Друзья с привилегиями

      "Илюх, у нас появилась небольшая проблема. Кажется, я не смогу завтра прийти на дебаты"       Сообщение от Широкова, мягко говоря, удивило. Костя обычно предпочитал звонить по телефону, а не строчить сообщения, подолгу ожидая ответа. К тому же, он никогда не отказывался от съёмок.       "Что случилось?"       "Я потерял голос"       "Ничего удивительного, ты же россиянин"       Овечкин добавил в конце сообщения три смеющихся до слёз смайлика. Шутка и правда показалась ему годной и очень актуальной. Но серьёзность ситуации он понял, поэтому вслед за своим сообщением отправил новое.       "Заболел? Или перестарался в караоке?"       "Первое. Забей, ничего страшного. Через пару дней приду в норму, но завтра надо что-то придумать"       - Ну, как обычно, - вздохнул Илья. Широков всегда думал в первую очередь о работе, отодвинув себя и своё здоровье на второй план.       "Насчёт дебатов – придумаю, не переживай. Есть варианты. Но сейчас я еду тебя лечить, и только попробуй поспорить"       "Спасибо за беспокойство, но не надо"       "Завали. Забыл, что я по образованию медик?"       Написав последнее сообщение, Илья просто выключил интернет, не давая другу ни одного шанса на сопротивление. И уже через час он был у него – с полным пакетом всякого разного. Поняв, что возражать бесполезно, Костя молча пропустил гостя на кухню и позволил хозяйничать там, пока его самого "для прогрева" отправили в тёплый ("Но ни в коем случае не горячий, иначе температура ещё выше поднимется!") душ. Вернувшись оттуда, Широков застал интересную картину. На столе стоял лёгкий ужин и тарелка с фруктами, а от двух кружек чая ещё шёл пар, заполняя небольшую комнатку ароматами трав. Костя невольно улыбнулся – успел отвыкнуть от такого уюта в своём жилище.       - Марш за стол, больной. И побыстрее, пока чай не остыл. В него ещё потом надо будет добавить мёд и лимон. Жаль, я облепихи не нашёл, тоже было бы неплохо добавить. И, кстати, чтобы голос быстрее вернулся, ему нужен полный покой. Так что я запрещаю тебе говорить, шептать и вообще издавать какие-либо звуки. Вот, держи свой телефон, пиши в заметках, если надо будет что-то ответить.       Сказать, что Костя охуел, значит ничего не сказать. Он ожидал, что его максимум накормят таблетками и отправят отсыпаться – но Илья его здорово удивил. И, видимо, Широков даже немного выпал из реальности, потому что в какой-то момент услышал тихий смешок.       - Земля вызывает Костю. Садись давай, хватит смотреть так, будто перед тобой сказочный мираж. И вообще, не всё так радужно, тебя ещё таблетки ждут. – А потом, немного подумав, уже тише добавил: - Я же отлично понимаю, как нам, эмигрантам, важна дружеская поддержка.       Это объяснило всё, и дальше Широков уже не сопротивлялся и не удивлялся ничему. Есть особо не хотелось, но он всё же согласился на ужин и послушно выпил все лекарства, запив вкусным горячим чаем. После чего они ещё какое-то время просидели на кухне в почти полной тишине – одному, не имеющему возможности говорить, было лень писать слишком много, а второму монологов и на сцене хватало. Заметив, что Костя уже изрядно клюёт носом, Илья помог ему перебраться в спальню. Сонный Широков в огромном домашнем халате, сидящий на кровати, выглядел на удивление мило, и Илья позволил себе немного полюбоваться этой картиной. Но когда он собирался встать и уйти, его вдруг остановили. Не смотря на своё болезненное состояние, Костя неожиданно сильно схватил друга за руку, вынуждая сесть рядом.       - Костян?..       Вместо ответа Широков подался вперёд, утыкаясь лбом в чужое плечо. И вдруг почувствовал, как всё то, что в здоровом состоянии удавалось не замечать, навалилось на него. Усталость от постоянных неудач, сложности эмиграции – и одиночество. Всё то, что он столько времени игнорировал, пряча за работой, на простывшего человека навалилось в один миг. Ощущение чужого тепла рядом напомнило, как давно такого не было. Нет, конечно, дружеских обнимашек и шутливых прикосновений было достаточно – но всё не то. Лишившись в один миг и родины, и семьи, и денег, Широков с головой нырнул в последнее, что у него осталось – работу. И вроде даже всё шло хорошо… Ровно до этого момента.       Косте казалось, он сильный. Но даже самые сильные и волевые люди нуждаются в минутах слабости. В кастрюле с кипящей водой надо хотя бы иногда приоткрывать крышку и выпускать пар. К счастью, Овечкин это понимал, сам ведь такой. Все эмигранты тянули на себе тяжёлые горы проблем. Но гора Широкова как будто была больше. Может, потому, что он старше, успел накопить. Может, потому что одним из первых уехал. Неважно. Илья просто молча сидел, как подушка для обнимашек, и прислушивался к своим ощущениям. Но когда чужие руки обвили его талию, притягивая ближе, Овечкин сорвался. Медленно поднял руки вверх и запустил пальцы в короткие тёмные волосы. Слегка сжал, массируя кожу, и услышал в ответ вымученный вздох.       - Кость… - хотелось спросить, как же долго длится этот тактильный голод. Но вряд ли Илья бы получил ответ, да и он казался очевиден. – Расслабься.       Широков как будто только этого и ждал. Он тихо выдохнул и обмяк, буквально повиснув на Илье. Тому на миг даже показалось, будто он обнимает желе – настолько ярким оказался контраст. А потом Костя начал заваливаться на бок, утягивая друга за собой, и вскоре они уже лежали на кровати в обнимку. И если раньше, в Москве, такое показалось бы неприемлемым и заставило бы уйти, то сейчас Овечкин вдруг понял, что они в одинаковых условиях. Оба в сложной ситуации, вдали от родины, от привычной жизни. Они одинаково нуждались друг в друге и могли помочь.       - Шипперам бы это понравилось, - не смог сдержать шутку Илья. Одна его рука по-прежнему легонько поглаживала макушку Широкова, другая же медленно поползла вниз, сжала левое плечо. В ответ Костя ещё сильнее стиснул Илью в своих объятиях, как плюшевого мишку. – Тише, тише… Я никуда не денусь.       Овечкин думал, что они немного полежат и разойдутся. Однако в какой-то момент, пригревшись от жара чужого тела и горячего дыхания в плечо, он просто зевнул, моргнул… А когда открыл глаза, настенные часы показывали полдевятого утра. Они всё так же лежали в обнимку. Илья как-то ухитрился перевернуться на спину, Костя же одну руку положил под голову, но вторая удобно лежала на животе Овечкина. Его лицо в это время было настолько расслабленным и безмятежным, что нельзя было не засмотреться. Нет, конечно, Илья не первый год знал Костю, и вообще не первый год жил в социуме и знал, что с посторонними люди ведут себя не так, как с близкими. Но костину версию "для близких" он видел впервые.       Идиллию нарушил звонок телефона Ильи. Дима Гаврилов. Овечкин хотел было сбросить вызов, но внезапно его осенило.       - Привет. Ты очень вовремя. Как насчёт поучаствовать сегодня в съёмках Дебатов?       - Эм… Окей, я как раз сегодня свободен…       - Отлично! Извини, что перебил. Зачем звонил, ты что-то хотел?       - Ну уж точно не соскучился по твоему голосу, - фыркнул Дима. – Да ничего срочного, поговорим на съёмках, раз такое дело. До вечера.       Илья сбросил звонок и перевёл взгляд на Костю. Тот, конечно же, проснулся и выглядел немного сонным и помятым – но лицо было уже не такого бледного цвета, как накануне.       - У тебя найдётся из чего приготовить завтрак? – поинтересовался Овечкин, понимая, что идущему на поправку организму просто необходимо подкрепиться. Костя кивнул, и Илье пришлось выбраться из чужих объятий и отправиться на кухню.       Омлет он чуть не спалил – настолько отвлёкся на воспоминания о произошедшем и мысли о возможных последствиях. Конечно, они всегда могут сделать вид будто ничего не было… Ничего ведь и не было, правда? Просто одному уставшему человеку понадобилась поддержка, и он её получил. И Илья не мог не признать, что в следующий раз поступит точно так же, если он вновь будет нужен.       Костя появился на кухне, когда всё было почти готово. Чайник уже закипал, и Широков, воспользовавшись тем, что у него есть немного времени, открыл окно и достал свою любимую электронную сигарету.       - Уверен, что это хорошая идея?       Костя закатил глаза, беззвучно произнёс что-то типа "бла-бла-бла", судя по движениям губ, и достал из кармана телефон.       "Не волнуйся, мамочка, она без никотина"       - Да я не об этом. А о сквозняке.       "Могу, конечно, закрыть окно. Но тогда ты будешь ворчать из-за запаха. Хотя не понимаю, чем тебе не нравится манго"       На это Илья не нашёл что сказать. На самом деле, он ничего не имел против электронок – просто всё началось с того, что его, как человека, монтирующего выпуски, дико бесило курение в кадре, и как-то незаметно война с костиной "дудкой" стала постоянной привычкой.       Ситуацию спас щелчок отключения чайника. Овечкин тут же поспешил заваривать кофе, а Костя, внезапно осознавший, что здорово проголодался, налёг на завтрак. И минут десять прошли в полном молчании, никто ничего не думал, отвлёкшись на еду. Но когда тарелки были отставлены в стороны и подошла очередь кофе, оказалось, что он ещё слишком горячий. Широков откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза – и впервые после пробуждения задумался о прошлом вечере. Показывать свою слабость он не привык. И уж точно никому не позволял себя видеть таким жалким и расклеившимся. Да, Илью это не спугнуло, не оттолкнуло – но а что, если он остался только из сочувствия к больному человеку и ностальгии по своему врачебному образованию?       За этими размышлениями он совершенно не заметил, как Овечкин, словно догадавшийся о сомнениях друга, перебрался со стула, на котором он раньше сидел, на диван. Пришёл в реальность только когда ощутил чужую руку на своём плече.       - Ты как?       "Намного лучше, спасибо"       Костя не понял, что именно имелось ввиду – физическое самочувствие или психическое. Впрочем, ответ в обоих случаях был одинаков. Крепкий сон и нужные лекарства подтянули его иммунитет, а неожиданный сеанс тактильности подлечил уставшую душу.       - Имей ввиду, ты всегда можешь обратиться ко мне, если снова нужна будет помощь. Друзья ведь для того и существуют, правда?       Казалось бы, Овечкин говорил о лечении простуды. Но тихий, почти интимный голос намекал на скрытый подтекст. И Костя всё понял.       А через неделю, на очередных съёмках, увлёкшийся Широков начал нести очередную дичь и размахивать руками. Перебить его казалось невозможным, и Илья не придумал ничего лучше, чем перехватить чужие запястья и слегка сжать, фиксируя и прижимая к столу.       - Костян, завали, дай и другим сказать.       - Как скажешь, Ильюш, - саркастично отозвался Широков и закатил глаза к потолку, но внутри него что-то будто перевернулось. Он не один. Его понимают и поддерживают.       Так и понеслось. Инициативу, правда, пришлось взять в свои руки – менее тактильному Илье оказалось сложнее приучить себя прикасаться к посторонним людям. Даже к одному. Даже к тому, кто в этом нуждался. Но зелёный свет был дан, теперь Широков знал, что может себя не сдерживать. Может трогать за колено, обнимать, виснуть на плече, тихо шептать почти нежное "Ильюш…" прямо на съёмках или наоборот, входить в раж и капризничать как истеричная супруга – всё может. Даже целовать.       Первый невинный недопоцелуй в щёку на "Рейтинг всего" был чистой импровизацией под влиянием эмоций. В какой-то миг Широков даже испугался – не перегнул ли? На камеру Илья, конечно, после лёгкого шока продолжил вести себя как обычно – но что будет после? Едва запись остановилась, тревога Кости включилась на максимум. Он изо всех сил старался держать лицо, и даже немного пообщался со зрителями, но попытался как можно быстрее улизнуть со съёмок. Не вышло.       - Кость… - заметив, что Широков уходит, Илья вышел за ним, и теперь они стояли вдвоём на тёмной улице. Такси ещё не было, и Широков достал свою любимую электронку, чтобы хоть как-то отвлечься и не так сильно выдавать свою нервозность.       - Если ты хочешь сказать, что это был перебор, то я с тобой согласен. Не стоило. Прости, я обещаю, что это первый и последний раз.       - Нет. Я хочу сказать, что всё нормально. Ну, то есть, я конечно не предлагаю постоянно сосаться по поводу и без – но… Ну, ты понял. Мы и так уже создали образ старой супружеской пары, хуже точно не сделаем.       - А ты не боишься, что если и дальше продолжишь потакать мне, то следующий поцелуй будет уже не в щёку?       Илья не сразу нашёл что ответить. Кажется, ещё совсем недавно он слишком бурно отреагировал на тот нелепый случай на Разгонах, когда они с Димой Ковалем не поняли, кто к кому должен повернуться, и в итоге повернулись оба, едва не поцеловавшись. Тогда это было крайне дискомфортно, и оба ещё долго закатывали глаза, случайно натыкаясь на эдиты с этим моментом в тиктоке. Но это было раньше, как будто в прошлой жизни – именно так теперь воспринимались воспоминания о родине. Раньше Илья даже прикосновения не особо любил. Просто не нуждался в них. Теперь всё по-другому. Другая жизнь с другими рамками и нормами.       - Я не уверен, но вроде как не боюсь.              С тех пор этот вопрос больше не поднимался. Даже после выпуска Comedy Table, когда перед съёмками Костя намекнул на поцелуй, вот только умолчал, что это будет смачный засос в губы. Илья, конечно, здорово смутился, покраснел и на какое-то время выбился из общего диалога – но потом продолжил вести себя как ни в чём не бывало. Чем, разумеется, в очередной раз подтвердил мнение, будто они пара. Теперь даже изредка приезжавшие в гости комики из Москвы не могли не замечать происходящего. И в какой-то момент Илья вдруг с ужасом понял, что он запутался в реальности. Что он не уверен не только в Косте, но даже и в себе самом. Выход виделся лишь один – серьёзный разговор. Именно поэтому Овечкин обрадовался, когда Костя позвонил ему и попросил приехать.       - Надеюсь, ты не заболел снова? – уточнение на всякий случай.       - Нет, не переживай.       Широков и правда оказался полностью здоров и полон энергии. А вот на кухне у него обнаружился небольшой торт и бутылка коньяка.       - Ильюш, я очень признателен тебе за всю твою помощь. Я думал, как тебя отблагодарить, но не придумал ничего лучше вкусной еды.       - Ну да, мою же фигуру уже ничем не испортить, - усмехнулся Илья. Но затем резко посерьёзнел. – Это было не обязательно. Но очень приятно, спасибо. Я надеюсь, всё это рассчитано на нас двоих?       - Вообще-то, нет, я думал, это будет подарок только для тебя, но если ты настаиваешь…       - Разумеется. Один я пить не согласен.       Какое-то время после этого прошло в тишине, нарушаемой редкими репликами и смешками. А потом коньяк незаметно подошёл к концу, разливаясь по организмам парней приятным теплом и развязывая языки.       - Слушай, Кость… А что, если они правы? Все те, кто считает нас парой.       Услышанное стало для Широкова неожиданностью. Да, он тоже иногда думал об этом. Но считал, что если кто и озвучит подобные сомнения, так это будет именно он, а не Илья. В конце концов, это именно он не раз на подкастах заводил абстрактный разговор с намёками на мысли о бисексуальности.       - Пара – это два человека, у которых есть друг к другу романтические чувства. Они у нас есть?       - Я вижу только один способ выяснить это.       Овечкин как раз сидел рядом с Костей, благодаря чему без труда смог податься вперёд, уменьшая расстояние между их лицами. Алкоголь притупил его страх, но не до конца. Где-то там, глубоко внутри, ещё оставался маленький паникующий червячок, но Илья понимал, что сейчас единственный подходящий случай. Потом он уже будет трезвый и вряд ли решится на эксперименты. Поэтому, собрав всю свою смелость в кулак, он резко наклонился вперёд и прижался губами к чужим губам. Вот и всё, назад дороги больше нет. Теперь ничего уже точно не будет как раньше. Они или перестанут общаться – или…       Случилось второе. После недолгого ступора Широков ответил на поцелуй, и это как будто сломало последние границы в их общении. Илья прижался ближе, опустил руки на Костину талию – а потом и вовсе осмелел, приподнял край чужой майки и прикоснулся к обнажившейся коже. И по тихому вздоху понял – всё идёт хорошо. Не по плану, конечно (да кто вообще планирует отношения с тем, кого столько времени считал другом?), но хорошо. Как будто этот их затянувшийся спектакль именно так и должен был закончиться.       - Кость… - немного неуверенно начал Илья, когда они наконец оторвались друг от друга. То, что ему хотелось сказать, выглядело совсем уже из ряда вон, но раскрасневшийся Костя с расширенными зрачками и сбившимся дыханием как будто говорил о том, что он явно не против происходящего безумия. – Твоя старая просьба про массаж с окончанием всё ещё в силе?       - Вас и такому в медицинском учили? – хмыкнул Широков.       - Было несколько занятий по массажу, а окончание… Этому, по-моему, все успевают обучиться в подростковом возрасте.       - Школа имени Правой Руки?       - Она самая, и не надо на меня смотреть так ехидно, как будто ты в этой школе не учился. Так что? Имей ввиду, второй раз я вряд ли решусь на такое предложение, если только не буду в доску пьян.       - Разве можно тут отказаться. Вот только, по-моему, в спальне будет удобнее, ну и… Ты прав, я тоже учился в этой школе. Доказать?..              Позднее утро. Огромная двуспальная кровать. И двое под одним одеялом. Костя понимает, что им сейчас стоит поговорить, прояснить всё, но почему-то никак не решается. Или не хочет решаться – настолько ему комфортно с тёплым уютным телом под боком. И опять всё берёт в свои руки Илья.       - Так, и… Кто мы друг другу теперь?       - Не знаю, а ты чего хочешь?       - Круассан и кофе в постель, - фыркнул Овечкин, поняв отсылку на старый мем. – А если серьёзно… Кажется, со стороны и правда виднее, раз уж половина наших знакомых и подписчиков всё рассмотрели раньше нас.       - Полностью согласен. Но знаешь что, Ильюш? Мне очень нравится общаться с тобой как с другом, и я бы не хотел это терять. Но, как говорится, сексом дружбу не испортить, особенно если есть взаимные чувства. Так что не вижу проблем, думаю мы сможем совмещать приятное с полезным.       - Друзья с привилегиями? Кажется, это так называется.       - Верно, - кивнул Костя.       - Годится. Только нашим лучше не знать пока.       - Это само собой.