***
Канрай всегда придерживался своих принципов: "ты слаб, если подобно зверю следуешь своим инстинктам и не можешь преодолеть собственные желания". Как минимум, именно эти установки и сдерживали его ЗЕНО. Но в какой-то момент, когда месяц уже поднялся над крышами домов, шелест листьев был сравним с успокаивающей колыбелью, а дорогая жена тихо посапывала подле него, один лишь он не смог найти себе места. Его трясло. Трясло не на шутку. Тишина в их общей спальне прерывалась нервными смешками и учащенным дыханием. Канрай не особо понимал, как вести себя в той ситуации, когда ты не имеешь контроля даже над собственным телом и мыслями... Его то бросало в жар, то становилось невыносимо холодно, аж до мурашек по коже. Когда Ушироно, с кривым подобием ухмылки медленно поднимался с кровати, у него тут же темнело в глазах, и он пошатываясь еле как доходил до ванной комнаты. Канрая забавляло то, что его же оболочка отказывалась слушаться. Но, в тоже время он не понимал, что с ним происходит. Хотелось начать душить самого себя, дабы перенять контроль и успокоиться. Пару раз сполоснув покрасневшее лицо водой из под крана, почти поседевший на момент мужчина ударил себя по лицу в попытках восстановить рассудок. - Не схожу же я с ума..., -По крайней мере, раньше ему не доводилось вести разговоры с самим собой. Услышав свой же голос, тот опешил на пару мгновений. Осознание пришло не сразу, предварительно нужно было сложить логическую цепочку, приводящую только к одному человеку. Немыслимая похабщина.***
Не бывает людей, никогда не противоречащих своим же устоям. Ушироно никогда не пошел бы на поводу у похоти, но это ею и не было. Это было что-то... выше. Значения не имеет, что сделано, то сделано. - А, мой милый друг! Замечательно выглядишь, осмелюсь подметить, -Не понадобилось много усилий, чтобы поднять крышку гроба. Богоподобен. Ох, как же ему к лицу эти огромные гематомы, а как идет синеватая кожа! - Ты знаешь, за эти несколько дней я по тебе..., -Немного напрягшись, Канрай вытягивает тело из деревянной коробки, приобняв за спину. - Невероятно соскучился. Это вовсе не вонь! Это поистине усладительный аромат. - Ты так исхудал... Ну, ничего. Ты все еще мой лучший, единственный друг... Вглядываясь в крупные синяки под его веками, Канрай попутно стряхивал черствую землю с чужих плеч. Так непривычно видеть Ришшуна в этом похоронном смокинге, домашняя одежда идет ему намного больше. Что уж там говорить, он и менял ее не так часто. Кажется, большую часть недели он изнашивал свою излюбленную серую рубашку, а по выходным и вовсе из дома не выходил. Ах, семейная жизнь, прочая белиберда, не так ли? В любом случае, уже не так важно. -...Потому что ты лучше всех в любом виде. Канрай мог предаваться восхищению, если не удовольствию от увиденного, еще очень долгое время. Мог бы подолгу вспоминать о том, как никто другой не вызывал у него таких эмоций и чувств как Маэно. Мог оглаживать его мягкие волосы, в глубине души умоляя, чтобы тот открыл глаза. Но он не откроет. Даже пальцем не шевельнет. Это уже не Ришшун, это пустая оболочка. Она не способна как либо отреагировать, как бы ему этого не хотелось. В какой-то степени это даже злит. Даже задумываешься "Будоражишь ли ты меня так же, как при жизни?". И есть способ проверить это!... - Ты знаешь, иногда даже я забивал голову ненужными мыслями, -Утаивать свои небольшие пороки уже не перед кем. - Мне очень симпатизирует твой рот. Обожаю эти тонкие губы, и особенно мне нравилось, когда ты поджимал их, -Ушироно аккуратно сжимает своего приятеля за щеки, указательным пальцем очерчивая линию губ и неторопливо проникая внутрь. - Хотелось бы изучить ротовую полость. Я надеюсь, ты не против? Тебе ведь так нравилось возиться со своими исследованиями, это одно и тоже. Убедить себя в том, что не делаешь ничего плохого - это одно. А в действительности не делать ничего плохого - другое. Но кто осудит? Понимание плохого и хорошего это субъективное мнение каждого, а у трупов его нет и подавно. Раскрыв челюсти своего друга, коллеги по совместительству, Канрай протолкнул большой палец чуть глубже, подушечкой уткнувшись в высохший язык. Зубы в некоторых местах уже отсутствуют. Неудивительно, но очень хорошо. Так будет проще. - Восхитительно, ты так не думаешь? Ты, я... И никого больше. Только Шуррей в соседней могиле. Путается под ногами даже после того, как сдохла. Несносная женщина, желаю тебе смерти во второй раз. Приятная отличительная черта у покойников - отсутствие рвотного рефлекса. По крайней мере в связи с активностью нервной системы. О, Канрай с тяжестью на сердце почти и не пытался мечтать о том, как медленно будет засаживать своему лучшему другу в рот. Не надеялся на то, что когда-нибудь он языком будет обхватывать головку его члена, напористо надавливая на кончик. Даже представить себе не мог закатившиеся глаза Ришшуна и кончики его волос, небрежно спадающие на лицо. Чтож, на самом деле он почти каждый вечер отдавался этим фантазиям, стыдливо удовлетворяя самого себя. Но и дураку было понятно, что это всего-лишь несбыточные прихоти. - Шун.., -Он до невозможности нежный внутри. Для Канрая этого недостаточно. Он мог бы кончить прямо сейчас, но так хотелось растянуть это слащавое удовольствие. Хотелось компенсировать свой недотрах, выработанный за долгие годы дружбы. Но еще больше заводит то, что будь Маэно жив, он бы никогда не согласился на подобное, даже при мертвой жене. Толкнувшись глубже, старый извращенец нетерпеливо прикусил нижнюю губу, сжав бездыханный труп за волосы на затылке. Он, блять, просто великолепен в минете. Не каждая живая проститутка так сможет. Ах, вот бы каждый день так... - Божечки, да ты просто мастер своего дела. Свободной рукой оперевшись на могильную плиту, Ушироно насаживал рот друга детства на свой член, периодически повторяя его имя себе под нос. Прерывистое дыхание и запрокинутая голова должны были свидетельствовать о скором конце, но Канрай вел себя так каждый раз, когда Ришшун языком касался головки его полового органа. Войдя в него до упора, старший Ушироно не просто кончил: этот экстаз - возможно самое яркое чувство, которое он когда-либо испытывал. Это как желанная ребенком конфета в магазине, которую мать никак не соглашалась купить. Как наконец-то полученная должность, как отпущение всех грехов... - Блять, ты до невозможности хорош! Излившись внутрь, Канрай не дал ему пролить ни одной капли. Какое будет упущение, если даже после смерти Маэно не сможет предоставить ему желаемое... Но это совершенно не то, на что он рассчитывал. Это так скучно и сухо. Мысль о сношении с Ришшуном уже не так блаженно ударяет в голову, скорее ощущается как должное. Ему так нравилось, когда его игнорировали. Нравилось, когда раздраженно выгоняли из кабинета, сравнивая с занозой в заднице. Так хотелось, чтобы на него обратили внимание. Интересно, что это значило? С чего вообще он взял, что ему это "нравится"? Ему не должно быть все равно? Или вести себя беззаботно и докучать ближнему - защитная реакция, чтобы в конец не сойти с ума? А может... - А, да какая разница. Повернись, Ришшун! Я еще не закончил, -Весело протянув последнее предложение, Ушироно прислоняется к могиле ближе, усаживаясь на край и притягивая к себе труп. При жизни Маэно чуть-ли не прятался, лишь бы избежать какого угодно физического контакта с Канраем. За этим было уморительно наблюдать. Тот, конечно, не сильно уж настаивал - но раз есть возможность, то почему бы и нет? Мы же друзья, Ришшун. Лучшие друзья. Тридцать лет были как не разлей вода, а ты меня избегаешь? Это очень невежливо, знаешь ли. Плевать я хотел на твою ебучую жену, разве ты не можешь уделить мне капельку своего времени? - Ха-ха... Да что же это..., -Его ремень никак не поддается. - Блять. Он входит слишком плавно... Это хорошо, но ощущения будут не совсем те. Член изнутри не будет так же сладко сжимать, как если бы Шун был жив. Эта ночь приносит одни разочарования. Стиснув зубы и втянув воздух, Канрай запрокинул голову, разомкнув губы. Он так долго ждал, а сейчас все выходит так легко. Это небольшая победа, но достаточно ли честная? Взглянув на могилу по правую сторону, тот самодовольно натянул улыбку, нахмурив брови. Смотри и плачь, Шуррей. Прижимая товарища к себе ближе, Ушироно утыкается ему в шею, вдыхая запах сырой земли и тошнотворный аромат разложения. Нетерпеливо разрывая чужую верхнюю одежду, он кончиками пальцев оглаживает холодную кожу и сжимает мертвого исследователя за бусину, сдерживаясь от того, чтобы не впиться ему в горло. - Каково это, Ришшун? -Подняв глаза на бледное лицо, Канрай промычал в его шею, на момент задумавшись о чем-то. - Каково, будучи мертвым, не заботиться о том, что сейчас происходит с твоим телом? Приподняв Маэно за бедра, он грубо опустил его обратно. И еще. И снова. Еще раз. До тех пор, пока дыхание не начало учащаться. Пока в паховой области не начало становиться обжигающе горячо. Пока вздохи и ахи непроизвольно не начали вырываться сами по себе. - Сука... Канрай не привык так много выражаться, но сейчас этого требует ситуация. За что ты так со мной? - Я люблю тебя, Ришшун. Глупости какие. Любовь - трата времени и нервов, от нее нет никакой пользы. Если он и любит, то только безотказный труп, не имеющий воли и мнения. Не нужно врать самому себе из-за мимолетного удовольствия. Приспособившись к удобному для него темпу, Канрай не сбавлял оборотов, с каждым разом насаживая Маэно на член резче, чем в предыдущий. Глотая воздух и задыхаясь в своих же рваных стонах, он сжимал товарища за бедра, цеплялся за плечи, не знал, куда себя деть. Холодно. Он такой холодный. Ледяной. Это как мизерные разряды молний по телу, но такие приятные. Половой акт в семье Ушироно не считался чем-то возвышенным, это было не для удовлетворения своей тяги к разврату. Но это уже совершенно не важно. Канрай, приближенный к разрядке, чуть ли не скулил от того, как паршиво себя чувствовал. Прикусывая нижнюю губу почти до открытого кровотечения, он забывался в упоении, не стеснялся стонать в открытую. Покой мертвых еще никто так не осквернял... - Блять, блять, блять... - Черти ебаные, кто тут опять ошивается? Свет фонарика слепит, закрывая обзор. Смотритель. Смотритель кладбища. Эту ночь Канрай рассчитывал провести в блаженстве и компании возлюбленного, но теперь, судя по всему, проведет в обезьяннике.