Светлые воспоминания

Хотелось рвать и метать. Но как на зло, под руку в этот момент никто попадаться не хотел. Все в этом доме знали, что злому Эбардо нельзя показываться на глаза ни в коем случае. Если, конечно, ты еще хочешь жить без травм. И мироходцу ничего не оставалось, как ударить свободной рукой в одну из многочисленных стен, оставляя не маленькую вмятину и редкие пятна крови, после чего скрыться за дверью своего кабинета, предварительно со всей силы хлопнув дверью, от чего посыпалась штукатурка с потолка. Эбардо просто не знал, куда деть всю копившеюся в нем злобу. Тот, кого он так желал в свою команду, был очень против этого, отказавшись сразу, так еще и появился этот непутевый мироходец Лололошка, который сорвал ему все его изначальные планы по шантажу. Но сейчас, уже будучи в своем кабинете, брюнет мог только зло топать ногами и кричать на голые стены с редкими обоями, которые уже целыми листами отрывались и падали вниз. Всполохи его бурлящей магии окружали парня со всех сторон, поднимаясь высоко ввысь к потолку, заполняя собой всю комнату. Хотя бы так он мог выпустить хоть немного пара. Он запоздало понимает, что до сих пор держит в руке фонарь, которым до этого собирался шантажировать Келона. Тот освещал комнату приятным теплым светом, отображая на стенах плавные изгибы теней. И недолго смотря на него, Эбардо по немного начинает остывать. Постояв так еще некоторое время, он решил поставить его на пол, прям там, где стоял до этого. Просто по тому, что в комнате, кроме его мято заправленной кровати и завещанного тряпьем окна, ничего не было. Теперь, в этом затхлом интерьере появилось что-то новое и яркое на столько, что слишком сильно выбивалось из привычной атмосферы этого места до такой степени, что резало глаза. Но сам Эбардо продолжает стоять на месте, гипнотизируя взглядом фонарь, что все так же светил желтоватым огоньком внутри, редко подрагиваясь. Он стоит еще так долго, не зная, куда себя деть от этого странного внезапного чувства, которого он не мог понять. Это будто что-то теплое внутри, кажется, в районе груди? И в надежде избавиться от этого, он садиться рядом с фонарем, прямо на пол, и просто смотрит вперед, не за что не цепляясь взглядом. Парень прижимает ноги к груди, складывая руки на них. Хотелось обнять себя, но парень быстро отказывается от этой идеи, хоть этого никто и не увидит и продолжая витать в своих мыслях, утыкается носом в сгиб рук. Он сам не замечает за собой того, как за спиной расправляются крылья, мягко накрывая его с обоих сторон. Теперь Эбардо сидит в неком куполе, который служит ему защитой от внешнего мира. Все же, свет лампы слишком яркий и Эбардо ничего не остается, как наклонить голову в сторону, чтобы нырнуть в свои руки сильнее, прикрывая один глаз. Но огонек все так же чарует собой взор, поэтому парень не закрывает себе обзор полностью, продолжая пилить взглядом этот дурацкий фонарь. Так он и продолжает сидеть, на холодном полу пустой комнаты, с взъерошенными волосами, которые не укладывались не при каких условиях, руками, плотно забинтованными по самый локоть – не хотелось видеть шрамы, что напоминали ему о прошлом, - с зажатым между стопами фонарем, будто он мог сбежать в любой момент и крыльями, которые накрывали его и будто прятали от мира сего, защищая владельца от чужих осуждающих взглядов. Эбардо продолжает пилить взглядом огонек, который под его напором постепенно становиться зеленоватым. Или ему это уже кажется? Впрочем, сейчас это его не волновало. Важнее был вопрос того, почему его так завораживает этот дурацкий фонарь и почему же в груди так нещадно щемит, заставляя дышать через раз? Эбардо немного выпрямляется, плавно взмахивая рукой во внезапном порыве. Вверх, прямо от яркого огонька фонаря, поднимается тонкая линия света, устремляясь к потолку в витиеватом узоре. Постепенно, она становится шире, а дальше даже начинает принимать какие-то неясные очертания, разделяясь на кусочки и складываясь в размытые силуэты. Но на сколько бы нечеткими они были, Эбардо мог узнать практически каждый из них. Так, словно завороженный, он смотрел вверх, на неясные силуэты, которые собой освещали стены, бегая по ним своими тенями. Ближе всего к нему два ребенка, похожие, как две капли воды. Тот, что бежит впереди, размахивает какой-то тряпкой, скорее всего имитируя этим красное полотно на корриды, а мальчик за ним, приложив к голове пальцы так, будто это рога, показывал быка. Дети развлекали себя, как могли и сейчас Эбардо не хотел видеть этих дурацких воспоминаний связанных с его братом. Дальше уже мужчина стоит один. Подняв руки высоко над головой, он держал над головой огонек круглой формы, который когда-то был солнцем, которое Эбардо и поглотил. Его это заставило ухмыльнуться. Но улыбка быстро сошла с его лица, когда дальше замелькали до боли знакомые силуэты. Ашра, Сан-Фран, а в их главе стоял надоедливый Лололошка. Они обнимались и брюнет был уверен, что в этот момент услышал их смех, режущий слух. Только сейчас Эбардо уже понимал, ни ему, ни Эо нет места в этих объятиях. И не важно, что те сейчас тянут к нему руки, будто приглашая к себе. Об этом думать не хотелось и отведя взгляд от надоедливых лиц, он ведет им дальше, зацепляясь за что-то более весомое, то, на что можно было отвлечься. Такое нашлось. Вот, он стоит, с этой треклятой шляпой на голове и кланяется в знак своей покорности. Первый день в его роли Гаранта. По истине знаменательный день. Но сейчас эти воспоминания смешиваются в кашу, превращаясь в один смешанный комок и в нем мелькает только один, самый четкий. Крылья и острый взгляд, отливающий фиолетовым. Руки неосознанно тянутся вслед за прошлыми картинками, - единственным, что он четко помнит от своей прошлой, более слабой копии, - но эти яркие всполохи постепенно поднимаются выше, а их место занимают другие. От них уже парню становиться тошно и дрогнув, рука опускается, чувствуя недоброе. Эти воспоминания резали по самому сокровенному, отзываясь болью на истерзанных запястья. Видомния, ежедневные пытки, которые оставили на всю его жизнь глубокие как и физические, так и душевные, раны, его становление Даском, тем, ниже кого уже просто нельзя было пасть. Смотреть на это не хотелось от слово совсем, но они все равно появлялись перед глазами владельца, будто специально дразня его, заставляя злиться вновь. Эбардо не терпит всего этого. Сжав руку в кулак и стиснув зубы со всей силы, он, не думая о последствиях, бьет наотмашь, размазывая и так кривые фигуры. Фонарь отлетает от него на приличное расстояние и с жалобным скрипом дверцы, бьется об стену, разлетаясь в дребезги. Огонь моментально гаснет, оставшись без магической подпитки и комната погружается в кромешную тьму. В ней сияет только одна пара зеленых глаз, в уголках которых собираются маленькие крупицы слез. .