Never got the chance
У меня даже не было шанса
To say a last goodbye
Попрощаться с тобой
I gotta move on
Мне надо продолжать жить дальше,
But it hurts to try
Но больно даже пытаться
***
Очнуться в толще снега было не самым приятным пробуждением. Сначала Алфедов даже не понял где он. Вокруг только кромешная темнота, тишина и нарастающее чувство паники. В голове отчего-то также была пустота. Мысли и воспоминания ускользали, даже толком не успев сформироваться. Что происходит? Почему вокруг столько снега? Это чья-то шутка? Да, должно быть, кто-то просто решил подшутить и засыпал его в куче снега. Смешно.
Алфедов попытался успокоиться и собраться с мыслями — он пытается выкопаться уже несколько минут, но снег, кажется, даже не думает заканчиваться — он старается не думать об этом. Он старается не думать о том, что не слышит ничего вокруг, кроме хруста снега. Он старается не думать, но руки предательски дрожат
и это не от холода.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем над головой показалось яркое, слепящее глаза небо. Алфедов щурится — глаза слезятся после долгого пребывания в темноте. Он кое-как выбирается на поверхность из снежного склепа и да так и застывает на месте.
Он до последнего надеялся, что всё это просто шутка, что сейчас его встретит смех друзей, которые притаились и ждали его, но нет. На поверхности его встретила лишь звенящая снежная пустошь, простирающаяся в бесконечную даль. Ни единого звука. Ни единого признака жизни.
— Ребята? — Голос предательски надламывается и звучит как-то слишком громко в окружающей тишине -- Ребят…
— ЗАКИНУЛ! ПАРУ СТАКОВ! — Крик Жирафа, раздавшийся где-то сверху, превращает всеобщую суматоху в настоящую панику.
Генератор опасно искрит, гудит и мигает, не предвещая ничего хорошего. Толпа собравшихся внизу напряженно замирает, перешептывается. Может, еще все обойдется? Гул механизмов прекращается, и все затихает.
— Да все нормально будет че- — Договорить Жираф так и не успел, застыв ледяной статуей. Генератор стремительно терял последнее тепло, и вьюга ворвалась, не давая никому и малейшего шанса на спасение. Превратила навеки в ледяные скульптуры и похоронила под слоями снега.
Голова готова была расколоться от резко нахлынувших воспоминаний. Алфедов садится на снег, судорожно вдыхая ледяной воздух и оглядываясь вокруг. Снежной бури больше не было. Над головой ярко светило солнце, но, казалось, оно совсем не согревает.
Тот самый генератор, близ которого он откопался, теперь был виден лишь на треть, весь заметённый и заледенелый. Многих построек уже совсем не было видно, буря скрыла почти все следы некогда присутствующей здесь жизни, лишь вдали виднелись обледенелые верхушки небоскребов и башня Нео. Все застыло, словно в стоп-кадре.
Как давно все закончилось? Сколько он пробыл под снегом? Несколько дней или недель? А что, если прошло несколько лет?
— Чувак, ты реально готов отдаться буре? — Усмехаясь, спрашивает Альцест, когда снеговик приходит к нему в бункер, расспрашивая о снеге, пытаясь заверить, что его не надо бояться, что снег — это дар.
— Да пусть хоть сейчас забирает.
Собственные слова, брошенные когда-то давно в бункере Альцеста, эхом отдаются в голове. От всегда такого родного снега становится тошно. К горлу подкатывает противный ком, который Алфедов старается проглотить, как и рвущиеся из груди рыдания. Нет, он ведь совсем не этого желал. Он не желал остаться один. Он не желал, чтобы его друзья…
— Правда? Но ты ведь сам говорил: снегу не надо сопротивляться. Даже был против постройки этого генератора.
Голос тягучий и с усмешкой возникает среди вороха мыслей. Снеговик дергается, зажимает уши ладонями и зарывается пальцами в белоснежные волосы.
— А теперь все они мерты.
Замолчи.
— Похоронены здесь, под толщей снега.
Замолчи.
— Отдались буре, как ты и хотел.
— ЗАМОЛЧИ!
Крик разрезает ледяной воздух и эхом разносится по округе. Алфедов сильнее стискивает волосы, сдавливает ладони на ушах, надеясь, что голос исчезнет. Тот лишь тихо посмеивается. Хотелось крепко-крепко зажмуриться, надеясь, что всё это всего лишь кошмар и он сейчас откроет глаза уже в постели, на их с Джастом базе, слыша, как тот копошится где-то в коридорах.
— Мы же сюда еще вернемся?
— Да, победим бурю обязательно и вернемся.
В мертвенной тишине, было слышно лишь сдавленное рыдание.
