***
Бал начинается с закатом солнца, к десяти часам вечера, когда и начинается вся жизнь Пентаграмм-сити. Чарли, как хозяйка, встречает всех на входе, внутри уже Вегги — вторая хозяйка мероприятия. Поклоны, реверансы, поцелуи в руки, миллионы разных духов, что нос аж переставал их различать, разные, очень разные одежды. Пышные платья, штаны с иголочки, шляпы, веера, кого-то узнать даже под этими маленькими масками невозможно, так хорош грим и костюмы, а кто-то за маской на все лицо не смог спрятать своего положения. Грехи, оверлорды, вся элита Ада на балу, воздух пропитан силой и магией. Но во всей толпе они сливались, превращаясь в яркое месиво, где легко путались грешники и демоны всех мастей и невозможно было угадать, кто твой собеседник сейчас. И разве мог владыка отказать себе в удовольствии спрятать свой статус, дабы послушать о себе, узнать что о нем говорят, чтобы почувствовать себя обычным бесом и посмотреть на дочь со стороны, не отцовским взглядом так сказать, да и, в конце концов, развлечься! Пока его красавица без устали улыбается, он взглядом окидывает зал. Не обошлось без современности, все же демоны уже привыкли к ней. Все свечи фальшивые — лампочки. Золотые дождики на колоннах, цветы в хрустале и высокие напольные вазы по углам, наполненные гладкими камнями, серьезно? Как изящно и вылизано, как не по-настоящему! Такого не было в то время, но есть сейчас, впрочем, это так, мелочи. Хотя картина в общем радовала, они не перестарались с оформлением и выглядело все вполне элегантно. Да и сам по себе замок был велик: обилие масштабных окон, что были прозрачные, словно самый чистый лед, кто-то явно постарался с уборкой. Витражи, что блестели от света ламп, прикрытые высокими шторами, идущими прямо из-под потолка, держащимися на массивных, с яблочным рельефом, гардинах. Они темного, насыщенно-бордового оттенка, с вышитыми золотом тесемками, собирающими их по краям. Все вокруг было вылизано, настолько чистые полы и лестницы натертые, что аж отражают лучше зеркал и ведут на верхние этажи, к покоям, к уборным и балконам. Вдоль стен стояли колонны, у которых уже собирались компании, на алых скатертях покоились бокалы вина, небольшие закуски и чай. Серьезно, кто предпочитает чай на таких мероприятиях? Хотя исконно на балах и не присутствовал алкоголь, дорого, да и в общем, было не до еды. Это явно добавляло изюминку того времени. И чай и вправду кто-то пил, пустые кружки ценителей были тому доказательством. И вновь яркие одеяния, кружева, звонкие каблуки, почти у каждого гостя все так ярко, все возвращало в то время, когда Люцифер и Лилит вместе устраивали эти балы. Некоторые костюмы он даже узнал, они будто вышли с того времени навестить господина, отдать честь прошлому. Вот только Люцифера никто не узнавал, он мог бы не прятаться, мог бы надеть свой парадный костюм и привлечь внимание, но сегодня ему хотелось отдохнуть, развлечься не так, как полагается королю. Все же навряд ли выпадет уже второй шанс сделать это в такой атмосфере.***
Выбор одежды стоял сложный, нужно было одеться во что-то не свойственное для себя, такое, что он ни за что не одел бы в обычное время, и голову посетила мысль о том, чтобы одеться в наряд не своего пола. Пережив с этой мыслью несколько дней, на бал король явился именно в нем. В прекрасном алом платье, пряча лицо за маской и черной, полупрозрачной вуалью. Подготовка была труднее, чем обычно, даже несмотря на ежедневный макияж, который король наносил себе, при подготовке он немного устал. Вроде бы, казалось, не сложно стереть свой старый макияж, спрятать щеки за пудрой, больше черного цвета к глазам, помада… Изначально он планировал прийти в фиолетовом, но ему так не понравилось, как этот цвет смотрится на нем, так что выбор все же пал на красный. Это же не белый, да и с примесями черного. Конечно, он боялся слишком сильно выделиться, переборщить, поэтому следил, прежде чем выйти в зал, из укрытия, к счастью он вполне вписался во все это безумие. Сегодня «мисс» Люцифер прекрасная как никогда. Высокие шпильки с ремешками, туго обхватывающими ногу, украшенные камнями, но скрывающиеся под длинной юбкой в пол. Которая, в свою очередь, состояла из нескольких каскадов, перебивающихся складками-волнами и одной большой рюшкой от самого низа платья, выше под пояс разделяющего юбку и корсет. Эта огромная рюша скрывала за собой вырез, такой же высокий, но невидный, пока дама не покружится или не сделает неосторожно большой шаг. Сам корсет состоял из тонкой, но крепкой, почти атласной ленты, что мягко, но туго стягивала вышивки в причудливом узоре с завитушками черного цвета, а также мягкой, словно бархат, алой ткани. Корсет был высокий, на самую грудь, где тонкая, словно тюль, ткань, подобно шали прикрывала остальное, слегка, но лишь слегка просвечивая кожу. Придерживало всю конструкцию вверху массивное ожерелье-ворот, широкое, закрывающее собой кадык и спадающее даже ниже выреза тонкими цепочками с вкраплением алого янтаря. Дополняли образ и длинные перчатки, сшитые из слегка более плотной ткани, чем верх платья, кончались они кружевными отворотами, а украшены ленточками с бантиками у кистей. Проблема с ростом и узнаваемым лицом были решены, а вот что делать с прической? Этот момент был сложнее всего, наращивать волосы он не хотел, да и своя прическа ему нравилась. Использовать пришлось старый трюк, запрятать их под вуаль-сеточку, полностью спрятавшей прическу за мелкой сеткой и заодно прикрыв, уже частью с более крупной сеткой часть лица, и так уже закрытого маской. Еще больше рюш и камней на вуали создавали подобие короны, отвлекая от прически окончательно. Люцифер долго перед выходом смотрел на себя в зеркало, репетировал слова, вспоминал, как это: ходить не на каблучках, а на шпильках, учился не наступать на подол платья и закреплял булавочками «корону», чтобы та не спала и не раскрыла его. Он посмеялся с себя: и вправду словно дама тех времен. О, а ведь тогда девушек не воспринимали как полноценную часть общества, корни Адама. В любом случае, голос его не узнают, говори он чуть тише обычного. Да в принципе, мало кто знает его и такой голос!***
Красный цвет был весьма популярен среди гостей, так что падший ангел легко слился с толпой, слился с дамами, что не хотели, чтобы их узнали, выбравшие также небольшую вуаль, прикрывающую прическу. Смешно было осознавать, что он оказался предсказуемой дамой. Люцифер выдохнул, насколько позволял корсет, когда и Вегги не узнала его, поздоровавшись и указывая путь внутрь, а позже прошел мимо дочери, оставаясь незамеченным ею, все же сомневаясь, что его не узнает собственная дочка. Уже внутри Люцифер почувствовал, как холодный зал постепенно становился душным. Теперь нужно было разведать обстановку, так что, неспеша протиснувшись сквозь увеличивавшуюся толпу к столам, он оглядел еще общающихся господ. Ангел еле-еле дотягивал до среднего роста среди невысоких гостей на этих высоких шпильках, где он почти стоял на носочках. К счастью, это не привлекало внимания, зато ноги стали уставать достаточно быстро. Чтобы расслабиться, король взял небольшой бокал и, поднося его к губам, стал вспоминать, что было бы, будь этот бал по его указке. Обычно, хорошим тоном считалось немного задержаться — на часик или полтора, — но сегодня за полчаса зал был уже заполнен гостями. Отец взглядом нашел свою взволнованную дочь, которая выбрала для себя красивейшую форму с символикой их семьи — яблоками. На ней была самая простая маска, почти очки, обрамляющие ее чудные глаза и точно показывающие, кто хозяин бала. Прямые, выглаженные штаны, вместо пиджака жилетка, хотя, возможно, и сам пиджак где-то припрятан, рубашка с шикарными широкими рукавами. Он любовался дочерью и ее нелегкой прической, в которую были вплетены разные шпильки, камни и ленты. Она походила чем-то на гульку с косичками, переходящими в одну косу. «Наверняка это работа Вегги», — подумал Люцифер и улыбнулся. Ее девушка была в нежнейшем платье сине-серого цвета, которое слегка обтягивало и выделяло ее фигуру, волосы были собраны в более простую, чем у Чарли, прическу, но с таким же изобилием камней. Они что-то обсуждали между собой и искали кого-то взглядом. Почему-то отец уверен, что его, но Люцифер так и не решился сказать дочери, в чем он пришел. Поэтому, выудив спрятанный в складках платья телефон, поставленный на беззвучный режим, быстро написал, что уже на месте, в подтверждение скинув фото столика, и извинился, что не подходит, сказав, что тогда его маскировка будет нарушена, приправив это чем-то вроде «хочу быть тайным агентом для тебя, моя леди». Это сработало, дочь стала спокойнее оглядывать весь зал, а затем ее увели к сцене с живыми музыкантами, что усердно наигрывали спокойную мелодию. Что же шло дальше? А дальше идет танец-шествие, открывающий бал, — полонез. Дамы в сопровождении кавалеров, в идеале конечно, огибали разные невидимые фигуры, которые были бы в зале, будто хвастаясь своими нарядами, своим положением, своим статусом. И, будто прочитав мысли Люцифера, музыка сменилась, включились духовые, начиная приобретать первенство, когда струны ушли на задний, поддерживающий план. Зал стал делиться на части, так что, быстро допив остатки вина в бокале, Люцифер присоединился. Все разбивались на пары, из безвольной толпы выстраиваясь в красивый ряд, рука в руке, ведущий слева, правее ведомый, и не бегом, а быстрым, но не чересчур шагом строй направляется вперед, очерчивая зал по кругу, соединяясь в середине, но таким же неспешным шагом расходясь вновь к краям. Все гости будто всегда знали, как танцевать, все будто готовились. Люцифер, конечно, помнил, что в полученной брошюре были указаны, какие будут танцы, но все же, чтобы все, кто пришёл, знали — это восхищало. Легкие поклоны, приветствия, неспешное покруживание, вновь обводя зал по кругу, — самый простой танец, что можно придумать. Короля не узнавали, воспринимали как даму, и это завораживало, вели, будто он слабее, и будто забыв про то, что это не так, в общем Люциферу это льстило. Танец-шествие — простой, но безумно важный для бала танец, длящийся около получаса, хотя по сравнению с другими он был короток. В нем можно рассмотреть всех гостей, приметить кого-то, выбрать следующего партнера, а заодно и покрасоваться перед хозяином дома! Танец закончился так же неожиданно, как начался, на смене музыки на более спокойную, и к микрофону, который тут явно лишний, подошла Чарли, заводя свою речь про победу над ангелами. Речь была из таких, которая звучала громко, ощущалась возвышенно и гордо, но по сути не давала каких-то обещаний, лишь пытаясь привлечь к общей идее. Смешки пролетались по залу, однако смеяться в голос в замке Люцифера не рисковали. Речь закончилась объявлением о начале бала, и сразу за этим последовала смена музыки. Люцифер не успел оглядеться, как из толпы перед ним оказался силуэт. Высокий демон в черном костюме, чьи рукава украшены алыми толстыми нитями, вырисовывающими знакомые символы, но точно сейчас не привлекающие внимания Люцифера, чтобы гадать, кто же он. Шлейф за спиной, больше напоминающий небольшой прозрачный плащ, покрытый блестками и не касающийся земли. Красивое, пышное, алое жабо, украшенное круглой брошью с черным камнем в окружении прозрачных бриллиантов — сдержано, но статусно. Один из тех, кто с идеальными залаченными волосами красного цвета и маской на все лицо, маской, украшенной перьями, бархатом и россыпью крошечных камней. Голос был мурчащим, ровным и слабо знакомым. — Здравствуйте, мисс! Высокий демон отвешивает легкий поклон и протягивает свою руку в алой перчатке из явно плотной ткани, полностью скрывающей пальцы, хотя даже в перчатке можно оценить, насколько пальцы тонкие и длинные, возникал вопрос: пианист? — Позвольте пригласить вас на следующий танец. И Люцифер не мог отказаться, оглядывая маску и силуэт. «Что-то знакомое… Знаю ли я его?»***
Аластор не был рад, узнав, что праздновать победу будут не маленькой компанией, а балом, да еще и на весь Ад! Попытки пропустить его кончились тем, что он был вовлечен в гущу подготовки этого самого бала. Поэтому Аластор моментально принялся изучать книги, как проводить эти балы и… был нескончаемо рад, что в его время балы приняли уже совсем другой вид, превратившись в танцы и кружки по интересам, либо же просто светские приемы. Беспрерывные танцы часами, всю ночь напролет, невозможность отказаться, и грешник представлял, как будет пахнуть на балу. К сожалению, отвертеться уже было никак, да и Чарли собиралась изменить бал под современные реалии, интересно, как она изменит этот кошмар, в общем Аластор представлял это примерно как: никак. Конечно, Аластор при жизни любил отдых, алкоголь, бары и танцы, но не до потери пульса, не настолько, чтобы надевать на себя килограммы одежды или буквально задыхаться в этих помещениях! Уже перед началом бала он узнал, что можно полностью спрятать лицо и, хоть мог уже сбежать, не присутствуя, все же решил посмотреть начало того, ради чего весь этот шум. Чтобы никто не узнал его, принято было одеться в классический черный костюм с легким шлейфом, что придавал парадности, с красивым воротом, вышитым блестящей красной нитью, как и рукава, маской на все лицо, иначе по его улыбке сразу было бы ясно, кто он! И огромными усилиями, обилием лака и невидимок, уши слились с прической. Маленькие рожки спрятались в поднятых в процессе скрытия ушей волосах. А стоило ему убрать помехи с голоса, так его не узнала и сама Чарли при встрече. Первый танец слегка вымотал Аластора. И, когда тот закончился, он направился к выходу, поспешив покинуть это безобразие, но его планы нарушились неожиданным открытием. Перед ним стояла милейшая на вид дама, едва достающая ему макушкой до подбородка, с огромными глазами красного цвета и окружающим его желтым белком. Он бы даже не придал значения этому, не узнав эту улыбку и предательский яблочный запах, который хоть и пытались маскировать, но он все равно пробивался сквозь острые спиртовые духи. Аластор сначала не поверил себе, оглядывая окружение, — мало ли это запах замка, — но нет! Никто явно не замечал этот тонкий аромат… И уже подходя близко и заглядывая в глаза, Аластор убеждается, что не ошибся. — Позвольте пригласить вас на следующий танец, — не сомневаясь, что его не узнали, Аластор берет за руку короля и ведет в середину зала. Ему до безумия интересно, для чего такой маскарад. Они прекрасно сливаются с другими танцующими в этом быстром танце под громкую музыку. Красный и черный, словно два цвета что дополняют друг друга. Хотя Аластор не был в восторге от мероприятия, еще больше его недовольство подкармливало то, что нужно было в таких ужасно неудобных одеждах танцевать, а танцы будто специально выбраны не самые спокойные, с большим количеством движений, соприкосновений и больше для него напоминали издевательство, а не способ отдохнуть. Только Люцифер явно был другого мнения, словно куколка легко прокручиваясь в танце и поддаваясь на каждое легкое ведение Радио-демона. Ни разу не наступил на ноги, зная, куда демон поведет его дальше, словно и вправду дама тех времен. Лишь руки иногда касались запястьев, словно он не растерялся, хотя это явно было не так — что Аластор понимал, зная, кто скрывается под маской. На них не смотрели, ведь за масками нельзя было разглядеть, кто сейчас танцевал вместе. Танец подходил к концу, и был объявлен перерыв для явно отвыкших от такого «отдыха» демонов. Верно, балы никогда не сопровождались лишь легкими покачиваниями — это были танцы, танцы, идущие строго по списку и, чем выше статус проводящего, тем жестче список. Танцы сложные, сопровождающиеся прыжками, приседами, поднятиями партнера, стуком каблуков и буквально никто не мог ошибиться, чтобы не сбить строй других танцующих, иначе вся прелесть танца могла разрушиться. Радио-демон не понимал, почему именно на это пал выбор Люцифера и его дочери, он мог понять маски, мог понять смысл собрать элиту, но не бал в старых традициях! Еще когда он читал этикет данного мероприятия в книге, уже был крайне возмущен и даже слегка запутан. Эти глупые языки веера и перчаток, беседы, которые следуют вести, что не следует носить на бал… К чему такое количество правил? Однако Аластор сейчас находился на этом безумном балу, кружил Люцифера, затем притягивая к себе, слыша, как его обувь иногда скользила по полу, будто вырисовывая фигуру. Смотрел прямиком в его глаза и, когда тот поворачивался спиной в танце, создавалось глупое впечатление, что он просто спутал какую-то даму с ним. Но нет, этот взгляд, который иногда виднелся у него, эти зрачки и едва-едва различимый аромат выдавали падшего с потрахами. Аластор не сомневался. — Мисс, позволите ли вы мне провести оставшийся вечер с вами? — Аластор наклоняется к Люциферу в поклоне, заканчивая танец и придерживая его за руку, лишь бы тот не сбежал.***
А Люцифер не торопится сбежать, давно он не был на таких мероприятиях, да еще и компания на этот вечер сама нашла его, ее не пришлось искать. Приятная компания с самым незаметным ароматом в этом месте, с непримечательным костюмом, выделяющимся лишь шлейфом позади. Конечно, этикет бала гласил буквально: «Нельзя танцевать с одним партнером более четырёх раз». Но, вероятно, уже никто не помнит этот этикет, кроме самого князя Ада. Поэтому Люцифер собирается согласиться. Переводя дух, он чувствует лишь легкую усталость в ногах от непривычной обуви, но явно не желание покидать мероприятие. В зале не было не единого стула, ведь подразумевалось, что все присутствующие будут поглощены танцем, отказываться от танца в принципе в то время считалось неслыханной дерзостью! Люцифер и Аластор прячутся за широкой резной колонной, и грешник тяжело выдыхает. Грешник смотрит на Люцифера, что в зале взглядом ищет дочурку, чтобы убедиться, что можно больше не беспокоиться. — Кого-то потеряли? — Нет, что вы… просто любуюсь обстановкой! Разве не прекрасный вечер? Как мне не хватало таких мероприятий! — вскидывает руки, прижимая к груди с легким смехом и восхищением. — Не понимаю этого. — Тогда что же вы тут делаете? — Люциферу наконец удается разглядеть партнера по танцам. Маска держится на лице плотно, явно тот, кто скрывается под ней, не хочет, чтобы его узнали, пышные волосы залачены, будто вся банка лака вылита на них, серьезно, казалось их как сахарную корку можно молоточком разбить. Длинная тонкая шея, украшенная алым жабо и брошью на нем. Ох, Люциферу они нравятся куда больше, чем галстуки и бабочки, они добавляют статуса, и его взгляд бежит по каждой этой рюшке, спускаясь на расшитый ворот по выгляженному пиджаку к тонкой талии. Владыка задумался: «А не корсет ли там случайно?» Он не боится сейчас так смотреть и разглядывать, ведь его не узнали, как он думал. Взгляд цепляется за высокие брюки, подпоясанные кожаным ремнем, и облегающие эти ноги сами штаны были черные и донельзя простые, их накрывали высокие, с небольшим каблуком, сапоги, на тонкой подошве. Люцифер оглядел каждую заклепку на них и будто ощутил едкий запах этой кожи (или все же дермантина?). И, пока Люцифер буквально облизывал незнакомца взглядом, Аластор отвечал: — Один мой близкий друг попросил меня обязательно быть тут. К счастью, он не уточнял, как долго… — Вы собираетесь покинуть этот вечер? Вы оттанцевали всего один танец! Да и сами предложили мне провести его в вашей компании! Люцифер хватает незнакомца за руку, так и не узнав его, хотя почему-то мысль, что голос знакомый, не покидает разум. — Пора продолжить! — и затягивает Аластора в самую гущу явно не вальса. И танец куда быстрее, вприпрыжку, кто ж знал, что балы — это не только распитие напитков и светские беседы! Обмен партнерами, поклон издалека, затем невообразимым чудом они вновь с Аластором держатся за руки, тот прокручивается, и Аластор видит шпильки, на которых король умело стоит, это даже слегка умиляет. Аластор любил и уважал танцы, они с Мимзи еще как танцевали на вечеринках, в барах и распивали. Вот только они отдыхали, делали перерывы, и запах в помещении стоял куда приятнее. Запах и вправду был не самый приятный, изначально чистый зал, в котором пахло пряностями, сладостью и закусками, наполнился разными духами, дезодорантами и запахом грешников, а после танцев добавился и запах пота, где-то крови, гари и курева. Смеси запахов были ужасны, доходило и до обмороков, превращаясь буквально в убийственную атмосферу. Открытые окна не спасали ситуацию, именно этим Аластору не нравится происходящее. Именно это манило Люцифера. Огромная толпа народу со всех сторон, шаг не в ту сторону — расстрел, хоть и попытались осовременить это действо, оно все равно оставалось устаревшим. Быстрый танец резко переходит в вальс, заставляя быстро обхватывать партнера за талию. Рука Аластора ложится Люциферу на спину, проводя по ленте корсета и опускаясь ниже, к изгибу талии, в ответ же Люцифер кладет руку на плечо и на свободную вытянутую ладонь, у них начинается взаимная тайная игра. — Достаете? — в голосе незнакомца слышится легкий смешок, что заставляет Люцифера по-детски сморщиться. Положение почти в обнимку позволяет им вести беседу, не отрывая взглядов говорить. Алые глаза кажутся знакомыми, но почему же… где же Люцифер слышал этот голос, а также эти глаза… он явно видел их раньше. От возраста память в голове закончилась? Сложить очевидное не получалось, возможно на него тоже влияли эти витающие в воздухе миазмы. — Вы грубиян! Я же не виновата, — он вовремя спохватился, что так-то в дамском платье нужно держать роль. — Не виновата, что таковой родилась. И вообще, невежливо намекать даме на ее рост! — Прошу простить мою грубость, — вместе со всеми они начинают кружиться, ускоряясь, а затем приподнимая партнера. Насколько же Люцифер легкий и податливый сейчас, будто сам подпрыгивает, когда его должны поднять. — Вероятно, вы и вправду редко выходите в свет. Поэтому и нужны такие мероприятия! — И все же, чем они вас привлекают? — Атмосферой! — мисс Люцифер улыбается, сжимая руку Аластора сильнее, приземляясь ловко на тонкие каблучки и делая шаг навстречу. Именно такие моменты танцев, когда вы стараетесь не сбиться, ведете друг друга и вот-вот плечами заденете соседей, при этом ведя светскую беседу, будоражат кровь падшего, напоминая те золотые, лучшие по его мнению, времена. — Той, от которой уже несколько гостей потеряли сознание? — Я не про запах. Я про… все вместе… — Люцифер выдыхает, когда Аластор притягивает его ближе, аж прижимая, делая шаги в сторону, затем замедляется… ох вальс… жаль им приходится расходиться, идти на вытянутую руку, тогда Люцифер и вправду замечает, как его дочурка помогает отдышаться одной даме, как пытаются лучше проветрить помещение. Явно несколько демонов заболеет после такого. — Все вместе? — Аластор вновь оказывается рядом и, почти неприлично наклоняясь к ушку, шепчет. Люцифер уже сам смеётся. — О да! Можно испытать, насколько ты сильна, продержишься ли в танцах до конца. Да и сами танцы, я прихожу в восторг от них! Все разные, но все с партнером, невозможно прийти на бал и уйти в одиночестве. Они оказываются у края зала, и Аластор ловко выводит Люцифера за колонну, кружась, и будто танец так и ведет в ту сторону. И там уже прячется другая парочка. Рука Аластора все еще сжимает талию Люцифера, что создает свою интимную обстановку. И если для Аластора это вызов, где он смотрит, как многое позволит сделать Люцифер, позволит ли гладить его талию, позволит ли залезть под шнурок большим пальцем и коснуться нежной кожи, позволит ли стоять так близко совершенно незнакомому ему грешнику и уже прижимать незнакомцу его самого спиной к колонне, около других таких же. То для Люцифера это охота с целью соблазнить на такие действия кого-то, поймать наивного грешника в свои цепкие коготочки. И в этот раз грешник сам пришел в мышеловку. Аластор принял вызов с явным желанием обыграть Люцифера, еще не зная, что сам же идет в ловушку, и принял он вызов этот, как только протянул руку для танца, даже не зная об этом вызове. — Господин, могу ли я узнать ваше имя? — Разве не будет это открытием личности, мисс? И скажете ли вы мне тогда свое? В ответ слышится смешок, и дама качает головой. — Какой загадочный! Угоститесь со мной вином? — падший выворачивается из почти объятий Аластора, направляясь к столу. Официанты были на взводе, они лишь успевали собирать пустые бокалы и выносить новые. Люцифер, недолго думая, приложился к бокалу, о да, в горле пересохло… В такие моменты тебя легко могут отравить, в те времена на балу это была не редкость, интересно… Отравят ли кого-то в настоящем? — Я бы хотел улизнуть отсюда, — продолжает Аластор. — Тут неимоверно душно и тесно. — Кажется, вы так и не поняли всю прелесть данного мероприятия! — но Люцифер отставляет бокал, так и не испив оттуда, и, хватая Аластора за руку, ведет к черному выходу, пролизнув сквозь охрану и придерживая подол платья, тем самым раскрывая свой тайный разрез. — Вы хорошо знаете этот замок, — поддевает его незнакомец, и Люцифер даже на секунду запереживал, что его могут узнать, но ответ сам срывается с языка, прежде чем он его осознает. — Просто я в Аду с тех времен, когда в замке проходили подобные балы нередко… вот и запомнила выход. — Так вы оверлорд-долгожитель? — Аластор под маской улыбается шире, будто загоняя Люцифера в тупик. — Что? Нет… А возможно и да, в любом случае, не забывайте, все в тайне! — Аластор посмеивается, так забавно вводить Люцифера в ситуации, где ему приходится выкручиваться, это дает ощущение превосходства. Выйдя прямиком в почти не освещенную часть сада, Аластор вдохнул полной грудью. — Тут мне нравится больше. Люцифер дожидается грешника и идет вперёд. — Недалеко должна быть беседка! — Аластор идет следом, как когда-то, когда он был в баре с Мимзи. Тогда Аластор мог позволить себе пойти на ночную прогулку подшофе с незнакомкой, явно считающей, что понравилась ему, так и сейчас, по старым традициям, новый грешник идет с новой «незнакомкой». Владыка находит беседку, где тихо, видать бесы ее еще не нашли, лишь издалека слышался шум из замка, почти не нарушая атмосферу. Вот она, живая музыка, не разносится на весь Ад, наполняя лишь одно помещение и выходя от самого сердца к душам смертных! Присаживаясь на каменную скамейку, Люцифер выдыхает тяжело, ноги гудят, давно он не стоял на таких каблуках! Хотя чем сильнее он чувствует усталость, тем больше хочется вернуться, закружиться в этом бешеном ритме как сумасшедший, да так, чтобы потом ноги не стояли, да так, чтобы стоптать свои ступни в кровь! — Прекрасная ночь! — Люцифер тянет свою жертву в эту игру. Не узнавая пока его и веря в то, что его самого не узнали. — В ней… и вправду что-то есть, — Аластор не спешит садиться, разглядывая белое строение. Тонкие колонны поддерживали сетчатый купол, лианы от земли обвивали часть арки, скрывая рисунок и возвышаясь к макушке купола. Невысокие бортики из белого камня и такого же цвета скамейки. — Хозяину этого места, вероятно, нравится белый цвет. Аластор обводит длинными пальцами, спрятанными под перчатками, голову одной вырезанной змейки, разглядывает ее блестящие глаза и делает заинтересованный вид. Люцифер краснеет. Это не так, его куда более привлекает красный и фиолетовый, а белый — лишь остатки и напоминание о Рае… как и этот сад! — Вероятно… — Вы так не считаете? — Я думаю, что не всегда все используют любимый цвет в постройках, иногда используют тот, что требуется… — Хотите сказать нашему королю не нравится белый цвет? — Я ничего не хочу сказать. Откуда мне знать, что ему нравится? — Люцифер прикрывает рот и слегка смеется. — Вы вероятно очень молоды и не знаете, что подобные диалоги с дамами не ведут. — О чем же тогда говорят в таком случае? Неужели лишь о шляпках? — Вы все же такой грубиян! — Люцифер рассмеялся в голос. — Такого низкого мнения о девушках? Вы сами случайно не старой закалки? На балах принято говорить о новостях, о своих занятиях, может даже и о короле, но не у него же в саду, сами знаете, у стен есть глаза и уши. Он подносит без задней мысли палец к глазу, указывая на него, а Аластор смотрит, видит, как серьезный не так давно взгляд шутливо бегает с него на замок за спиной. Каждый задумался о своем, но почему-то именно сейчас это казалось более чем уместно, даже несмотря на повисшую тишину. Люцифер откидывает голову назад, прислоняясь на бортик беседки и разглядывая ее крышу, через которую видно небо. Он сам не помнит, почему именно такая, почему белый… Еще и крыша сеточкой, вот пойдет дождь и все, как прятаться под ней? Люцифер поднимает свою руку и, вытянув вверх, разглядывает перчатки. На руке нет его заветного кольца, которое бы напомнило о прошлом, но его отсутствие в общем не мешает вспомнить, как в похожем месте они с Лилит наслаждались друг другом. Воспоминания не мешали ему — наоборот подталкивали провести эту ночь веселее. Аластор же разглядывал Люцифера, пытаясь понять, о чем тот думает. Разглядывал растущие прям вплотную к беседке кусты роз. Красивых роз, но не менее опасных, если попытаться их сорвать. Резная арка беседки также стоила внимания, хоть и в белом мраморе, но от времени уже давно стала серой и кое-где осыпалась. Возможно, она стоит тут с самого создания Ада, в таком случае выглядит она весьма хорошо! Замечая, как король начинает разглядывать свою руку, Аластор чуть наклоняет свою голову, чувствует, как дергаются уши под лаком, и, кажется, одна из невидимок ослабевает. Ситуация становится опаснее, чем собственно сильнее завлекает Аластора остаться и посмотреть, как далеко это все может зайти. Да и, признаться, он всегда уважал Люцифера: все же, имея такую силу и власть, он умудрялся оставаться в сознании. Люцифер резко встает и заглядывает снизу Аластору в глаза, делает к нему шаг. В это место почти не достигает свет, при этом, эти алые глаза даже в самой кромешной темноте видны, они светятся. Хочется задрать эту маску, заглянуть под нее и выяснить, что же за знакомый незнакомец перед ним. Аластор чувствует это желание, ощущает каждой клеточкой кожи, но, продолжая играть в игру, он наклоняется, протягивая руку. — В мое время вальс был куда более спокойным, позвольте вам его продемонстрировать, мисс. — С удовольствием! — Люцифер кладет ладонь в ладонь, позволяя притянуть себя и прижать, прижать крепко, за талию, к груди незнакомца, почти утыкая в нее! Люцифер тяжело выдыхает, поднимая взгляд, и тот двигается вперед, заставляя даму отступить и, потихоньку покачиваясь, ступает в сторону, ведя за собой мисс Люцифер, но, при этом, будто стоя на месте. Так странно, просто, но захватывающе, хотя, пожалуй, захватывающей была сама ситуация и партнер, нежели танец. От незнакомца ощущается запах кофе. В те времена кофе был редким удовольствием, сейчас же каждый им пропах. Вот только не таким горьким, будто самый горький, что был на свете, с таким оттенком в запахе словно он вот-вот с кухни, лично руками перемалывал его и заваривал. Как там оно называется… С оттенком эспрессо? Люцифер бесстыдно и явно заметно вдыхает запах грешника, словно пробуя его на вкус, перемещая взгляд на находящееся перед глазами жабо. Все начинает приобретать не те обороты, явно быстрее чем предполагал Аластор. Этот танец похож на обычные объятия, а отсутствие музыки делает объятия слишком интимными. Впрочем, смущало это пожалуй только Аластора, ведь Люцифер, все еще играющий даму, утыкается своим носом в эти мягкие алые рюшки на груди. — И все? Этот танец настолько упростили, — выдыхает Люцифер, он говорит тише, чем на балу, но для такого расмтояния это даже громко. Хотелось поднять руки выше, хотелось зарыться в волосы незнакомца. Какое безумие, он даже не знает, бес это или грешник. Хотя имеет ли это значение? Нет. Если конечная цель не танец. С бала доносятся звуки болтовни, слышны выстрелы и крики из города, доносится еле слабая музыка и чьи-то шаги. Их не потревожат, Люцифер не запрещал такое в беседках, да и, если что, мог в любую секунду уничтожить непрошенную охрану. Аластор резко отпускает Люцифера, держа лишь за одну кисть, прокручивает того несколько раз вокруг своей оси и тянет на себя, позволяя упать к нему на грудь и приобнять за плечи. Уже опускаясь почти к уху, проговаривает: — Этот танец считался символом влюбленных. Люцифер, не успевший среагировать, посмеивается. — Вы знаете, я же могу посчитать, что вы признаетесь мне в любви, — Люцифер смеётся, опираясь на Аластора и наигранно сильнее сжимая его плечо, словно боясь. Этот незнакомец такой забавный. — Милая леди так наивна? — Аластор смеется, руки лежат на спине, слегка надавливая на нее, что не давало уйти, хотя, хотел бы Люцифер уйти, уже давно ушел бы. Шеи Люцифера касаются чужие губы. — Это вообще-то домогательство… — и при этом вообще не выворачивается, даже слегка отводя голову в бок, призывая к действию. И для Аластора это звучит как приглашение, и он целует уже выше, слегка обнажая свои клыки. Может Люцифер так хорошо вжился в роль милой дамы, что сердце безумно стучало, пытаясь вырваться из груди! Он хоть и чувствует дыхание на своей шее, прекрасно понимает, что не сейчас. Так и происходит: опуская маску обратно, незнакомец выпрямляется, но не отпускает. Вот же, Люцифер не успел посмотреть, кто там! — Вы знали, что, если на балу дама и кавалер отлучались так надолго, они обязаны потом были жениться. Считалось… что у них что-то было. Раз никто не видел их. Аластор смеётся. — Как хорошо, что сейчас уже давно другие времена. — А вдруг вам после придется жениться на мне, господин? — Люцифер заигрывающе проводит по плечу Аластора, будто смахивая пылинки оттуда. — Я думаю такая участь вас не устроит, миледи. Рука скользит по спине, по тугой шнуровке корсета, поднимаясь к застежке на массивном вороте-ожерелье, которую сжимают своими острыми коготками. — Скажите, зачем вы пришли на бал? — Люцифера этот вопрос вводит в ступор, нет, он-то знает, зачем он на балу, но не отвечать же честно. — Мне было одиноко… Некому было составить мне компанию, да и развеяться хотелось! — Люциферу нравилось быть той самой «глупой» леди, что утаскивает кавалера в беседку, ему хотелось раслабиться, чтобы никто не думал, что он король, хотелось забыться и чтобы этот незнакомец продолжал вот так обнимать и целовать его шею… Это было неожиданно, но до безумия приятно, жаль закончилось все на паре поцелуев. Сейчас Аластор игрался с его застежкой на шее, неизвестно, дразнил или и вправду собирался снять ее прям здесь и сейчас… Неужели Люцифер такой отличный актер, что так быстро подвел к нужной ему части? Вообще, все это приняло необычные обороты, когда они вместо танца застыли в объятиях, это на секунду смутило Люцифера, подсказывая, что не он один ведет здесь игру. — Вы говорили, что хотите покинуть данное мероприятие. Почему же вы все еще тут? — Люцифер, выворачивается из объятий, так и не дав расстегнуть застежку, возвращается в беседку, присаживаясь обратно на уже холодную скамейку. — Этот вопрос… он и вправду требует ответа? — незнакомец складывает руки за спиной, не спеша возвращаясь в беседку. — Вы одиноки? Люцифер не двигается, а вот Аластор подходит, вставая буквально напротив и смотря сверху вниз. — Нет-нет, ну что вы! Просто такое чувство… что иногда… — демонстративно леди Люцифер замолкает и задумчиво отводит взгляд, ища ответ в окружающей их обстановке. — Будто вас никто не понимает? — Аластор стоит, не шевелясь, а Люцифер фыркает. Забирается на скамейку, оказываясь выше Аластора, кладет руки ему на плечи, опираясь. — Да, что-то такое. Знаете, эта игра зашла слишком далеко! — Игра? — Ну что же, разве я настолько глупа, что по вашему взгляду не мойму, что вы играетесь со мной? — Люцифер сжимает его плечи и наклоняется к лицу. — Я бы хотел сохранить тайну своей личности… — Аластор кладет руку на маску, опережая Люцифера. Но Люциферу это не мешает, он нагло пытается убрать его руку. — Леди, леди! Как это невоспитанно! — А воспитанно ли вы себя ведете? — Да я сама галантность! — Аластор смеется, стараясь аккуратно убрать руки Люцифера со своей маски и желая, чтобы он опустился на свой рост, а не стоял тут выше него на скамейке. Люциферу не нравился такой расклад. Это его охота, а какой-то там ему даже неизвестный тип пытается играть с ним. Да пусть попробует — сам же в ловушке окажется! — В таком случае позвольте ответить любезностью в ответ! Люцифер бессовестно тянет фигуру за вышитый воротник, заставляя аж удариться коленками о край лавки. Наклоняется и, оттаскивая ворот, цепляет голую кожу шеи губами. Аластор шипит, выдавая себя с потрохами, что Люцифер аж на секунду удивился, а затем быстро решает сделать вид, что не заметил, все же, сам пока под маской! Люцифер выцеловывает шею Аластора, одной рукой все еще держа его за воротник, оттягивая, а второй подбираясь к жабо и снимая брошь, держащую его. Теперь это совсем другая игра, ведь он помнил, как Аластор не любит прикосновения… оказывается, якобы не любит. — Так и знала! — выпрямляясь, он оглядывает яркую алую рубашку, что была спрятана под пиджаком и закрывалась жабо. — Обмен любезностями прошел удачно! — Аластор смеется, выдыхая. Кажется, шипение не уловили. — А теперь попрошу вернуть мне мою вещь обратно. Аластор протягивает руку, и Люцифер ее ловит, позволяя себе слезть со скамьи, будто его придерживают специально для этого, вновь оказываясь ниже. Кидая жабо и брошь на скамью, следит. Когда Аластор собирался уже поднять его, то того развернули, насильно усаживая рядом с вещами. — Не слишком ли много сил для такой благородной дамы? — Нет, в самый раз! — Люцифер улыбается во все свои зубы. Аластору не дают встать, раздвигая его ноги и устраиваясь между них, в общем его не интересовала сейчас поза, лишь исключительно шея. — Мы все же в Аду, а не в детском саду. — Там явно будет веселее, — и Люцифер со смешком вновь целует шею незнакомцу, чуть наклоняя его к себе и чувствуя, как тот напрягается. Он обнажает свои зубы и бессовестно кусает грешника, из-за чего вырывается слабый хрип, и даму хватают за плечи, отдирая от себя. Аластор со злостью смотрит в эти бесстыжие глаза и как сладко он облизывается до безобразия длинным языком. — Мисс… — хрипит Аластор. — Сэр! — отвечает Люцифер. Взгляды сталкиваются, оставаясь в точке, где пересеклись. — Не боитесь, что вас узнают? — Например? — не убирая руки Аластора, Люцифер безнаказанно подходит ближе и усаживается на одно из колен, подбирая подол платья. Чтобы не навернуться, тянет того за рубашку и целует у кромки маски. — Вы? — А к примеру и я, — Аластор сжимает плечо Люцифера, второй рукой перебегая на кисть и стараясь отцепить его от себя. Вот только уже поздно, Люцифер готов идти до конца. — Что же, и я ведь могу узнать тебя… теперь мне это будет сделать несложно, — убирая руку, что тянет Аластор, он перемещает ее на шею, обводя свой укус, продолжая выцеловывать острый подбородок. — Я настолько вам понравился одним лишь танцем, что мисс решила меня пометить? — Ну что ж ты такой умный? — с этими словами Люцифер, так удобно уже подобравшийся поцелуями ко второй стороне шеи, бессовестно кусает, слыша это шипение, в этот раз не отрываясь проводя языком прямиком по свежей ране и слизывая проступающие капли крови. Кровь грешников всегда была ему интересна, однако в обычных обстоятельствах он не мог позволить себе ее испробовать. Да и момента не было, а вот сейчас — самый подходящий. Учитывая, сколько лет он провел в одиночестве и не составлял таких компаний Лилит. Люцифер вновь обводит один из своих укусов и отстраняется. Интересный вкус, очень интересный… — В таком случае вы не будете возражать, — Аластор заводит руку за голову и расстегивает ранее изученую застежку. Ожерелье сразу же скатывается, оголяя вырез и утягивая тонкую полупрозрачную ткань за собой. Голые, соврешенно ничем не прикрытые плечи и шея предстают перед Аластором. Такие белоснежные, такие аппетитные. Он наклоняется, приподнимая маску, и проводит своим языком от самой одежды по ключице, через выемку рядом, вверх к шее, будто пробуя его на вкус, прежде чем вонзить свои клыки в хрупкое плечо, которое вздрагивает. Золотые капли выступают на плече, слегка пачкая губы грешника, в общем тот и не против, слизывает ее с наслаждением, золотую кровь, так ударяющую в голову, словно алкоголь. — Да вы ангел, вы в курсе, мисс? Люцифер посмеивается и расплывается в улыбке, когда незнакомец выпрямляется, облизывая свои губы. — Конечно, Аластор, я в курсе! И следом снимаются маски, практически одновременно, две когтистые лапы стаскивают их, бросая на пол. Аластор решает перенять инициативу, ведь не любить все это действо, не значит не уметь. Хотя эта часть, где он может позволить себе вновь укусить уже выше и ближе к шее самого князя Ада, ему нравилась. Он даже готов мириться с тем, что тот отсиживает его ногу… кстати об этом, подхватив свисающий подол платья с ногами, он закидывает их и на вторую ногу, собирая их вместе и усаживая Люцифера уже так, чтобы самому было удобнее. Так-то тот и не против. Пока Аластор потерял положение своей головы, падший тянется к его шее, немедля клацая зубами возле недавнего укуса. — Интересный, кстати, выбор наряда на бал… — Аластор подцепляет длинную перчатку, стаскивая и попутно оставляя на ней стрелки своим острым когтем. Оголенную руку Аластор сразу подносит к лицу. Люцифер смотрит за Аластором, это буквально заставляет кровь кипеть и разносить по всему телу жар. — Кто бы говорил, — свободной рукой Люцифер подбирается к волосам, не жалея разрывает слипшиеся от лака волосы, выуживая мягкое алое ушко. Сразу же за этим следует укус в запястье от Аластора, который не жалея протыкает кожу, задевая вену и буквально обливается золотистой кровью, которую с таким аппетитом слизывает грешник. За одним укусом следует другой, беседку начинают окружать радиопомехи. Игра, в которой уже был предрешен исход, продолжалась. Оказавшиеся ненароком поблизости грешники уже пожалели об этом, черные колья пронзали их, разгоняя и заставляя отступать подальше от этой части сада. Начиналась властная борьба за право вести эту игру, она сопровождалась переплетенными пальцами, кровавыми поцелуями до чуть ли не откушенных языков и изодранных, пожеванных губ. Секунда тянулась долго, а сотни секунд превращали это все в вечность. Вечность, в которой рука Аластора скользит в разрез на платье, раздирая кожу на ноге и разрывая чулок, огибает ремешки обуви, а затем протыкает бедро. Сопровождается это все тихими постанываниями и не только. Самому грешнику достается не меньше, острые когти Люцифера нещадно рвут его пиджак, царапая спину, он впивается губами в ответ, пока рука Аластора проскальзывает под резинку трусов, опускаясь ниже и затем… Затем Аластор отстраняется, смотря на Люцифера, который расплывается в блаженной улыбке. Охота успешно завершена, а игра Аластора проваливается с треском. Радио-демон был готов ко всему, но не к тому, что там не оказывается ничего. Абсолютно ничего. Гладенькое, словно у куклы, ничего, которое Аластор проверяет еще раз, затем, вынимая руку, уже со смешком оттягивает платье, опуская вырез и убеждаясь: сосков и как таковой груди тоже нет. Люцифер смеется в голос, видя недоумение в глазах Радио-демона. — Позволь просвятить тебя… Ангелы бесполые, у нас нет ни одного полового признака! Аластор недовольно фыркает, сводит брови, а глаз нервно дергается. Он влип по-крупному, понимая, что «ведущим» тут будет не он. — Тогда к чему весь этот спектакль? — То, что ты не сможешь мне вставить, — Люцифер переносит их в комнату, сверкая алыми глазами и обнажая белоснежные клыки в дьявольском оскале, — не значит, что я не смогу получить удовольствие.