Белка на стрелке.

Где-то:

- Предвижу все: вас оскорбит Мой взгляд, нетайное презрение. Какое сладкое мучение - Вам, белка, муж благоволит! - Полно-полно, Евгений. Молю, не мучайте бедное создание! – Михаил Юрьевич взял Онегина за локоть и увел подальше от злосчастного дерева с белкой. - Вам не понять, мой добрый друг! Открою вам я душу смело: Ту белку я, клянусь, люблю! Душою, сердцем! Даже те- - О Господи помилуй! Не смейте заканчивать эту фразу! ***

- И где же были вы, о славные поэты? - Тургенев оторвался от созерцания догорающих поленьев и обратился к появившимся из зарослей вечнозеленых и колючих кустов непонятного происхождения – то ли листья цвета апельсина выдавали их исключительность, то ли их острые ветки, извивающиеся подобно змеям. - Дожили, Иван Сергеевич! – Лермонтов усадил Евгения на бревно, а сам устремился к собрату по призванию, - Знал бы Александр, что его творение признается в теплых чувствах к белке… На самом деле, я не могу сказать с уверенностью, что бы он сделал, однако это все явно свидетельствует о помешательстве! Тургенев с интересом взглянул на Онегина и , помолчав с минуту, все же спросил: - Что же такого в этой белке? Неужто волшебная? Иль рассудок в добровольном лесном заточении утратили? - Уж если и утратил, то явно не из-за белки, - Базаров, что все это время стоял, прислонившись к березе с красным стволом, улыбнулся и укоризненно посмотрел на Лермонтова, - Считать, что кто-то тронулся умом и при этом всем скрашивать досуг с героями cобственных романов - это ли не признак помешательства? – он подошел и сел рядом с Онегиным, - Давай же, Пушкина мучение, признавайся: опять вспомнил о ненаглядной Татьяне? Евгений посмотрел на всех, кто собрался у уже вновь разгоревшегося, точно по воле магии, костра и вздохнул. - Случайно встретил я любовь, Пролил златую друга кровь. Сейчас же будто вмиг прозрел Я точно знаю, что Татьяна И тот зверек из чащи нравов - То знак, что дух не зря мой тлел! Чужой для женщин я и белок, Я стар, но странно молодой, Ведь вновь вернул я свой настрой! Долой терзанья! Время стрелок! - В кого опять стреляем, судари? – удивленно воскликнул Пушкин, приближаясь к костру и ведя за собой Печорина. - Если все же стреляете, то предупредите заранее – я бы хотел посмеяться над столь глупым действием, - добавил Григорий. - Александр Сергеевич, ваш Онегин что-то понял! – довольно хохоча изрек Тургенев. - И что же? Что стрелять на поражение лучше только в сторону врага, не друга? - Да причем здесь это!? – не вытерпел Базаров, - Мой милый тезка глуп не настолько, насколько вы думаете. - Я глуп? О ды, вы правы! Боже! Господь, побудь со мною строже! - Не сходи с ума, мой друг! – Пушкин похлопал своего героя по плечу. - Он не сошел с ума! - Просто словил белочку? – предположил Тургенев. - Хорошо, что не Бэлочку, - посмеялся Лермонтов. Печорин сразу изменился в лице. У костра внезапно стало совсем тихо. - Даже птицы не поют, - заметил Александр Сергеевич. - Зато белки бегают по деревьям, - усмехнулся Евгений Васильевич. - Хватит, - резко сказал Григорий, - давайте уже перестанем шутить на подобные темы. - Любили ее, Mon ami? Не зря вы “Герой” всех пари. Печорин умехнулся. В его глазах смешались эмоции, которые не могли уловить ни писатели, ни другие главные герои. - Не в белке все дело, поймите меня – Я просто вдруг понял, что здесь есть лишь я. - “Лишь я”… Женщины вообще ни при чем? – спросил Михаил Юрьевич. - Женщина или белка – вся проблема всегда была в нас самих, - изрек Александр Сергеевич. - Никогда не понимал того, почему полюбил, - признался Базаров. - Поймешь – разлюбишь, - Тургенев встал и, развернувшись, направился в чащу. - Куда вы? – крикнул в спину Ивану Сергеевичу Лермонтов. - А я просто понял! Понял и решил, что сидеть здесь вечно – не мой вариант! – прокричали ему в ответ, исчезая в безлунной ночи. - Вот потому-то выбрал белку – Я не пойму, за что и как, Я полюбил, покинул мрак, Который так мне грел и душу, И сердце, и рассудка тушу. Я не хочу костер терять, Но знаю: не смогу опять Найти я к месту путь иль стрелку. И кто покажет, где свернуть? Уйти? Забыть? Понять? Рискнуть?