Золото и кровь

Когда Горташ вошел в комнату, Тёмный Соблазн уже ждал его, недвижный и неслышный в темноте. Они были в личном особняке Горташа в Нижнем городе, Горташ не приглашал его сегодня, но Тёмный Соблазн не нуждался в его приглашениях. Горташ весь подобрался, осознав, что он не один, быстро сунул руку в карман, но, узнав Темного Соблазна, заметно расслабился. — А, это ты, друг мой, — кивнул Горташ. — Дай мне минутку. Он был весь взъерошенный, босой, без перчаток и в домашнем халате — впрочем, таком же роскошном, как и его выходной костюм. Горташ подошел к столу, налил себе вина и жадно, неаккуратно выпил. Тёмный Соблазн проследил взглядом за тем, как тёмные красные капли стекают по его горлу, как дергается кадык. Сбоку на шее виднелся кровоподтек — свежий засос, и еще один — рядом с ключицей в распахнутом вырезе халата. Если бы Тёмный Соблазн действительно пришёл убить его, смог бы Горташ сражаться? Смог бы сопротивляться, такой уязвимый без своих брони и оружия? Мягкий, пресыщенный и ещё пахнущий сексом? Даже с другого конца комнаты Соблазн чуял, как от него несет. — Я договорился с Хелдером, — между тем сказал Горташ, отставив кубок. От движения халат сполз с плеча, обнажая тёмный сосок, и Горташ рассеянно натянул ткань обратно. — Он согласен организовать поставки в течение месяца, этого хватит для первой партии Стражи. Тёмный Соблазн поднял брови. — Это Хелдер сейчас у тебя в спальне? Горташ кивнул. — И тебе он нужен живым? — наполовину утверждая, наполовину спрашивая, произнёс Тёмный Соблазн. Сегодня он уже вдоволь омыл когти и клыки кровью, но внутри все равно тяжело ворочалось какое-то смутное беспокойство. Жажда действий. — Разумеется, иначе зачем бы я потратил на него столько времени, — фыркнул Горташ. — Мертвым он не сможет найти мне руду. Их союзу с Горташем, основанном на взаимной выгоде и воле их божеств, не требовались близость такого рода. Тёмный Соблазн не впервые наблюдал, как Горташ общается со своими контрагентами: поставщиками, политическими союзниками, выгодными контактами. В прошлый раз Горташу понадобилось очаровать какого-то негоцианта, члена Совета города; его имя Тёмный Соблазн забыл, едва услышав, но запомнил внешность: невысокий, с широким горбоносым лицом и грузной оплывшей фигурой. Горташ улыбался ему, лучась довольством и обещаниями. Он весь раскраснелся от вина, над верхней губой выступили капельки пота. Его тёмные глаза горели неподдельным интересом, а во рту, когда он смеялся, мелькали влажно блестящие зубы и розовый человеческий язык. В тот день Тёмный Соблазн изображал телохранителя Горташа; слушал его мягкий смех, наблюдал, как Горташ склоняется к собеседнику, подается к нему всем телом и что-то тихо шепчет на ухо, то и дело небрежно касаясь его руки. Очаровывает жертву. Тёмный Соблазн охотился по-другому, ему не требовалось очаровывать жертв. Не был он и жертвой Горташа. Когда Горташ уединился со своим негоциантом, Тёмный Соблазн молча оставил их, а когда у Горташа отпала нужда в его игрушке, Тёмный Соблазн нашел негоцианта и скормил ему его же собственные пальцы. Больше Горташ не просил Тёмного Соблазна себя сопровождать. Горташ отошел к письменному столу, разворошил сваленные на нём бумаги и выудил какой-то листок. Тёмный Соблазн, как завороженный, последовал за ним, остановился позади, глядя в лохматый затылок. У линии волос шея Горташа была загорелой до черноты и, должно быть, горько-соленой от пота, но чуть выше сползающего ворота халата обнажилась полоска более светлой нежной кожи. Тёмный Соблазн втянул воздух; тяжелый мускусный запах наполнил ноздри — запах пота Горташа, переплетенный с запахом его и чужого семени. — Не боишься поворачиваться ко мне спиной? — спросил он. У Горташа на мгновение сбилось дыхание, но он стоял неподвижно. Он хорошо владел собой, Тёмному Соблазну это нравилось. Горташ был важен для планов Отца. Сотрудничество с Горташем было важно для планов Отца. Тёмный Соблазн не мог позволить себе ни его смерть, ни его обиду. — Не отвлекайся, — наконец сказал Горташ. — Нам многое надо обсудить. Ты убил Унгарта? Горташ умел убивать и сам, но нередко просил Темного Соблазна. Тот не возражал. Мало кто в этом городе знал и мог рассказать о смерти больше него: о смерти быстрой и о смерти медленной, о смерти выдержанной и о смерти случайной, о безудержной резне, от которой вскипает кровь, и о смерти тайной, задушевно разделенной на двоих; об ужасе и благоговении перед Владыкой Убийств и о деяниях во имя и славу его. Горташ отдавал должное его умениям. Возможно, в его отношение к Горташу вкрался интерес, когда Тёмный Соблазн впервые увидел, как он убивает. Не в бою, хотя сражаясь бок о бок с Тёмным Соблазном, он собирал свою долю кровавой жатвы. Оставленные Горташем тела казались произведениями искусства, эпичным полотном, прославляющим Отца: перемолотые, обугленные, с вывороченными внутренностями и перекрученными членами — и тем более было удивительно, что он использовал лишь свои смертоносные игрушки, без капли магии. Но его смертям не хватало личного участия: интимности переплетения тел и смешения жидкостей, липкой крови на когтях и затухающего пульса под ладонями. В тот раз Горташ попросил его убить семью: человеческую женщину с двумя маленькими детьми; дал адрес и четкие указания. Тёмному Соблазну даже показалось, что сейчас Горташ потребует повторить их слово в слово, чтобы убедиться, что Тёмный Соблазн все в точности запомнил. Тогда они еще плохо знали друг друга, но Горташ догадался промолчать. На следующий день Тёмный Соблазн незамеченным проник в неприметный домик в Верхнем городе, перерезал горло женщине и задушил детей, а уходя, оставил закатившимися в дальний угол комнаты пару вырванных пуговиц. Женщина сопротивлялась — как и просил Горташ, — поэтому Тёмному Соблазну не пришлось ломать ей ногти самому. Отцом детей был работорговец из Гильдии, а женщина была его тайной женой, тщательно скрываемым секретом и единственной слабостью, — как потом объяснил Горташ. Пуговицы принадлежали его брату и партнеру. Горташ сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и лучился самодовольством, рассказывая про своих шпионов, про секреты, про, подумать только, ниточки… Тебе не поверят, подумал тогда Тёмный Соблазн, слишком сложно. А мне придется убирать за тобой. Не то чтобы он возражал против ещё нескольких убийств. Горташу поверили. Спустя несколько дней Тёмному Соблазну довелось наблюдать живого мертвеца, ещё дышащего и двигающегося, но мертвого внутри: тот целовал руку Горташа, обернув свою ненависть верностью, и срывающимся голосом благодарил человека, лишившего его всего, что было ему дорого. Тёмный Соблазн тогда почувствовал непривычную зависть — и ещё более непривычное возбуждение. А возможно, Горташ впервые заинтересовал его, когда Тёмный Соблазн увидел его за работой. Тогда они только успели оборудовать лабораторию в Башнях, и Горташ пригласил Темного Соблазна её оценить и даже поприсутствовать на одном из его исследований: он сидел в углу комнаты и молча пялился на Горташа и его жертву, но было нескучно. Девчонка лежала на хирургическом столе — хорошенькая, насколько Тёмный Соблазн мог судить по человеческому плоскому лицу, полуэльфийка — и беспрестанно рыдала, умоляя отпустить её; дергала руками, пытаясь освободиться от ремней. Крышка черепа у нее была снята, и можно было в подробностях рассмотреть ещё живой функционирующий мозг. Горташу она зачем-то нужна была в сознании, пока он ковырялся в её черепной коробке: то аккуратно прикасался длинным щупом, то присоединял провода, иногда прижимал что-то пальцем и сосредоточенно хмурился, пока наконец раздраженно не цокнул языком и не отложил инструменты. Он обошел стол и склонился над девчонкой. — Тише, дорогая, — нежно сказал Горташ и успокаивающе погладил её по щеке ладонью. — Ты отлично справляешься. Уже скоро. Девчонка действительно последний раз прерывисто всхлипнула и затихла, замерла, не отводя от Горташа полного ужаса взгляда. — Пожалуйста, милорд, — прошептала она, — пощадите. Их союзу с Горташем были чужды лицемерие и притворство; Горташ никогда не уговаривал его так ласково и терпеливо, как эту одурманенную лживыми обещаниями и жаждой признания дурочку. Ему бы не пришлось. — Ш-ш-ш, — все так же ласково и насквозь фальшиво сказал Горташ, прижимая палец к её губам. — Потерпи ещё немного. И сможешь уйти. Лизни Тёмный Соблазн тогда его проворные человеческие пальцы, убранные в лживое бейнитское золото и украшенные поддельными когтями, то смог бы почувствовать вкус металла и крови на языке. — И даже обставил его смерть как несчастный случай, — усмехнулся Тёмный Соблазн в настоящем. — Ты в курсе, что просишь меня нарушать заповеди моей же церкви? Теперь Горташ развернулся; ему пришлось приподнять голову, чтобы встретить взгляд Тёмного Соблазна. Вблизи были видны тёмные круги у него под глазами и припухшие искусанные губы. Хлипкая человеческая кожа рвалась от малейшего давления, люди были будто созданы для Тёмного Соблазна и его охоты. — И я благодарен тебе, — сказал Горташ. — Открытое убийство насторожило бы его клан, а мне нужны контакты с Подземьем. Он улыбнулся, и корочка в уголке его губы двинулась и надломилась, сочась свежей кровью. Тёмный Соблазн завороженно потянулся к его губам, коснуться этой капли крови, но в последний момент остановил себя и вместо этого схватил Горташа за горло, медленно сжал, наблюдая, как когти вминаются в хлипкую кожу, как на шее Горташа выступает кровь. Горташ, откинув голову, спокойно смотрел ему в глаза. — Мой дорогой убийца, — сказал он, и его дыхание почти не сбилось, — при всей моей к тебе приязни и важности нашего союза, я не могу позволить тебе убить меня. Иди, найди себе другую жертву, а потом возвращайся. В живот ему упиралась рука Горташа и что-то твердое. Должно быть, какая-то из его смертоносных игрушек. Порыв Тёмного Соблазна был неосознанным, он не собирался убивать Горташа, по крайней мере пока, но эти слова зажгли огонь в его крови. — Я выживу, — проурчал Тёмный Соблазн, не отводя взгляда от глаз Горташа, — и сожру твои потроха. Он не мог позволить себе ни смерти Горташа, ни его обиды, но все равно склонился к его шее, слизнул сочащуюся из порезов кровь и почувствовал, как Горташ сглатывает. Тёмный Соблазн мягко лизнул снова; Горташ замер и едва слышно прерывисто выдохнул, его рука дрогнула, но Тёмный Соблазн так и не дождался удара. Тогда он обнял Горташа за талию, притиснул к себе, зажимая его руку между их телами, и вновь склонился к его шее. Вкус крови; пота, горько-солёного, как он и представлял, и под ними — вкус самого Горташа. Он не мог оторваться: беспорядочно вылизывал гладкую бесчешуйчатую кожу — шею, ключицу, бледное незагорелое плечо, — пытаясь поймать, прочувствовать вкус. Наконец Горташ отмер — Тёмный Соблазн почувствовал, как напряжение ушло из его тела, — и нервно рассмеялся. — Я не думал, что тебе это интересно, — сказал он, и спустя мгновение Тёмный Соблазн ощутил неуверенное прикосновение к своей щеке, а потом — к шее сбоку под гребнем, там, где чешуя была совсем темной и тонкой. Он почти заурчал от удовольствия. Над ухом послышался мягкий смешок Горташа — совсем как когда он очаровывал своего негоцианта. Тёмный Соблазн оторвался от ключицы Горташа, коротко лизнул кровоточащую ранку на его губах, а потом обхватил его ладонью за лохматый затылок, запуская пальцы в волосы, и засунул язык в его мягкий человеческий рот. Облизал дёсны и губы изнутри и мстительно скользнул вглубь по ложу языка. Горташ задушенно всхлипнул и вцепился в его рог; прижался к бедру возбужденным членом. Он дрожал и постанывал под руками Тёмного Соблазна, пока тот вылизывал его нёбо; вздрагивал и тёрся членом, пока неожиданно не замычал и не уперся локтем в грудь Тёмного Соблазна. — Подожди… Да подожди же ты, она так взорвется, — пытаясь отстраниться, пробормотал Горташ и с силой дернул его за рог. Тёмный Соблазн глухо заворчал, но отпустил его и отступил на шаг. Взгляд у Горташа был шалый и безумный, тёмный; губы и подбородок — все мокрые от слюны. Он тяжело дышал. Тёмный Соблазн молча наблюдал за ним. Спустя несколько мгновений Горташ немного успокоил дыхание, развернулся и осторожно положил на стол какое-то устройство неправильной формы, которое все это время держал в руке. Бомба? И этим он пытался угрожать Тёмному Соблазну? Вот же лживый бейнит! Она разворотила бы его собственную грудную клетку, а Тёмный Соблазн полакомился бы его внутренностями. — Не боишься, что я обманул тебя? — усмехнувшись, спросил он. — Усыпил твою бдительность и теперь убью, когда ты беззащитен? Горташ молча подошёл к нему, притянул к себе его голову, ухватив за рога уже обоими руками, и неожиданно больно прикусил шею сбоку под челюстью — в то самое чувствительное место. Боль плеснула удовольствием по позвоночнику; Тёмный Соблазн удержался от вскрика, но руки будто сами собой обняли Горташа за талию. Горташ прижался губами к месту укуса, влажно лизнул его, и Тёмный Соблазн почувствовал это нежное прикосновение, как не почувствовал бы его на груди, или на морде, или на спине, и вздрогнул. Он знал, что Горташ улыбается. Тёмный Соблазн мог бы сейчас сломать его, сжать до хруста костей, разорвать зубами ему глотку, но Горташ был нужен Отцу, нужен их плану, нужен Тёмному Соблазну. Всё ещё обнимая, он потянул Горташа вниз и уложил на пол, опустился на колени между его ногами и развернул халат. Он и раньше видел людей без одежды, а иногда и без кожи, но Горташ действовал на него особенно. Одуряюще. Он провел ладонями по его груди, по бёдрам и уткнулся мордой ему в живот, в пах, провалился под воду, утробно рыча, вылизывал его кожу, ложбинку между бедром и пахом, его член; запах забивал ноздри, острый и терпкий, вкус, горько-соленый, остатки его семени и, возможно, не только его, но это было неважно; пока мышцы вздрагивали под его языком, Горташ цеплялся за его рога, сжимал бедрами, стонал в голос; кожа, такая хлипкая, несовершенная, такая нежная под руками, под языком. — У тебя даже нет чешуи, — жалобно сказал Тёмный Соблазн вслух и, будто этого было мало, добавил: — И ты совсем не любишь Отца. Горташ рвано, задушенно рассмеялся — мышцы живота снова вздрогнули — и ласково провел пальцами под его челюстью, так что Тёмный Соблазн зажмурился от удовольствия. Он подполз выше и потерся мордой о грудь Горташа. — Я уважаю твоего отца, — все еще посмеиваясь, сказал Горташ. — И я хочу тебя. Он поерзал, устраиваясь на полу поудобнее, и потянулся к паху Тёмного Соблазна. Тёмный Соблазн помог Горташу освободить свой член и нащупал пальцами его вход, влажный и растянутый, истекающий чужими семенем. Ничто не может быть интимнее близости жертвы с её убийцей, но Тёмный Соблазн сейчас желал не смерти Горташа. Он подхватил его за задницу, впиваясь пальцами в бедра, и вогнал в него член. Горташ глухо вскрикнул и выругался. Тёмный Соблазн склонился над ним, опираясь на локоть, заглянул ему в лицо и ласково лизнул в приоткрытые губы. — Лжец, — сказал он прямо в распахнутые глаза Горташа. — Я… — начал Горташ и не успел закончить: Тёмный Соблазн снова двинулся, выбивая из него дух, и Горташ захлебнулся воздухом и всхлипнул. — Ты… — снова начал он, и на этот раз Тёмный Соблазн замер, давая ему сказать. Горташ вцепился ему в плечи, прижался всем телом и зло прошипел ему на ухо: — Ты совершенно несносен, и ты сводишь меня с ума. Я одновременно хочу посадить тебя на цепь и дать тебе меня убить. Тёмный Соблазн с шумом втянул воздух. — А теперь двигайся! — приказал Горташ уже другим тоном, и Тёмный Соблазн подчинился: обнял его ещё крепче и двинулся; уткнувшись в горло Горташа, утопая в его запахе, внимая его стонам, вбиваясь в него, пока в мире не осталось ничего, кроме него, пока он не мог думать ни о чем, кроме него, и только в последний момент на пике удовольствия Тёмный Соблазн отвернулся, чтобы случайно не вырвать ему горло. Тёмный Соблазн опустил Горташа на пол, член выскользнул из его задницы. Тёмный Соблазн лениво лизнул его в губы, потом в подбородок, потом лег рядом, обнимая и утыкаясь носом ему в шею. Горташ повернул голову и поцеловал его в краешек пасти, ласково погладил под челюстью. Тёмный Соблазн заурчал. — Тебе и правда так нравится, — усмехнулся Горташ, но в его тоне не было насмешки. Внезапно тишину нарушил резкий и громкий голос: — Что здесь происходит? Тёмный Соблазн даже не успел ничего осознать, остановить себя: разум будто застрял в уютной ленивой патоке, в запахе Горташа и биении его сердца, а тело двинулось само. В следующее мгновение он уже сидел на поваленном на пол и скрученном нарушителе. Тёмный Соблазн заглянул в его незнакомое лицо и с трудом припомнил, что они были не одни: в спальне всё это время находился какой-то воздыхатель Горташа, которого он планировал обольстить — уже обольстил — и использовать. — Это Хе… Хем… — Тёмный Соблазн запнулся. Когда Горташ произнёс его имя, он даже не стал запоминать. — Это твой… контакт? — Хелдер, да, — подсказал Горташ. — Мой потенциальный поставщик. — Энвер! — панически пискнул Хелдер, оглядываясь в сторону Горташа. — Что происходит?! — Что происходит, Энвер? — передразнил его Тёмный Соблазн, тоже поворачиваясь к Горташу. Ему понравилось, как это имя скатилось с языка. — Можешь добить его, — фыркнул Горташ, вставая и подхватывая с пола халат. — Все равно придется искать нового поставщика. На лице Хелдера появилось возмущение, он открыл было рот, но не успел закричать. Тёмный Соблазн схватил его за горло и придавил к полу, медленно сжал пальцы, сминая гортань. Хелдер захрипел, засучил ногами, цепляясь за его руку. Тёмный Соблазн склонился к нему и вгляделся в его лицо, не желая упустить ни мгновения агонии. Вознес про себя молитву Отцу. Вскоре Хелдер затих. Тёмный Соблазн поднял взгляд. Горташ успел накинуть халат и стоял рядом, наблюдая; он улыбнулся и ласково провел ладонью по щеке Тёмного Соблазна, погладил челюсть, задевая зубы. Тёмный Соблазн лизнул кончики его пальцев. На вкус они были как золото и кровь.