ты не заслуживаешь этого

Лу Гуан смахивает крошки муки с циферблата часов и аккуратно отряхивает руки от кусочков теста, чтобы ничего не упало и не испачкало пол. Еще минут десять и Чэн Сяоши вернется домой. Даже месячная больничная койка и едва зарубцевавшийся шрам не остановили его от баскетбола на открытом воздухе. Лишь бы не заболел, остальное не так уж и важно. Дверь с тихим скрипом открывается, и из глубины комнаты слышится привычное механическое приветствие маленькой Манэки-нэко с деревянной полочки старого шкафа. Лу Гуан поднимает голову на Чэн Сяоши и снова сверяется со временем, сколько там было пару минут назад? - Ты сегодня рано. Чэн Сяоши скидывает спортивную сумку на пол и потягивается в спине. - Ты не пошел, без тебя скучно было. Подожду, когда твой бок точно перестанет болеть, и тогда сходим на игру вместе. Лу Гуан отряхивает руки. Муки на них уже давно не осталось. То, от чего Лу Гуан хотел бы избавиться, нельзя просто смахнуть с кожи одним движением. Это уже навсегда. Не только на его руках – в его голове, в его памяти, в его душе. Это не искоренить. Он заводит ладони за спину, сильно сжимая пальцы в кулак, чтобы сбить тупую дрожь в руках. Каким бы спокойным Лу Гуан не казался с виду, только он один знает, как медленно, но верно начинает сходить с ума. Сначала легкий недосып, потом многодневная бессонница, а последние два дня ему вообще не удается поспать хотя бы двадцать минут. Мысли в голове, боль в боку. Ложные воспоминания накладываются на настоящие, превращая разум в кашу из событий и слов. Лу Гуан уже перестает понимать, какие события действительно относятся к настоящему, а каким было суждено утонуть в водовороте прошлого и больше никогда не появляться в их жизни. Лу Гуан запутался, что из их истории истинное, а что – забытое, отравленное частыми перемещениями в прошлое, редактированное, редактированное, редактированное. И никто не может ему напомнить, никто не может помочь вспомнить и расплести клубок реального прошлого и того времени, что не осталось в памяти ни у кого, кроме него. Чэн Сяоши тоже не глупый. Он замечает частую рассеянность Лу Гуана, замечает его тревогу каждый раз, когда просит его принять задание и снова попасть в мир фотографий. Замечает его синяки под глазами, дрожь в его руках и то, как сильно ухудшилось его здоровье. Сначала он просто шутил. - Лу Гуан, это старость, от нее не сбежать. Скоро придется покупать тебе очки. Лу Гуан лишь улыбался. Пусть лучше Чэн Сяоши шутит, чем… Позже Чэн Сяоши искал способы подбодрить его. - Тебе нужно больше заниматься спортом и хорошо есть. Ты после больницы совсем исхудал. Давай каждый день выходить на площадку? Или нет! Снова пойдешь на бокс! Лу Гуан тогда лишь рассеянно кивал, но ничего не отвечал. Дрожь в пальцах наконец отступила. Лу Гуан поднимает взгляд на Чэн Сяоши и ощущает давление в груди. Он чувствует себя зажатым в тиски каждый раз, когда Чэн Сяоши смотрит на него так. Потому что Чэн Сяоши больше не шутит. Он смотрит серьезно, осматривает Лу Гуана с макушки головы до самых стоп. Лу Гуан всеми силами заставляет себя выпрямиться и как можно спокойнее положить руки в карман. - Иди искупайся и садись за стол. Я сделал пельмени со свининой, как ты и просил. Чэн Сяоши слегка хмурится. - Ты же собирался сделать пельмени с говядиной. Что? Лу Гуан смаргивает удивление. - Что ты сказал? Чэн Сяоши достает телефон и пару секунд шарит по чатам, а затем показывает ему их переписку. - Ты спрашивал меня, какие пельмени я хочу. Я ответил, что с говядиной, как ты мог перепутать мясо? На тебя совсем не похоже. Это действительно ты? Лу Гуан чувствует, как учащается дыхание. Чэн Сяоши говорит с улыбкой, со смехом, но в голове у Лу Гуана все темнеет и раскалывается на множество осколков. Он смотрит в глаза Чэн Сяоши. Это действительно ты? Действительно ты? Глубокий вдох. - Я положу их в морозилку. С прошлого раза еще остались пельмени с говядиной, разогрею тебе. Он берет поднос со свежими пельменями и поднимает его со стола, но ловкие ладони Чэн Сяоши накрывают его пальцы и настойчиво давят вниз, опуская поднос обратно на стол. - Не надо, свиные так свиные, какая разница, какое мясо, если их приготовил ты? Лу Гуан чувствует себя в клетке. Слишком близко. Раньше его это не пугало, но сейчас… Сейчас ему кажется, что с такой близкой дистанции Чэн Сяоши может понять все то, что он так настойчиво скрывает от него. Словно сможет залезть в голову и прочитать его мысли и… Чэн Сяоши мягким движением поглаживает костяшки пальцев Лу Гуана. Успокаивает? - Ты последнее время очень рассеянный, все ли в порядке? Снова этот тон. Тон человека, который обещает решить все проблемы мира, стоит только поделиться с ним своими тревогами. И Лу Гуан бы рад поделиться хоть с кем-то, да не может, нельзя. Он и так нарушил кучу законов вселенной ради того, чтобы в моменте утешающий его человек мог хотя бы, мать его, дышать, а не захлебываться в собственной крови. - Не рассеянный я, просто устал. Чэн Сяоши настаивать не стал, мягко хлопнул по плечу и с громким «Я в душ» скрылся за углом. Лу Гуан опускается на диван и медленно массирует виски. Что же это такое, как с этим справиться? Можно ли попросить помощи? У кого? К психологу сходить? Смешно, что он ему скажет? Простите, я тут отлучился на пару месяцев назад в прошлое, вот, только вернулся, не могли бы вы мне помочь иначе я С УМА СОЙДУ. Вряд-ли врач оценит такую низкоуровневую шутку. Вот только проблема в том, что для Лу Гуана это никакая не шутка. Чэн Сяоши рассказывать нельзя, он последний, кто должен знать о… Лу Гуан зажмуривает глаза и впивается ладонями в лицо. Знать о чем? О том, что он, блять, умер? О том, что Лу Гуан ради него нарушил все законы физики и вернулся в прошлое? Или о том, что ради него он переписал будущее всех близких ему людей? Что из всего перечисленного не заставит Чэн Сяоши ненавидеть себя? Цяо Лин сказать тоже нельзя. Она, может, и поймет, но от Чэн Сяоши скрыть не сможет, слишком сентиментальная, может выдать себя одним неловким словом. Лу Гуан трет лицо до красноты и боли, лишь бы просто перестать думать. «Хотя бы на минуту. Пожалуйста. Я устал. Я очень устал» Дверь ванной громко хлопает о косяк, и Чэн Сяоши непривычно громко смеется. - Пора бы ее уже смазать, а то скоро вообще закрываться не будет. Лу Гуан заставляет себя принять расслабленный вид и откинуться на спинку дивана. Вдох. Выдох. Чэн Сяоши заваливается рядом и нарочито громко вдыхает свежий воздух из открытого окна. Все слишком наигранно, они оба это прекрасно понимают. Чэн Сяоши играет на публику ровно так же, как это делает Лу Гуан. Они уже давно друг друга раскусили. Чэн Сяоши неприятно. Он осознает, что Лу Гуан скрывает от него что-то важное. Ему определенно больно. Лу Гуану тоже больно. Меньшее, чего он хотел, это причинять боль Чэн Сяоши. Пусть хотя бы в этой реальности его Сяоши будет счастлив. Ужин проходит едва ли не в тишине. Лу Гуана сильно клонит в сон, аппетита тоже нет. Он запихивает в себя еду через силу, лишь бы избежать новых вопросов. Он молча перекладывает оставшиеся пельмени в тарелку Чэн Сяоши и, никак это не комментируя, встает из-за стола. - Ты плохо себя чувствуешь? - Я поел пока готовил, не голодный. Врет. Он это понимает. А еще это понимает Чэн Сяоши. Парень далеко не глуп, слишком не глуп. Чересчур, сказал бы Лу Гуан. Чэн Сяоши убирает со стола и моет посуду в одиночестве, Лу Гуан слышит лишь тихое позвякивание тарелок. Ему нужно подышать свежим воздухом, иначе четыре стены сведут его с ума куда быстрее. Он выглядывает из коридора и смотрит на профиль Чэн Сяоши. Проходит секунд пятнадцать, как Чэн Сяоши чувствует на себе взгляд и оборачивается. Лу Гуан разочаровано выдыхает. Слишком мало, ему так мало того времени, что они могут провести вдвоем. - Я возьму твои наушники? Мои разряжены. - Ты куда-то уходишь? - Мне нужно в магазин. – И прежде, чем Чэн Сяоши успевает что-то сказать, добавляет. – А ты ложись пораньше, тебе нужно отдохнуть. Чэн Сяоши все понимает и без лишних слов. Лу Гуану от этого больно. Домой он возвращается поздно. Что было во время прогулки, не помнит совсем, даже куда ходил в голове не осталось. В комнату Лу Гуан не идет, скидывает легкое пальто и аккуратно вешает его на стул. Будить Чэн Сяоши он не хочет. Он открывает окно и заваливается на диван. Какое-то время просто разглядывает потолок. Мысли успокаиваются, становится легче дышать, нельзя спать в такое время. Нужно подольше пробыть в сознании, так спокойно не было уже давно. Теплая комната, прохладный ветер, в соседней комнате спит Чэн Сяоши. Тишина, спокойствие, нельзя терять такую возможность. Но организм у Лу Гуана не такой сильный, как его разум. Проходит совсем немного времени, прежде чем Лу Гуан проваливается в легкий дрём под потоками прохладного осеннего ветра. Просыпается Лу Гуан так же резко, тяжело выдыхая воздух и инстинктивно унимая боль в груди. Разум громко кричит: «Что-то происходит!», и не успевает Лу Гуан сесть, как настойчивая ладонь придавливает его обратно к дивану. Лу Гуан моргает пару раз и трет рукой глаза до красноты, пока Чэн Сяоши по-прежнему аккуратно не отнимает его руку от лица. Лу Гуан не успевает сообразить, что происходит – усталость из-за постоянной бессонницы и расшатанных нервов не позволяют мозгу реагировать так же быстро, как раньше. Он чувствует растерянность и легкую панику. Чэн Сяоши молча ложится рядом и укладывает голову на его плечо. На узком диване лежать вдвоем дико не неудобно, но Лу Гуан боится пошевелиться, лишь не бы Чэн Сяоши не вернулся в комнату. Чэн Сяоши мягко водит ладонью по груди Лу Гуана там, где так бешено сейчас стучит его беспокойное сердце. Но вот лучше не становится, с каждым его движением Лу Гуан начинает нервничать еще сильнее, пока Чэн Сяоши окончательно не кладет теплую ладонь на его сердце и не произносит. - Успокойся. Это просто я. Ты не вернулся в комнату, вот я и пошел тебя искать. Не нервничай. Лу Гуан лежит молча. Чэн Сяоши тоже больше ничего не говорит. Они молчат очень долго, пока Лу Гуан наконец не успокаивается. Он поднимает руку и кладет ее на волосы Чэн Сяоши, начиная медленно массировать голову, как делал это много раз до этого. Чэн Сяоши не спит и вряд ли собирается. Лу Гуан ждет. Ждет новых вопросов. Чэн Сяоши не отступит так просто, но и у Лу Гуана наготове уже очень много липовых историй, как оправдать себя в случае самых каверзных вопросов. Однако Чэн Сяоши ничего не спрашивает, он лишь медленно сплетает их пальцы и кладет их руки Лу Гуану на живот. Лу Гуан слегка теряется. - Что это значит? Чэн Сяоши качает головой. - Ничего, я просто захотел так сделать. Ты против? Лу Гуан думает не долго. - Нет. Просто ты никогда так раньше не делал, я не знал, что ты думаешь об этом. Чэн Сяоши продолжает гладить пальцами тыльную сторону его ладони. - Я и не думал ничего. – Он ненадолго замолчал. – Мне все равно, что это может значить. Мне все равно, кем мы можем быть друг другу. Меня устраивает любой исход. Только не замыкайся от меня. Я знаю, что есть что-то, что ты не можешь рассказать мне. Лу Гуан не отвечает. Он не может ничего рассказать Чэн Сяоши, но он может хотя бы не обманывать его. Чэн Сяоши понимает его молчание и говорит тихо, словно для себя. - Я так и знал. - Сяоши… - Не надо ничего говорить. Если это что-то, что мне знать нельзя, не насилуй себя, не оправдывайся. Лу Гуан кладет руку на его затылок. Он не может сказать даже такую банальную фразу как «Ты узнаешь обо всем позже», он не может дать Сяоши даже этого, о, Боги! Чэн Сяоши поудобнее устраивается на его плече. Такой настоящий, такой привычный. Живой - Я буду рядом в любом случае, что бы ты от меня не скрывал. Пока это не касается меня, я не буду спрашивать. Я лишь буду благодарить судьбу, что она однажды подарила мне встречу с тобой. Лу Гуан прикрывает глаза. В гробу он видел эту судьбу. Какая, к черту, судьба! Эта тварь так беспощадно отняла у него самого дорогого человека. И так гадко посмеялась в лицо, вложив в руки способность менять прошлое, словно говорила: «Выбирай, или его жизнь, или его доверие». Но судьба в итоге просчиталась. Выбрав «жизнь», Лу Гуан не лишился права на доверие, Чэн Сяоши и здесь позволил ему остаться рядом с собой. Даже несмотря на то, что ложь Лу Гуана приносила ему невыносимую боль. Чэн Сяоши покрепче сцепил их пальцы вместе и сжался в комочек настолько, насколько позволяло пространство узкого дивана. - Может, вернешься в комнату? - Давай еще немного полежим, моя кровать наверняка уже остыла. Лу Гуан так и уснул на твердом маленьком диване с закинутой на себя ногой Чэн Сяоши и наконец смог спокойно проспать всю ночь. А потом Лу Гуан настоятельно попросил перерыв в миссиях. - Хотя бы пару недель. Цяо Лин согласилась сразу же, но добавила. - Ту миссию, которую заказчик уже оплатил, мне тоже отменить? - Нет, ее мы выполним. Цяо Лин задумчиво кивнула. - Это задание дала полиция, наверняка что-то с преступлением, ты уверен, что хочешь взяться? - Да. - Хорошо, тогда давайте поскорее закончим с делом и устроим себе отпуск. Цяо Лин в моменты проникновения в фотографию больше не прогоняли. Она сидела рядом и внимательно слушала указания Лу Гуана. В какой-то момент Чэн Сяоши зашел в тупик, что очень напрягло Лу Гуана, который, видимо, диктовал ему указания, как избежать удара преступника. В коронной схватке лицо Лу Гуана покрылось влагой, чего с ним никогда не происходило раньше. Цяо Лин поняла, что происходит что-то нехорошее. И вспомнила о Ли Тяньси. Девушка перед смертью каким-то чудесным образом передала ей свою способность, в которой Цяо Лин так и не смогла до конца разобраться, но уловила общий принцип работы. Пока Лу Гуан был занят инструкциями, Цяо Лин зашла к нему за спину и взглянула на фотографию. Мысли нападавшего мгновенно проникли ей в разум. Пока Лу Гуан старался как можно скорее давать наставления находящемуся в фотографии Чэн Сяоши, Цяо Лин тихо сказала. - Пусть залезет в его левый карман, там пистолет, он хочет выстрелить через пару секунд. Лу Гуан не ожидал, что Цяо Лин захочет что-то передать Чэн Сяоши. Однако, это сработало. Она продолжила выкладывать мысли преступника такими сырыми, какими они зарождались у него в голове. Она еще не умела так быстро анализировать ситуацию, как Лу Гуан, поэтому просто пересказывала его поведение. Но это очень сильно помогло. Лу Гуан старался не думать об этом во время миссии, но какое-то очень тяжелое чувство зародилось в его душе с осознанием новых способностей Цяо Лин. Цяо Лин все объяснила им по возвращении Чэн Сяоши. Чэн Сяоши едва ли не на руки ее поднял от восторга, он не унимался еще весь вечер, то и дело поздравляя подругу с таким ценным «подарком». Лу Гуан этой ночью не спал. Он не знал, что предпримет Чэн Сяоши, но точно знал что тот хочет предпринять. Но Чэн Сяоши этой ночью спал, как убитый. Как и последующие дни после этого. В какой-то момент Лу Гуан подумал, что ничего больше не произойдет. Бессонница продолжала его мучить, поэтому, когда выдавались спокойные вечера, Лу Гуан ложился спать пораньше. Что, как оказалось, одним октябрьским вечером стало его роковой ошибкой. Чэн Сяоши пересек перекресток, сильно намочив кроссовки в луже. Он тихо постучался в дверь и, когда Цяо Лин открыла, быстро вошел внутрь. - Чего тебя принесло так поздно? Почему один? Чэн Сяоши не улыбался. Он смотрел на Цяо Лин тяжелым взглядом, и девушка, не выдержав, отвернулась первая. Он протянул ей фотографию. Цяо Лин посмотрела на снимок и тихо вздохнула. - Почему ты не хочешь просто поговорить с ним лично? - Ты же прекрасно знаешь, что он не скажет. Как бы его это не мучило, он упорно будет молчать. - Я не могу, Чэн Сяоши, он… Чэн Сяоши схватил ее за плечи. - Он твой друг, я знаю, но он и мой друг тоже. Цяо Лин, пойми, ты не видишь всего того, что вижу я. Он почти не спит по ночам, а когда с таким трудом засыпает, то просыпается от кошмаров. Он ничего не ест, и его постоянно трясет. Ты бы видела его, он еле ходит, еще чуть чуть и мне придется нести его в больницу на руках. Чэн Сяоши задыхался от эмоций. - Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что я должен ему верить. Но я так же знаю, что, если мы не поможем, его мысли сгрызут его изнутри. Цяо Лин, прошу тебя, помоги. Я хочу помочь ему. Цяо Лин едва не заплакала, но согласно кивнула. Они сели в гостиной, она взглянула на снимок и прикрыла глаза. Никто из них и не подозревал, что Лу Гуан уже проснулся и с тревогой осматривал студию в поисках сбежавшего Чэн Сяоши.