Младший брат

По наблюдениям Шэнь Цзю, Ци-гэ уже четвертый день вел себя подозрительно. Вместо того, чтобы, как обычно, отдать свой последний кусок съестного какому-нибудь несчастненькому попрошайке, а потом позволить себя уговорить разделить то, что удалось добыть Шэнь Цзю, Ци-гэ куда-то уходил. По его словам — подслушивать каких-то проезжих заклинателей, что остановились на постоялом дворе. Только вот Шэнь Цзю прекрасно знал, когда Ци-гэ врет. Не говоря уже о том, что уж кому-кому, а уж Шэнь Цзю не надо рассказывать сказки о том, что на том постоялом дворе происходит. Он вообще-то сам там был, в том числе и тогда, когда там якобы ошивался Ци-гэ. А ведь Шэнь Цзю уже успел порадоваться, когда заметил, как Ци-гэ прячет в одежде кусок черствого хлеба от жадных глаз голодных оборванцев. Неужели взялся, наконец, за ум? Шэнь Цзю был такой же уличной крысой, как и все они — другие здесь не выживали. Пожалуй, среди всех, кого встречал Шэнь Цзю, Ци-гэ единственный проявлял дурацкое великодушие и упорно не хотел осознавать жестокую реальность. Всегда готовый отдать кому-то последнее, он сам оставался бы голодным и, того и гляди, так бы помер где-нибудь от излишнего благородства, если бы не его сяо Цзю. А теперь сам Шэнь Цзю оказался одним из «остальных». Это было нечестно и обидно. Ци-гэ скрывал еду не только от других мальчишек, но и от своего сяо Цзю! Врал прямо в лицо! Но это ладно, это полбеды. Шэнь Цзю мог бы понять такое поведение Ци-гэ, иногда голод и правда бывал почти невыносим, но ведь этот придурок явно не сам съедал припрятанные куски! Ци-гэ исчезал куда-то и возвращался почти под утро усталым и голодным. Конечно, теми крохами, что он припрятывал, наесться было нельзя, но если бы он съедал их сам, его живот не бурчал бы так оглушительно! А значит, Ци-гэ ничего не ел и куда-то относил свое последнее! Пора было это прекращать. Еще немного — и Ци-гэ просто свалится без сил. Шэнь Цзю и так приходится добытую днем еду силком пихать в упрямого гэгэ. Поэтому сейчас Шэнь Цзю скрытно следовал за Ци-гэ по ночным улицам. Разумеется, Ци-гэ прошел мимо постоялого двора, и даже у дома старосты не задержался. Но чем дальше шел гэгэ, тем сильнее волновался Шэнь Цзю. Он прикусил губу и сжал кулаки, увидев, как Ци-гэ, помедлив и оглядевшись по сторонам, вошел в лес, начинавшийся практически сразу за последними домами. Уличные крысы избегали леса. Пусть город был опасен, но с ним они были знакомы, а известных опасностей и избегать проще. Лес же скрывал в себе хищников, а то и демонов, столкновение с которыми пугало намного сильнее, чем встреча со стражниками, пьяницами или работорговцами. Ци-гэ об этом не просто знал — он даже сам не раз предупреждал других мальчишек. А сейчас он уходил куда-то за деревья, и Шэнь Цзю никак не мог представить, что там могло понадобиться его бестолковому гэгэ. Глубоко вздохнув, Шэнь Цзю тенью скользнул за Ци-гэ, стараясь поменьше шуметь и не наступать на ветки. Следить за ним в лесу было сложнее, и Шэнь Цзю испугался, что вот-вот потеряет из виду узкую спину, но тут Ци-гэ остановился возле оврага и тихо засвистел. Свист, пауза, несколько отрывистых трелей — и в ответ ему раздался тихий не то писк, не то клекот. Ци-гэ пошел вниз, на звук. Он явно перестал слишком осторожничать, и под прикрытием шороха и треска Шэнь Цзю подобрался к самому краю, туда, где только что стоял Ци-гэ. Похоже, он приходил сюда ухаживать за раненым животным. Очень похоже на этого ненормального! Шэнь Цзю всмотрелся в неясные тени на дне оврага и оторопел. Зверя не было. Ци-гэ сметал листья с какого-то… ребенка?! Да нет, чушь какая! Будь это существо и вправду человеческим ребенком, Ци-гэ бы притащил его в их убежище, как сделал это когда-то и с самим Шэнь Цзю. Значит, вблизи его за человека не примешь. Не говоря уже о странных звериных звуках, которые издавало маленькое чудовище. Уже не скрываясь, Шэнь Цзю спустился следом за гэгэ. Тот резко обернулся, тщетно пытаясь загородить собой ребенка. — Сяо Цзю? Что ты тут делаешь? — в голосе Ци-гэ прозвучало неподдельное облегчение. Плечи расслабились, он даже почти улыбнулся, придурок. — Это я должен тебя спрашивать. Что ты здесь делаешь, Ци-гэ? — Я… — замялся тот, глядя виновато, но непреклонно. Видимо, не задумывался об объяснениях. Впрочем, Шэнь Цзю сдаваться тоже не собирался. — Покажи, — не терпящим отказа тоном попросил он. Пусть Ци-гэ подбирает слова, а он пока посмотрит. Врага надо изучить. Помедлив, Ци-гэ отошел. Давно бы так! Шэнь Цзю уставился на причину очередной голодовки его гэгэ. Зрелище было жалкое донельзя. Неудивительно: Ци-гэ никогда не мог устоять и не броситься спасать очередного крысенка, даже если спасаемый в благодарность попробует его укусить. Так и тут сразу становилось понятно, почему гэгэ решил помочь этому существу. На первый взгляд оно казалось ребенком, помладше их самих, в таком возрасте еще не все даже разговаривают. Тощий, перепуганный, ребенок кутался в потрепанную тряпку — но та не в силах была скрыть россыпь мелких чешуек, которые поблескивали на щеках, спускались на плечи и руки, искрились на тыльной стороне ладоней. Из растрепанных волос торчали острые кончики ушей. Существо крупно вздрагивало, и Шэнь Цзю видел, что оно держится из последних сил. Накатила злость. Ну как Ци-гэ не понимает, насколько опасен может быть загнанный в угол зверь?! Он может напасть — неважно, чтобы сбежать или добыть пищу, но приближаться к нему нельзя! Какой демон будет жрать объедки, когда перед ним ходит такой большой кусок мяса? Пусть костлявого, но все-таки мяса! А Ци-гэ и рад собой поделиться. О, Шэнь Цзю более чем уверен, что при первой возможности Ци-гэ раздал бы себя по кусочкам, чтобы накормить всех голодных. Но именно этого Шэнь Цзю ему позволять не собирался. — Ци-гэ! Немедленно избавься от этого демона! — Он не демон! — уверенно возразил гэгэ и приобнял найденыша. Тот сразу этим воспользовался, уткнулся прямо в шею своего защитника, поскуливая, как щенок. — Не бойся, малыш. Сяо Цзю только кажется таким страшным. — Пусть лучше знает, что есть тот, кто не не даст тебя в обиду, глупый Ци-гэ. С чего ты решил, что он не демон? Неужели не видишь, как он от нас отличается? Шэнь Цзю не спускал взгляда с демоненка, готовый в любой момент кинуться на помощь гэгэ. Это ж надо додуматься, так запросто подпустить к своей шее это… существо! Шэнь Цзю присмотрелся к лапке, вцепившейся в воротник Ци-гэ. Маленькие коготки подрагивали, но цепко впивались в ткань, а между пальцами были заметны перепонки, совсем как у лягушонка, которого как-то ему показывал гэгэ. И это, по-вашему, не демон? Ци-гэ ослеп, что ли? Словно в ответ на его мысли — а скорее, просто набравшись смелости, Ци-гэ заговорил. Он подслушал на постоялом дворе разговор двух рыбаков, уверявших своих собутыльников, будто они поймали неведомую тварюшку, получеловека-полурыбу. Им, конечно, не верили — тоже еще, придумали, люди-рыбы! Всю жизнь у моря, а этакой невидали никто не встречал. Странствующий заклинатель, что, по всей видимости, собирал сплетни о всякой нечисти, подтвердил, что ни монстров таких, ни демонов ни в одном бестиарии не описано, да и не рассказывали о таком до сих пор. Но рыбаки упорно повторяли, что ничего не знают про свитки и что там в них написано, но детеныша монстра они не только сами видели, но и показать могут. На этом месте Ци-гэ не выдержал и со всех ног помчался искать чудо-ребенка и выяснять, не надо ли ему чем помочь. Найти рыбацкие хижины, что стояли недалеко у моря, не составляло труда. Сложнее было отыскать находку рыбаков. Но тут Ци-гэ помогли жалобные стоны детеныша, по которым он его и нашел. Тот был тщательно замотан в сети и никак не мог освободиться сам. Ци-гэ частью распутал, частью порвал сети с помощью острого камня, который заменил нож. Шэнь Цзю еще раз присмотрелся к когтям найденыша и заметил, что те, хотя и кажутся с первого взгляда острыми, на деле едва ли могут порвать ткань одежд, не говоря уже о рыбацких сетях. Шэнь Цзю вздохнул. По тому, как Ци-гэ рассказывал о поисках и освобождении малыша, о том, как он его прятал и таскал ему еду, становилось понятно, что так просто от найденыша не избавиться, кем бы он ни оказался. Но с ним надо было что-то делать. Шэнь Цзю принял решение. — А Ци-гэ не подумал, что раз есть “малыш”, то где-то там, в море, его может ждать семья? Это у нас нет родителей, а что, если его, — он некультурно ткнул пальцем в дрожащего нелюдя, — его родители где-то там пытаются найти своего отпрыска? Почему ты сразу не отпустил его в море, когда был на берегу? — Но сяо Цзю, он был ранен, — Ци-гэ развернул ветошь, в которую был укутан найденыш. Грязная ткань, воняющая рыбой и кровью, скрывала самый настоящий рыбий хвост. Шэнь Цзю показалось, что в слабом свете, проникающем в овраг, хвост отливает зеленым. По всей его длине тянулись припухшие раны, залепленные широкими целебными листьями. Ци-гэ привычно и осторожно снимал старые листья и заменял их свежими, а детеныш тихонько поскуливал при каждом его движении. — Он никуда не сможет поплыть. — Не могу не согласиться. Но почему ты ничего не рассказал мне? Глупый Ци-гэ! — обида за неуместное молчание ужалила снова. — Прости, сяо Цзю. Глупый Ци-гэ не хотел волновать тебя. — Но ты сделал именно это! — его Ци-гэ, как обычно, влип во что-то опасное, а Шэнь Цзю в очередной раз спас своего глупого гэгэ. — Ладно, — примирительно сказал он, глядя на малыша. Перевязка закончилась, и он теперь вертелся на руках у Ци-гэ и, шмыгая носом, возил личиком по шее и груди своего спасителя. — Подождем, когда ему станет лучше, и отпустим обратно в море. Он все же наполовину рыба, — и тут Шэнь Цзю осенило. Он замер. — Ци-гэ, он же наполовину рыба! — Да, — осторожно кивнул Ци-гэ, утешительно поглаживая ребенка. — Ци-гэ, ты давал ему воды? — Да, конечно, — а потом так же замер, осознав, что пытались до него донести. — Ох, я его только поил. Вчера был дождь, и мне показалось, что ему стало лучше, но сегодня он снова в том же состоянии, в каком я его нашел. — Ничего удивительного! Одного дождя мало. Никто не пьет соленую воду, а этот в ней живет. Нам нужна морская вода! Раздобыть морскую воду было проще простого, бери и черпай. А вот чем именно черпать и куда наливать — эта задачка была уже посложнее. Привыкнув к городским улицам, где было просто выклянчить монетку у щедрого прохожего или стащить еду у зазевавшегося лавочника, дети почти ничего не знали, как устроена жизнь рыбаков. А именно там они собирались найти все необходимое для обустройства своего невольного подопечного. Но на берегу их ждал неприятный сюрприз. Как выяснилось, рыбаки обнаружили пропажу и были очень обеспокоены и самим исчезновением, и порчей своих сетей. Они понимали, что самостоятельно их добыча выбраться не могла, а потому тщательно следили за округой, призывая кары на головы тех, кто стащил их диковинку. Поэтому мальчишкам пришлось удвоить осторожность, но в конце концов им все же удалось стащить потрепанное ведро, а потом найти и подлинное сокровище: здоровенную треснувшую лохань. В ней, по мере сил заделав течь, они с удобствами разместили найденыша, а потом всю ночь таскали воду, чтобы наполнить купель. Кроме того, им удалось стащить пару рыбин, и впервые за много дней все трое оказались почти сыты. Со временем привыкаешь даже к самым странным вещам. Через пару дней Шэнь Цзю уже не вздрагивал, глядя на плещущееся в лохани маленькое чудовище. Да и сам найденыш перестал пугаться Шэнь Цзю и теперь приветствовал его тем же радостным щебетанием, что и Ци-гэ. Раны существа стремительно заживали, намного быстрее, чем если бы это был человек, и Ци-гэ был счастлив. Да и сам Шэнь Цзю радовался этому. Ведь как только раны заживут, они смогут выпустить существо, и над ними перестанет нависать опасность разоблачения. Тем временем менять воду — и таскать рыбу — стало сложнее. Рыбаки сочли, что ребенка забрали его родители, такие же рыбохвостые чудовища, и теперь люди организовали круглосуточные караулы. За удобными подходами к морю наблюдали, и надо было придумать, как незамеченными дотащить до воды ребенка, когда тот окончательно поправится. Оставалось надеяться, что до того времени рыбакам надоест неотрывно следить за побережьем. Однажды малыш снова почти напугал Шэнь Цзю. Когда он пришел, найденыш пристально уставился на него, долго смотрел, да так, что Шэнь Цзю даже занервничал, а потом вдруг отчетливо произнес: — Эр-гэ. От неожиданности Шэнь Цзю чуть было не выронил ворованную рыбу. Мальчишка, наслаждаясь реакцией, вполне по-человечески засмеялся. Вместе с ним засмеялся и Ци-гэ. — Молодец, малыш, — похвалил Ци-гэ. — Видишь, как рад сяо Цзю? — Твоих рук дело? — поинтересовался Шэнь Цзю, и его гэгэ радостно закивал. — Он уже такой большой, правда? Я видел, как он следил за нашими разговорами, а когда тебя не было, он и повторять пытался. Правда, “сяо Цзю” он выговорить не мог, поэтому я предложил другой вариант. — А тебя он как называет? — Да-гэ! — счастливо ответил найденыш, словно поняв о чем речь. — Так. Я не эр-гэ, — устрашающе, как он думал, навис над ребенком Шэнь Цзю. — Для тебя я Шэнь Цзю. Повтори. Шэнь. Цзю. Но тот продолжал глупо улыбаться и называть по-своему. Через пару дней Шэнь Цзю не выдержал и стащил у лавочника, увлекшегося разговором с покупателем, деревянную свистульку. Такие игрушки были непозволительно дороги для уличных мальчишек, но для хорошего дела ничего не жалко. Мелкий обрадовался подарку, но главное, теперь он приветствовал Шэнь Цзю не раздражающим “эр-гэ”, а свистом. Как-то незаметно прошло две недели. И где-то в глубине души Шэнь Цзю признавал, что, как и Ци-гэ, успел привязаться к странному существу. Чем-то оно напоминало домашнюю собаку — может быть тем, как глупо ластится к рукам и преданно заглядывает в глаза. Острые рыбьи зубы никогда не использовались для нападения, а неподдельно счастливые обращения “эр-гэ” и “да-гэ” отзывались в сердце ответной теплотой. Шэнь Цзю был жаден. Сначала он жаждал, чтобы все внимание Ци-гэ было направлено только на него одного. Потом его жадность распространилась на этого странного питомца, похожего на помесь человека с рыбой. Его он тоже хотел себе целиком. Найденыш старательно повторял за ними слова и даже целые фразы, и иногда казалось, что он понимает их смысл. Было приятно возвращаться в овраг, к спрятанному от чужих глаз малышу. Шэнь Цзю категорически отказывался придумывать ему имя и не давал сделать это Ци-гэ. Это было очень эгоистическое желание. Он знал, что тогда он может так привязаться к малышу, что захочет оставить его себе. И что, вечно прятать в овраге ничего не понимающего ребенка? Может, Ци-гэ и согласился бы оставить его, но что дальше? Что делать, когда он перерастет свою лохань? Раны полностью зажили, ребенка пора было отпускать в море. А вдруг малыша и вправду ждали родные? В груди Шэнь Цзю поселилось неприятное чувство, которому он не хотел давать название. Все эти дни, которые Ци-гэ делил между попрошайничеством и обучением найденыша, Шэнь Цзю проводил в поисках места, где можно было бы безопасно выпустить их питомца. Рыбаки расставили вдоль берега дополнительные сети, и нужно было придумать, как малышу не попасться в них вновь. Шэнь Цзю шел по берегу, все больше удаляясь от рыбацкого поселка. В эту сторону не любили ходить не только городские, но и сами рыбаки: здесь над морем вырастала гора, которую после нескольких несчастных случаев стали считать проклятой. Внешне гора была обычной, не особенно высокой, поросшей густой травой, мхом и кустами. По слухам, какой-то рыбак нашел однажды щель в каменном склоне. Ведомый любопытством, он протиснулся внутрь, и больше его живым не видели. Пока приятели ждали его у трещины обратно, другие рыбаки выловили в открытом море его труп. Как он там оказался, да еще и на таком расстоянии, осталось загадкой. Поговаривали, что в недрах горы порой раздавались странные звуки, а звери избегали тут селиться, что подкрепляло дурную славу этого места. Шэнь Цзю не знал, насколько правдива история любопытного рыбака, но решил поискать ту самую трещину. Что ж, ту или не ту, но какую-то трещину он нашел. Расщелина была достаточно большой, чтобы туда мог протиснуться взрослый человек, а для тощего мальчишки вроде Шэнь Цзю пройти по ней вообще не составляло сложности. Осторожно ступая по камням, Шэнь Цзю пробирался по щели, которая смыкалась где-то высоко над его головой. И тут каменные стены внезапно расступились, и он чуть не шагнул в подземное озеро. Оно занимало почти всю площадь огромной пещеры, косо прорезанной солнечными лучами. Видимо, трещина в горе была не одна, и сюда попадало достаточно света, чтобы по берегам озера разрослась пышная зелень. Шэнь Цзю забрался повыше, чтобы все получше рассмотреть, и обнаружил, что прозрачные воды озера в глубине закручивались в огромную воронку., утекая в темный провал на дне. Похоже, в этом водовороте и таилась разгадка мертвого рыбака. Судя по всему, он упал в озеро, не смог выплыть, и его затянуло на глубину. Чтобы проверить свою теорию Шэнь Цзю выбрался из пещеры, а потом вернулся с несколькими деревяшками. Он швырнул их поближе к водовороту, а потом снова выскочил наружу. Забравшись как можно выше, Шэнь Цзю пристально всматривался в море. Через некоторое время он заметил одну из своих деревяшек, всплывшую из глубины. Похоже, пещерное озеро действительно соединялось с морем через какой-то проход. Несколько дней спустя Шэнь Цзю окончательно уверился в том, что никакой опасной живности ни в пещере, ни рядом не водится. Рыбаки по-прежнему избегали этих мест, так что план казался почти рабочим. Он поделился им с Ци-гэ, и после некоторых споров, не придумав ничего более путного, они перетащили слегка подросшего малыша в пещеру. Что ж, озеро малышу понравилось. Он счастливо щебетал на своем языке, время от времени вставляя выученные человеческие слова. А Шэнь Цзю смотрел на него и не знал, как объяснить, что они отпускают его домой. Что “дом” — это не полюбившаяся мелкому лохань. Что он больше не увидит своих “да-гэ” и “эр-гэ”. Тот не понимал — или отказывался понимать. — Рыбьи мозги! — не выдержал Шэнь Цзю. — Плыви домой, кому говорю? — А тот только глазами хлопает, пытаясь сообразить, чего от него хотят. — Тебе вон туда, — Шэнь Цзю еще раз ткнул пальцем в сторону водоворота. — Домой! Туда! Там твой дом. Что тебе не понятно? Мелкий смотрел все так же непонимающе, а потом опять подул в свисток. Тот, привязанный к крепкой веревочке, теперь всегда висел на чешуйчатой шее. В свежей морской воде он словно стал ярче. Чешуйки на коже сверкали, рыбий хвост словно светился изнутри, нежные плавники и перепонки расправились и вились в воде причудливыми вуалями. Малыш словно наполнился жизнью. Шэнь Цзю видел, насколько их диди нужен простор. Ци-гэ все еще пытался объяснить малышу, что им надо прощаться, и Шэнь Цзю понял, что больше не выдержит. Глаза жгло подступившими слезами, но позволить себе расплакаться он не мог. — Смотри! — он показал малышу монетку, добытую сегодня утром. — Блестящая, правда? А теперь лови! Плыви туда, домой! Шэнь Цзю изо всех сил швырнул монетку прямо в сердце водоворота. Мелкий нырнул следом и исчез в глубине, и мальчишки поспешили наружу. Они забрались повыше и еще успели заметить в море яркий хвост, а потом и самого малыша, взлетевшего над водой в красивом прыжке. Шэнь Цзю решительно отвернулся, ухватил Ци-гэ за руку и потащил его прочь. Глаза у него были на мокром месте, и он сердито размазал слезы рукавом. Все было правильно. Он все сделал правильно. Рано или поздно их заметили бы, и тогда они все попали бы в беду. А так малек имел все шансы найти своих родных, кормиться свежей рыбкой, а главное — избежать рыболовных сетей. Почему-то это совершенно не успокаивало, но Шэнь Цзю подавил неприятное чувство. Он привыкнет. Неделю спустя, глядя в пустое море, он снова сказал себе, что так лучше для всех. Он ежедневно приходил на побережье, высматривал, не блеснет ли в волнах ярко-зеленая чешуя, и не находил никаких знаков присутствия малыша. Ну и правильно. Так безопаснее. Их маленький диди на свободе и счастлив.