is it really so difficult to confess your love?

Яойорозу улыбалась так обезоруживающе, что Шото казалось, словно мир сейчас уйдёт из-под ног. — Спасибо, — еле как смог ответить он, забирая протянутую ему ручку. Айзава продолжал говорить что-то у доски, доходчиво объясняя что-то, в суть чего он впервые не вникал, в классе всё так же гулом раздавались голоса других одноклассников, но всё, что мог видеть перед собой Тодороки — нежная улыбка на лице Момо. Интересно, она была предназначена только ему: такая мягкая и забвенная? Улыбнувшись, Момо просто развернулась обратно к своему месту, более не задерживая на нём взгляд, а Тодороки понадобилось ещё несколько минут, чтобы начать осознавать, о чём говорит Айзава. И, может быть, ещё столько же, чтобы осознать, что он чувствует. С тех пор Яойорозу словно начала появляться в его поле зрения лишь чаще, и он неизменно провожал её фигуру взглядом. Выражение её лица зачастую было спокойным, улыбалась она мягко всегда и, даже несмотря на то, что Шото казалось, словно та улыбка была предназначена лишь ему, особенная и искренняя, он замечал такие же улыбки, которые девушка дарила всем другим. Шото хотелось, чтобы Момо улыбнулась ему ещё раз. На обеде она зачастую сидит с Очако и Ацую, они мило болтают, разговаривая о чём-то, во что Тодороки не посвящён, и он не уверен, что ему хотелось бы. Это женские вещи, в которые он вникать не должен. Но с каждым днём, смотря на Яойорозу всё чаще, ему бы хотелось, чтобы она вновь так же улыбнулась ему, рассказывая своим спокойным и нежным голосом о чём-то. Не важно, о чём, Тодороки хотелось бы просто слушать: пусть её конспекты сменяются историями из жизни и детства, а они переходят в те невинные шутки, которые она иногда говорит, да пусть что угодно будет, лишь бы слышать её голос. От Яойорозу приятно пахнет. Тодороки подмечает это почти сразу, и удивляется, как раньше не замечал запах её духов, шлейф которых разносился везде, где она была, оставляя за собой ощущения её присутствия и острую нехватку девушки, стоило лишь ей уйти. У Момо красивый почерк. Это Тодороки замечает, когда просит у неё конспекты по английскому. Не то чтобы у него были хоть какие-то проблемы с английским, это просто повод, лишь бы снова заговорить с ней. Несмотря на весь его внешний холод, внутри у него пылает пламя. — Вот, — говорит Яойорозу, протягивая ему тетрадь. Тодороки случайно задевает её пальцы своими, и ему стоит немалых усилий, чтобы не отдёрнуть руку сразу. Это ведь у него причуда огня, так почему пальцы Момо так обжигают? — Если тебе нужна будет помощь, то просто попроси, и я помогу тебе. У Тодороки получается лишь кивнуть. Первым всё замечает Тору, за ней — Фумикаге. Они молчат и сохраняют его тайну в секрете. Мидория понимающе улыбается, а секунду спустя краснеет от взгляда на восхищённую улыбку Очако, которая на радостях обнимает Изуку. Понять бы только Тодороки, чем эта радость вызвана. Остальным в классе не нужно много времени, чтобы понять, Бакуго же не замечает никого и ничего. Как и, казалось, сама Яойорозу, продолжающая просто улыбаться. — Палишься, чувак, — шепчет ему Денки спустя некоторое время, пока они сидят в гостиной, а Тодороки смотрит, как переговаривается Момо с другими девушками. — Да кто бы говорил, — так же отвечает Шото, бросая мимолётный взгляд на сидяющую возле Момо Джиро. Та смотрит на Каминари, но, заметив взгляд Шото мгновение спустя, тут же краснеет и старается сделать вид, что действительно увлечена беседой. Как же. Каминари выглядит не лучше Кьёки в цвете своего лица. — Спорим, что я позову Джиро на свидание раньше, чем ты позовешь Яойорозу? — Ухмыляется Денки, безоговорочно уверенный в своей победе. Шото не фанат соревнований, но кому не нравится побеждать? Поэтому он пожимает протянутую Денки руку. Проиграшь, как оказалось, неизбежный, ведь Денки действует на опережение. — Хэй, Джиро! — Громко говорит он, как только они с Шото разрывают рукопожатие. — Пойдёшь со мной на свидание? Первые секунды все просто молчат, остолбеневшая Джиро покрывается румянцем всё гуще, а через несколько секунд её провода обхватывают Каминари. — Ну за что?! — Кричит он. — За всё хорошее, — говорит она, улыбаясь смущённо. — Место выбираю я. Каминари нужно несколько минут, чтобы принять поздравления и отойти от радости, но после этого он подмигивает Шото, говоря этим, чтобы он не тянул кота за хвост. Тодороки и не собирается. По крайней мере, он так думает все те несколько часов, лёжа ночью без сна в кровати и размышляя, как бы пригласить Момо на свидание. Он мог бы просто сказать это прямо, как он делает всегда, но в этот раз впервые ему не хватало смелости. Отец, который всегда без промедления берёт то, что ему нужно, сейчас, наверное, давится воздухом от возмущения. В конце концов Тодороки покупает цветы. Сначала он думает забронировать столик в ресторане, а после понимает, что ещё даже не получил ответ. Тогда он впервые задумывается о возможном отказе со стороны девушки, но быстро отправляет эти мысли кануть в лету. Белые тюльпаны. Они почему-то кажутся ему наиболее подходящими образу светлой Момо. Он стучит в её комнату в их общежитии, надеясь, что девушка там. Его решимость пока ещё на месте, но он не уверен, что это надолго. Тодороки впервые чувствует себя таким. Двери открывают спустя несколько секунд. Сначала Шото протягивает ей тетрадь по английскому, ведь это всё же важнее. Когда девушка забирает тетрадь и спрашивает, нужно ли ему что-то ещё, он наконец протягивает ей цветы. — Да. Свидание с тобой, — говорит он прямо и без заминки, словно не дрожит внутри. Момо застывает на несколько секунд, и Шото кажется, что его тесный мир, который сейчас был сосредоточен вокруг неё, рушится от очередной силы беспринципного злодея, пока Один За Всех крепко спит где-то в своей кровати. — Это не звучит как вопрос, но, наверное, да? — Улыбается девушка и забирает протянутые ей цветы. Мир Шото восстанавливается по кусочкам, и он улыбается в ответ.