Каждый его вдох

Но он всегда знал, как всё должно быть. Думал ли он о том, что ему нужно остановиться, – хотя бы на то время, пока они выполняют свою главную задачу? Удивлялся ли самому себе? Конечно, это случалось не раз. И он не забывал об Арвен. Но когда он смотрел на Леголаса, всё прочее отдалялось, становилось менее важным и в каком-то смысле даже переставало иметь значение. Эльф был слишком красив, и эта красота уводила Арагорна прочь от любых обстоятельств. И Арагорн не мог не смотреть, он хотел… подчиниться этой красоте. Уверовать в свои мечтания. Хотел расплетать Леголасу его светлые волосы, носить его на руках и часами находиться рядом. Целовать и гладить его, уставшего от сражений, и разглядывать эти идеальные очертания подбородка и шеи. Эту трогательную красоту, которая заставляла сердце биться чаще, хотелось ревностно охранять. «Как мне его завоевать?» «Он ещё так молод по меркам эльфов». «Я схожу по нему с ума и хочу, чтобы он был полностью моим». «Как мне его завоевать?» Видеть Леголаса было для Арагорна радостью, схожей, может быть, с тем чувством, которое он испытывал иногда от перемены погоды. Холод уступает наконец долгожданному теплу, которое можно так отчётливо чувствовать, и пусть на небе ещё остаются тучи, пусть ветер, что свирепствовал много дней, ещё качает деревья – внутри поднимается какая-то особенная, вдохновенная радость. И если бы Леголас позвал Арагорна, тот пошёл бы за ним куда угодно. «Я люблю тебя безумно и нежно. Я хочу быть там, где ты». Арагорн помнил обо всём, что ему следовало делать, и о том, чего не следовало – тоже. Но он всегда знал, как всё должно быть.

***

Вспоминая, как во время битвы за Минас Тирит он потерял Леголаса из виду, Арагорн говорил, что всё происходящее вокруг в те минуты стало для него иным, изменённым, словно он начал видеть реальность сквозь прозрачную ткань или мутное стекло. За этим стеклом повсюду были толпы врагов. Он слышал ржание лошадей, звон оружия. И крики… Устрашающие, отчаянные, предостерегающие. Разъярённые, грозные, безумные. Разыскивая своего эльфа, Арагорн оттолкнул кого-то, не глядя. Он даже не убивал – просто отталкивал тех, кто мешал искать. Всё это было рядом – разумеется, этого нельзя было не замечать, – но мир утратил привычную чёткость; даже звуки начали казаться ему приглушёнными. «Он всё для меня. Пусть погибнет кто угодно, только не он. Пусть погибнут все, кто бьётся сейчас, но только не Леголас». Арагорн видел уже много смертей и давно был готов даже к самым страшным вещам, но какое это имело значение тогда? Как его эльфа может просто не стать? Разве может? Разве такое возможно, чтобы его отнесли к числу погибших в этой битве, чтобы о нём говорили, как об одном из тех, кто погиб в этой битве? Его глаза… такие ясные и чистые. Арагорн никогда ещё не видел таких ясных и чистых глаз. Как Леголас может погибнуть, когда он – это каждый его вдох наяву и во сне, когда он – это всё? Леголас так много делал для Арагорна тем, что… просто жил в этом мире. С ним всё становилось особенным. Неважно, что он не любил Арагорна и, скорее всего, даже ничего не знал о его чувствах; в каком-то смысле эльф всегда был с ним. Арагорн мог смотреть на него и мечтать, мог думать о нём так долго, как пожелает, и спасать себя этим. Он мог представлять, что они вместе… Холодным летним вечером под серым небом, когда ветки деревьев качаются на ветру, а капли дождя не растекаются по тёмно-зелёным листьям и кажутся почти недвижимыми. И никто не мог отнять у него всё это. «Я люблю тебя. Где ты? Я люблю тебя. Я хочу быть там, где ты. Где бы ты ни был, я там, где ты». Пусть Леголас просто живёт. Пусть даже где-нибудь очень далеко. И пусть Арагорн не видит его – лишь точно знает, что с ним всё в порядке. Что он здоров и счастлив и ничто больше не угрожает ему.

***

Арагорн часто вспоминает всё, что происходило во время путешествия Братства, но сейчас он не думает о прошлом. Сейчас Леголас, сидя на постели в королевских покоях, притягивает его к себе, и Арагорн кладёт голову ему на колени, ощущая, как вновь и вновь он теряет разум от любви к своему прекрасному, как летнее утро, эльфу. – Любовь моя, – нежно говорит Арагорн, гладя его ноги и наслаждаясь ласковыми прикосновениями эльфа. Глаза Арагорна закрыты, но он точно знает, что Леголас отвечает улыбкой. Они целовались только что, и это продолжалось слишком долго, но Арагорну никогда не будет достаточно, и он, приподнявшись, тянется к эльфу, после чего они целуются вновь. Воистину, они созданы друг для друга. И они вместе. И всё должно быть именно так.