Голд

Oh Land — Wolf & I | Mahogany Session

— Слушай, Макнейр, ты вот с Маккинон уже месяц сидишь, и что ты с ней делаешь? — спросил Алиас Сельвин, и все за столом повернулись к вихрастому Уолдену. — Да в шахматы играю, — пожал плечами Макнейр, и, глядя на его невозмутимый вид, всем стало ясно, что так оно и есть. Маккинон он приковал в спальне цепью к лодыжке, так что дальше одной комнаты она не выходила, и, зная его непосредственность, играли они за обеденным столом. — Ну вот почему с Блэк нельзя так же? — возвел глаза к потолку Сельвин, и все присутствующие единодушно ему посочувствовали. Блэк и Маккинон взяли после разрывной бомбы, магически обесточившей пространство на добрую сотню ярдов. Уж кто додумался ее применить, одному Мерлину известно, но Пожирателям подфартило, — или теперь уже как сказать, — и они скрутили Маккинон, и после непродолжительного для Фоули, который только уворачивался, кулачного боя подоспевшая Алекто оглушила Блэк подвернувшейся под руку старой доской. — Тебя она тоже уже допекла? — сочувственно произнес Фоули. Сначала ее отправили к Лестрейнджам. Через два дня у Беллатрикс началась истерика и продолжалась три дня, даже когда ее кузину отправили к Малфоям. Нужно отдать должное мужеству Нарциссы: она держалась пять дней. Потом были Шафики. Потом Флинты, которым она приходилась дальней родственницей. — Никто не хочет ее забрать? — без особой надежды спросил Алиас. Вот уже скоро месяц Блэк была кошмаром наяву Пожирателей: она славилась умением парой точных фраз довести до белого каления. — Я заберу, — негромко произнес Эйвери, и все за столом удивленно уставились на него. Скупой свет лампы над столом и камина за его спиной освещал маленькую комнату с низким потолком, разгоняя мрак по углам. В этом цирке не участвовала разве что Снейп, да и то потому, что никто не поставил бы и на полдня, а Блэк нужна была им живой, чтобы не было потом проблем с Вальбургой. — Да ты лихой, — усмехнулся Регулус, глядя в сторону. Мимолетное счастье размечтавшегося Сельвина оборвал Лестрейндж. — Не заберешь, — Рабастан задумчиво покатал по белой скатерти стакан с красным вином и взглянул на окружающих. — Вальбурга потребовала вернуть ее дочь домой. Присутствующие едва заметно вздохнули с нескрываемым облегчением. И посмотрели на побледневшего Регулуса. Молодой мужчина сидел в гостиной на площади Гриммо,12 напротив Вальбурги. Его короткие светлые волосы были небрежно зачесаны назад, а из-под черного бархатного пиджака выглядывала расшитая крупными узорами бордовая блуза, открывающая ключицы в треугольном вырезе. — Так что Вы хотели, мистер Эйвери? — перешла к делу Вальбурга, с интересом глядя на собеседника и нисколько не заблуждаясь его приятной внешностью. — Я хочу забрать Сириус себе. Вальбурга удивленно приподняла брови. — Официально прошу ее руки. Вы объявите помолвку, и Сириус переедет ко мне на полгода. Если за это время я не смогу убедить ее выйти за меня замуж, она вернется обратно к Вам. Они оба это знали, что это шикарное предложение. Хотя бы потому, то Вальбурга ни черта не знала, что делать с этой бунтаркой. Все чистокровные были в курсе, что любовник Сириус — оборотень, но и это еще было не страшно, в конце концов, Блэки славились своими причудами: Вальбурге будет чертовски сложно выдать Сириус замуж, просто потому, что та этого не захочет. А оставлять ее без присмотра — она уже оказалась в Ордене. Вальбурга откинулась на спинку изумрудно-бархатного кресла, обдумывая ситуацию. — Вы же знаете, я не причиню ей вреда. — Тогда удачи Вам, Эммануэль, — Вальбурга посмотрела на него своим острым, пронзительным взглядом, не обещающим ему ничего хорошего.

Barns Courtney — Glitter & Gold

В гостиной Эйвери подал ей руку тем уверенным, отточенным жестом, каким фехтуют или ведут в танце. Сириус отвела взгляд, усмиряя гнев. Это была простая вежливость. Приглашение к аппарации. С ненавистью глядя ему в глаза, она подала руку и зло улыбнулась, как никогда походя на мать. Драка во время аппарации всегда не самая лучшая идея, но это то, чего Эйвери следовало ожидать. Поэтому, мягко приземляясь в спальне, они отскочили друг от друга, устанавливая достаточное расстояние для продолжения переговоров. Волшебная палочка все еще была при Эйвери. Он небрежно достал ее из-за пазухи и покачал в пальцах, рассматривая Сириус. — Не хотел с этого начинать, — его лицо было бесстрастным, почти спокойным. Словно бросок кобры, к ней устремилась желтая цепь, впиваясь в ногу лязгнувшим замком. Не больно, но унизительно. Сама цепь казалась невесомой. Со следующим взмахом ее черные джинсы и футболка превратились в черное шелковое кимоно, едва достигающее середины бедра. Она потрясенно посмотрела на Эйвери: такой наглости еще ни один пожиратель себе не позволял. Быстро ретировавшись, он услышал глухой удар тяжелого предмета о дерево двери с другой стороны на высоте собственной головы. «Наверно, подсвечник,» — подумал Эйвери и пошел по полутемному коридору. На несколько дней Эйвори словно забыл про нее. У Сириус не было ни книг, ни газет, ни радио, чтобы хоть как-то отвлечься от собственных мыслей. Домовой эльф исправно приносил еду, топил камин и следил за ее комфортом. Каждую ночь ее рубашка-кимоно исчезала и каждое утро возвращалась чистой. Старый, тщательно выверенный способ расшатывания неизвестностью: чувствующий себя физически уязвимым, предоставленный собственным мыслям человек теряет душевное равновесие, а значит, не способен четко мыслить и здраво рассуждать. Она прислушивалась к шорохам в доме, шуму деревьев за окном, подолгу лежала в кровати, слушая неопределенные шуршания домовика, занимающегося своими делами где-то в глубине дома, полностью сосредотачиваясь на звуке. Иногда он убаюкивал, и она засыпала. Иногда она вспоминала их проделки в Хогвартсе и улыбалась. Или долгие зимние прогулки в Хогсмид, когда вся деревня была забита снующими студентами в факультетских шарфах. Люпина вспоминать было нельзя. Нельзя было вспоминать его поцелуи, прикосновения. Единственное, о чем она позволяла себе думать — фазы луны. Убывающая луна, возрастающая луна, темное новолуние… В соседней комнате была фаянсовая ванна с большими зеркалами в золоченых рамах, окна в ней, как и в спальне, выходили в сад. Множество цветных стеклянных баночек и флаконов, как и положено, стояли в ряд, так что ванну можно было принимать с пеной. Порой она забывала о невесомой цепочке, но именно лежа в ванне от нее было не скрыться. Много времени она провела, разглядывая совершенный механизм без замка. Чистокровные знали и умели делать такие вещи. Вечером в дверь вежливо постучали. Выждав паузу, Эйвери вошел. — Решил поужинать сегодня с тобой, — пояснил он, беря стул и садясь за стол. Вокруг засуетился появившийся домовик, перемещая блюда и бокалы. — С чего такая милость? — Собираешься устроить голодную забастовку, как у Нотта? — в голосе Эйвори прозвучали насмешливые нотки. Сириус холодно смотрела на него сверху вниз. — Не хочешь ужинать с врагом, — понимающе улыбнулся Эйвери и подтрунивающе добавил. — Давай, это ничего не изменит — мы оба будем помнить, что мы враги. Старые добрые правила гостеприимства запрещали нападать на хозяина, если ты разделил с ним трапезу. — Тогда почему бы нет? — зло улыбнулась Блэк. В конце концов, стоять босой с голыми коленками так себе удовольствие — Эйвери уже мазнул по ее ногам ничего не выражающим взглядом. — Ты бы хоть книгу оставил, — поддела Блэк. — Разве это не мелко — сажать на цепь без литературы? Эйвери улыбнулся. — Прости, я забыл. Сказала бы Дейви. Сириус едва заметно прищурилась. Эйвери затеял какую-то игру, и у нее было чувство, что она уже попалась. Он не читал ей проповеди, о, простите, пламенные речи о чистокровности, как это делала Беллатрикс, не пытался ничего у нее разведать, как это делал Шафик, не относился с презрением, как Люциус Малфой. Его не заботила выгода, как Яксли, и он не держал вежливую отстраненность, как Нотт. Напротив, он словно сокращал дистанцию, абсолютно не двигаясь. Один — ноль. Его целью было, чтобы она села за стол. В этот момент Сириус поняла, что по-крупному вляпалась. Перед ней был игрок, про которого она совсем забыла. В Хогвартсе они мало пересекались: он был на пару лет старше, в конфликтах почти не разговаривал. Она знала его как хорошего бойца: превосходного дуэлянта с высокой скоростью и гибким разумом. Теперь она вспомнила то школьное чувство настороженности, которое испытывала, когда он подходил слишком близко. Мужчина напротив был спокоен и отстранен. Казалось, его заботят какие-то свои, посторонние мысли. Он сидел как всегда нарочито расслабленно, но под мягкими тканями его одежды были мускулы, это она уже выяснила во время аппарации. В рукопашную она проиграет, палочки она лишилась еще на пустоши. Сириус взвесила в руке тяжелый серебряный нож, оценивая ситуацию. Они посмотрели друг другу в глаза. — Ты все еще злишься? Блэк не ответила. — Да брось, разве тебе не удобно? Они оба знали, что она сидит голой задницей на красном бархате мягкого стула. Любую другую девушку это бы, наверно, смутило. Стол полностью прикрывал ее, а сверху кимоно было плотно запахнуто. — Мне скучно. Дай мне газету. Эйвери лучезарно улыбнулся, откинувшись на спинку стула. — Десерт? Сириус кивнула, положив нож и вилку на большую фарфоровую тарелку с остатками мягкого тушеного мяса с овощами. Домовик сменил блюда и бокалы на чайник с чашками и шоколадный пудинг с вишней, к которому Эйвери равнодушно не притронулся. На следующее утро у нее был свежий выпуск «Пророка». Сириус с жадностью прочла его от первой до последней страницы. Ничего не замечая, она глотала утренний кофе, поглощая страницу за страницей. Она не видела новостей уже месяц, не считая мелких обрывков разговоров, случайно долетавших до нее. Жизнь в магической Британии вполне ожидаемо текла своим чередом. Ничего, что бы относилось к Ордену или Пожирателям в газете не было. Возможно, поэтому Эйвери так легко отдал ей свежий номер. За окном шел дождь, и она отмокала в теплой ванне. Не то чтобы она мерзла — в комнатах было очень тепло. Даже пол был настолько теплым, что она могла ходить босиком. Похоже на дополнительное заклятие. Окна легко открывались, но преодолеть подоконник было невозможно: цепь не давала перекинуть ногу дальше, хотя легко удлинялась и сокращалась, сколько бы кругов Сириус не делала по комнате. Лежа в ванне, она размышляла о тех обрывках информации, что ей удалось узнать. Получалось немного. Марлин была жива, и Пожиратели придерживали их, как козырь, который пока еще не решили, как разыграть. Возможно, их собирались обменять на кого-то или резать по кусочкам с доставкой, пока Дамблдор не согласится на те или иные уступки. Опять же, можно было шантажировать семью Марлин — ее отец работал в министерстве в отделе магического правопорядка, а мать занималась выращиванием растений в теплицах Макмиланов. До Макмиланов так не добраться, скорее получить редкие ингредиенты для зелий, хотя… Сириус не стала разрабатывать совсем уж безумные идеи, оставив их в наметке. У Дамблдора они частенько выполняли те или иные задачи, не сильно понимая их стратегическое значение. Он всегда темнил, и они верили ему, что так безопаснее, если план будет знать только один человек. С Пожирателями было проще — Сириус видела всю картину и могла предугадать их действия. Пока они убивали маглов, устраивая теракты, которые Комитет преподносил как деятельность ИРА, чему сами ирландцы сильно удивлялись и искали у себя конченных анархистов. Сириус знала, что скоро — когда Орден их окончательно достанет — Пожиратели смерти будут выносить их по одному. И начнут они с маглорожденных. Сама она не боялась смерти, скорее признавала ее как неизбежный конец, который она всецело приняла, решив вступить в Орден. Ей нравилась эта жизнь на грани, на пределе возможностей. Эта специфическая щекотка разума, когда они разрабатывали планы, и коктейль из азарта и адреналина, когда воплощали их. За окном сгущались сумерки, множество свечей вокруг мерно горело, озаряя ванную комнату теплым светом. Она снова взяла газету, чтобы еще раз ее просмотреть. В статьях обсуждали новый закон о запрете контактов с маглами наподобие того, что был в США, но эту тему мусолили уже несколько месяцев. Мировые цены на золото взлетели, потому что в Перу шла борьба за природные зоны обитания драконов, чего в статье не было. Вместо этого гоблины озабоченно валили все на волнения в ЮАР и вуду-практики их северных соседей. Она снова бросила подмоченную водой газету на пол. За окном холодало, как и положено в начале октября. Местность была похожа на южную Англию, так что здесь это было не так заметно. Мягкий климат. Ремус, должно быть, опять будет забывать топить камин. Через пару часов на ужин заявился Эйвери. Теперь отказываться с ним ужинать было бы глупо, нужно было признать свое поражение. — Так почему я здесь? — начала она, сев за стол. — Вальбурга тебе не сказала? — он удивленно приподнял брови. Это неприятно царапнуло. Сириус прищурилась. — Ты кому-то должен? Он покачал головой. — Значит, с кем-то поспорил? Эйвери на мгновение опустил взгляд и улыбнулся. — Можно и так сказать. У него была обаятельная солнечная улыбка, когда он не собирался никого убивать. — Я почти сравнял время с Нарциссой. Сириус фыркнула. Он явно соскочил с темы и к ней не вернется. — Чем ты вывела Фоули? — Фоули-старшего? — О, — выдохнул Эйвери и заинтересовался еще больше. — Его волнует его состоятельность как мужчины. В смысле, как главы семьи. — Не замечал раньше. — Подфартило. Эйвери был абсолютно гладок, не за что зацепиться. — Как будешь использовать это? — Никак, — он слегка пожал плечами, — просто любопытно. Беллатрикс было важно, чтобы Сириус осталась в семье, точнее, вышла замуж за кого-то из ближайших к Блэкам семей. Ох, уж и порезвилась она на этот счет. Окончательно Беллу доконало подробное описание ее отношений с оборотнем. После расписанной в красках фантазии о том, как они с Ремусом вновь встретятся, и она сделает ему минет на старом диване, Беллатрикс сдала ее Нарциссе. Сам Ремус, если бы услышал такой рассказ, в страшном смущении покраснел бы, и эта мысль еще больше веселила Сириус. Вывести из себя Малфоя было как нефиг делать. С Нарциссой у нее всегда были хорошие отношения, и ее любовь и преданность семье вызывали уважение. Именно из этой любви и преданности она попросила Сириус погостить еще у кого-нибудь. Сложно было с Яксли. Учтя неудачи предшественников, Корбан запер ее в сухом теплом подвале, привязав к стулу, и расхаживал вокруг, вкрадчиво выпытывая у нее подробности организации операций. Серый свет из маленького решетчатого окна падал на разбросанную вокруг солому. Они очень содержательно побеседовали о женоненавистничестве, его ориентации и гомофобии. Публично. — Есть компромат на Малфоя? — У кого нет компромата на Малфоя? — криво улыбнулся Эйвери. — И то верно, — пробормотала Сириус. — Нотт передавал тебе привет. Сириус рассмеялась. Его она достала профессионально. — Мы разговаривали об этике и юриспруденции. Тебе не кажется странным, что юрист нарушает закон? — Мне — нет, — Эйвери явно получал удовольствие от разговора. — А мне да. — Почему же? Он знает по каким законам работает этот мир, и если эти законы нарушаются, почему он не вправе встать на их сторону? — То есть, по твоей логике, Пожиратели на стороне закона. — А по твоей — нет. — Я не знаю такого закона, который позволял бы убивать людей. — Это очень древний закон. — Закон силы? — Да, — легко ответил Эйвери. — Он противоречит сразу двум уголовным кодексам Великобритании. — Только одному. Повисла пауза. — На самом деле магический кодекс, как ты помнишь, не содержит таких оговорок. Кодекс и правда не содержал предписаний насчет убийств маглов. Он был настолько древним, что просто не рассматривал их как субъектов, за исключением королевской семьи — их все-таки прописали. — Что не мешает вам убивать маглорожденных. — Они прописаны как «маглы». И он не шутил. Чистокровные до сих пор называли маглорожденных «маглами», памятуя об их происхождении. В обычной жизни можно было услышать в разговоре небрежно брошенное «магловка». — Вы знаете, что это не так. — Таков закон. По закону XII века они и правда могли убивать маглорожденных, и поскольку магическое законодательство было прецедентным, нужно было поднять судебный процесс в Визенгамоте. Она сделала себе пометку в уме. — Чашку чая? — спросил Эйвери совершенно буднично. Она кивнула. На следующий день ее ждал свежий номер газеты. Ни на что особо не надеясь, Сириус взяла его в руки и чуть не выронила: на главной странице была статья о том, что гоблины практически одобрили залог в виде магловского имущества, и это уже было хоть что-то. Она жадно читала дальше. Один — один. Он действительно дал ей газету. Вечером Эйвери как ни в чем не бывало снова пришел на ужин. — Хочешь обсудить нововведение гоблинов? — невинно поинтересовалась Сириус. Эйвери пожал плечами. — Гоблины со всех состригут шерсть. Привлечь на свою сторону гоблинов дорогого стоило. Эти ушлые коротышки плохо контактировали с волшебниками и всегда имели в виду свою выгоду. — Как тебе победа «Гарпий» над «Осами»? Сириус пожала плечами. — Разве там было что-то неожиданное? Сегодня на ужин была чертовски вкусная рыба с овощами. — Что насчет дела Джодока? Эйвери неопределенно пожал плечом. — Как вы его провернули? — А это не мы. Сириус во все глаза смотрела на Эйвери. Они почти месяц разрабатывали защиту темного артефакта, с которым не хотел расставаться владелец, и дежурили неподалеку. — Кто-нибудь третий всегда провернет дело под шумок. Они тогда отвлеклись на разгром Каркиттского рынка и нападение на министерских работников. Кто-то знал об атаке Пожирателей и воспользовался моментом. — Волдеморту действительно не нужно оружие, управляющее временем и пространством? — Мы и есть оружие. Слова тяжестью повисли в воздухе. — Разве не поэтому Дамблдор стравил чистокровных с чистокровными? Он намекал, что больше половины Ордена Феникса… — Да ты сейчас дойдешь до превосходства чистой крови. — Хотел бы, но ты меня опередила. Он отсалютовал ей хрустальным бокалом с белым вином. Сириус покачала головой. Каков мерзавец. — Тогда почему пару месяцев назад маглорожденные девчонки надрали вам задцины? — Потому что мы не бьем женщин? — парировал в ответ Эйвери. — Сразу убиваете? — Зато они умирают красивыми. Чистая софистика. У чистокровных был запрет на причинение вреда ведьмам. Иначе они бы так мило не беседовали. Сириус давно проверила все варианты побега. Из дома чистокровного невозможно сбежать без палочки или помощи извне. В доме Эйвери она начала практиковать беспалочковую магию, но что-то сколько-нибудь серьезное сделать не получалось. Это отнимало много сил, и она занималась перед сном — стабильный распорядок в этом доме давал возможности для планирования. Так ее не могли застать врасплох. Каждое утро она получала газеты, и каждый вечер они с Эйвери за ужином обсуждали происходящее. В свежем номере говорилось, что французский министр магии поддерживает курс на большую открытость и совместную работу с маглами. Эйвери говорил, что все это чушь, Сириус возражала в пользу магловских технологий: многие из которых дельны, и если он не слушает радио только потому, что его придумали маглы, то он полный дурак. — Это небезопасно, — отрезал Эйвери. — За последнюю сотню лет количество обскуров возросло, тогда как до этого их несколько столетий не было вообще. У чистокровных обскуров не бывало. — Да ты за полукровок болеешь! — воскликнула Сириус и понизила голос до страшного шепота. — И маглорожденных. — И что с того? Обскур — это головная боль для нас — для тех, кто будет детей убивать. А не для морально возвышенных личностей, заботящихся об общем благе. — Этим занимается Аврорат. В котором полно чистокровных. — Плохой пример, — признала Сириус. — Угум, — покивал Эйвери. — А количество полукровок сейчас растет. И живут они среди маглов. — Так что единственный вариант мирного сосуществования с маглами — по проекту Гриндевальда, но вам он почему-то не нравится. — Нам почему-то не нравится порабощение маглов? — вежливо поинтересовалась Сириус. — Ну, да, — Эйвери явно забавлялся. Она положила локти на стол и слегка придвинулась, глядя ему в глаза. — Для этого потребуется управленческий аппарат, посерьезнее министерства. И куда больше волшебников. Чистокровные не справятся с такой нагрузкой. — Британская империя же справлялась. — Серьезный технологический разрыв. — А у нас — нет? Погодите, она что, всерьез обсуждает порабощение маглов? — Наш серьезный разрыв может позволять нам оставаться в тени и не развязывать войну. — Да, но ты мыслишь, как чистокровная. Сириус попыталась найти изъян в своей идее. — Сила — это ответственность. А для части маглорожденных это власть, которой они упиваются. Власть над маглами. — Разве не поэтому чистокровные должны зорко следить за применением магии? — Сейчас вы сами провоцируете маглов и вызываете у них подозрения. — Мы играем с министерством в его же игры. Доводят ситуацию до предела. — Ты хотел сказать с Дамблдором. Бьют по тому, что для него дорого. — Так почему тебе не нравится Дамблдор? — спросила Сириус на следующий вечер. — Он полукровка. — Он глава Визенгамота. — Это не отменяет прискорбного факта. — Того, что он победил Гриндевальда? — Он сильный маг и единственный полукровока, кто решил бросить ему вызов, да и то, только потому, что так выделывался, что его уже несколько раз спрашивали. Он намекал на то, что никто из чистокровных не был активно против политики Гриндевальда. Даже светлый блок. — И почему же тогда все так увлеклись демократическими идеями свободы и равенства? — Потому что для этого необязательно быть умным? — Ты только что обозвал Поттеров и Макмиланов идиотами? Эйвери довольно рассмеялся. — Сама же ты не веришь в эту фигню? — С чего ты взял? — Да и Поттер не верит. Верила ли она в то, что можно полностью заменить министерство маглорожденными без ущерба качеству управления? Нет, в глубине души — нет. Но это не отменяло многого другого, с чем Сириус была не согласна. — А ты против базовых принципов меритократии? На этом веками держалось магическое общество Британии. — Нет. Крыть Эйвери было нечем. — Но то, что происходит сейчас — это не меритократия. — Разве? — А по-твоему, внесенный Нобби Личем законопроект о правах сквибов был каплей разума? — Ну, конечно, лучше ведь избавляться от них отсылая к маглам. — Ты еще скажи, что вы никогда не шутили над Филчем с помощью магии. Сириус остолбенела. Дома ей бы за такое оторвали руки. Да и в Слизерине тоже. — Было пару раз, — он был слишком противным и злобным, чтобы относится к нему с сочувствием. Эйвери ехидно поднял брови с выражением «Вот видишь!». — Косвенно. — Питер подбил? — Сами додумались. Впервые за долгое время в «Пророке» появилась дельная статья о назначении маглорожденного Ричарда Уайта на пост заместителя главы международного бюро магического законодательства. Сириус едва не мурлыкала от радости, готовая вечером позлить Эйвери. — Как тебе назначение Уайта? — сладко пропела Блэк. Отдел международного магического сотрудничества был одним из самых закрытых для маглорожденных, это была чистая привилегия хладнокровных. — Отвратительно. Вот оно, прекрасное светлое будущее волшебного мира, полное равенства, демократии и чего там еще?.. В голосе Эйвери звучал сарказм. С этим уже можно было иметь дело. — А что тебя беспокоит в демократии? Лишишься привилегий? — Да. Мимо. — Значит, за отчизну болеешь? Эйвери рассмеялся. — Да. И это была правда. Сириус прищурилась. — Чем тебе так не нравится демократия? Эйвери придвинулся, положив локти на стол, и почти заговорщически произнес. — Это власть дураков. — Тебе не хватало темных искусств в школьной программе? Возьми факультатив. — Ты знаешь их точно так же, как знаю я, — он насмешливо улыбался, и это была правда. — Но я из-за это не помешалась на власти. — Ты думаешь? Эйвери заговорщически склонился ближе. — Власть всех интересует. — Нет, — нежно возразила Сириус. — Это иллюзия. Ты считаешь добродетельным защиту маглорожденных, и тебе нравится это чувство собственной силы — и власти. Разве не так? Дьявольская ловушка. Слабые нужны ей, чтобы, защищая их, чувствовать себя сильной. — Мне нравится адреналин. И я не считаю убийство живых существ правильным. — И как это у Блэков родилось такое гуманистическое чудо? — иронично улыбнулся Эйвери. — Это гриффиндорское влияние. Эйвери на мгновение отвел взгляд и со шкодливой улыбкой вновь на нее взглянул. — Предлагаешь запретить Гриффиндор? — Гриффиндор невозможно запретить, — отвечая улыбкой, возразила Сириус. — Слабоумие и отвага неистребимы. Эйвери рассмеялся. — И правда. Сегодня на десерт был медовый кекс с апельсином, фисташками и кардамоном. Сириус начинала получать удовольствие от заключения. — Так почему, ты думаешь, Дамблдор продвигает маглорожденных и полукровок? — Потому что Дамблдор — гей? Ходили такие слухи среди чистокровных. — Неужели ты выберешь именно этот аргумент из всех возможных? — Почему нет? Попадая в ловушку толерантности, ты упускаешь из виду вопросы власти. Ориентация — существенный момент. Социальных лифта два: брак и образование. — Он намекал на то, что Дамблдора никогда бы не приняли в кругу чистокровных как равного без брака. — Ты думаешь, он действительно выступает за демократию и права маглорожденных? Это модная тема, которую легко оседлать, особенно когда маглы показывают прогресс и хорошее общее образование. Твой дружок Питер, он же учился в магловской школе? — К чему ты клонишь? — Ты любишь его простоту и прямоту. Но он полукровка, на грани миров. Ему читали те же сказки, что и тебе. И через него она идеализирует мир маглов. — А что насчет Снейп? Вы же так легко приняли ее в свою компанию. — У нее нет заблуждений насчет преимуществ добрососедства с маглами. — Ум-м… тяжелое детство. У Дамблдора тоже было, но ничего. Он после этого не стал убивать людей. — Ты думаешь? Они смотрели друг другу в глаза. — Он слишком труслив для этого. Это неприятно проскребло по нервам. — А вы, значит, смелые. — Убийство — это всегда ответственность. Тебе ли не знать? Это высшая ответственность, и нужно служить чему-то, чтобы не сойти от этого с ума. — Вы все безумные фанатики, — она посмотрела на него с отвращением. Он улыбнулся. — Мы работаем с тем, что есть. Демократия слишком заразная идея, и никто не разъясняет ее оборотной стороны. Магловский мир — это вовсе не розовые пони и радуга. И настоящий радикал здесь Дамблдор — он хочет уничтожить всех нас, и ты для него всего лишь инструмент. Думаешь, хоть кто-то спросил про тебя? Она остолбенела. — Про Марлин спросили. — Они знают, что вы мне ничего не сделаете. — Да? В ее душе неприятно заворочалась сомнение. — Знают? — вкрадчиво повторил Эйвери. То, что происходило сейчас, было крайне ласковым обращением, и они оба это знали. — А разве не так? Перед ней был превосходный ужин, в камине ярко пылал огонь. — Ты чистокровная, к тому же ведьма. Думаешь, он задумался, что это значит? Тонкости функционирования общества чистокровных. Об этом знал Джеймс, знали Пруэтты, знал Грюм — никто не бросит ее в холодный сырой подвал, и уж точно не будут пытать. Знал ли об этом Дамблдор? Или ему было все равно? С Эйвери все труднее было верить в то, что светлое — это светлое, а темное — это темное. Дамблдор много раз посылал их на опасные задания, и они знали, на что шли. Он всегда был серьезен, и его добрая улыбка внушала оптимизм. Сириус нужны были опоры в виде лично ей найденного авторитета и людей, которые были ей дороги. Ради них она могла сражаться. Было ли все так же для Беллатрикс? Сейчас она бы хотела ее спросить. Что она нашла в Волдеморте? Чем ее привлекал Лестрейндж? Преданность чистокровным идеалам казалась Беллатрикс само собой разумеющимся, естественным. Видела ли она мир так же, как Эйвери? — Ты хочешь сказать, что бедные угнетенные чистокровные теряют свою власть непоправимо и трагично, становясь самыми обычными волшебниками, — как в страшной сказке протянула Сириус. — С деньгами. — С деньгами, — согласилась Блэк. — Да. Повисло молчание, и Сириус не торопилась его нарушить. — Ты не помнишь ротацию в министерстве в 60-е, когда министром избрали Лича? — Ну, и?.. Тогда многие чистокровные подали в отставку, отказываясь выполнять «безумные» приказы маглорожденного. Вальбурга тогда ругалась, что на смерть запытает Круцио того идиота, которому первому пришла в голову эта бредовая идея, и Сириус не была уверена, выжил ли он. — Это тогда серьезно укрепило позиции полукровок. — Сами идиоты. Эйвери от души расхохотался. — Где-то я это уже слышал. — В гостиной на площади Гриммо? — невинно поинтересовалась Сириус. Отсмеявшись, Эйвери откинулся на спинку стула. — Так что плохого в том, чтобы быть обычным? — Нет ничего плохого в том, чтобы быть обычным и глупым. Он явно хотел подколоть, но сдержался. — Ну, давай. — Спроси Андромеду. — Ауч! — притворно воскликнула Блэк. — Вот именно. Проснувшись утром в конце октября, Сириус обнаружила вместо привычной газеты «Ведьмополитен». Пролистав его за завтраком и не найдя ничего интересного, она подумала, что это очередная шутка Эйвери, и отбросила журнал, тоскуя по газете. К вечеру от скуки она снова взяла его в руки и наткнулась на подзаголовок, который пропустила с утра. Где-то рядом с «Восемь актуальных пар ботинок на осень» был разворот со скандальной новостью о помолвке Сириус Блэк и Эммануэля Эйвери. Сириус ахнула, выронив журнал. — Сукин же ты сын! Вскочив, она заметалась по комнате, не замечая тихо шуршащей цепи. В голове у нее была звенящая пустота неверия и чистой, необузданной ярости. Успокоившись, она снова взяла журнал. Сердце ее бешено колотилось. В журнале была ее старая колдография, где она, повернувшись, показывает фотографу фак. Несколько экстравагантная колдография для чистокровной. Рядом с колдографии высокомерно смотрел Эйвери, а в тексте его называли «завидным женихом», который был «просто создан для такой бунтарки, как Блэк». Должно быть, в «Пророке» эта новость уже отшумела, и журнал публиковал ее с опозданием в ближайшем номере. Теперь Сириус просто ждала ужина, придерживая фоново клокотавшую злость. Эйвери вошел как ни в чем не бывало. Только его внимательный и спокойный взгляд выдавал, что он не просто так заделился с ней глянцевым журналом. Шагнув к нему, Сириус отвесила ему хлесткую пощечину, отчего голова Эйвери повернулась вправо и замерла. — Какого черта я узнаю о собственной помолвке из «Ведьмополитена»? Эйвери на мгновение застыл, а потом широко улыбнулся, посмотрев ей в глаза. — Так я отделался только пощечиной, а если бы сказал тебе лично, ты убила бы меня на месте. Он был прав. Сириус покачала головой, все еще не веря в такой поворот событий. К нему вернулась серьезность. — Ты все еще злишься и не желаешь со мной ужинать, — констатировал Эйвери. — Да, — резко ответила Сириус. — Хорошо, — он кивнул и вышел из комнаты. Сириус нахмурилась. Он вел себя не так, как если бы упивался происходящим. Слишком спокойно. Он не праздновал победу. Потому что ее не было. — Ч-ч-е-рт! Все это время он не пытался ее расшатать. Стратегия была в другом: напомнить ей, что она девушка. Ее плотные джинсы и тяжелые ботинки были как броня, и он лишил ее их. Все это время он не смеялся над ней, точнее, насмешка была только в разговоре, а все его действия — последовательная забота. Это ошеломило ее. Но тогда получалось, что он был серьезен. Сириус охватила паника: она сможет выйти отсюда только с кольцом на пальце. И каким-нибудь Непреложным обетом. Теперь она всерьез его боялась. И он это чувствовал. Они сидели напротив друг друга, не произнося ни слова. Весь ужин Сириус упрямо смотрела ему в лицо, но в глубине ее глаз поселилось затравленное выражение, и она это знала. Эйвери в мрачной задумчивости постучал рукояткой ножа по столу и отложил нож. — Дейви сделает тебе глинтвейн и принесет вишневый пудинг, — он встал из-за стола. — Спокойной ночи. Сириус смотрела, как он выходит за дверь. Один — ноль. Дистанция увеличилась, и это не то, с чем Эйвери знал, что делать. Перед сном, лежа в кровати, Сириус размышляла над сложившейся ситуацией. Это не был приказ Волдеморта — он сказал, что никому ничего не должен. Не использовал Амортенцию или Империо, а значит, стратегия была в ее публичном добровольном согласии. У Сириус волосы зашевелились от ужаса. Так выглядел особо комфортабельный отдел Азкабана. С другой стороны, он, похоже, не знал, что Вальбурга ей ничего не сказала. А значит, изначально исходил из того, что она знает. Как жених, которого она пыталась прикончить, или около того. Как бы она поступила, если бы мать ей сказала? Отказалась бы еще в гостиной. Пару дней его не было. За это время Сириус немного успокоилась. Дейви исправно доставлял ей газеты, включая тот день, когда она получила «Ведьмополитен». — Поужинаем вместе? — спросил Эйвери, засунув руки в карманы идеально отглаженных черных брюк. Сириус махнула рукой в сторону стола, приглашая сесть. — Ну же, Сириус Роуз, не злись на меня, — он улыбнулся, лукаво подначивая ее. Ее уже давно не называли полным именем. Только в доме Блэков она была Сириус Роуз. Она чувствовала себя страшно уставшей в этой войне. Активно бежать и сражаться было легче, чем сидеть на месте и вести светские разговоры с Эйвери. — Я хочу выйти из комнаты. Мне надоело здесь сидеть. — Хорошо, — Эйвери полностью принял ее требование, как должное, само собой разумеющееся. Остаток ужина прошел в молчании. На следующее утро после завтрака Сириус открыла дверь и шагнула в коридор. Против ее ожидания там было тепло. Она могла свободно ходить по всему дому. У Эйвери была приличная библиотека с удобной кушеткой и большая оранжерея, прилегающая к дому, со множеством экзотических растений. Теперь понятно, откуда Снейп брала ингредиенты для своих навороченных зелий. Ужинать они продолжали в ее спальне, потому что это, хоть и временно, была ее территория. А держать оборону на своей территории всегда легче. Тем более, она обладала правом выгнать его. — Вы теряете власть и потому готовы пойти на что угодно, лишь бы сохранить ее, — Сириус насмешливо смерила его взглядом. Эйвери криво усмехнулся. — А ты предлагаешь нам трагически сдохнуть? — Никто вас не собирается убивать. Кому вы нужны? — Думаешь, магическая буржуазная революция пройдет без жертв со стороны чистокровных? У Эйвери были тонкие, словно высеченные из мрамора черты, и всегда так раздражавшая ее манера героя-любовника, читавшаяся в каждом плавном жесте, небрежной позе, изгибе губ, в том, как он двигался и говорил. С Сириус он был собран и серьезен. — Думаю, да. — Тогда как насчет негласных квот? Думаешь, Уайт так хорош? Или это протекция Дамблдора? Он намекал, что чужая некомпетентность погубит всех. — Тогда вам стоит собрать сопли и работать, чтобы этого не произошло. Произнеся это, Сириус остолбенела. — Слова истинной Блэк, — расхохотался Эйвери. 31 октября 1979 года. «Надо же, уже Хэллоуин» — подумала Сириус, отложив газету. Она спустилась в кухню, где Дейви глубоко поклонился ей и спросил, не желает ли она чего, с готовностью немедленно это выполнить. В доме не было никаких украшений, и Сириус села вырезать тыквы. За этим делом ее и застал вечером Эйвери. Опершись на дверной косяк в кухне, он разглядывал, как растрепанная ведьма орудует ножом. — Праздник? — вежливо осведомился он. — Да, — Сириус выпрямилась. — Запусти их в воздух. — Она неопределенно махнула рукой куда-то в сторону и вверх. Эйвери взмахнул палочкой, и стоящие на столе тыквы взлетели в воздух и зажглись свечными огнями, уродливо щерясь. — Поужинаем здесь? — Давай, — Сириус критически посмотрела на свои перемазанные тыквенным соком руки. — Хочешь закончить? — она протянула в его сторону короткий нож. — Давай, — Эйвери отлип от косяка и мягко прошел к ней. Отдав ему нож, Сириус пошла мыть руки. Десятки свечей стояли на полках и камине, освещая просторную кухню с широкими деревянными столами и лавками. Дейви приготовил всевозможные блюда из тыквы, включая тыквенный пирог и сладкий коктейль. Похоже, ему было скучновато жить вдвоем с Эйвери, который не питал слабости к сладкому. Лежа в кровати, Сириус подумала о том, что Ремус с Питером, должно быть, весело проводили время с Джеймсом и Лили в Годриковой впадине. Перевернувшись на другой бок, она разглядывала синее в ночном свете постельное белье. Главное, чтобы с Марлин все было в порядке. Через тря дня у нее был день рождения. И это был первый год без привычной веселой вечеринки по этому поводу. Ее ждал теперь уже обычный ужин с Эйвери. Хотя хэллоуинский вечер прошел хорошо. Они травили байки о том, как проводили Хэллоуин в Хогвартсе, и это было весело. На ужин Эйвери пришел с тортом и коробкой свечей. По упаковке это был Фортескье. — Чизкейка у меня еще не было, — оценила Сириус. Эйвери вскрыл коробку и начал расставлять свечи. — Сколько надо? Тридцать? Сириус, которая занималась тем же, рассмеялась. — Порой мне кажется, что все сорок. Или у вас тут заколдованное место, и время течет в два раза медленнее? — Может быть, — лаконично отозвался Эйвери. — На твоем лице это не сказалось. Сириус бросила в него свечкой. Когда двадцать свечей были хаотично воткнуты в торт, Эйвери достал спички и зажег свечи под удивленным взглядом Сириус. — Загадаешь желание? — Дай-ка подумать? Чтобы вы все катились в ад? — Что-нибудь попроще. — Да, ты прав, дьявол вас не пустит. Она задумалась. «Я хочу быть свободной» — подумала Сириус, и задула свечи. Эйвери протянул ей бархатную коробочку. В ней оказался искусно сделанный золотой кулон на длинной цепочке в форме многоконечной звезды с сапфирами в середине. Она посмотрела на Эйвери. Такие вещи не дарят просто так. Значит, защитный амулет. — Лучше бы ты подарил длинное платье. А то я чувствую себя домовым эльфом. — Они давно висят в шкафу. Сириус не могла поверить своим ушам. — Я думал, тебе нравится дразнить меня голыми коленками, — он откровенно смеялся над ней. Схватив салфетку, Сириус возмущенно зашвырнула ее в Эйвери. — Да ты мерзавец! — перехватив вторую, она принялась лупить его, отчего Эйвери, громко хохоча, закрывался руками. Выдохнув, Сириус сдула прядь и, поправив черное кимоно, села обратно за стол. — Что насчет магловедения? — привычно спросила Сириус, отрезая кусочек спаржи. Сегодня на главной странице «Пророка» была статья о том, что магловедение, возможно, станет обязательным предметом в Хогвартсе. — Хочешь сказать, мне полезно было бы пройти курс промывания мозгов? Магловедение он называл пропагандой и политинформацией. — А по-твоему оно должно содержать пособия по правильному расчленению младенцев? — По-моему, это лишний предмет. У тебя было магловедение? — У меня был Питер и практические занятия. — А у меня была Снейп и практические занятия. Сириус откинулась на спинку стула, скорчив гримасу отвращения. Эйвери рассмеялся. — Не так выразился. — Теперь понятно, почему ты ненавидишь маглов. — Рекомендуешь мне Питера? — в его глазах промелькнул дьявольский огонек, и Сириус поняла, что это может быть опасным поворотом. — Не особо. Они смотрели друг другу в глаза, примериваясь, куда бы ударить. — Рекомендую сходить в кино. — Пойдешь со мной? Сириус молчала, обдумывая ответ. — А «Звездные войны» уже вышли? — Без понятия. Он отступил. — Десерт? — предложила Сириус. Эйвери опустил взгляд, ухмыльнувшись. Сириус мрачно ковырялась в тарелке. «Пророк» писал об исчезновении Брайана Эймса из отдела международного сотрудничества. Значит, проект Перкинса в отделе стандартов на расширение торговли с маглами получил ход. — Не нравится? — Спросил Эйвери. Пробный шар. Сириус неопределенно дернула плечом. — Эймс исчез, — она зло посмотрела ему в глаза. — А, ты об этом, — казалось, Эйвери ничего не может смутить. — Такое иногда случается с полукровками. На его губах блуждала легкая улыбка. Сириус возмущенно отложила нож. — Случается? — Ну, да. Просто они переезжают погостить в другую страну. Сириус растерялась. Черт, как ловко! Все думают, что они убиты, а их отправляют куда-нибудь… — И куда обычно? — осторожно спросила Блэк. — В Австралию. Хорошая страна. Бывшая колония Британской империи со старыми связями с метрополией. Несколько ничего не помнящих людей в огромном городе легко затеряются, а поскольку никто не подает их в магловский розыск, они никогда не вернутся. — А как вы привлекли оборотней? — Пообещали им закон, запрещающий увольнять их с работы за пропуски в полнолуние и бесплатное новое экспериментальное зелье, позволяющее сохранить разум. Сириус пораженно откинулась на спинку стула. Легализация. За такое они не только Орден сметут. Если будет нужно, поменяют министерство всем составом. Дамблдор собирался отправить Рема шпионом к оборотням: они искали точки внедрения. У него нет шансов. Чистокровные держат слово, и оборотни знают это. Самим чистокровным с проблем оборотней все это время было ни холодно ни жарко. Они жили в старых магически укрепленных домах и вполне могли постоять за себя в полнолуние. — Великаны? — Спокойная жизнь в заповедниках. Они жили обособленно, но расширяющееся присутствие маглов теснило их все дальше в горы, где жизнь была более сурова. Текущее законодательство ставило интересы маглов выше интересов магического мира, поскольку маги были более технологически развиты и всегда могли что-нибудь придумать от ухода в подпространство до визуального искажения реальности. — Это влияние на магловское правительство. — В интересах магического мира. Нам стало слишком тесно рядом с друг другом. — Значит, вы все-таки хотите поправить иерархию, как Гриндевальд. — Зачем? Гриндевальд хотел предотвратить большую войну — у нас нет такой задачи. — Только обустроить общежитие. И чем вам мешают маглорожденные? — Скорее полукровки. Они плохо понимают, как все работает, но хотят себе тепленькое местечко. В магловском мире сейчас так же. — Демократично? — поддела Сириус. — Можешь не веселиться, у них будут те же проблемы лет через тридцать. Он перевел взгляд на пустые тарелки. — Дейви, — позвал Эйвери. — Подай, пожалуйста, чай. Эйвери говорил про некомпетентность полукровок и маглорожденных. Стандартной программы Хогвартса было мало для полноценной интеграции в магическое общество. На это уходила вся жизнь. — Газеты уже лет двадцать пишут о том, что оборотни ничем не отличаются от обычных волшебников. Даже если вы примете запрещающий их увольнять закон, их все равно не будут брать на работу. Они снова сидели за ужином. За окном был шторм, а на столе стоял ростбиф и йоркширский пудинг с мясным соусом. — А это уже не наша проблема. — И они повелись? — Это хоть что-то по сравнению с глупыми разглагольствованиями в газетах. Работодателям не нравится, что у них вылетает по три-четыре дня рабочего времени. Чисто экономический мотив, к тому же, если кто-то узнает, что сотрудник — оборотень, могут быть репутационные потери из-за того, что обычные волшебники слишком беспечны и не знают, как защититься. Сириус фыркнула. — Глупость. Оборотень семь лет проучился в Хогвартсе, и все было нормально. — Ты про удачный эксперимент Дамблдора? Почему же он тогда его не обнародовал? Сириус молчала, не зная, что ответить. — Люпин ведь страшно благодарен ему за эту возможность? Она побледнела. — Насколько? Тишина звенела над столом. — Прекрати! — Я ничего не делаю, — спокойно произнес Эйвери. — Дейви. Эльф убирал тарелки и подавал чай, а Сириус, глядя на белую скатерть, думала о том, что долг Ремуса огромен, и он знает это. Если бы его обучение афишировали, это был бы положительный прецедент. А так у Дамблдора был всецело преданный ему агент. Вторую часть мысли, на которую намекал Эйвери, Сириус даже боялась додумать. Ее отношения с Лунатиком… или?.. Эйвери действительно ничего ей не сказал. Это ловушка ее разума. Она просто слишком давно не видела Рема. Сириус подняла взгляд на Эйвери. — Вы можете обнародовать его. — Можем, — согласился он. — Но сейчас это только добавит очков Дамблдору. — Но и подтвердит ваши обещания оборотням. — Нам не нужно их подтверждать, — иронично откликнулся Эйвери. — Слова достаточно. — Разве это не смягчит вашу повестку? — Сделает ее более… демократичной? — усмехнулся Эйвери. — Ну, да. — Мы в няньки не записываемся. — Разве не это забота сюзерена? — Защита — да, но не забота. Соцпакет никогда не входил в программу темных. Война и дипломатия — да. Именно на этом строится государство: защита и разведка. — Любая власть влечет за собой ответственность. — А злоупотребление властью ведет к деспотии. — На что ты намекаешь? — Это классический конфликт левых и правых: весь двадцатый век светлые хотят сделать всем хорошо и бесплатно, но за все нужно платить. — Так разве чистокровным не пора поделиться властью, если вы не хотите брать на себя ответственность? Черты лица Эйвери заострились, и он стал похож на дракона. — С кем? С некомпетентным сбродом жаждущих наживы маглокровок? — То есть, она должна остаться у деспотичных, надменных и глупых чистокровок? — Почему нет? Если мы компетентны. Сириус усмехнулась. — В ваших мечтах. Кто у нас глава Визенгамота? — Старпер, жаждущий власти? Сириус положила локти на стол и придвинулась ближе. — А что до вас? Вы пресмыкаетесь перед чуваком, который называет себя Богом Смерти. — Что если он действительно кое-что знает о смерти? — Будущим не могут править смертепоклонники. За окном сгущались сумерки. Сириус совершенно не хотелось вылезать из ванны. Дейви подкинул еще дров в ярко пылающий камин и протянул ей чашку с густым какао и печенье с ирисками. — Мастер просил передать, что будет позже. На обед сегодня был луковый суп и крем-брюле. Похоже, у Дейви было французское настроение. Пожалуй, Сириус так хорошо еще никогда не питалась. Даже на площади Гриммо. Кричер, старый традиционалист, предпочитал готовить английскую кухню. Поэтому в Хогвартсе она особой разницы не почувствовала. — Почему ты не вышла замуж за Люпина? — Почему я должна выходить замуж? — Поттер же женился. «На своей магловке» — повисло в воздухе. — Он струсил тебе предложить, — констатировал Эйвери. Блэк и оборотень — Лунатик действительно комплексовал по этому поводу. Она вспомнила, как сама впервые поцеловала Люпина, притянув его за рубашку. — Он не нравится тебе, потому что он оборотень, потому что состоит в Ордене или потому что он мой любовник? — А разве всего этого набора недостаточно, чтобы я не испытывал к нему симпатии? Когда она сбежала из дома к Поттером, Блэки подумали, что она выйдет замуж за Джеймса, и потому отнеслись к этому спокойно. Каково же было их удивление, когда на шестом курсе она начала встречаться с Лунатиком. Она тогда дьявольски хохотала, только представив их лица. Ее гардероб выглядел как эклектичный набор подаренных Блэками вещей. В нем соседствовали сабо из желтой парчи с песочным кейком форменного кроя, черный пеньюар, отделанный кружевом, с нежно-розовым платьем из атласного шелка или длинное платье из черного бархата с темно-зеленым шерстяным на пуговицах. Прекрасное шелковое белье и ни одних брюк. Был уже декабрь, на улице время от времени кружился снег. Она отложила вилку. — Я хочу выйти на улицу. — Прямо сейчас? Эйвери встал из-за стола, и Сириус последовала его примеру. Он стянул с кровати пуховое одеяло и, накинув его ей на плечи, завернул ее, словно в кокон, и поднял на руки. Растерявшись, Сириус схватилась за его плечо. Тактильный голод тоже был формой пытки. Сколько месяцев она ни к кому не прикасалась нежно? Три? Уже больше. Они спускались по широкой лестнице в холл, чтобы выйти сквозь стеклянные двери в сад. Она положила подбородок ему на плечо. Эйвери преодолел порог дома и вышел на широкую подстриженную лужайку, куда выходили окна ее спальни. Месяц освещал безоблачную ночь и двухэтажный дом, корпус которого был виден с левой стороны. Он просто стоял посреди лужайки, давая ей наслаждаться ночной прохладой. — Сними с меня цепь. Та неслышно упала в траву, освобождая ее. Эйвери не двигался сам, не сокращал дистанцию, давая это делать ей. И каждая ее просьба была сокращением этой дистанции. Она глубоко вдохнула холодный воздух. Постояв так еще, Эйвери пошел обратно в дом. Теперь она могла свободно гулять по саду с по-зимнему опавшими листьями. Как выяснилось, Белла прислала ей коричнево-зеленое шерстяное пальто, а Нарцисса — не удержалась — короткую светлую шубку, которую разве что можно было накинуть на вечернее платье. Пожалуй, самым стильным был подарок Вальбурги — тот самый двубортный песочный кейп из шерстяной ткани. Два вечера у них ушло на украшение дома. Сириус, к своему удивлению, увлеклась процессом и гоняла Эйвери, чтобы он повесил или поправил то или иное украшение на елке, венок или еловую гирлянду. Проснувшись в Рождество, она долго лежала, глядя на красный бархатный полог кровати, похожий на те, что были в гриффиндорских спальнях. Ремус, наверное, проведет сегодняшний день у Джеймса и Лили, вместе с Питером. За завтраком к ней зашел Эйвери. — У меня для тебя подарок, — он повертел в воздухе письмом. — Это от Марлин. Глаза Сириус округлились, и она чуть не выронила чайную ложку. — С Рождеством, — Эйвери протянул ей письмо и сел за стол. — Дейви, сделай мне тоже кофе. Сириус дрожащими руками открыла письмо. «Привет, Бродяга! С Рождеством нас! У меня все хорошо. Насколько это возможно в компании Макнейра. Играем в шахматы. Проигравший готовит — и тут у меня большая дилемма: готовит он отвратительно.» Сириус рассмеялась. Глаза ее жадно бегали по строчкам, проглатывая содержание предложений. «Я поначалу тоже пыталась, но поняла, что так мы скорее умрем с голода. Ха! Умереть с голода у пожирателя при полном наборе продуктов. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я знаю, что тебя трудно обидеть. Помнишь, мы в Хогсмиде пошли в кафе мадам Паддифут? Надеюсь, скоро еще сходим. Целую и обнимаю, Марлин.» У Сириус на глазах выступили слезы, она быстрым движением вытерла их пальцами. — Спасибо, — она постаралась улыбнуться, но получилось вымученно и нервно. В кафе мадам Паддифут они пошли втроем с Лили, и это был один из лучших девичников в их жизни. Тот самый факт, который знали только они, и это говорило о том, что у Марлин и правда все в порядке. — Напишешь ей ответное письмо? Она будет рада. Сириус кивнула, теперь уже улыбаясь гораздо искреннее. На столе стояли чернила и лежал пергамент. Должно быть, она не заметила, как Эйвери переместил их, пока она читала. «Дорогая Марлин, с Рождеством нас! Меня Эйвери шахматами не развлекает. Обсуждаем газетные новости. Пока ничего серьезного не произошло. Плюс-минус так же. Ты могла бы отравить Макнейра. Подумай об этом. С любовью, Сириус.» Подумав, она дописала: «P.S. Если Макнейр тебя обидит, я сверну ему шею.» — Макнейр же в Шотландии живет? — припомнила Сириус. — Да, на берегу озера в замке-башне. Эйвери было весело. Кажется, он догадывался к чему она клонит. — Разве у него нет домового эльфа? — Есть, — ответил Эйвери. — Просто он очень старый, и когда он забывает посолить еду или солит ее дважды — это еще ничего. Поэтому Уолден готовит сам. Как может. — Хочешь сказать, Марлин ему послали сами небеса? Эйвери рассмеялся. — Не удивлюсь. Марлин и правда была похожа на ангела. — В твоем доме ведь готовил оборотень? Сириус проигнорировала намек на бездомность Рема. — По крайней мере, оборотням не отрубают голову, когда они становятся слишком старыми. — Да, к сожалению, не все так гуманны к старым эльфам, как Блэки. Сириус вопросительно подняла брови. — Это больно — смотреть как страдает их гордость, когда они понимают, что больше не могут служить, как должно. Разве не гуманно избавлять их от этих страданий и отпускать достойно? Сириус никогда не видела старых эльфов. Как-то в детстве она слышала, как тетушка Кассиопея говорила, что ее эльфийка, к сожалению, стала слишком стара и скоро ей придется отрубить голову. — Никогда не думала об этом с такой стороны. На вешалке в руках Эйвери было длинное черное платье-комбинация на широких бретельках, стильно отделанное кружевом сверху и по подолу. Прямой вырез переходил в глубокий треугольник между грудей. Явно магловская мода. — Поллукс пригласил нас на ужин. Если хочешь, можем пойти, — в другой руке у него была пара черных лакированных лодочек на шпильке. Сириус задумалась. Он предлагал позлить Блэков магловским нарядом. И это позволило бы ей немного развлечься. — Пойдем, — она протянула руку, забирая платье. Приведя себя в порядок, на что ушло полдня, и переодевшись в платье, Сириус спустилась вниз, где ее ждал Эйвери в довольно обычном для него виде: черном. Сегодня у него был более строгий пиджак из набивного шелка с едва различимым узором, вместо привычных узких кожаных штанов — классические брюки и черная рубашка, расстегнутая у ворота. Завидя ее, он встал и восхищенно оглядел спускающуюся по ступеням Сириус. — Неплохо, — улыбнулся Эйвери. — Неплохо? — переспросила Сириус, приподняв бровь. Она знала, что декольте у нее — огонь. В таком потерялось бы большинство взглядов пожирателей. Ничего не видно, но какой простор для фантазии. — Идем? — он галантно предложил ей локоть. Сириус взяла его под руку, и они аппарировали. В огромном холле в доме Поллукса стояла рождественская елка, украшенная разноцветными стеклянными игрушками и горящими свечами. Сириус вдохнула полной грудью. Вокруг витал запах ели. Перед каждым порогом Эйвери галантно пропускал ее вперед и шел на шаг позади, чтобы не попасться на любимую всеми уловку с омелой. Сириус старалась спрятать улыбку: это было весело, и в груди у нее разлилась волна удовольствия и благодарности. Все собрались в гостиной. Беллатрикс с оленем, Нарцисса с павлином, не хватало Андромеды — ее, естественно, не позвали. Удивительно, что пригласили Сириус. Видно, фарс с Эйвери подавали всерьез. Она улыбнулась Регулусу. За годы их летних каникул он должен быть благодарен ей — теперь у него было 99 проблем, и проблемы с девушками не входили в их число. Хуже ему уже просто никто не сделает. — Регулус, — она расплылась в ехидной улыбке. И почувствовала на талии руку Эйвери, который уверенным жестом свернул ее сторону, прошептав на ухо: — Не трави беднягу. Сириус хмыкнула. Это и правда обещало быть весело. — Он полный кретин, если связался с вами, — в голосе Сириус слышалась тщательно скрываемая горечь. Эйвери проигнорировал завуалированное оскорбление. Они нежно обнялись с Нарциссой и немного поболтали в гостиной, где потихоньку собирались все члены семьи. В этот раз подарков друг другу никто не дарил. Таким образом деликатно нивелировалось присутствие Сириус, которая совершенно точно никому дарить подарки не собиралась. Другой странностью было присутствие Беллатрикс и Рудольфуса, и Нарциссы с Люциусом — обе должны были оставаться в новых семьях, как и она с Эйвери, по идее, но он пока не торопился знакомить ее со своими родителями. За столом Сириус сидела напротив Малфоя, между Эммануэлем и Регулусом, который явно дергался рядом с ней. — Да, золотко, — повернулась к нему Сириус. Эйвери незаметно пнул ее под столом. Она возмущенно обернулась к нему, и заметила, как Нарцисса еле сдерживает улыбку. За ужином Нарцисса объявила, что ждет ребенка, и теперь стало понятно, почему у них такой интересный состав: это новость касалась всех в семье Блэк. Сириус, как и все, поздравила ее: в конце концов, дети — это всегда хорошо, даже если они наполовину павлины. На вторую они все равно Блэки. После ужина они вернулись в гостиную, где, сидя на диванах, ведьмы что-то эмоционально обсуждали и смеялись, а мужчины разговаривали, стоя возле камина. Время от времени та или иная пара танцевала под неизвестно откуда льющуюся негромкую музыку. Медленно танцевать с Эйвери оказалось очень приятно. Он был ненавязчив, а ее тактильный голод, кажется, уже довел ее до ручки. Его прикосновения были теплыми и уверенными, он не задумываясь вел ее в танце, шутя, рассматривая гостей или задумавшись о чем-то постороннем. Ей было приятно отдаться на волю его рук и низкого вибрирующего смеха над ее ухом. — Позволь я украду твою даму, — Поллукс протянул руку безапелляционным жестом. — Конечно, — улыбнулся Эйвери и отошел в сторону разговаривающих мужчин. Сириус положила руку на плечо Поллукса, который ей мягко улыбнулся. — Эйвери тебя не обижает? — Нет, — про цепь говорить не было смысла, это бы только развеселило его, как хорошая шутка. — Но ты это и так знаешь. — Да, — рассмеялся Поллукс, — он каждые две недели у Вальбурги пьет чай с сывороткой правды. Слово джентльмена это, конечно, прекрасно, но ты и святого доведешь. Сириус рассмеялась, представив эту сцену. Гостиную, семейный сервиз и Эйвери. Блэки были рады ее видеть — это чувствовалось в их взглядах, словах, и в то же время, они не навязывали ей свое общение, деликатно обходя все острые углы. И за это Сириус была им благодарна. Вечер прошел намного лучше, чем она ожидала. — Рада тебя видеть, девочка, — тетушка Кассиопея сегодня была в закрытом платье глубокого синего цвета. Ее темные глаза смотрели мягко. В этот момент Сириус поняла, что рада видеть старую ведьму. — Я тоже рада тебя видеть, — она улыбнулась. Кассиопея стрельнула глазами в сторону Эйвери. — А он молодец, нужно отдать ему должное, — видя сомнение на лице Сириус, она пояснила. — Он все еще жив, это весьма похвально. Сириус рассмеялась. — К тому же ты здесь, и ужин прошел весьма мирно. Сириус тоже оглянулась на Эйвери. Он разговаривал с Сигнусом и Регулусом, но тут же встретился с ней взглядом. Она отвела глаза. — Осторожнее с ним, деточка. Это и есть тот пожиратель, который достает информацию, когда другим это сделать не удалось. О нем ходили слухи, но точно никто не знал. Она снова взглянула на Эйвери: по сравнению с высоким и широкоплечим Лестрейнджем он казался худым и гибким, было сложно поверить, что этот мягкий, обаятельный волшебник может быть кошмаром Лютного переулка. Говорили, что он почти не пользуется заклятиями, и никто не знает, как он выглядит, потому что после он стирает память, и тот, кого он пытал даже не знает, что он рассказал. Сириус перевела взгляд на Кассиопею. — Почему ты сказала мне об этом? — Вы неплохо ладите, я подумала, тебе стоит об этом знать. До того, как она выйдет замуж. В этот момент Сириус заметила, как Эммануэль следит за ней краем глаза, в любой момент готовый увести ее, если разговор перейдет в конфликт. Она хмыкнула, улыбнувшись. — Спасибо. — Красивый кулон, — заметила Кассиопея, и Сириус невольно опустила взгляд. — Не снимай его. Это, скорее всего, отменная защита. — Тетя Кас, ты обезглавила Чатни? — Нет еще, — она отвела взгляд, в ее глазах заблестели слезы. — Прости. Мы говорили об эльфе Макнейра сегодня утром. Разговор перешел в светскую болтовню, и Сириус фоново размышляла о том, что они с Эйвери пользовались одними и теми же методами, и пока ничем серьезным для нее это не обернулось. Лестрейнджи и Малфои уже ушли, Кассиопея разговаривала с Вальбургой, Арктурус курил с Поллуксом сидя возле камина, а Эйвери в стороне о чем-то разговаривал с ее отцом. Сириус тяжело вздохнула и легла на жесткий диван с деревянной спинкой, стоящий напротив анфилады распахнутых дверей — там стояли Орион с Эммануэлем. Сириус уже задремала, когда почувствовала, как ее укрыли пиджаком. Послышались удаляющиеся шаги и снова невнятный гул голосов в соседней комнате. Разбудил ее голос отца. — Чудовище заснуло, — в его голосе чувствовалась нежность. Сириус сонно поморщилась. — Доброй ночи, — ответил Эйвери и, аккуратно взяв ее на руки, аппарировал. Несмотря на аппарацию, просыпаться не хотелось. В полусне она подумала, что это чудесная возможность выхватить у Эйвери палочку и сбежать, но ей было слишком хорошо, чтобы просыпаться. Эммануэль положил ее на кровать и, сняв туфли, укрыл одеялом. — С Рождеством, Сириус Роуз. — Угу, — невнятно ответила Сириус и заснула под смех Эйвери. Это было странно. Словно на многие месяцы наступил своеобразный штиль. По динамике до ее заключения, события должны были набирать оборот, но этого не происходило. Система будто пришла в некое равновесие. Сириус перестала со страхом вчитываться в статьи, ожидая плохих новостей. Теперь это было не более легкой ругани сторон, которую можно непринужденно обсудить за ужином. — Почему у тебя такое дурацкое имя? — Сириус с интересом рассматривала Эммануэля. — Серьезно? — иронично усмехнулся Эйвери. — Девчачье? Пыталась ли она всерьез его задеть? Нет. Эйвери был слишком непрост, чтобы вестись на такую детскую разводку. — «С нами Бог». Сириус посмотрела на него серьезно. Почему-то это звучало сильнее, чем «лорд Волдеморт». — Кассиопея сказала, ты людей пытаешь, — как бы невзначай бросила Сириус. — Как это мило с ее стороны, — он явно напрягся. — Нуэль, кого из моих знакомых ты пытал? — Сириус больше не боялась сокращать дистанцию. Она знала как играть в эту игру. Каждая девушка знает — как динамить парня, оставляя его во френдзоне. Он прищурился, припоминая. — Гидеона Пруэтта, но он остался жив, — заметил Эйвери. — Питера… упс!.. Сириус побледнела. — Расслабься, с ним все в порядке. Зная его методы, Питер кукушкой поехал. — Дальше. — Да все, — он весело улыбался. — Питер молодец. Он не сказал и половины из того, что можно достать. — Он у пожирателей? — Нет, — покачал головой Эйвери, с интересом глядя на Сириус. — Но побеседовать с ним было любопытно. Она внезапно остро поняла то, о чем он говорил: это горячая гражданская война. Прошедшая сквозь семьи, разбившая их, расколовшая. Через потери — смерть и политические воззрения. Через потерю основания. Сириус куталась в молочное мохнатое пальто, ее босые ноги зарывались в холодный белый песок. Широкая полоса пустынного пляжа уходила на многие мили вперед. Справа бушевало море, а слева пронизывающий ледяной ветер трепал высокие, по-зимнему жухлые травинки на песчаном хребте. Эйвери, как обычно улыбаясь, легко шел ей навстречу, и она почувствовала облегчение при мысли, что сейчас они аппарируют отсюда, хотя могла пройти пешком столько, сколько потребовалось бы, чтобы выбраться отсюда. Обернувшись, она увидела бегущего к ней Ремуса. Он был так далеко, что она едва узнала его. Он кричал и размахивал руками, привлекая ее внимание. Она стояла посередине между двумя мужчинами и не знала, в какую сторону ей следует повернуться. Сириус подняла глаза к затянутому тучами небу, сквозь которые едва пробивалось солнце, и увидела снег. Мягкими хлопьями он падал на ее ладони. Эйвери накинул свое черное пальто ей на плечи и, обнимая со спины, протянул ей руку. — Пойдем домой. Сириус проснулась в постели и долго лежала в тишине обдумывая дурацкий сон. За окном серое небо полностью скрывало солнце. — Дейви, — позвала она, и эльф тут же появился. — Сделай мне, пожалуйста, какао. Домовик расцвел в радостной улыбке. — Конечно, госпожа! Дейви сейчас все приготовит! — он тут же исчез, а Сириус поняла, что впервые его о чем-то попросила. Эйвери вернулся домой поздно. Усталый, он с удовольствием прошел по темным коридорам мимо гостиной и остановился перед приоткрытой стеклянной дверью, ведущей в сад. За окном сияла полная луна. Он заметил темный силуэт на лужайке за домом. — Ч-ч-ч-е-рт! — прошипел Эйвери. Он сократил защитные чары, сняв половину с прилегающей к дому территории. Дейви не должен был ее выпускать. Но кого она когда спрашивала. Он рванул в сад. В полнолуние оборотень сможет пробить защиту — на то и был расчет. Неподалеку раздался волчий вой. Эйвери взмахнул палочкой, активируя заклятие. Сириус стояла недалеко от темной изгороди сада, в болотно-зеленом пальто с накинутой поверх шалью. Услышав шум, она обернулась к нему. — Сириус! — закричал Эйвери. — На землю! Оборотень прыгнул, и буквально в ярде от его лап Сириус, оглянувшись, упала на землю обернувшись пушистой черной не то лисой, не то собакой. Она лежала, свернувшись клубочком на траве, а его заклятие волной прошлось над ней, сметая оборотня далеко за границы лужайки. Эйвери подошел к ней, коротко взглянул, и повернул палочку, сотворяя заклятие. Земля разверзлась в глубокую яму, и оборотень с коротким скулящим взвизгом провалился в нее. Как живая, ледяная, мерзлая земля шевелилась, предвкушая свою жертву. — Нуэль, пожалуйста! — Сириус стояла на коленях, протягивая к нему руки. Ее черные волосы разметались, а отчаянные глаза сияли в свете луны на бледном лице. — Не убивай его! Эйвери медлил. — Хорошо, — выдохнул он, опуская палочку. Сириус бессильно осела на землю, смотря перед собой ничего не видящим взглядом. Медленно, обессиленно она встала и, не оглядываясь, пошла в дом.

Cold Blood — Dave Not Dave

Эйвери знал, что Люпин попытается пробить защиту дома в полнолуние, поэтому и ослабил ее. Как только Ремус ступил на его территорию, Эйвери мог убить и закопать его на заднем дворе, и даже Визенгамот бы тут ничего не сказал — нападение оборотня на личной территории. Сириус сидела на подоконнике, кутаясь в шаль и смотрела в окно. За лужайкой в глубокой яме тоскливо выл оборотень. Она просидела так всю ночь. В предрассветных сумерках бледный обессиленный Люпин, перепачканный в земле, выбрался из ямы. Эйвери его отпустил. Пошатываясь, Ремус побрел прочь от дома. Теперь Эйвери мог потребовать от нее все, что угодно: он сохранил жизнь Люпину. Сириус продолжала сидеть, не замечая ничего вокруг. В голове у нее была пустота. Уже рассвело, когда она перебралась в постель, и в утренней тишине провалилась в болезненный сон. Эйвери вел себя как ни в чем не бывало. Он ничего от нее не хотел. Они все так же ужинали вместе, обсуждая прочитанное и последние события из газет. Прошел месяц, прежде чем Эммануэль спросил: — Пойдешь со мной на вручение Уилберской премии? — светская тусовка с кучей папарацци. Это был тот самый вопрос. Услуга за жизнь, и это было не так уж дорого. Сходить с ним на вечеринку, поулыбаться с бокалом в руках и вернуться обратно. Фотографии в газетах подтвердят, что их помолвка в силе и Сириус с ним добровольно. Она улыбнулась. — Конечно. В конце концов, он мог потребовать намного больше, и она бы не отказала. Для выхода в свет он принес черное платье с открытыми плечами и легким эффектом корсета — лиф имел множество вертикальных делателей, уходящих в длинную широкую юбку, а сверху округлый вырез с почти острыми краями, закрывавший грудь. Ткань была похожа на тонкую замшу. У Эйвери, определенно, был вкус. И он прекрасно знал, что ей понравится. Сириус собрала передние пряди на затылке, закрепив заколкой, и добавила темную помаду. Ровно то, что полагалось добропорядочной девице из семьи Блэк со скидкой на бунтарское прошлое. К ничего не значащей болтовне по теме пришлось подготовиться: прочесть пару книг, несколько статей и внимательнее послушать радио для номинации «Песня года». Самым лучшем на вечеринке, пожалуй, были платье, шампанское и танцы с Эйвери. Никто из репортеров слишком близко не подходил, но сенсационные снимки их танцующей пары обещали быть завтра в газетах и светских хрониках журналов. Вернувшись в поместье, Эйвери проводил ее до двери комнаты. Стоя в полутемном коридоре, Сириус прислонилась спиной к стене, рассматривая его лицо. Она завела руки за спину, чтобы ненароком не коснуться его. Этим вечером ей слишком нравилось к нему прикасаться, и он знал это. Ей нравилось, как легко он вел в танце, развлекая ее обычной веселой болтовней. Эммануэль потянулся к ее губам, и не встретив никакого сопротивления, осторожно поцеловал. Поцелуй становился все неистовее, горячее, его губы терзали ее в голодной жажде, которую он все это время умело скрывал. Сириус задохнулась от яркости ощущений. Эйвери целовал ее шею, прижимая к себе, и она ощущала всю твердость его тела. Прикоснувшись к его груди, она слегка оттолкнула его от себя, и он тут же отступил. Они смотрели друг на друга голодными глазами странников в бесконечности. — Нет, — четко произнесла Сириус. Эйвери хулигански усмехнулся. — Спокойной ночи, Сириус Роуз. И снова Эйвери как ни в чем не бывало ужинал с ней. Они обсуждали последние события, и совсем не обсуждали светскую хронику, которая захлебывалась в экстазе по поводу их колдографий. Получилось и правда эффектно: на одних Сириус смеялась, обнимая Эйвери в танце, на других — Эйвери смотрел на нее сияющими от счастья глазами. Знали бы они, что в это время они обсуждали слизней в пунше. Их секс был делом времени, и они оба знали это. Поэтому продолжали игру с вечерним обсуждением газет. Однажды утром он вернул ее черные джинсы, футболку и ботинки, взмахнув палочкой, и протянул руку. — Идем, нас ждет Вальбурга. Сириус, хмурясь, пыталась понять, что происходит, но вложила руку в его ладонь. Все завертелось в вихре аппарации. Они оказались на площади Гриммо, в гостиной, где их ждала Вальбурга. Поклонившись ей, Эйвери исчез. — Что происходит? — растерянно произнесла Сириус. — Его время вышло. Если ты не хочешь выйти замуж за Эйвери, мы расторгнем помолвку. — Вальбурга оглядела ее строгим взглядом, словно проводя инспекцию. Он поспорил, но не так, как она думала. Для всех будет выглядеть, будто это она бросила его. Эйвери будут сочувствовать, многие захотят залечить его разбитое сердце. Что еще было ожидать от этой скандальной бунтарки Блэк? — Ты можешь остаться здесь, у Арктуруса или Поллукса. — Поллукс. Он не будет ни о чем ее спрашивать. — Значит, у Эйвери не получилось, — проскрипел Поллукс. — Ты тоже в курсе? — Это очень большое пари. Все чистокровные сделали ставки по поводу твоего замужества. Они, правда, не знают подробностей. — И на кого поставил ты? — На Эйвери. Это звучало как само собой разумеющееся. — Не знала, что ты оптимист, — Сириус встала с кресла и пошла в свою комнату. Вслед ей звучал низкий ехидный смех Поллукса. У Лестрейнджей у нее была комната в черно-зеленом цвете, как если бы она поступила в Слизерин: сводчатые потолки, приходящие в колонны, вытянутые готические окна, огромная резная кровать, словно для жертвоприношений, тяжелые портьеры из зеленого бархата, гнутая мебель и неоткрывающиеся витражные окна, будто в хрустальном гробу. Даже в доме Поллукса не было такой мрачнятины. Как ни странно, у Эйвери ей было даже комфортнее, чем у Блэков. Какая-то неуловимая соразмерность и ненавязчивость цветов в интерьере воспринимались ей как гармоничные. Она даже не заметила, насколько привыкла к разговорам с Эйвери. Это казалось ей незыблемым, некой константой в ее новой жизни. Она думала, что не тосковала так остро по Ремусу, потому что у нее не было на это времени. Целый месяц она имела дело с пожирателями, которые постоянно сменяли друг друга, после чего пребывание у Эйвери было похоже на СПА-курорт. Но сейчас расставание с Нуэлем ощущалось, как будто у нее вырвали кусок души. Остро, болезненно. Дико. И он, черт возьми, знал, что так и будет. Рука Сириус упала на ни черта не нужную теперь пепельницу, и она с размаху разбила ее о стену. Взялась за скатерть на столе и сдернула ее на пол, перевернула стол, оборвала балдахин с кровати, покрепче перехватив стул, разбила его о столбик кровати, подсвечником запустила в зеркало… Когда открылась дверь, и на пороге появилась Вальбурга, в комнате не осталось ничего целого. Должно быть ее попросил зайти Поллукс, услышав шум. — Все в порядке? — с сомнением спросила Вальбурга. Сириус выдохнула. — В полном. Вокруг летали перья из подушки. — Полегче стало. Вальбурга покивала с притворным сочувствием и вышла из комнаты. Газета ей больше не полагалась. Вероятно, чтобы она не видела новостей о помолвке. Все разбитое в комнате легко восстановили одним заклятием. Поллукс поделился с ней самокрутками. Возможно, он считал, что «дети наших детей — наши союзники»: он пересказывал ей политические новости из газет, и обсуждать их с ехидным стариком оказалось не менее интересно, чем с Эйвери. Он не возражал, когда она закидывала ноги в ботинках на что-нибудь стоящее поблизости и курила его самокрутки в темной бумаге, чиркая спичками. Теперь на ее шее вместе с сапфировой звездой болталось маленькое, грубо сделанное золотое сердечко с буквами «S + R» и колечком для черной веревки с левой стороны. В саду Поллукса цвели магнолии. Сириус уже неделю слонялась из чистого упрямства, не желая иметь дел с Эйвери. Где-то на третий день у нее началась ломка. Обычно, если не было чем пощекотать нервы, она сама устраивала себе повод и приключение. Часто таким поводом бывал Ремус. Возможно, поэтому она его и любила, как наркоман любит свой наркотик. Рем был поводом — Нуэль был причиной. До последнего вечера он щекотал Сириус нервы одним своим присутствием. Тем, что в следующий момент мог сделать неожиданный финт. — Я хочу поговорить с Вальбургой, — сказала она однажды утром. — Хорошо, — ответил Поллукс, поставив чашку кофе. После завтрака они аппарировали на площадь Гриммо, где Вальбурга встретилась с ней в гостиной. Привычной темной гостиной, которая после дома Поллукса смотрелась мрачновато. — Как я могу правильно выйти замуж? Мне придется предать друзей. — Она никогда не думала, что семейный девиз может так пригодиться. «Toujours Pur» — всегда чисты, всегда честны. Вальбурга кивнула. — Я тебя поняла. Если у тебя есть проблема — сделай так, чтобы это стало проблемой других. Вальбурга сидела в гостиной, размышляя над ситуацией. Это и правда была серьезная этическая дилемма для любого чистокровного, и для Блэка особенно. Волдеморт перестал быть полезным. Власть его развратила. Как и любой полукровка, получивший могущество, он не выдержал этой силы, и теперь балансировал на грани, переходить которую Вальбурга не хотела. Она знала, что он собирается убивать чистокровных, выступающих против Пожирателей смерти, что было для нее неприемлемо. Это было неприемлемо для всех Вальпургиевых рыцарей — чистокровные семьи внимательно следили за тем, что происходит. «Вы же знаете, как мы работаем», — вспомнила она слова Эйвери. Каждый Упивающийся смертью был безотказной боевой единицей со своими способностями, и единственное, что было им нужно — приказы. Идеально отточенные механизмы смерти. — Эйвери, — позвала Вальбурга, и перед ней тот час заклубился черный туман аппарации. — Убери Волдеморта. Мы объявляем перемирие.

Tolan Shaw — Gold

Газеты писали о самой спокойной весне за последние годы. Гостиная Поллукса была залита солнечным светом. — Говорят, Волдеморт исчез. Эйвери стоял, заложив руки в карманы брюк, и загадочно улыбался. — Австралия? Сириус поманила его пальцем. Нуэль подошел совсем близко, даже не потрудившись вытащить руки из карманов. Сириус встала на цыпочки и, легчайше коснувшись кончиками пальцев его щеки, поцеловала в губы. — М-м-м… — Эйвери улыбался в ее губы. — Это награда? — в его голосе звучали мурлыкающие нотки. — А ты хочешь на этом закончить? — вздернула бровь Блэк. — Нет, — он хищно впился в ее губы, стремительно уволакивая в поцелуй. Сириус потеряла опору, как и в первую их встречу.

Эпилог, или немного до

Эйвери громко постучал в дверь Поттеров. Был поздний вечер, он аппарировал прямо в маленький садик перед домом. Дверь открылась. — Эйвери? — невежливо осведомился Джеймс с волшебной палочкой в руках. — Нужно поговорить, — он улыбался, по-прежнему оставаясь опасным. — Проходи, — Джеймс отошел в сторону, пропуская гостя. В коридоре стояла настороженная Лили с полуопущенной палочкой в руках. Эйвери пробежался взглядом по ее округлившемуся животу. — О, поздравляю. — Спасибо, — сдержанно ответил Джеймс и махнул рукой в сторону гостиной. — Марлин, кстати, тоже, — Эйвери сел на низкий диванчик. — Что? — потрясенно воскликнула Лили. Они переглянулись с Джеймсом, который сел напротив Эйвери. Как гость, тот вежливо сел спиной к двери, давая им контроль над ситуацией — Лили все еще была за его спиной. — Такое иногда случается, когда двое слишком долго живут под одной крышей. Посколько это никак не успокоило собеседников, он добавил: — Мне так, к сожалению, не повезло. — А как же Уилберская премия? Как тебе удалось заставить Сириус пойти на нее? — Твой друг-оборотень тебе не рассказывал? Повисла пауза. — Он попытался пробить защиту моего дома, и Сириус попросила не убивать его. Джеймс остолбенел. — Взамен я попросил ее составить мне компанию на вечеринке. В виде бонуса даже поцелуй получил. Эйвери явно веселился. — И что ты хочешь сейчас? — Джеймс смотрел на него с интересом. — Пригласить тебя за стол переговоров в Большом круглом зале. — Джеймс подумал, что ослышался. — Все чистокровные приглашены. Ходили слухи об исчезновении Волдеморта, но такое… — И с чего мне принимать приглашение от Пожирателя смерти? Их вполне могли перерезать прям там. — Видишь ли, у меня есть призрачный шанс, что Сириус согласится выйти за меня замуж, если мы сможем прийти к некоему консенсусу. — Значит, она решила стать гарантом перемирия. — Да, — Эйвери смотрел на него внимательно. Джеймс взглянул на встревоженную Лили. Эйвери тоже оглянулся. — Можешь не переживать за Сириус. Мы все становимся подкаблучниками. Не так ли? — он перевел взгляд на Джеймса. Тот кинул. — Я приду. Большой круглый зал был одним из помещений старого Атриума. В нем собирались чистокровные для обсуждения своих проблем. Огромный темный зал с купольным потолком и круглым дубовым столом, занимавшим почти все помещение. Каждый чистокровный сидел на деревянном кресле с высокой спинкой и резными элементами под стать своему роду. Большая часть присутствующий уже сидела за столом, немногие волшебники ходили, пожимая друг другу руки, и усаживались за стол. Из Ордена присутствовал Джеймс в нарочито магловской одежде, от Пруэттов — глава семьи Фобос, Августа Лонгботтом с неизменным грифоном, светловолосый Эрнест Макмиллан в строгом сюртуке, рыжий Септимус Уизли, мрачный Абраксас Малфой, всегда спокойный Рудольфус Лестрейндж, старик Каспер Крауч и многие другие, симпатизирующие Ордену, либо входящие в состав Пожирателей. — Ну что же, начнем? — громко возвестил Ричард Аббот, явно довольный этой встречей. Никто из чистокровных семей, а их здесь собралось немало, не пренебрег приглашением. — Какое у тебя предложение Блэк? — раскатисто произнесла Августа так, что последние шумы стихли. — Мы убрали своего полукровку, вы — уберите своего, — Орион Блэк говорил как всегда негромко. Его матовое черное кресло, похожее на трон, украшали два ворона. Зал взорвался шепотом. — Немыслимо… — Глава Визенгамота… — Директор… Августа окинула присутствующих зорким взглядом. — Это все? — она надменно вздернула бровь. Ее кресло из клена украшала искусная резьба в виде вереска. — Нет, — вмешался Эйвери. — Во избежании неэффективности управления, мы предлагаем поделить отделы. Темный блок берет международное сотрудничество и аврорат, вам — все остальное. Джеймс едва не присвистнул. Предложение было щедрое. — С чего нам верить тебе? — раздался звонкий голос Эвелины Гэмп, довольно молодой волшебницы в ярко-фиолетовой мантии. — В противном случае Сириус не выйдет за него замуж, — рассмеялся Джеймс, и по залу прошла волна смешков, мгновенно разряжая обстановку. Он находил свое кресло из ясеня весьма удобным. — Это правда? — уточнил Септимус Уизли из-под своих кустистых бровей. Эйвери кивнул. — Это меняет дело, — сказал Грегори Боунс, немолодой подтянутый волшебник, чья сестра была главой отдела магического правопорядка. — Какой срок? — спросил Орион. Джеймс едва не вздрогнул от этого спокойного властного голоса. Похоже, Сириус его таким никогда не видела. По ее словам, он говорил тихо и в любых конфликтных ситуациях смывался, оставляя со всем разбираться Вальбургу. — Две недели, — ответила Августа, столь же властным взглядом оглядев светлый блок. Многие согласно кивали ей в ответ. — Тогда на этом же месте через две недели. У вас ровно такой срок, чтобы убрать Дамблдора. Орион встал, показывая, что переговоры окончены. Это было первое заседание за последний десяток лет. Через две недели Дамблдор оставался главой Визенгамота, но внезапно лишился поста директора Хогвартса. К неудовольствию Грюма, Орден Феникса был распущен, поскольку все чистокровные семьи вышли из его состава. В аврорат пришли Пожиратели. На собрании присутствовал его брат Модеус, который в точности передал ему происходящее, но старого параноика Грюма это не утешало. В его святой обителе расхаживали Пожиратели, а он мог только скрипеть зубами. Но работали, надо заметить, они хорошо. А Эйвери аппарировал прямо к себе в спальню. По сравнению со спальней Сириус, она, конечно, была темновата. Но большая кровать полностью компенсировала этот недостаток. Он так увлекся раздеванием Сириус Роуз и выцеловыванием ее светлой кожи, что забил на собственные ботинки и штаны. Блэк срывала у него крышу, и ему приходилось тормозить себя каждое мгновение. Потому что полгода воздержания с этой ведьмой аду подобны, и, чтобы выбраться из него, еще и не такое предпримешь. Она сладко выгибалась в его руках, и каждый ее вздох и стон каленым железом проходился по нервам Эйвери. Она отдавалась ему вся, и это пьянило похлеще любого огневиски. Сириус все еще сжимала его бедра ногами, а он нависал над ней, опираясь на локти, когда в ее вернувшемся в ясность сознании промелькнула одна неприятная мысль: у нее нет зелья. Она больше не контролировала ситуацию. Как можно незаметнее выдохнув, она отвела взгляд, но это не ускользнуло от Эйвери. — Что такое? Помолчав, Сириус все же ответила. — Я тут вспомнила, что теперь наличие детей не от меня зависит. — Разве я когда-нибудь делал то, что тебе действительно не нравилось? — улыбнувшись, он нежно поцеловал ее шею. — Дай-ка припомнить, — злопамятно произнесла Блэк, тем не менее расслабляясь в его ласках. И доверчиво уплывая в созданную им негу. Он совершенно точно не собирался выпускать ее из кровати в ближайшее время. Сириус вернули волшебную палочку. Открыв дверь на площади Гриммо, она вышла на улицу и глубоко вдохнула лондонский воздух. Она была свободна. Посмотрев на кольцо на пальце в форме звезды, Сириус улыбнулась. Ее ждали друзья.