Вместе нельзя порознь

Зима отступала. С каждым днём погода радовала всё большим теплом, а кучи снега давно растаяли. Близился праздник «Первого Весеннего Дня», когда многие пары, переждав зимние невзгоды, вступят в брак. Многие жители поселения готовились к празднеству. Атмосфера надвигающегося праздника так и витала в воздухе, вместе с остатками морозного воздуха задувая за воротник. Менма поёжился, сильнее запахивая лёгкую куртку. Тело давно продрогло, но он так и не сдвинулся с места, наблюдая за течением реки. Его пригнали сюда плохие известия. Выбежав из дома, не дав отцу договорить, Менма уже часа два сидел на берегу, подумывая даже спрыгнуть в ледяную реку. От действий спасало только осознание, что утопиться на мелководье ещё надо постараться, а проверять свою удачу Менма не спешил. Кто-то мог услышать всплеск воды, вокруг много людей, пусть все и заняты делом. Менме не хотелось испытывать судьбу. Если его вытянут, либо он сам не потонет, то точно заболеет и себе же хуже сделает. А если о его попытке утопиться узнает отец — пиши пропало, не даст из дома выйти без присмотра. Стоит ли говорить, что «присмотром» обязательно будет один надоедливый альфа, своими колкостями и придирками не дающий спокойно жить. — Все заняты подготовкой к фестивалю, а ты здесь прохлаждаешься. Закатывая глаза, прекрасно зная, кто именно к нему пожаловал, Менма повернулся к альфе, что по обыкновению улыбался. — Не припомню, чтобы меня к нему вообще подпускали. Твоими же усилиями мне ничего не поручают, а чтобы быть среди «участников» — слишком мал. Замечая, как Чараске дернулся от его слов, Менма прыснул со смеху. Он не со зла упрекнул альфу, но в прошлом году Чар ходил за ним, как курица-наседка, от того всё валилось из рук. Кто же знал что уже на следующий день Менме запретят участвовать в подготовке. В их поселении особо делать нечего, а посвящать всё время книжкам да тетрадям — и без того перебор. Менма с нетерпением дожидался совершеннолетия, когда сможет вырваться из отцовского контроля и рвануть в город. Их поселение было одним из пятнадцати отшельнических, мало кто мог выбраться на свободу, но Менме уже давно обещали светлое будущее в прогрессивном городе, — для этого он и занимался, не покладая рук. Стараясь всесторонне развиваться, изучив всю местную библиотеку и беря книги в доме вожака, Менма был как никогда близок к мечте. Этим утром мечта стала ещё ближе, но Менма вовсе не рад. Отец растил его один, Менме понятно желание о его благополучии и наполненной событий жизни, но когда ради этого нужно выйти замуж за какого-то неизвестного альфу — лучше навсегда остаться в стенах поселения. Не желая слушать о браке, который состоится с исполнением восемнадцати лет, Менма сбежал посреди разговора. Озвученная дата — через семь месяцев, а уже за неделю его будущий супруг приедет знакомиться. Менме тошно от ситуации, в которой оказался, но и сделать хоть что-то вопреки он не в силах. Полностью завися от решений отца, оставалось лишь принять его волю. Пропуская мимо ушей болтовню Чараске, Менма пытался придумать хоть какой-то действенный способ избежать свадьбы. Возможно, его будущий супруг и «хороший», «хозяйственный» и «никогда тебя не обидит», но Менма хочет иметь право голоса, когда дело касается его собственной жизни. Хах, но отец и слушать не станет. Для него Менма всегда будет ребёнком, который не знает, как устроен мир, и не может решить что-то сам. Чрезмерное доверие сыграло злую шутку. — Менма?! — Чараске схватил за руку, привлекая внимание. — Ты какой-то странный сегодня. Всё хорошо? Полагая, что над ним лишь посмеются, Менма ничего не говорит. Наверняка Чараске будет только рад, что избавится от обузы, за которой вечно приходится присматривать. Будучи младшим сыном вожака, у него было не так много обязанностей, а Менма был ходячей проблемой ещё с пелёнок, то упав на ровном месте, то опрокинув на себя таз с кипятком. Только он уже давно вырос из того возраста, когда ноги путаются друг за друга и хочется изучить окружающую его среду. Менма поднялся на ноги, решив вернуться домой. Пусть разговор с отцом и продолжиться, но лучше так, чем дальше думать о неминуемом, ещё и с Чараске под боком. Если перед тем проболтаться — будет доставать без конца. Он ещё и замёрз, хотелось как можно скорее выпить чего-то горячего и понежиться в ванной. — Ты не расскажешь? — А есть смысл? Чараске следовал по пятам, всё норовя копнуть поглубже. Менма бы рад поделиться, да только не с ним. Чараске только дай повод, он будет каждую мимолётную встречу превращать в попытки уколоть, да посильнее. Менме непонятно, как ещё отец может доверять Чараске и просить присматривать за ним, а тот никогда и не откажет, готовый все свои планы отменить. — Чего ты такой злой? Я просто хочу узнать, что тебя тревожит. Бросив на альфу недовольный взгляд, недоумевая, почему тот продолжает идти за ним и не оставит в покое, Менма толкнул низкую калитку, тут же дёргаясь от настойчивых рук на талии. Чараске протолкнул его во дворик, поспешно закрывая за ними калитку, и поволок к дому. Менме хотелось закатить глаза, да так, чтобы больше никогда этого не видеть. Эти действия были настолько привычными, настолько надоевшими за последние годы, что порой Менме казалось, что Чараске боится того, что Менма на полпути к дому куда-то убежит. Провожания к калитке — этого ведь достаточно. У них небольшое поселение, если сравнивать с шумным городом, и пусть одно из самых большим среди других поселений, но не настолько, чтобы контролировать передвижения омег. К тому же, вокруг безопасно. Особенно, на территории дворика семьи Узумаки. Конечно, нельзя исключать воришек, решивших нажиться чужим добром. Оба родителя Менмы — выходцы из зажиточных семей, так что и дорогих вещиц хватает. А в поселении они и вовсе самая богатая семья. Несмотря на это, попыток обворовать не наблюдалось — Минато раздерёт любого, кто вторгнется в его дом и хоть как-то встревожит сына. Родительская любовь переходила границы нормальности, вместе с тем создав для Менмы безопасную среду. Вздыхая, Менма бросил страдальческий взгляд в сторону одного из охраны. Альфа же неловко отвернулся, не желая встревать в чужие распри. Минато доверят сына Чараске, так что нет причин для волнений, да и увиденное повторяется ежедневно, и как бы Менма не просил оттянуть от него прилипающего альфу, пока тот не является помехой для Минато, никто не будет встревать. — Ты чего такой холодный? Заболеть вздумал? Уходя от контакта, отцепляя от себя чужие руки, Менма побежал на поиски отца. Встречаться с тем неловко после прерванного разговора, да и продолжать его перед посторонним вовсе не хотелось. Чараске ещё как назло шёл следом, так и норовя схватить в охапку. — Не игнорируй меня, тебе нужно согреться как можно быстрее. — Как только ты уйдёшь, я этим и займусь. Останавливаясь, не найдя нигде отца, Менма вернул внимание Чараске. Нужно спровадить этого прилипалу, он из тех, кто и в ванную за ним пойдёт хвостиком, чтобы проконтролировать. Только бесит своим поведением. — Я ведь волнуюсь! Фыркая, не веря в искренность этих слов, Менма попытался вытолкать альфу за дверь, но тот упёрся, как баран, ни за что не сдвинешь. — Да уйди уже! Без тебя справлюсь намного быстрее. Продолжая пререкаться, никто не собирался уступать. Чараске попросту не мог оставить Менму одного, когда тот явно чем-то обеспокоен, а судя по тому, как до этого смотрел на воду — оставлять одного тем более нельзя! — О, вы оба здесь, — голос отца заставляет вздрогнуть. Менма замирает, не зная, как себя повести, стыдясь посмотреть отцу в глаза. Чараске же стал позади, положив руки на плечи. — Он замёрз и отказывается согреваться. — Да я… — Спасибо, что привёл домой. Беги скорее в ванную, я нагрею молока. Затыкаясь, не решаясь спорить с отцом, Менма лишь кивнул. Сбрасывая руки Чараске, поспешил удалиться, слыша уже у двери в ванную приглушённый разговор: — Менма ведёт себя как-то странно. — Я поговорю с ним, оставь это мне. Вместо этого, не мог бы составить ему компанию на празднестве? Фугаку говорил, что ты свободен тем вечером. — Не проблема. Занимайтесь праздником, а заботу о Менме возьму на себя. Скривившись, Менма нарочито громко хлопнул дверью, давая знать, что всё слышал. Только вот, он не видел эмоций, с которыми Чараске говорил. Как и никогда не узнает, о чём тот думал в тот момент. Чараске же готов был прыгать от радости, ведь это последний год, когда они пойдут на Праздник Весны вместе. В следующий раз — как участники.