На балконе, вдали от шума

      Полная луна светится большим белым шаром в ночном небе. Тёмно-синий цвет небосвода и мириады звёзд на нём скромно уступают место в центре величавой Луне, блеклым белым сиянием подсвечивая её. Дальний пейзаж гор Фонтейна превращается в чёрные пики, похожие на скелет древнего динозавра. Прохладный ветерок гуляет, слабо шелестит в жидких кустах и дремлющей кроне деревьев. На улице почти никого нет, ведь в бальную ночь никто не шастает по городу, а весело проводит время, купаясь в грандиозном зале золотисто-оранжевого цвета от свечек. Народ Фонтейна любит театр, драму и пышные мероприятия. Каждый год люди любых социальных слоёв устраивает шикарный бал в честь её Величия Гидро Архонта, госпожи Фурины, милуя её светлую душу и громогласное имя. Сейчас, несмотря на потерю статуса Бога, Фурина все так же осталась главной фигурой в центре внимания и звездой любых светских мероприятий. Имея талант вживаться в любую роль, поворотливый язык и страсть к людскому вниманию — это все на руку Фурине, которая так не прочь устроить праздник на ровном месте.       Огонь свечей; яркий, теплый свет на фоне чёрной панорамы из винтажных окон; разные голоса мужчин, смех женщин смешались в один неясный гул, как пчелиное жужжание; снующие туда-сюда слуги леди Фурины, помогающие гостям; жандармы, следящие за всем со взглядом орла — это все царило в зале с нотками дурманящей радости, пьяности веселья. А в воздухе витал напряженный запах, в котором смешались женские духи, одеколон кавалеров и аромат сочной еды, что, казалось, лёгкие от такого ядовитого облака проломит под давлением тугой шнуровки корсета. И вот она, Фурина, что сидела на своём уже старом троне, нарядилась в изысканный чёрно-синий костюм, точно подчеркивающий, что перед вами бывший Гидро Архонт, прояви уважение! Её глаза со смазливым прищуром пожирали всех гуляющих рядом мужчин и женщин, меж пальцев она элегантно вертела, как аристократка, бокал с пузыристой жидкостю внутри (сиди гадай: алкоголь ли это?), а губы Фурины, словно у сытой кошки, цвели на бледном лице в расслабленной, но явно о чем-то хитро размышляющей ухмылке. Неподалёку сидящий в тени на таком же троне Невилетт, подмечая неестественно хорошее расположение духа спутницы, поинтересовался, не задумала ли чего безбашенного Фурина. А она может, ещё как может, хоть слона заставить польку танцевать среди белого дня.       — Слишком плохо обо мне думаешь, месье Нëвилетт, — донеслось со стороны улыбающийся Фурины, которая к нему даже не повернулась. Она сидела справа Нëвилетта, чуть-чуть выдвинувшись, и её щечки забавно надувались, когда она говорила. — Я всего-лишь жду подходящего момента.       — Для чего же? — спокойно спросил Нëвилетт.       — Для танца, конечно же! — и Фурина встала, девчачьи поправив кудрявое каре, с размеренной походкой направилась к столу со сладким, которых, увы, через несколько быстрых минут уже не будет. Она бывший Архонт, ей можно.       Нëвилетт проводил охотника за конфетами непонимающим взглядом.

***

      Единственной, кто не веселился на балу, была Люмин. Вместо сплетен в кругу фонтейновских красавиц, общения с мужчинами и прочей веселой заразой, она заперлась на большом балконе, откуда открывается чудесный вид на зеленый сад. В зале шумно, жарко, а главное — невыносимо душно. Первые минуты Люмин терпела, пока прелый воздух не стал оседать в лёгких, как жгучая пыль. Поэтому Люмин незаметно для чужих глаз прошмыгнула на самый ближайший балкон (какое счастье, что их в помещении целых шесть штук!). Там и воздух чистый, свежий, и ветерок прохладный, и нет компаний, от которых болят уши и кружится голова от нескончаемой болтовни. Люмин стал надоедать бал, поэтому она просто просидит тут до конца мероприятия. Она немного переживала, что это очень некрасиво, так как её друзей из Фонтейна может задеть такой грубый жест, но потом она отмахнулась. Им явно есть чем занятся, нежели караулить Люмин: Шарлотта донимает именитых гостей с интервью, Навия с жаром рассказывает о своих задумках по поводу улучшения Пуассона себе под нос, Клоринда вполуха слушает очередную несмешную шутку от Ризли. Только вот Линетт, Лини и Фремине Люмин пока не видела, но они явно тут есть, просто затерялись в толпе. Как иллюзионисты могут пропустить бал в честь их Архонта и упустить шанс показать свои фокусы? Правильно: немыслимая чушь!       Вспомнив о семье фокусника, Люмин собралась глубоко вздохнуть, но вместо этого она сильно закашляла. Ах, забыла сказать, что на этот бал Люмин явилась не в своей обычной одежде. На мероприятие ей сшила изысканное платье сама «громоподобная закройщица» Тиори. Только вот Люмин обновку не просила — её за руку притащила Навия, которая услышала, что Путешественница отправляется на тако-о-ое важное событие в своём то простеньком платьишке. «В этих пыльных тряпках вальсировать ты не будешь», — колко бросила Тиори, снимая мерки с Люмин, что была мрачнее тучи. Талантливая швея сделала Люмин потрясающий наряд: короткое платье в молочно-голубых цветах; многослойная юбка пастельных оттенков все того же голубого выше колен из полупрозрачной ткани, опущённая с талии словно лепестки цветов; различные белоснежные узоры усыпали подюбник и шлейф; тугой корсет стягивал ребра, мешая дышать полной грудью; будто сотканные из лунного сияния рукава-бабочки элегантно спадали с по-птичьи тонких плеч; на талии красовался темно-голубой цветок. На ногах красовались очаровательные синие туфли на маленьком каблуке с бантиками, для удобства. Платье было красивым, но малость некомфортным из-за его длины. Спереди оно открывает ноги, а сзади наоборот — все закрывает, и ткань волочится за хозяйкой павлиньим хвостом. Ещё одним неудобством были открытые плечи и частично спина. Не смотря на то что обычное платье Люмин тоже открыто, оно не так сильно ей мешало, потому что шею закрывал привычный шарф, а не такой сильно затянутый корсет держали две толстые лямки, переброшеные на груди. Здесь же нет никаких лямок, даже на плечах. Даже еще заметных жемчужных ниток. Все держится только за счет ужасно тугой шнуровки корсета. Тиори наказала Люмин ни при каких условиях не расслаблять шнуровку, даже на один палец. «Ослабишь — и все платье спадет вниз. Тебе же не нужно быть на балу раздетой при всех?» — хмыкнула Тиори, когда Люмин задала ей понятный вопрос. Теперь Люмин приходится страдать и от невозможности нормально дышать, и от ощущения, что ребра с усталым, диким треском сломаются и разлетятся в щепки, и от открытого платья, в котором она чувствует себя тряпичной куклой. Тиори предложила Люмин надеть ещё и клетчатый чепчик с кружевом того же цвета, что и платье, но благо она поняла, что это будет лишнее. Иначе бы на бал вместо небесной нимфы пришла бы пастушка.       Дунул холодный ветер, и она мелко задрожала от холода. Жаль, что с собой нет никакого плаща или накидки.       Люмин наслаждалась благородным одиночеством, глядя на раскинутый как на ладони пейзаж и величавую Луну. В саду, в тёмно-зелёной траве стрекочат в забавной симфонии сверчки; пузатые, как жёлтый фонарик, светлячки освещали спящие кусты роз. Недалеко шумят переливающиеся воды Фонтейна, в которых отражался звёздный небосвод. На ветках могучих деревьев спят птички со своими птенцами. Все тихо, спокойно, дышит ночной свежестью и умиротворением…       Губы Люмин неосознанно расплылись в довольной улыбке. Она побывала во многих регионах, и самым красивым из них был Фонтейн. Его голубая аура цепляет за душу, одновременно успокаивая душу, разглаживая спекшиеся раны своими лазурными водами.       Уединение длилось недолго. А точнее сказать, его вообще не было. Вслушиваясь в тишину, уши навострились, а брови изломились у переносицы. Кажется, у неё как и у кошек есть дар чувствовать чье-то присутствие.       Она обернулась — никого не было. Тогда Люмин еще немного постояла, вслушиваясь в звуки природы, после чего расслабленно выдохнула:       — Выходи, я тебя раскусила. На стенах у дверей балкона висели незашнурованные красные занавески из плотной ткани. После слов Люмин они чуть-чуть заколебались, а потом из них плавно вытекла стройная фигура.       — Не ожидал, что ты меня подловишь, — сладкий голос идущего Лини был схож с мурчанием кошки.       Люмин хмыкнула и краем глаза заметила, что он сегодня тоже одет по-другому: вместо сценического наряда на нём был стандартный черный мужской фрак с таким же раздвоенным «хвостом», длинным штанами вместо шорт и чулков. Чёрный пиджак не до конца застегнут и открывает белую думаю рубаху под ним с не очень пышным жабо. Однако несмотря на не красочный вид, в Лини было что-то такое знакомое и фантасмагоричное, чего не скроешь под скучным нарядом. Может, то дело в его деловой прическе с небольшой косичкой сбоку, или его нарисованная слеза под глазом намекает на сценическую душу. Точно не понятно, но ясно одно — посмотришь на него издалека, даже в оборванных тряпках, и перед глазами будет все тот же наигранно улыбающийся Лини со множеством фокусов в рукаве.       Он любезно встал рядом с Люмин, и как истинный юноша, слегка поклонился:       — Добрый вечер, леди. Не правда ли сегодня чудесная луна? — в лиловых глазах бегали озорные искорки.       Лини потянулся было к руке Люмин, однако она ловко увильнула от поцелуя:       — Не нужно таких любезностей, я же не светская дама.       — Это простой бальный этикет, — Лини все же удалось поймать другую руку Люмин и приблизить к своим губам. — Тебе к лицу голубой цвет.       — Спасибо, — Люмин чуть отвернулась, чтобы Лини не дай бог увидел её порозовевшие щеки. — Твой фрак тоже хороший. Тиори приложила руку?       — Все верно. Дай угадаю: к твоему тоже?       Люмин кивнула, и потом они оба помолчали. Лини ещё пытался начать сладкий разговор с Люмин, однако его тоже пленила красота ночного пейзажа. Так, они оба смотрели на большую луну, пока сзади них с зала доносились громкие возгласы.       — Не переживаешь, что пропустишь все веселье? — облокотив голову на руку, поинтересовался Лини.       — Не особо, — Люмин прикрыла тяжёлые глаза, — мне все равно там нечего делать.       — Настолько скучно?       — Нет. Просто бал — не моя тема, — честно ответила Люмин, — я согласилась просто из вежливости и увидеть старых знакомых.       — Как жаль, как жаль… — Лини теартально приложил кончик пальца к губам. — Я думал, что ты любишь подобные вещи. Но раз нет, то…       Иногда Люмин надоедает такая наигранность Лини где попало. Но почему-то сейчас ей даже забавно с его театральности. Подул холодный ветер, и Люмин предательски задрожала, как осиновый листок. «Надо было попросить Тиори дать мне какую-нибудь накидку…» — ворчала она про себя, энергично протирая голые плечи руками. На помощь ей пришёл Лини — он снял с себя пиджак и бережно накинул его на Люмин. Истинный джентльмен!       — Спасибо, так намного лучше, — тонкие пальцы Люмин сжали края пиджака, чтобы поймать блаженное тепло.       — Всегда пожалуйста, — Лини довольно мурлыкнул, а потом потянулся к чужой ниспадающей золотой прядке. — Люмин, у тебя тут кое-что в волосах застряло…       — Что же? — вопросительно изогнув брови, спросила она.       Лини загадочно улыбнулся, а потом щелкнул пальцами и по волшебству достал из-за уха Люмин радужную розу.       — Цветок от чистого сердца!       Стараясь скрыть своё смущение, Люмин сильно сжала губы в плотную линию; её выдавал пунцовый румянец на горящих щеках. С тихим: «спасибо» она взяла цветок и с растаявшими глазами начала рассматривать розу, бережно держа в руках. «Интересно, — прозвучал глупый вопрос в голове Люмин, — почему они называются розами, если похожи на тюльпаны?» Лини был явно доволен собой: он тоже смущался, но самую малость, и хорошо умеет маскировать свои эмоции.       Люмин пару раз бросила взгляд на Лини и заметила еле заметный кружок румянца на бледной щеке. Без злобы хмыкнув, она зацепила розу себе за ухо, как девушка из нежных романов, аккуратно поправив.       — Как выгляжу?       — Чудесно, как и всегда (Лини озорно подмигнул).       От нечего делать Люмин заметила, что его жабо криво на нём висит, и, кротко вздохнув, принялась его поправлять. Иллюзионист от такого опешил, но ничего не сказал.       — Ты всегда такой любезный, или только на балах? — Все зависит от настроения. Иногда я… — не успел Лини ничего ответить, как со стороны двери балкона раздались громкие фанфары, а потом послышался знакомый голос Фурины, полный несдержанного величия. Зал начал рукоплескать и начал нарастающе звенеть лёгкий топот.       — Что там происходит?       — Леди Фурина объявила танцы, — словно ожидавший всю жизни этого момента, Лини встал справа от Люмин. Одну руку он спрятал за спину, вторую благородно протянул ей. — Дорогая Путешественница, не окажешь ли мне честь пойти со мной на вальс?       Люмин слегка замялась и стала быстро в голове перебирать фразы согласия по правилам этикета. Неформальность неформальностью, но это Фонтейн, и тут нужно соблюдать любой этикет, независимо от своего характера.       — С удовольствием, — и Люмин не придумала ничего лучше, чем это, изящно положила свою белую ладонь поверх Лини, а свободной рукой подобрала пышную юбку, точно чопорная дама. Лини довольно улыбнулся и лебединой походкой повёл свою спутницу на танец. Люмин прекрасно понимала, что Лини к ней неравнодушен, и тут не нужно иметь особых навыков общения. Это чувство. Простое чувство, что ты нравишься другому человеку. Любит ли его Люмин? Пока не ясно: с одной стороны он ей нравится как знакомый из другой страны, а с другой — ей во счастье принимать весь нежный флирт Лини, который явно переходит черту «просто бальный этикет».