю. Ведь так? Отчего же эта ухмылка и обещание Зверя все еще всплывают перед внутренним взором? Что они значат? Зверь давно не приходил. Давно? Нет. Снова ошибся. Шэнь Цинцю сосредотачивается на музыке из капель его собственной крови и кислоты. Становится лучше. Он пытается считать их, а не удары, что эхом отражаются от стен. Неожиданно его касается слабый аромат персиков. Удивительно, что он еще может чувствовать какие-то запахи, помимо железа и грязи, пропитавших его одежду. Если он закроет глаз, то может представить, будто находится в комнате Теплого Красного павильона. В окружении сестричек. Слушая их тихие смешки, музыку и занимательные рассказы. Он купил их доброту, но пусть так. Зверь не узнает, сколько могут значить для него простые сестрички из ивового дома. Или он знал? Откуда у этого демона такая уверенность в том, что у шицзуня осталось хоть-что ценное? Разве он уже не отнял все у Шэнь Цинцю? Ненасытная тварь! Пустая глазница начала болеть еще сильнее, словно глаз выдрали только что. Демон становился все смелее. Шэнь Цинцю обязан занять Зверя. Пока тот не набросился на кого-то еще. Что-то изменилось. Почему он больше не слышит свист хлыста? Неужели до избалованной девчонки наконец дошло, что его спина и бока уже потеряли прежнюю чувствительность? Ах нет. Он переоценил ее умственные способности. Просто выдохлась. Сущий ребенок даже по сравнению с подонком Цю. А она еще пытается подражать Зверю. Шэнь Цинцю не сдерживает усмешки. Она заметила. Отлично. Не было Зверя, чтобы ее остановить. Шэнь Цинцю знает, как спровоцировать на большее. Он добьется своей цели. На него снова обрушивается удар. Затем еще один. Более сильный и жестокий, чем раньше. С новой силой, которая заставляет упасть с колен. Пойдет. Удары сыплются один за другим под выкрики девчонки, которую злит молчание заключенного. Совсем скоро Шэнь Цинцю потеряет сознание. Спасительная тьма совсем близко. Хотя бы ненадолго. Она укроет его. Перед единственным глазом все плывет. Или это его волосы? В ушах звенит. Знакомое ощущение тягучей слабости накатывает. Тьма приветливо тянется к нему. Странный момент тишины, словно зависший вне времени. До него доносятся голоса, гулкие, как из-под толщи воды. Они больше не одни? Определенно. Этот голос он всегда узнает среди других. Зверь. А значит, пленнику не укрыться во тьме. Когда же он его убьет? Силой воли, не иначе, он заставляет себя удержаться на краю сознания. Насколько Зверь не в духе сегодня? Возможно, повезет, и пытки не будут длиться до того, как тот заставит его кричать. Раздается крик. Но кричит не он. Странно. Ему кажется, что кричит избалованная девка? Торопливые шаги. Он и Зверь остаются одни. Это осознание действует на Шэнь Цинцю более отрезвляюще, чем что-либо другое. Внутренне он готовиться к новой порции боли. Верно. Он уже отчетливо чувствует, как знакомо заработали в теле паразиты крови. Вместо того, чтобы заставить жертву кричать, вся боль словно отходит. Становится слабее. Что происходит? Этот вопрос не может не волновать. Новая пытка? Он откашливает глоток крови. В голове проясняется, и тело ломит уже не так сильно. Так легко ему давно не было. А было ли когда-нибудь? Но он не двигается. Не потому, что вновь привыкает к забытому чувству легкости. Он просто знает, что не стоит провоцировать бешеное животное сейчас. — Шицзунь! Ему кажется, или в голосе Зверя слышится волнение? Что за глупость? Сам же должен чувствовать, что его сердце еще бьется, а значит, любимая игрушка пока не сломана окончательно. Видимо, испугавшись, что шицзунь покинет его общество слишком рано, демон тянет его. Помогает сесть. Сколько сил пришлось приложит,ь чтобы не дернуться лишний раз, помня как ему ломали кости за каждое лишнее движение. А значит, за любое. Нет. Еще немного. Еще немного покоя. Неожиданно путы, что мешали циркуляции ци, куда-то исчезают. Зверь опасно близко. Дышит прямо в ухо, а паразиты крови продолжают свою работу в его теле. — Прошу прощения, шицзунь. Шэнь Цинцю хочется засмеяться Зверю прямо в лицо. Но он молчит. И ничего не спрашивает. Не стоит обращать внимания на извинения демона. И тут на его плечи ложится верхний слой ханьфу повелителя демонов. Шэнь Цинцю смотрит на черные рукава, что попали в поле его зрения. Смотрит и не верит ни глазам, ни ощущениям — а потом его легкие заполняет запах гари. И на него обрушиваются воспоминания о пожаре в доме Цю. О пытках здесь. Он пытается бороться — и допускает ошибку. Делает глубокий вдох и ощущает вдобавок запах горелого мяса. Перед глазами вновь встает проклятое поместье Цю. Нет! Он не позволит, не допустит… Он сбрасывает с плеч ткань, пропитанную напоминаниями о бессилии — и только тогда понимает, что он сделал. Дыхание перехватывает. Руки начинают дрожать, и он усилием воли заставляет их замереть неподвижно. Какую игру затеял с ним Зверь на сей раз? Он знает, что будет, если слишком рано помешать демону развлекаться. Откуда пришел демон? Из очередной битвы с мелким зверьем, которыми так любит хвастаться? Или?.. — Шицзунь, — окликает его Зверь снова. В его голосе нет и следа гнева или притворного уважения. В этот раз Зверь не бьет его и даже не делает попытки дотронуться. Очень хорошо. Потому что Шэнь Цинцю не знает, на какую глупость он сорвется, если демон это сделает. Он определенно отказывается играть по правилам Зверя. Какие бы новые пытки тот для него ни придумал, что бы ни приготовил. У Шэнь Цинцю всегда найдется пара острых фраз, которыми, допустим, не убьешь, но загнать, как колючки под кожу, он точно не постесняется. Зверь может измываться над его телом, глумиться над своим пленником, хвастаться завоеваниями или новой женой, но пока Шэнь Цинцю каждый раз удавалось хотя бы немного отравить его торжество. Они оба понимали, что Зверь способен уничтожить его в любой момент. Но так же оба понимали, что пока этого не произойдет. Еще не сейчас. Не так быстро. Шэнь Цинцю видел азарт в глазах Зверя. Пока демону интересно мучить свою жертву, он не будет отвлекаться на новую. Ведь так? Он был так осторожен, он почти гордился собой, но тут Зверь не упомянул… Нет. Зверь не знает и не узнает, что именно дорого его шицзуню. Попытка напомнить о прошлом увенчалась успехом. Тут не было притворства. Но Шэнь Цинцю отказывается играть по правилам. Не сейчас. Сейчас он слишком зол для игр высокомерного Зверя. — Шицзунь. Пожалуйста, — тем временем мягко произносит тот. — Позволь тебе помочь. Шэнь Цинцю не интересует, о какой помощи говорил Зверь, а от притворной заботы демона хочется кричать. Чего он на этот раз хочет? Будет ли Зверю достаточно сломать наспех починенную игрушку вновь? Такое уже бывало не единожды. Или, быть может, этот визит закончится для Шэнь Цинцю на полу в луже собственной крови? Неважно. В любом случае, это не будет ни приятно, ни просто. Шэнь Цинцю отшатывается от Зверя в сторону и вскидывает голову, чтобы видеть его лицо. От резкого движения у него кружится голова, но он упорно не сводит взгляд с демона. Все повторяется вновь. Пленник стоит на коленях перед своим мучителем и все так же не собирается сдаваться. Шэнь Цинцю ждет, как же демон накажет его за такое явное неповиновение. Он готовится к любой возможной боли. Ему вырвут второй глаз? Он боится этого, но не намерен показывать свой страх. Однако Зверь просто смотрит на отброшенную одежду. Затем демон сжимает кулаки, и, не пытаясь поднять свою вещь, не глядя на Шэнь Цинцю, сам встает на колени прямо перед ним. Шэнь Цинцю чувствует, как напряжение сковывает тело и немеют губы. Но это не похоже на работу кровяных паразитов, они все еще двигаются в его теле, латают дыры в игрушке. Если бы у него были силы. Если бы его ноги могли поднять тело, сделать хотя бы шаг. Что угодно, только бы не находится рядом со Зверем. Но Шэнь Цинцю старается никак не показать, что его как-то трогает такая опасная близость к демону. Он хочет в это верить. Как часто он себя обманывает? — Шицзунь, — Зверь не знает, насколько Шэнь Цинцю легче от того, что тот по-прежнему не поднимает глаз. — Этот… просит выслушать его, — челюсти заклинателя сжимаются, чтобы у него не вырвалось ничего такого, за что придется страдать его телу. Нет. Если Зверь еще не наигрался, он воспользуется этой передышкой. — Понимаю, в это трудно поверить, но… Этот не ваш ученик, а вы не мой шицзунь. — Наконец-то ты это признал, — хрипло вырывается у Шэнь Цинцю. Несмотря на то, что Зверь давно признал Лао Гунчжу своим учителем, он все равно продолжал называть Шэнь Цинцю шицзунем. Чего еще было ожидать от белоглазого волка? — Шицзунь ошибается. — Ошибаюсь? Не смей меня так больше называть! Шэнь Цинцю много чего может сказать, однако горло перехватывает спазм. Кровяные паразиты тут же противной дрожью бегут от рваных ран, оставленных кнутом, к новому очагу боли. Насколько же мерзко. Хотя паразиты исцеляют, но боль полностью убрать не могут. Шэнь Цинцю мысленно фыркает. По сравнению с прошлым опытом, сейчас кровяные паразиты откровенно ленятся. Раны затягиваются медленно, и несмотря на некоторое облегчение, боль не покидает его до конца. Ощущение свободы от вернувшегося ощущения ци туманит разум, и кажется, что он почти здоров, но это не так. Вот и вся помощь от демона. Обман. Снова. Шэнь Цинцю задыхается в кашле. Его почти тошнит. От омерзения. От самолюбивого лица Зверя. От собственной слабости. — Шицзунь! Отчего в голосе Зверя слышится волнение? Шэнь Цинцю упрямо поднимает голову навстречу взгляду демона. Кажется, Зверь смотрит на него вечность. У него странное выражение. Печаль? Жалость? Что это за взгляд? Но Зверь меняется в лице, и любые мысли покидают Шэнь Цинцю. Перед ним снова сидит демон, чья ярость так часто прорывается новыми пытками. Шэнь Цинцю мысленно усмехается тому, как быстро закончились игры, когда рука Зверя метнулась к его лицу. Он готов к любому исходу. Он повторяет это себе, когда крупная когтистая ладонь крепко, но аккуратно хватает его за подбородок и разворачивает лицом к свету. Зверь нависает над ним, и где-то глубоко внутри себя Шэнь Цинцю срывается на крик. Но вместо ожидаемого удара вторая рука осторожно убирает прядь с лица, открывая пустую глазницу. — Кто это сделал? Шэнь Цинцю хочется смеяться. Какая глупость! Он не выдерживает и смеется вслух. Издевательски. Давая понять, что дурацкая шутка не может задеть бывшего лорда Цинцзин. — Ты и сделал, — шипит он, пытаясь вывернуться из чужих пальцев. Ненависть в его голосе можно потрогать. — Тогда я рад, что убил его, — с неменьшей ненавистью произносит демон. Что? Сердце сжимается в когтях страха. Кого он убил? Кого-то из школы? Нет? Неважно, сейчас не время для чувств, держи себя в руках, ну! — Кого ты убил? — ему не до вежливости. — Ло Бинхэ. Ответ следует сразу, а на лице Зверя читаются радость и гордость. Почти такие же, как при рассказах о поверженных монстрах, захваченных территориях и новых женах. Но… О чем он сейчас? Это Шэнь Цинцю повредился рассудком или сам Зверь отдался своему поступающему безумию? Или, быть может, Зверь пытается свести его с ума безумными идеями? — Не похож ты на мертвеца. Или решил оказать мне честь и убить себя прямо тут, передо мной? — голос срывается, губы кривит злая улыбка. — Боюсь, этот ученик не сможет принести его голову шицзуню. — Не знаю, что за игру ты затеял, но этот мастер не собирается ее продолжать. Веселье быстро сменяется раздражением. Телесная пытка не так страшна. Но позволить издеваться над его разумом… тем, что от него осталось… от его гордости главы пика учености, пускай уже в прошлом, он не позволит. — Это не игра и не шутка, шицзунь. — Тогда что?.. — кашель мешает продолжить, но зато демон наконец-то убирает от него руки. — Шицзунь, прошу, не говори ничего. Этот постарается объяснить. — Отойди от меня, — зло шипит Шэнь Цинцю. Он ни на что не надеется, но демон неожиданно отстраняется. Вот бы еще дальше отошел. Желательно вообще вышел бы вон и больше не заходил никогда. Но эти приятные мечты приходится отодвинуть вглубь разума. Теперь, когда боль стихает, думать становится намного легче. Возможно, он даже готов к новым пыткам: Зверь явно собрался свести его с ума, раз уж по-другому не получается. — Шицзунь, — Шэнь Цинцю словно наяву снова увидел, как юный Звереныш пытается подобрать слова, с опаской косясь на строгого учителя. Но сейчас не учитель назначает наказания. Что ж. Послушаем, что придумал демон. — Я уже говорил. Этот не ваш ученик, и не вы мой шицзунь, — Шэнь Цинцю усилием воли заставляет себя молчать. — В это сложно поверить. И я сам не мог бы, но вот я здесь. — Повторяешься, Зверь! — Да. Прошу прощения. Покорность Зверя изумляет. Еще и прощения попросит. Неслыханно. Шэнь Цинцю не понимает, что за игру с ним затеял демон, но пока его не трогают… Он стерпит издевательство над своим разумом. Выслушает, а затем укажет на несоответствия в выдумке Зверя. И с огромным удовольствием высмеет его. — Говори, — грубо приказывает Шэнь Цинцю, выискивая притворство в любом движении, жесте или слове Зверя. — Этот скромный ученик, — при упоминании скромности не удаётся удержаться от злой ухмылки, — гостил у шицзуня на пике. От этих слов Шэнь Цинцю леденеет. — Что ты там делал? — шипит, а может быть, хрипит он. Кто бы вообще пустил ублюдка на пик Цинцзин? Шэнь Цинцю запрет здесь. Чего он не знает? О чем Зверь ему ещё не хвастался? Что случилось с его пиком? Со школой в целом? С… — Гостил, — повторяет Зверь. Видимо, у Шэнь Цинцю не получается контролировать выражение лица, потому что демон спешит продолжить. — Шицзунь, прошу, выслушай этого до конца. Пока мы пили чай, — Зверь запинается, словно пытается умолчать о чем-то, — этот ученик… Нет. Мы все не могли в это поверить, — демон повторяется, явно пытаясь выиграть время на продумывание лжи. Он сидит ровно, не шевелясь, но ритм дыхания то и дело сбивается, выдавая его. — Неожиданно открылся портал. Не такой, как открывает Мобэй. Это был портал Синьмо. Из него вышел мой двойник, и Синьмо был у него в руках. Мы сразились, а затем… — Просто так взяли и сразились? Тебе следовало придумать более правдоподобную ложь. — Нет. Шицзунь, это правда. — Жен своих развлекай такими выдумками. Из твоих уст они с удовольствием выслушают любую чушь, — проклятый кашель мешает говорить. Кровяные паразиты неприятно шевелятся в горле, снимая приступ. Шэнь Цинцю в бешенстве. Он хочет наорать на Зверя за ненужную помощь, но останавливается. С чего бы Зверю так явно смущаться? А главное, чему? — Я не лгал, шицзунь, — положительно, это тупое упорство начинает утомлять. — Я все еще отчетливо вижу твою ложь. Тебе нужно было вырвать оба моих глаза, — голос срывается и дрожит от ядовитой радости. — Но даже без них я бы распознал твои лживые речи, Зверь. Шэнь Цинцю жадно вглядывается в лицо Зверя, чтобы видеть, что скрывается под маской притворства. Но ублюдок только закусывает губу и ничего не делает. Что его останавливает? Чего он ждет? Кажется, этого. Кашель раздирает грудь, легкие горят, вдохнуть невозможно. Шэнь Цинцю потерял столько крови, что совершенно непонятно, откуда она берется сейчас, заполняя горло. Он захлебывается темно-красной жидкостью, которую отвергает его тело. Сквозь кашель он едва слышит, как Зверь зовет его. Кажется, демон готов наброситься, но почему-то ничего не делает. Наконец, приступ заканчивается. Шэнь Цинцю тяжело дышит, уставявшись в лужу свежей крови. Ничего необычного. Просто еще одна лужа крови, просто свежие красные пятна на некогда белых нижних одеждах. Они уже давно утратили белизну, впитав в себя кровь и грязь. Бывало, что кровь покрывала его целиком, высыхала противной коркой на коже, на волосах. Волосы и сейчас спутаны, снова слиплись и тяжелы от прилипшей грязи. И Зверь все еще называет его шицзунь. Без издевки. Без видимого притворства. Научился лучше скрывать истинные эмоции? Нет? Тогда что? — Шицзунь! — снова восклицает демон. Голос звучит требовательно. Точно. Зверь не любит, когда внимание дорогого шицзуня отдано кому-то или чему-то другому. Даже если это боль, которую он причиняет сам. Снова этот взгляд. Почему в нем читается беспокойство? — Шицзунь, — уже спокойнее продолжает демон. — Выпейте моей крови. Этот ученик поможет. Не дожидаясь ответа, Зверь чиркает когтями по ладони, но Шэнь Цинцю отшатывается. — Убери от меня свои руки! — хрипит он, пытаясь выразить все свое отвращение к этой мысли. Зверь тут же складывает руки на коленях, словно послушный ученик. — Тебе мало той, что ты в меня уже влил? — последний, слабый приступ кашля заставляет перевести дыхание. — Хочешь, чтобы я выпил добровольно? Заставь меня! — Нет, шицзунь. Пожалуйста, позволь этому ученику объяснить, — Шэнь Цинцю, прищурившись, ждет продолжения. — Этот не сразу понял, но кровь, от которой избавилось тело шицзуня, принадлежит уже мертвому… Ло Бинхэ, — сказанное никак не желает укладываться в голове. — Этот ученик мог использовать ее, но с каждой новой попыткой подчинить уже начавших разлагаться паразитов крови… становилось сложнее. Уже когда шицзунь избавился от части, этот догадался в чем дело. Поэтому, шицзунь, позволь помочь. — Нет! Шэнь Цинцю нужно время, чтобы обдумать услышанное. Зверь удивляет покорностью и не пытается заставить его хлебнуть порцию свежих паразитов крови. Нет. Он снова смотрит на лужу крови на полу. На вид она ничем не отличается от обычной. Действительно ли паразиты лечили сегодня слабее обычного из-за смерти хозяина? Чушь. Зверь жив и сидит прямо перед ним. В чем он пытается его убедить? В своей предполагаемой смерти? Для чего? Новая забава? Но что, если… Если есть хотя бы один шанс, что он говорит правду? Мысль, что Зверь мучивший его, мертв… была определенно привлекательной. Если бы это было правдой, то ему не пришлось бы больше беспокоиться о благополучии школы и дорогих ему людей. О следующих шагах Зверя, который явно собирался мучить его как можно дольше. Шэнь Цинцю осторожно допускает, что это может быть правдой. Это оказалось… приятно. Допустим, у Зверя и правда существует двойник. В нем начинает просыпаться любопытство, и он окидывает гостя новым взглядом. Словно он действительно другой. Совершенно новое существо с внешностью Зверя. И Шэнь Цинцю начинает замечать все то, на что до этого не хватало внимания. На демоне привычные черно-красные одежды, хотя эти кажутся довольно простыми. Зверь, выбравшись из Бездны, никогда не носил ничего скромного. Он хвастался, расхаживая перед пленником, и высмеивал нынешнее положение бывшего главы Цинцзин. Предполагаемый двойник Зверя даже не попытался наказать за непочтительность, а ведь Шэнь Цинцю на него кричал. Кроме того, двойник отвратительно скрывает эмоции. Даже с одним глазом Шэнь Цинцю легко может прочитать волнение демона. Тот вообще пытался от него что-то скрыть? Ах да, что-то про чаепитие во время рассказа. Шэнь Цинцю продолжает внимательно изучать демона и видит, что тот нервничает. Даже если это очередная уловка. Неважно, для чего. Он наслаждается видимым беспокойством. Взгляд цепляется за какую-то неправильность. Под неровно лежащим воротом на груди виден старый шрам. Странно. Зверь гордился неуязвимым совершенством своего тела и бесследно залечивал любые раны. Да и одежда лежала так, словно ее наспех попытались запахнуть поплотнее. Похоже, этот Зверь тоже предпочитает вырез поглубже, но сейчас попытался скрыть тело. Интересно, для чего? — Расправь ворот, — приказывает Шэнь Цинцю и только потом осознает это. Стал бы Зверь слушаться? Даже если предположить, что это другой Зверь, разве могут они настолько различаться? Оказывается, могут. Этот Зверь подчиняется. Медленно, словно нехотя, его руки расправляют одежду, полностью открывая шрам. Старый. От меча. Шэнь Цинцю даже предполагает, от какого. Когда-то Зверь показал ему шрам от Сюя, который пронес через Бездну, как напоминание о ненависти и мести. И убрал его у него на глазах, пообещав, что не оставит и следа существования своего шицзуня. У двойника шрам остался. А рядом с ним красуются свежие царапины. Шэнь Цинцю подозревает, кто их оставил. Он знает одну такую демоницу, отметины от чьих когтей не сходят быстро даже с кожи небесного демона. Возможно, что перед тем как проведать шицзуня, Зверь повстречал еще нескольких жен. Шэнь Цинцю мельком удивляется, заметив что демон краснеет. Совершенно не умеет держать лицо. Возможно, в его безумном рассказе есть какая-то доля правды. Но сперва стоит дослушать до конца. — Продолжай, — роняет он и с удивлением видит ярче вспыхнувший румянец. — Этому полностью снять ханьфу? — Свой рассказ. Подробно, — Шэнь Цинцю многое хочет ему сказать, но предпочитает поберечь горло. — Этот ученик просит прощения у шицзуня, — да почему же он такой послушный?! — В преддверии… праздничного события этот повелитель, — демон запинается и тут же исправляется, — этот ученик зашел принести подарки, потому как не смог бы присутствовать на торжестве. Шицзунь с понимаем отнесся к обязательствам, которые вынудили этого отказаться, — Шэнь Цинцю хочет было поторопить рассказ, в таких подробностях нет нужды, но следующая фраза заставляет его подавиться воздухом: — А Лю-шишу не верил, и поэтому… — Лю Цингэ? — Да, шицзунь. — Что за чушь? Лю Цингэ мертв, — это не может быть правдой. Зверь просто играет с ним. — Как? Почему? — неужели это все-таки игра? Изумление кажется таким неподдельным! — Ты смеешься? Все и так знают, что я подло убил своего шиди в пещерах Линси. — Но ведь шицзунь тогда спас его от искажения ци! Откуда Зверь может знать об искажении ци? Шэнь Цинцю не успел даже ничего сказать своей боевой семье, как та уже все решила за него, обвинив в убийстве шиди. Да и никто не поверил бы ему. Шэнь Цинцю мысленно морщится, то ли от боли в горле и груди, то ли от воспоминаний. Не думать. Сейчас у него другая загадка. Зверь. Или его двойник. Который знает то, чего не знает никто другой. Подозрительно. — Не спас, — Шэнь Цинцю вспоминает тот день, и голос срывается в глухое сипение. Его попытки помочь ничем хорошим не закончились. — Уже не важно. Продолжай, но мне нужны иные подробности, — стоит глубоко вздохнуть, и кашель возвращается. Шэнь Цинцю дышит медленно и легко. — Иные подробности? — глупо переспрашивает демон, но сейчас нет сил на него злиться. Он просто бережет свое горло. Сколько еще раз он должен это себе повторить? Внезапно он ощущает слабое шевеление паразитов крови. Видимо, они еще не все покинули его тело. Значит, его еще будет сегодня рвать кровью. — Причины. Вашей… битвы, — удивительно, но оставшиеся паразиты немного помогли. — Допустим, вы с Лю Цингэ гостили на пике Цинцзин. Хотя этот мастер не может придумать, в каких обстоятельствах мы с шиди могли бы мирно беседовать. Единственное, ради чего прилетал к нему на пик Лю Цингэ, это очередной спарринг. Поэтому слова Зверя никак не складываются в картинку. Шэнь Цинцю внимательно наблюдает и видит, что Зверь явно пытается обойти в своем рассказе какую-то тему. Однако он все же на что-то решается. Взгляд, направленный на заклинателя, твердеет. В отличие от голоса. — Шицзунь обсуждал с Лю-шишу свадьбу, а этот ученик пришел их поздравить заранее. — Чью свадьбу? — вопрос вырывается сам собой, пока Шэнь Цинцю пытается осмыслить услышанное. — Шицзуня и Лю-шишу, — послушно объясняет ученик, и Шэнь Цинцю наполняет жгучая злоба. Зверь действительно считает его идиотом?! — Никогда! — Шэнь Цинцю плевать на раздирающую горло боль. — Хочешь, чтобы я поверил в эту чушь? Да даже будь эта скотина жива, — он снова давится кровью, но сейчас ему не до самочувствия. — Никогда… в здравом уме… С меня хватит твоей лжи! —... Шицзунь потерял память, — Зверь говорит тихим размеренным голосом, словно успокаивает дикое животное. Шэнь Цинцю хочется расхохотаться. Какой абсурд! — Этот ученик не помнит точно, когда это произошло. Но был свидетелем, как Лю-шишу бегал за шицзунем, чтобы вернуть долг жизни, и помогал с Неисцелимым ядом. В голове Шэнь Цинцю — водоворот вопросов. Что за яд поразил его двойника? У него есть двойник? Потеря памяти? Когда? Отчего? Долг жизни? Если предположить, что в пещере Линси ему бы удалось спасти скотину… Стал бы тот бегать за подлым шисюном, чтобы вернуть долг жизни? Пожалуй, да. Или это очередная игра Зверя? Нет. Возможно, демон надеется, что с его дорогим шицзунем случится искажение ци. Очередная пытка, но для разума, не для тела. Но так ли это? Шэнь Цинцю смотрит на демона перед ним. Пытается увидеть в нем своего “погибшего ученика”. Ло Бинхэ напоминал свирепого зверя, злобную кровожадную тварь, но сейчас что-то в нем разительно изменилось. Словно вместо смертоносной твари рядом с ним сидит всего лишь ее детеныш, который, может, и способен укусить, но сейчас только скулит и пытается подольститься, вылизывая ладонь. — Допустим, — невозможно поверить, но он действительно говорит это, наблюдая за каждой реакцией Звереныша. — Из-за чего вы подрались? — к счастью отродье без уточнений понимает, о чем речь. — Двойник этого говорил что-то о подарке для своей жены, но никак не ожидал, что Синьмо приведет его к… — демон хмурится, воспоминания явно не из приятных, — к ожившей мечте. Этот тогда не понял. Только после вашего рассказа о судьбе Лю-шишу я осознал, почему мой двойник пытался похитить его. К горлу подкатывает тошнота. Похищение не ново. А если вспомнить о свадьбе… Как же мерзко. Зверь никогда не считался ни с чьим мнением. В том числе и с мнением жен, которые потом вымещали свои обиды на единственном заключенном. Бывший глава пика Цинцзин знает, на что способно оружие из легенд. Скорее всего, Зверь искал для Лю Миньянь подарок, связанный с ее братом. Но коль скоро сам хозяин меча не знает, чего ищет, то Синьмо может открыть путь в самые неожиданные места. Неужели Шэнь Цинцю впервые повезло? Нет. Это сложно назвать везением. Случайное стечение обстоятельств — и неизвестно, что для него означает появление этого незнакомого Звереныша. — Значит, поэтому ты отрубил ему голову? — насмешливо интересуется он. — Он не хотел уходить сам, — Звереныш все так же уклоняется от полного ответа и что-то пытается скрыть, но в этот раз Шэнь Цинцю позволяет ему ускользнуть. Если эта абсурдная история правдива, у него еще будет время узнать все, что так неумело скрывает демон. — И хотя этот ученик вышел победителем, но после последнего столкновения Синьмо… Этот провалился в портал и оказался уже здесь. — Почему ты продолжаешь называть меня шицзунем? Ты же понимаешь, что это не так,— невозможно не изумляться глупости этого Зверька. — Шицзунь остается шицзунем, несмотря ни на что. Шэнь Цинцю хочется заорать от идиотизма. Звереныш собственными руками убил своего двойника. Так отчего же он так слепо верит, что двойник его шицзуня хоть чем-то похож на знакомого ему человека? Глупый Звереныш. Но таким манипулировать легче. И может быть, это он тут глупец, который рискует поверить демону. Насколько же он отчаялся? Но даже если это ложь, если Зверь его обманывает, Шэнь Цинцю получит свою свободу. Не сдержав смешка, он спрашивает: — А твой шицзунь тоже сбросил тебя в Бесконечную Бездну? — Да, — почему-то такой простой ответ задевает за живое. — И что? Ты разве не хочешь замучить своего шицзуня? В такой же камере? Не хочешь сделать с ним то, что сделал другой ты? — он убирает прядь волос с пустой глазницы и ждет реакции. Но вместо того, чтобы вспыхнуть от ярости или негодования, мелкий щенок смотрит на него так… — Этот ученик ошибался, когда организовал суд над шицзунем вместо того, чтобы выбрать другой путь. Ло Бинхэ. Этот Звереныш очевидно опять утаивает от него информацию. Хочется знать, из каких соображений. Стыд или что-то другое? Неважно. Гораздо важнее другой вопрос: почему он до сих пор тут? Какая ему польза от бывшего лорда Цинцзин? — Тогда чего ты хочешь от этого мастера? — демон явно удивлен и… Да. Ему действительно что-то нужно. — Не верю, что ты просто хочешь помочь мне, потому что я похож на твоего шицзуня, — горло снова обжигает боль, но теперь Шэнь Цинцю снова может управлять ци. Едва-едва, но этого хватает. — Ты пришел сюда явно с какой-то целью. Выкладывай. — Этот ученик, — на какое-то мгновение тот замирает, подбирая слова и в конце концов решается. — Этот оказался в трудной ситуации и не знает пути обратно. Этот ученик просит шицзуня поделиться своей мудростью. — Разве ты не знаешь, как пользоваться Синьмо? — Об этом… — медленно говорит демон. — Без помощи шицзуня у меня не получится. Теперь Шэнь Цинцю не сдерживает смех. Все оказалось так просто. Да. Определенно, манипулировать этим Зверенышем будет намного проще. — Но с чего бы мне тебе помогать? Предположим, я помогу тебе, но что потом? Что будет со мной после твоего ухода? Этот мастер обвиняется во множестве преступлений и пока даже не представляет, чем мог бы оказаться полезен. Повисает оглушительная тишина, прерываемая только звуками водопада. Звереныш явно ошарашен. Не учитывал, наверное, что ему могут отказать. Не говоря ни слова, Ло Бинхэ медленно тянется к ножнам своего меча. Все внутри Шэнь Цинцю замирает. Хотя он и не ощущает опасности, его тело имеет на этот счет другое мнение. В следующие мгновение из ножен высыпаются… осколки Синьмо. — Этот мастер, по-твоему, кузнец? — язвительно спрашивает Шэнь Цинцю, разглядывая осколки великого меча. От его слов Звереныш краснеет и отводит взгляд. Пусть и не надолго. — Этот ученик уверен в шицзуне. В обмен на помощь я мог бы вернуть вас в Цанцюн. От одной мысли о возвращении в родную школу Шэнь Цинцю захлестывают смешанные эмоции. Он вспоминает свою гору, хижину в бамбуковом лесу, и ему хочется ответить, нет, прокричать “Да”. Но когда он думает о своих шиди и шимэй… о главе школы… Определенно нет. Какая-то часть его души проклинает Юэ Цинъюаня, а другая тихо и бессловесно радуется, что тот остался жив. Что поступил правильно, выбрав благополучие школы, а не своего проблемного шиди, совершившего столько преступлений. Даже если некоторые были придуманы. В других он винит себя сам и несет свое наказание. Но он не какая-то игрушка. — Этому мастеру нечего там делать, — голос его тих, но совершенствование Звереныша достаточно, чтобы его услышать. — Кроме того, там я не смогу сделать то, что ты хочешь, — он делает паузу и говорит все тише, упрямо игнорируя нарастающую боль. — Неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы разобраться с этим. А ты, Ло Бинхэ, повелитель демонов и глава Хуаньхуа. Тебе нужно не просто восстановить меч, но и не выдать себя перед своими подчиненными и… женами, — Звереныш вспыхивает румянцем, прячет смущение за кашлем. — Неужели ты еще невинен? — отчего-то этот простой вопрос заставляет Звереныша помрачнеть. — Нет. Зверь непременно бы хвастался своими умениями на простынях. Шэнь Цинцю, наблюдая за Зверенышем и обдумывая его рассказ, полагает, что их судьба шла по похожему пути. Шэнь Цинцю откровенно плевать на переживания Звереныша, но было бы полезно использовать себе на благо отношение демона к его шицзуню. Если он может выйти из этой проклятой тюрьмы, то он это сделает. И все же… пусть и слабо, но изнутри обжигает зависть. Другой он точно так же столкнул Звереныша в Бездну, но отношение к нему оказалось совершенно иным. Про себя Шэнь Цинцю усмехается. Завидует сам себе, надо же. — Шицзунь, этот скромный ученик еще многого не знает об этом мире, — осторожно произносит демон. — Поэтому поправьте, если я ошибаюсь. Этот имеет здесь большое влияние? — Цзюньшань догадлив, — он с тайным удовольствием смотрит, как Звереныш морщится при этом обращении. — Тогда этот повелитель обязуется сделать шицзуня своим советником. — Что за чушь извергает твой рот? — бесить его, бесспорно, способны оба Зверя. — Этот мастер заключенный. — Значит ли это, что шицзунь не возражает быть моим советником? — Можешь попробовать это устроить, Звереныш, — определенно, Шэнь Цинцю получает удовольствие, глядя, как у его мучителя меняется выражение лица. Хотя нынешний Ло Бинхэ не имеет отношения к его пыткам, но какая разница? Лицо, по крайней мере, то же самое. — Шицзунь может мне не верить, но этому повелителю важно благополучие шицзуня. Ваше, — поправляется демон, чтобы избежать непонимания. — Этот повелитель позаботится о том, чтобы шицзуня никто не посмел тронуть, даже когда я вернусь к… домой. Возможно Зверь… Ло Бинхэ добился-таки своего и свел его с ума. Шэнь Цинцю не может найти другой причины, по которой у него на разбитых губах появляется усмешка, с которой он соглашается на эту авантюру. Это будет непросто. Да что там, это будет невероятно сложно, но он все еще жив. А значит, сможет бороться. Отчего-то Шэнь Цинцю кажется, что он действительно выберется отсюда.