прошу, полюби меня

Адель всегда думала, что невзаимную любовь можно пережить. Но когда ты буквально страдаешь "любовной тоской", жить становится сложнее. Чёртова ханахаки. Ханахаки - болезнь, которая сопровождается болью в груди, откашливанием цветочных лепестков на ранних стадиях. И ключевое слово здесь - ранних. На деле все гораздо хуже. Когда болезнь прогрессирует, причем на протяжении пары лет, даже дышать становится сложнее, потому что почти каждый день легкие наполняются новыми бутонами и лепестками, а иногда - целыми соцветиями. Адель такого даже в книгах не могла прочитать, и, конечно, не думала, что такое вообще существует. Девушка не могла предположить, что любить Валеру так трудно. И трудно принять, что ты скорее умрешь от удушья, чем будешь жить с человеком долго и счастливо. Любовь и Туркин в целом вещи несовместимые. Он - парень, воспитанный улицей, по её понятиям и понятия эти не всегда оказываются гуманными. Турбо ещё и вспыльчивый для полноты картины, совершенно не умеет справляться со своим гневом и часто срывается на близких людей. И этот вспыльчивый, до жути красивый парень не верит в искреннюю любовь. - Адель, ты как?, - заботливо спрашивает Айгуль, укрывая подругу одеялом, - как твое состояние? Айгуль была рядом последний год, с тех пор, как узнала о страшном синдроме. Правда, нелегко было убедить её в правдивости этой истории. Про ханахаки ничего не было известно, так что это считалось чем - то за гранью фантастики. Но, когда девушка вживую увидела свою подругу, блюющую алыми лепестками - все сомнения отпали. - Уже лучше, спасибо, - измученно улыбается Адель, - ты бы домой шла, со мной все будет в порядке. - Зиму дождусь и пойду. И так постоянно. Айгуль прибегала к подруге домой в любую свободную минуту, а по просьбе брата девушки иногда присматривала несколько часов. Родители погибли два года назад, как раз в то время, когда болезнь только начинала набирать обороты, но, конечно, родители ничего так и не узнали. Тяжесть воспитания ребенка упала на плечи старшего брата, который всегда души не чаял в своей младшей сестре. Адель и правда была послушным ребенком и всегда старалась угодить своему брату, ведь с малых лет понимала, что парню тяжело воспитывать её в одиночку. В это же время Зима познакомил сестренку со своими друзьями и тогда начался личный кошмар Зималетдиновой. Туркин. Когда она встретила его впервые - он ей совершенно точно не понравился. По крайней мере, девушка хотела так думать, но сразу заметила его кудряшки, в которые хотелось запустить пальцы и отделить каждую, красивые черты лица, на которые всё чаще и чаще хотелось засматриваться. Адель с дуру расписала у себя в голове счастливую жизнь, в которой вышла за него замуж и родила детей. Только вот Валера таких теплых чувств к ней не испытывал. Парень никогда не совершал никаких поползновений в сторону девушки, хоть и относился с уважением. Но чтобы смотреть на сестру своего друга, как на объект своей любви - никогда. Тем более, дам вокруг него было достаточно: брюнетки, блондинки, даже рыжие иногда и менялись они часто. Именно тогда маленькое, детское сердечко Аделии разбилось на сотни мелких осколков. После этих слов её тошнило всю ночь, а на утро, склоняясь над унитазом, она увидела два ярко - розовых лепестка. Девушка тогда до жути перепугалась, и сразу позвала брата, глаза которого были больше, чем у самой Аделии. Тогда же, Вахит весь день провел с сестрой, успокаивая, и шепча о том, что они обязательно разберутся во всём. И они действительно разобрались. Всегда холодный и строгий Зима ежедневно проводил вечера за медицинскими книгами, пытаясь найти ответы на все вопросы. Но полезной оказалась только одна, причем не научная, а художественная. - У тебя ханахаки, - выдохнул брат, - я уверен. - Хана.. что? - Прочитай. Первое время это казалось полнейшим бредом, но потом девушка сложила два и два. Ей становилось хуже каждый раз, когда она видела Валеру с другой, на дискотеке или в качалке, а от малейшего контакта становилось легче дышать, легкие будто освобождались, и наполнялись кислородом. Рассказав об этом Вахиту, Адель строго - настрого запретила брату что - либо рассказывать своему другу, потому что понимала, что ему это совершенно не нужно, он живет свою счастливую жизнь, встречается с разными девушками и совершенно не думает о ней. - Ну, жизнь моя, ты как?, - Зима входит в комнату тяжело дыша, - со всех ног бежал, на сборах задержали. - Да ничего страшного, я в порядке. - Да вижу я, как ты в порядке, бледная вся, - парень присаживается на кровати и берет руку сестры в свою, нежно поглаживая. В такие моменты Аделии определенно становилось легче, не физически, а морально. - Пройдет. - Ты же знаешь, что не пройдет. В уголках женских глаз собираются слёзы. Она чертовски устала. Устала проводить большую часть времени у унитаза, устала плакать от чертовой любви. Ей стало хуже после последней дискотеки, на которой Валера весь вечер протанцевал с одной особой с района. Аделии лишь оставалось молча лить слезы в стороне, наблюдая за этим спектаклем, в конце которого страдала лишь она. Она убежала с дискотеки также быстро, как и пришла, едва успев предупредить Зиму, который тут же убежал за ней. Состояние ухудшалось, о чем свидетельствовали десятки лепестков, которые она успела выпустить и бутон, что впервые распустился на плече. Роза. Блядская роза. Аделия знала, что розы - любимые цветы Туркина. Почему именно розы она не спрашивала, да и ей было не особо интересно. Шипы неприятно впивались в кожу, раздирая и оставляя кровавые раны. Это было гораздо больнее, чем простое изрыгание лепестков. За это время девушка перелопатила книги вдоль и поперек и все они говорили об одном: Бутоны на теле - промежуточная стадия. - Дай мазь, пожалуйста, - хнычет девушка, чувствуя, как кожа вокруг цветка начинает чесаться. - Он отпадет?, - спрашивает Вахит, подавая заживляющую мазь. - Не знаю, у меня такое первый раз, - шипит она, смазывая покрасневшую кожу, - надеюсь пройдет. - Валера сегодня про тебя спрашивал, - тихо начинает Зима, сцепляя руки в замок. Он искренне не хотел рассказывать сестре что - либо про Туркина, но она просила. Просила и спрашивала сама, тем самым делая больнее самой себе. - Что спрашивал? - Ну, почему ты так резко с дискотеки убежала и что тебя не видно уже который день. Не успевая ответить, Лея перегибается через кровать и выплевывает свежую кучу алых лепестков на пол. - Я принесу таз. Парень уже через секунду оказывается рядом, собирая лепестки в кучу и бросая в тару. И его совершенно не интересует, что лепестки отчасти были покрыты противной слизью. - Нам нужно рассказать ему. - Ни за что, - хрипит та, возвращая голову на подушку. - Да ты же просто подохнешь тут, ты не понимаешь? - Понимаю, но ему рассказывать не собираюсь. - А я собираюсь, у меня одна сестра!, - кричит парень, перестав контролировать свои эмоции. - Вахит!, - восклицает девушка, наблюдая, как брат собирается на улицу. - Я все сказал, - с этими словами он выходит из комнаты, не забыв прихватить с собой куртку. - Турбо!, - Вахит вваливается в качалку и стремительным шагом направляется к маленькой комнате, где сейчас отдыхал Адидас и собственно, сам Валера. - О, Зима, че как Адель?, - вопрос вводит парня в ступор, - нормально все там? - Я как раз об этом хотел с тобой поговорить. - Что - то серьезное?, - вклинивается Вова, но Зима одним взглядом показывает, что всё пиздец как серьезно. - Турбо, поговорить нужно, говорю же. - Давай поговорим. Владимир снисходительно освобождает комнату, плотно закрывая дверь и оставляет друзей наедине. Вахит молчит ещё пару минут, собираясь с мыслями, чтобы начать разговор. Как сказать человеку о том, что от него зависит жизнь близкого человека? На секунду парень думает, что жизнь - та ещё сука, тихо матерится себе под нос из - за несправедливости и вздыхает. - Зима, ты скажешь что - то или я сам должен догадаться?, - Валера начинает выходить из себя, вдохи выходят чересчур шумными, а руки сжимаются в кулаки. Молчание напрягает. - Моя сестра больна. После этой фразы Турбо кажется, что земля буквально уходит из под ног, а голова пустеет и перестает соображать. Он знает Адель довольно давно, и сейчас узнать о том, что эта девушка чем - то больна, сродни с самой сильной болью в жизни. Как ни крути, отдельное место в его сердце она все равно занимала, а собственных чувств Валера и сам не понимал. Любовь? Не смешите. - В смысле больна? Чем? - Ханахаки, - выдыхает парень и откидывается на спинку стула, наблюдая за непонимающим Турбо. Ну, никто и не надеялся, что он с первого раза поверит. - Друг мой, тебя головой ударили где - то, пока ты сюда шёл? Какая нахрен ханахаки, такой болезни не существует даже, - Туркин улыбается, уже собираясь засмеяться, но натыкается на серьёзный взгляд Вахита, - погоди, ты серьезно что ли? - Эта болезнь появляется из - за невзаимной любви, и то не у всех, шанс один на миллион таким заболеть, - голос трясется, да и если честно, Вахита самого потряхивает, - человек мучается кашлем, блюет цветами, лепестками, иногда они распускаются на самом теле. - Ты шутишь, да? Было видно, что Турбо вообще не понимает, о какой такой болезни идёт речь, такого в реальной жизни вообще не существует. Но каждый раз бросая взгляд на сосредоточенное лицо друга, сомнения отпадают сами собой. Адель больна, причем какой - то там ханахаки. - Я не шучу, блять. В конце концов, можно умереть, причем от удушья, если только невзаимная любовь не станет взаимной. - А почему ты именно мне об этом рассказываешь? Парень молчит еще минуту, прежде чем осознание накрывает с головой. - Не, не, не, не говори мне... - Да, ты все правильно понял, у неё это пару лет назад началось, вы тогда как раз только познакомились, а потом она мне сама рассказала. - Зима, я... - Я не прошу тебя любить её, просто заходи к нам каждый день и будь с ней рядом хотя один час, ей станет легче, умоляю, - глаза Вахита наполняются влагой, когда он вспоминает до жути бледное лицо своей родной сестры и кровоточащие раны, - час в день. - Как я ей в глаза должен смотреть?, - растерянно говорит Туркин, смотря в пол. - Мне похуй, честно. Она умирает, Валера, - парень вздрагивает, то ли оттого, что друг впервые за долгое время назвал его по имени, то ли потому, что слышит: "Она умирает". - Ладно, пошли, - сдаётся, вставая с дивана. - Куда пошли?, - не понимает парень. - Зима, ты тупой или да? К Аделии, куда еще. Зималетдинов кивает и вместе с товарищем выходит из качалки, предварительно попросив Адидаса пока не задавать вопросов. - Вахит, - доносится хриплое из комнаты, как только входные двери квартиры захлопываются, - это ты? - Я, милая, - громко отвечает парень, разувается и проходит в комнату, - гостя привел тебе. Адель выбирает не поддаваться эмоциям и первые минуты обращает внимания только на брата, хотя сердце хочет вырваться на свободу от одного присутствия Валеры. Как только Турбо заходит в комнату, ему хочется ахуеть от происходящего. Всегда жизнерадостная и солнечная девушка, к которой он привык, сейчас выглядела обессиленной, лёжа на постельном белье с яркими пятнами крови. Она потухала. Лицо, которое раньше было покрыто румянцем, сейчас не имело никакого цвета, оно сливалось с кристально белой простыней, а на плече - яркий бутон, который пускал корни глубоко в руку. - Ох, что тут случилось?, - Зима подбегает к кровати, рассматривая кровь, что сейчас была и на кровати, и на полу. В такие моменты сердцебиение учащалось раза в два, Вахиту всегда казалось, что он близок к тому, чтобы потерять сестру. Потерять последнее, что ему так дорого. - Я немного мимо таза промахнулась, извини, - мучительно улыбается Адель и тянется к брату. - Ничего, родная, щас уберем все, встать сможешь?, - спрашивает парень, приподнимая девушка и обнимая за плечи, и тут же получая отрицательный кивок. Она действительно не может встать. Силы медленно, но верно покидают тело, с каждым днем их становится все меньше, а конечности вовсе перестают слушаться, продолжая жить своей жизнью. - Я тебя подниму..., - начинает Вахит. - Давай я, - резко предлагает Валера, - я подержу, а ты пока постельное сменишь. Вахита долго уговаривать не приходится, он откидывает одеяло в сторону и позволяет другу взять похудевшее тело сестры на руки. Валере становится плохо, когда он замечает торчащие кости и до жути тонкие ноги, но быстро стряхивает наваждение и заключает девушку в крепкую хватку. Он до мельчайших подробностей помнит её фигуру: тонкая талия, которую всегда почему - то хотелось сжать, в меру худенькие ножки и Валера тут же вспоминает, как она всегда норовила обтянуть их, надевая джинсы меньше своего размера. Да и на отсутствие округлостей тоже нельзя было пожаловаться, все было при ней. Туркин покрывается мурашками, когда Аделия тихонько обвивает его шею руками и кладет голову на плечо. Она честно хотела бы себя контролировать, но не могла. Как бы девушка не упиралась, но его присутствие - самое лучшее лекарство. Зималетдинова утыкается носом в бьющуюся жилку не шее и шумно втягивает аромат сигарет и улицы. - Адель, получше?, - спрашивает брат, когда возвращается в комнату со свежим комплектом белья. - Да, - хрипит та, не отрывая головы от мужского тела. Ей слишком хорошо сейчас. Только не трогайте её, оставьте в таком положении навсегда. Это чувство схоже с алкогольным опьянением, голова туманится точно также. Через пару минут Вахит заканчивает со сменой постельного. Комната наполняется морозным запахом, который девушка так любила. Была своя прелесть в том, чтобы сушить одежду на балконе. - Клади. Валера аккуратно кладет женское тело на кровать и чуть прикрывает одеялом. - Зима, можно нам поговорить? Парень вопросительно смотрит в глаза сестры и получив кивок, выходит из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. - Почему ты не сказала?, - первый вопрос выходит очень резким, отчего Адель чуть вздрагивает, тут же шипя от боли. Гребанный цветок на плече. - Я должна была прийти к тебе и сказать: "Валер, у меня тут проблема, я в тебя влюблена, а ты в меня нет, поэтому я блюю лепестками, на моем теле растут блядские бутоны, а ещё мне становится хуже каждый раз, когда я вижу тебя с другой бабой". Так? - Да, блять, так, я чувствую себя последним подонком теперь. Она шумно выдыхает и подмечает, что дышать стало гораздо легче. Теория оправдана - его присутствие помогает. - Послушай, ты не виноват в том, что во всей Казани у меня одной появилась эта ханахаки, - тихо начинает девушка, - если бы не Зима, ты бы так и не узнал. - Зималетдинова, я в шоке, нет, я в ахуе. Ты решила, что лучше умереть, чем рассказать мне? - Туркин, а что это изменило бы? Да, лучше умереть, чем возложить на тебя такую ответственность, я не могу заставить тебя полюбить по щелчку пальцев. Парень задумывается и опускает голову вниз, слыша её хрипы, когда она пытается глубоко вдохнуть. На душе кошки скребут. - Я буду приходить каждый день, - оповещает парень, но договорить ему не дают. - Ты не обязан. - Я сказал буду приходить, значит буду приходить. Что я ещё могу сделать? - Просто быть рядом, - пожимает плечами Адель и вытягивает руку вперед, - дай руку, пожалуйста. Турбо тут же берет маленькую ручку в свою и наблюдает, как она слабо сжимает пальцы и прикрывает глаза. - Попробуй поспать, я никуда не уйду. Аделия согласно мычит и переворачивается на бок, не выпуская руку и вновь открывая взор на бутон. Сам цветок казался безумно красивым, не считая того, сколько боли и дискомфорта он приносит своей хозяйке. Валера хмыкает, когда рассматривает в цветке розу, значит, даже тут все зависит от него и его желаний. Как только девушка крепко засыпает, Турбо аккуратно вынимает руку и выходит из комнаты. Он находит Зиму на кухне, попивающим горячий чай. На нем не было лица, огромные синяки под глазами из - за дикого недосыпа. Оно и понятно, иногда приступы заставали Зималетдинову посреди ночи, а Вахит оставшееся время до утра сидел около ее кровати, постоянно мониторил пульс сестренки и с облегчением выдыхал, когда отчетливо чувствовал удары сердца. - Расскажи мне, когда это началось, - просит Туркин, присаживаясь рядом с другом. - Два года назад, - начинает Вахит, - родители погибли, а у нее болезнь начала проявляться. А когда она поняла, что тебе не пара, то первый раз блевала лепестками. - Твою мать, - Валера трет рукой лоб, - ладно она, но ты почему молчал? Два года, Зима. - Она просила тебе не говорить. Адель прекрасно видела, как ты меняешь девушек и что она, со своими чувствами, тебе совершенно не всралась. А когда на последнем дискаче увидела тебя с этой Настей, ей хуже стало. - Цветок этот на плече, я так понимаю? - Именно. - Пиздец, я не думал, что такое вообще в реальной жизни бывает. - Я тоже не думал, первый раз когда увидел, подумал, что чокнулся. - Есть проблема, Вова в Москву собрался ехать, - внезапно вспоминает кудрявый. Такие "командировки" бывали нечасто, это было одним из способов заработать немного денег или отжать дорогие шмотки. А сейчас, уедь они вдвоем в другой город, с Адель точно что - нибудь случится. - Тут два варианта: мы рассказываем всё ему и с ней остаюсь я, второй вариант - остаешься ты. - Уж лучше я, ей со мной хотя бы легче. - И то верно, завтра поговорим с ним. Давай, вали домой, она уснула, - заканчивает Зима и встает из - за стола. - Ты прости меня... - Даже не начинай, ты не виноват, - Вахит жмет руку своему товарищу и закрывает за ним дверь. Перед сном парень еще раз заглядывает в комнату сестры и идёт спать. Утром Зима уходит из дома, предварительно оставив записку. Приду вечером, надо решить дела. Еда на плите. Проснувшись, Аделия внимательно читает записку и думает, придет брат один или с тем, кого её душа отчаянно желает увидеть. Ближе к обеду девушка все же решает встать с кровати, и поесть первый раз за прошедшую часть дня. А вот в 17 часов вечера, вся еда выходит обратно, вместе с новыми лепестками. Она ощущает, что задыхается, не успевая даже нормально вдохнуть перед новым рвотным позывом. Собственное состояние пугает больше обычного, потому что через пару минут наружу начинают рваться целые соцветия, вперемешку с кровью. Адель с досадой обнаруживает, что тело пронзила слабость, которая не позволяет банально встать и отойти от унитаза. - Душа моя, - громко зовёт Зима, - мы пришли. Но девушка не успевает даже подать голос из туалета, как с громким звуком она выплевывает новые цветы. - Адель? Брат входит в уборную и видит сестру, сидящую в обнимку с унитазом, что сейчас полностью испачкан кровью, и выглядит она хуже, чем обычно. - Вахит, помоги, где Валера, - шепчет девушка, желая почувствовать телесный контакт с объектом своей любви, - мне так плохо. - Вижу уже, - Зима поднимает девушку на ноги и распахивает двери, передавая её в руки Турбо. - Бери на руки. Валера быстро ориентируется и хватает Зималетдинову на руки, тут же крепко прижимая к себе и относит в комнату. - Совсем плохо?, - обеспокоенно спрашивает тот, укладывая её на кровать. - Первый раз настолько плохо, - говорит и тут же закашливается, - вас долго не было. - Мы пытались прийти как можно быстрее, - шепчет Валера, гладя Адель по руке, - с Вовой еще разговаривали. - О чём?, - спрашивает девушка, переворачиваясь на бок, подсознательно пытаясь быть ближе к парню. Туркин тут же пододвигает стул вплотную к кровати и упирается коленями в обивку, продолжая гладить девушку уже по плечу. - Нам надо в Москву ехать, - говорит Вахит запыхавшись, стоя с кровавой тряпкой в руке, - тебя оставить не с кем, вот мы ему и рассказали. - И что он сказал? - Поверил, но обещал зайти, а с тобой останется Валерка, - заканчивает Зима и возвращается к уборке. - Спасибо, - шепчет девушка. Турбо лишь выдавливает улыбку и планирует не отходить от Аделии оставшийся день. Он хочет рассказать ей о том, что с девушкой своей расстался сразу же, как увидел воочию её состояние, но молчит. Это не было проблемой, Настю он никогда не любил, она чисто внешне нравилась ему, да и всё. Но начал задумываться об Аделии и смотреть на неё, как на девушку. Долго размышлял ночью о том, почему не делал этого раньше, почему никогда не замечал красивые черты ее лица. И сколько раз ему говорили, что он не виноват, он все равно ощущал это дурацкое чувство, которое пожирало изнутри. Она в таком состоянии из - за него. - Ай, - шипит она, - больно. Вахит тут же вбегает в комнату и наблюдает, как на предплечье распускается свежий бутон, впиваясь корнями глубоко под кожу. Белая роза. Валера садится на кровать, хватая девушку на руки, и усаживает на свои колени. Хватка на женском теле становится стальной, попытайся сейчас кто - то отобрать у него Адель - не отдаст. Вцепиться, но не отдаст. - Вот так, - шепчет он, - сейчас станет полегче, - говорит, а сам еле верит в правдивость своих слов. Девушка плачет, желая не чувствовать больше эту боль, но она не уходит, бутон распускается, показывая красивые белые лепестки и ей остается лишь цепляться руками за парня в надежде унять болезненные ощущения. - Валер, больно очень, - хрипит, буквально вжимаясь в него. - Тише - тише, - он гладит её по голове, поворачивая голову на Зиму, которому сейчас остается лишь наблюдать за этим. - Почему Адель, блять, - выдыхает Зима, - почему не кто - то другой? Валера сполна чувствует его негодование и укладывает ее голову на свою грудь, видит, как она обеими руками за него хватается и обнимает. - Зима, можно я на ночь останусь? - Оставайся. И выходит из комнаты, оставляя пару наедине. - Прости меня, - начинает Адель, всё также сидя на его коленях, - я не хотела тебя втягивать в это. - Даже не начинай, - выдает он, и укладывает подбородок на её голову, - тебе лучше? - Когда ты рядом, всегда лучше. Он буквально слышит ее улыбку и втайне радуется, что она наконец позволила себе улыбнуться. Если она улыбается из - за него, он готов прибегать к ее ногам верным псом, и если надо будет, то станет хвостом вилять. - Ты улыбаешься, это хорошо. - Я люблю тебя, - шепчет она, отчего мужское сердце начинает биться с бешеной скоростью, - но тебе не нужно на это отвечать, я просто хочу, чтобы ты знал. Турбо молчит и зажмуривает глаза, лишь бы не осознавать весь пиздец своего положения. - Солнце... - Я сказала, не надо. Только останься со мной сегодня, пожалуйста. - Останусь. В эту же секунду он думает о том, насколько же храбра девушка у него в объятиях. Она долгое время скрывала свои чувства, понимая, что они не взаимны, и именно поэтому болезнь мучает её сейчас. Аделия всеми силами не желала впутывать Валеру в это, пыталась оставить чувства в стороне даже несмотря на то, что делала хуже самой себе. Засыпая в объятиях человека, которого она любит довольно давно, девушка думает о том, что любовь все - таки сука, причем самая настоящая. Если бы ей, еще тогда маленькой девочке, сказали, что она безответно влюбится в лучшего друга своего брата и будет блевать лепестками, она бы непременно покрутила пальцем у виска. Но реальность такова, что болезнь пожирает её и средство от этого, к сожалению, одно, но почувствовать исцеление ей не дано. - Турбо, пошли чай попьем, - шепотом зовет его Зима и Валера выбирается из кровати, аккуратно укладывая девчонку на место. Парень шаркает ногами по паркету и заходит на кухню, где Вахит уже разливает кипяток по кружкам. - Ей лучше?, - спрашивает тот. - Вроде да, по крайней мере, она смогла уснуть, - вздыхает парень и принимает кружку из рук друга. - Валер, я понимаю, что мы не должны были тебя втягивать в это, но ей становилось хуже, я не видел другого выхода. - Зима, не начинай, я тебя понимаю. Но я не могу заставить себя полюбить. - Это я и без тебя знаю. Ей лучше только от твоего присутствия, так что этого пока достаточно. Еще битый час парни распивают напиток, а после каждый расходится по своим комнатам, и Туркин, аккуратно укладываясь рядом с девушкой, прижимает её к себе. - Малышка, - шепчет парень, вдыхая аромат волос, - как же мне быть? Он бросает взгляд на ее лицо и наблюдает, как Адель тихонько морщит личико, сладко причмокивая. В следующую секунду руки двигаются быстрее, чем мозг обдумывает правильность последующих действий. Валера почти невесомо обводит кончиками пальцев соцветие, выросшие на предплечье и доходит до корня цветка. Кожа вокруг совсем воспаленная, и он понимает, что ей больно, когда она даже сквозь сон начинает шипеть. - Прости, - шепчет он и поправляя одеяло, укладывается поудобнее, - спи. Утром Аделия обнаруживает себя в объятиях Туркина, но даже не смеет двигаться с нагретого места. В его объятиях слишком комфортно и тепло, чтобы выходить отсюда куда - нибудь. Зималетдинова позволяет себе рассмотреть лицо парня, обводя взглядом каждый мелкий шрам на почти идеальном лице. - Красивый?, - хрипло спрашивает Валера, улыбаясь словно чеширский кот. - Да ну тебя, Туркин, - смеется девушка и легонько хлопает его по плечу. Это ощущается так по - родному, как будто они вместе много лет, а совместное утро стало обыденностью. И Адель упорно не хочет думать о том, что в реальности все совсем наоборот. - Как спалось? - Отлично, даже не просыпалась. Вахит чего - то долго спит. - Он рано утром уехал в Москву. - Сколько его не будет? - Это как пойдет, но я думаю дня два точно. - Понятно, - вздыхает девушка и прижимается к парню. Сейчас больше всего она боится привыкнуть к этому ощущению любви и тепла, а потом лишиться всего в один момент. Хотя что уж там, она уже привыкла. - Дай я встану, - сдавленно говорит девушка, - тошнит. Турбо тут же вскакивает с кровати и выпускает девушку, которая тут же бежит в туалет, чтобы выблевать новую порцию лепестков. 10 минут парень сидит позади нее и ласково гладит по спине, и держит волосы, видя, как туалет заполняют лепестки разных цветов. Когда позывы прекращаются, он поднимает ее на руки и несет в комнату. - Почему так, я же рядом, - растерянно говорит Валера, садясь рядом с ней. - Твое присутствие не может снять все симптомы, может лишь облегчить боль и состояние. - То есть, шанс умереть есть все равно?, - парень говорит это почти шепотом. - Да. От этого к сожалению есть единственное лекарство. Сейчас хочется пустить ту самую скупую мужскую слезу, которую последний раз он позволял себе на похоронах родной матери. Безвыходность собственного положения убивает, распарывает внутренности, отдавая бешеной болью прямо в сердце. Любовь - сука. Так проходят не два, а почти пять дней, которые Вахит проводит в Москве и за все это время Валера не отходил от Аделии ни на секунду. За 4 часа до приезда друга, случается непростой для них обоих разговор. - Я не понимаю, откуда взялась эта дебильная болезнь, - сквозь зубы говорит Туркин, в очередной раз вынося девушку из туалета. Он устал. Устал видеть её в таком состоянии, устал думать о том, что он мало чем помогает ей и гнев берет верх. - Валера, перестань, - в очередной раз хрипит, - эмоции тут ничем не помогут. - И единственное, что может помочь это мои чувства, - не слушает, продолжая нагнетать, - мои гребанные чувства, которых нет. - Туркин, - интонация в голосе девушки становится предупреждающей. - И в конце концов ты все равно умрешь!, - последнюю фразу парень выкрикивает, заставляя девушку вздрогнуть. В комнате повисает молчание, и спустя несколько минут Турбо осознает, что наговорил лишнего. Адель же и так все это знала, без его психов. Но он действительно устал. - Я понимаю тебя, - начинает она, - но тебя никто не заставляет здесь быть. - Мне надо подышать, - он не обращает внимания на её слова, думая о своем. Парень вскакивает с места и уходит, Аделия лишь слышит хлопок входной двери и плачет, молясь о том, чтобы он полюбил её. И нет, не потому, что она хочет излечиться от этой ненавистной болезни и не ощущать бешеной боли и рвотных позывов. Она просто хотела почувствовать каково это - быть любимой для него. Валеры нет уже несколько часов. За время, что они провели вместе, девушку настолько сильно привыкла быть с ним 24 часа в сутки, что сейчас даже пять минут без него были концом света. Она изрыгает сраные лепестки уже пять часов, прямо с момента его ухода. Только вот сегодня это были новые лепестки, лепестки лилий. - Сука, - ругается девушка, когда на ключице распускается красивая лилия, пачкая светлую одежду кровью. - Лея, где Турбо, - выдыхает Зима, когда заходит в комнату и видит задыхающуюся от боли сестру. - Я даже не слышала, как ты пришел, - шипит девушка, - мы с ним повздорили, и он ушел. - Давно ушел?, - спрашивает парень, обрабатывая рану. - Часов пять назад, - Зималетдинова плачет, только вот сама не может понять почему. - Вахит, мне очень больно. Она поднимает руку, намереваясь вырвать лилию с корнем, но руки брата вовремя останавливают её. - Больная что ли, оставь, - кричит, крепко прижимая руки сестры к кровати. - Я не могу больше. Последняя стадия. Ваши любимые цветы. Счёт на часы. - Твою мать, - вылетает из уст Валеры, когда он наконец возвращается к квартиру и видит своего друга, что сейчас склонился над телом своей младшей сестры, - что происходит? - А нехуй было бросать её на несколько часов, я тебя предупреждал. Ей нужен постоянный контакт, - голос Зимы почти загробный. Злости и паники уже не осталось. Осталось только отчаяние, вперемешку с горем. Самое ужасное, что он ничем не может помочь своей маленькой Аделии, может только быть рядом и поддерживать. - Последняя стадия, - шепчет кудрявый, замечая распустившуюся лилию на ключице, - она жива? Турбо тщательно скрывал тот факт, что просидел всю ночь за книгами, изучая каждый аспект болезни Зималетдиновой. Скрывал и то, что впервые за долгое время позволил себе поплакать, сидя в одиночестве, от осознания, что он может её потерять. - Жива. Но без сознания. Турбо рвется к ней, снова хватая на руки, и усаживая на себя. Такая привычная поза, и он мечтает садить ее на свои колени постоянно. - Маленькая моя, - говорит, покачивая женское тело в своих руках, - я здесь, я пришёл. А в ответ лишь тишина. Зима, стоящий в проходе смотрит на все это максимально безжизненным взглядом, будто уже похоронил свою сестру. - Давай же, пора просыпаться, слышишь?, - парень чуть потрясывает её, в надежде, что проснется и скажет, что она любит его. - Адель, ты должна проснуться и снова признаться мне в любви, давай, - подначивает, совершенно не замечая, как одинокая слеза катится по щеке, опадая на лоб девушки. - Проснулась я, - шепчет, и нахмуривает брови, - чего орать то? - Я тебя убью, - выдыхает Туркин. - А что было?, - спрашивает девушка, когда видит перед собой два взволнованных лица. - В сознании надо находиться, вот что!, - выкрикивает брат и уходит из комнаты. - Не обращай внимания, он пересрался, - чуть усмехается кудрявый, продолжая удерживать Адель в своих руках. - Может, ты меня отпустишь?, - тихо спрашивает она. Турбо лишь мотает головой в отрицательном жесте. - Скажи мне, - просит Валера, а у самого дыхание захватывает. - Сказать что?, - она поднимает брови в вопросительном жесте. Парень смотрит пару минут в ожидании, когда до нее наконец - то дойдет. И доходит. - Я люблю тебя, - слегка вопрошающе проговаривает девушка, смотря прямо в зеленые глаза. - Я тебя тоже люблю, - звучит тихо, но она слышит каждое слово, вылетающее из его рта. - Что?, - в неверии Аделия округляет глаза. - Я люблю тебя, Зималетдинова. И пока девушка пытается догнать смысл сказанных парнем слов, он прижимается к её губам своими и начинает тот самый нежный поцелуй, о котором девушка раньше только мечтала. Через несколько секунд она отмирает и начинает отвечать ему, вкладывая туда всю нежность и любовь, что хранила в себе долгое время. Тоненькие ручки обвивают массивную шею, и Аделия зарывается пальчиками в любимые кудряшки. - Подожди, - она отрывается от столь интересного занятия, внимательно смотря в глаза парня, - ты мне сейчас правду говоришь? Слезы начинают собираться в уголках глаз в неверии, потому что он не может её любить. Это же просто невозможно. - Тебе больно сейчас? Чувствуешь что - нибудь?, - спрашивает Турбо, поглаживая большим пальцем её щеку. Зималетдинова задумывается, прислушиваясь к своим ощущениям, и понимает - она ничего не чувствует. - Н-нет. - Значит я говорю правду. И улыбается во все 32, вновь припадая к пухлым губам.