Мотылёк

Мы правду целиком познать хотим,  И не приняв обличье во вниманье,  Как мотылек на свет её летим  И сами обжигаемся о пламя. У Феликса золотые руки. Ромео может бесконечно говорить о своём валете только хорошее и даже ни разу не запинаться. Его Феликс - идеален, как не посмотри, лучик солнца, - всегда улыбается и бросается к королю с объятиями, как только замечает того у ворот Фелиции. Феликс своими золотыми руками открывает ему ворота и с улыбкой придерживает, смотря на проходящего внутрь короля. Этими же руками он обхватывает его лицо и звонко целует в макушку, отодвигая чужую корону куда-то набок. Ромео, как истинный поэт, видит руки Феликса по-своему. Загорелые, сияющие, словно поцелованные солнцем. Точно, золотые. И у Ромео иногда не хватает даже слов, чтобы правильно излагать мысли на бумаге. В голове в такие моменты - какой-то хаос и ничего больше. А Феликс любит вещи, приближённые к яркому. Он любит солнце, любит жёлтый цвет и сладкое. Ромео тоже яркий, розовый, но он думает, что это просто не в стиле валета. У Феликса золотые кудри. Их приятно трогать и зарываться в них руками, наматывая на пальцы каждый солнечный завиток, а после - утыкаться в шею и прося посидеть так ещё немного. Феликс, притворно возмущаясь, обхватывает стан короля сильными руками и совсем не чувствует, как дыхание седьмого на его коже становится жарче и тяжелее, а тонкие пальцы Ромео, дрожа, выползают из кудрей и опускаются на широкие плечи. Ромео чувствует, как его пальцы покалывает. Он больше не зарывается в любимые волосы, потому что режет не хуже лезвия, а обжигает сильнее огня. У Феликса золотое сердце. Он добр абсолютно ко всем. Даже с пиковыми ему иногда удаётся пообщаться нормально. Ромео замечает доброту и по отношению к себе, но молчит о том, что хочет не просто дружить. Ромео улыбается беспечно и прогоняет назойливые мысли, поводя плечами. Он хочет своего валета. Целиком и полностью. Только себе, чтобы это солнце светило лишь для того, кто этого по-настоящему заслуживает.

Ромео не думает, что Феликс поймёт.

Потому что солнце для всех светит одинаково. Потому что не хочет никого обделить и обидеть. Ромео хочется думать, что Феликс в такие моменты в первую очередь подразумевает своего короля, но пятый за сегодня дружеский хлопок по плечу и объятия разубеждают его. Феликс - солнце. Он светит и никогда не гаснет. А другие к этому свету тянутся и радуются. Радуются, что им скрывать нечего. Ромео тоже тянется, но обжигаться в очередной раз так невыносимо больно, что на нежной молочной коже впервые расцветают кроваво-красные бутоны ожогов. У Феликса шея пахнет мармеладом, а руки дымом - странное сочетание, но впитывать его в себя, втягивать, словно дым дорогой сигареты, стало уже обыденностью. Ромео сомневается, что когда-нибудь вообще допишет этот стих. А если и допишет, то Феликс уж точно не узнает о нём. Ромео любуется и мечтательно вздыхает, подпирая подбородок тыльной стороной ладони. Феликс о чём-то увлечённо тараторит, пока сидит напротив, а король только рассеянно кивает. Валет притягивает его, будто светящийся шар притягивает беззаботно порхающего мотылька. Ромео, конечно, хотелось, чтобы его полёт не окончился трагично, но когда Феликс щурит оранжевые глаза, улыбается во все белые зубы и заглядывает прямо в карие омуты своего короля, седьмой чувствует, что под сердцем что-то горит. Он уже не знает, от чего вздрагивает сильнее - от подмигиваний или дружеских поцелуев в висок. У Феликса иногда видны круги под глазами, а улыбка порой такая усталая, что хочется обнять и пожалеть. Ромео не может допустить, чтобы его солнце погасло, поэтому часто вытирает ему слёзы белоснежным платком, слушая чужие оправдания, мол, «накипело». А ещё у валета бледнеет кожа, когда тот долго не выходит на солнце. Ромео не говорит вслух, но ему странно слышать, что валету иногда просто хочется провалиться во тьму и не выходить оттуда несколько часов, а может и дней. Король молча качает головой и поит его сладким горячим чаем, другой рукой притрагиваясь к кудрям и снова отдёргивая ладонь. Может, ему иногда тоже хочется провалиться во тьму, как и Феликсу.

Это просто такой период, сладкий, нам нужно немного потерпеть.

Любовь - это совсем не простая вещь.

Ромео закрывает лицо руками в белых перчатках и наконец перестаёт видеть свет, перед глазами теперь темно, как ночью. Но ведь Феликс не любит тьму. Он любит солнце. И жёлтый цвет. И сладкое. И своего короля, конечно же. Четвёртый думает, что Ромео - самый лучший. Потому что он заботливый, яркий, почти вызывающий. И губы у него на вкус сладкие, как мармелад, глаза наполнены странным розоватым дымом, а на пальцах ощущается холод колец, когда валет впервые сплетает их ладони вместе. Розовый цвет - это в стиле короля, но валет не возражает. Жёлтый с розовым очень хорошо контрастирует.

Мотылёк всегда летит на свет. Главное не нарушать границы.

А солнце в Фелиции светит и смеётся над королём, пока валет обнимает лежащего рядом седьмого, а Ромео чувствует, как солнце через окно окончательно выжигает его крылья на спине. Валет тянет одеяло и накрывает кареглазого почти полностью. Король благодарно заглядывает тому в глаза, убеждаясь, что его Феликс идеален, лучик солнца. Поэтому он целует четвёртого в светлые кудри. И продолжает молчать.