Nachruf

Впервые в жизни Гуэль Джетарк роет могилу. Земля твердая и усеяна камнями и металлоломом, а лопата такая старая и ржавая, что он с тем же успехом мог бы копать руками. Но как бы ни было тяжко, Гуэль продолжает рыть. После всего произошедшего ему невыносима сама мысль бросить тело девочки и подвести ее в смерти так же, как подвел при жизни. Вроде бы, ее звали Синтия. Отец Синтии погиб на заводе Квета, как и его собственный. Синтия могла бы жить, если бы умер Гуэль. Гуэль роет для нее могилу и старается не думать о том, что своего отца похоронить он так и не смог. Тот мужчина, Олкотт, молча стоит позади, рядом с мобильным доспехом, думая о чем-то своем и не вмешиваясь в мысли Гуэля, за что Гуэль ему искренне благодарен. Разговаривать обо всем этом еще страшнее, чем думать. «Чего ты хочешь?» — спросила Синтия, истекая кровью у него на плече. Он не знает, чего хочет. Наверное, искупить вину. Может быть, именно поэтому он все это делает. Возможно, потому и продолжает копать, хотя изнемогает от желания передохнуть. Он заканчивает на рассвете — но есть люди, которые больше не увидят начало нового дня. Дрожащими руками Гуэль осторожно опускает маленькое тельце Синтии в неглубокую могилу. Она уже окоченела, а лицо утратило краски — и все же она выглядит настолько умиротворенной, какой он никогда не видел ее при жизни. На коже девочки засохли бурые пятна и волосы слиплись от крови, отмечает Гуэль, убирая с ее лица выбившуюся прядку. Он выпрямляется и начинает укрывать ее тело землей, будто отец, укутывающий дитя в одеяло перед сном. В этом простом действии есть удивительная завершенность. Последнюю лопату земли Гуэль насыпает со слезами на глазах. Он отступает, глядя на могилу ребенка, которого никогда не знал. Спи спокойно, Синтия. Возможно, теперь ты сможешь воссоединиться с отцом.