***
У неё были ярко-рыжие волосы, взгляд побитой шавки и уродливо покалеченные ею же самой пальцы. Сначала она была невзрачной подружкой Рейниры, — сутулой тенью, молчаливым дополнением. А потом… Потом… Алисента не поднимала лишний раз глаза, покорно кивала всему, что ей говорили, внимала наставительным речам септ и придворных дам; краснела от двусмысленных намёков, прятала взгляд, стоило Деймону заявиться в то же помещение. Алисента пришла на свадьбу Лейнора и Рейниры в зеленом платье и с отчаянно храбрившимся лицом. Она едко улыбалась подруге-падчерице, единожды посмотрела на Деймона, и тогда в её глазах он увидел огонь. Но началось всё не тогда. Подруга Рейниры, дочь Отто Хайтауэра, жена Визериса, королева Вестероса — девчонка в его глазах вдруг стала Алисентой Хайтауэр, а не набором этих идиотских прозвищ. Алисенту Хайтауэр почему-то хотелось иметь если не как трофей и не доказательство собственного превосходства над королевским десницей, то как заманчивый, привлекательный приз в красивой, зеленоватой упаковке. Зеленоватой, потому как, на взгляд Деймона юной Алисенте традиционные цвета Таргариенов решительно не подходили. Алисентой в один миг захотелось владеть почти как Рейнирой. Вот она, оглядываясь на отца, передаёт ему свой букет на турнире, — воспоминания крутятся в голове, как мир во время полёта на драконе, — и вот Алисента стоит подле Визериса, улыбается учтиво, очаровательно вежливо и пугающе наивно. Алисента кажется глупой, когда предлагает поглядеть на картины, ещё глупее Деймону кажется проскользнувшая на её лице обида. Миг — Алисента выпрямляет спину и так же глупо хлопает ресницами на вырвавшийся из Деймона комплимент. Леди Хайтауэр (теперь уже Королеву семи королевств, — напоминает замаячавший где-то на заднем плане Визерис) комплиментами одаривать хочется даже ради этих глупых, непонимающих глаз, робкой улыбки и неразборчиво тихого «спасибо». Но вместо этого той же ночью Деймон ведёт Рейниру в бордель, где рычит, злясь на самого себя, бросает племянницу полуголой, и часом позже вдавливает в кровать удивительно рыжую, удивительно крохотную, удивительно удачно попавшуюся на глаза проститутку. И вот Алисента здесь. На свадьбе. В зелёном платье. С огнём в глазах. Её гнев ощутим даже на другом конце стола. Её острый взгляд и твёрдая уверенность чувствуются даже когда Деймон стоит в зале среди гостей. Поймав её за локоть в тёмном коридоре после стремительно переросшего в трагедию торжества, Деймон думает лишь о том, что смертельно нуждается в поцелуе с Алисентой Хайтауэр. Нуждается в том, чтобы после ощущения её губ на своих собственных, его забили до смерти те устрашающие гвардейцы, что следовали за Королевой по пятам днём и почему-то не следовали ночью; чтобы сослали на Стену, а лучше казнили; чтобы на завтрашнее утро вся столица, как нестройный хор жужжащих насекомых, шепталась о Порочном принце, посмевшем покуситься на добрую, невинную и справедливую Алисенту Хайтауэр. А Алисента Хайтауэр хватается за его воротник и целует в ответ так, словно ждала этого и всю эту, и несколько прошлых, и ждать будет ещё несколько последующих жизней. (По крайней мере Деймону нравится думать об этом, прижимая крохотную фигурку Алисенты к стене). Ещё ему нравится слышать, как она испуганно, наверное, впервые за всё время шёпотом зовёт его по имени (никаких больше «Принцев», никаких «дорогих братьев»). Нравится снимать с неё то дьявольское платье, вдыхать запах огненных волос, целовать руки, затем прижимая их к собственной груди. Нравится видеть, как она вдруг хмурится и требовательно, непривычно для самой себя тянет его ближе, впиваясь в самую душу одурманенными от возбуждения и гнева глазами. — Вы спали с Рейнирой? — тон у неё требовательный, королевский. Деймон нагло смеётся. Он смеётся, смахивая с её лица рыжую прядку; смеётся, выбивая из её груди высокие стоны; смеётся, уже почти горько, когда обессиленно падает рядом, без чувств пялясь в потолок. В ушах — дыхание Алисенты. В носу — запах её пожара на голове. Во рту — вкус её кожи. Алисенты вдруг слишком много и мало одновременно. Она врывается смерчем и заползает под кожу, а потом, точно песок на Ступенях, неуловимая, ускользает сквозь пальцы. Деймон прикрывает глаза, обхватывая её крохотную фигурку за плечи и думает, что предпочёл бы быть казненным.***
На Караксес удержаться всё труднее. Огромная Вхагар беспощадна и неудержима. Деймон слышит громкий, безумный смех Эймонда и хватается за меч, разворачиваясь. С горечью, невыносимой досадой он думает, что Алисента Хайтауэр, позволившая целовать себя в тот вечер, умерла где-то сразу на утро после. А вместо неё родилась чужая, сломанная и разбитая под бременем долга и веры женщина, убившая его брата; объявившая войну Рейнире; посадившая на трон своего сына. Обезумевшая. Мёртвая. Деймон поднимает над собой меч и воинственно кричит, спрыгивая с Караксес. К Рейнире он сегодня не вернётся, как когда-то давно не вернулся к Алисенте. (Перед глазами впервые за долгое время чудится пожар огненных прядей волос). К Алисенте не вернётся и их сын.