Sentire vitam

Когда на улице бушевала гроза, Нова любила находиться в теплом помещении, наполненном людьми, чтобы заглушить холодную воронку тревоги, раскрывающуюся в груди при каждом раскате грома. Вспышек молний ловчая не боялась — они напоминали ей ленты магии, обрывки чьего-то Присутствия, но гром… Он был похож на выстрелы пистолетов, которыми пользовались служители Магистериума, на взрывы во время разгона демонстраций. Ведьма вздрогнула, когда очередной рокот вибрацией отозвался в груди, заставляя кожу покрыться мелкими мурашками, и плотнее закуталась в плед. Сегодня людей в Гнезде было мало, они не могли своим смехом и громкими разговорами перекрыть звуки снаружи. Нова покосилась на пару чернокнижников, деливших кресло у телевизора, как и она закутавшихся в плед, и тихонько вздохнула. Она не могла сказать, что завидует им или испытывает какие-то другие отрицательные чувства, глядя, как они заботятся друг о друге, но признавалась сама себе, что испытывает легкую зависть. Еще до присоединения к жителям Гнезда и Союзу Сожжения ловчая чувствовала себя одинокой, но теперь это чувство усилилось. Для Церкви она всегда была изгоем из-за своей природы, здесь же… Здесь она была изгоем из-за своей преданности тому, с чем боролись члены Союза, пусть они пока и не знали этого. Ей бы не хотелось, чтобы они узнали. Девушка сама выстроила вокруг себя стену, чтобы не вызывать лишних — ненужных — ей привязанностей, однако даже в самой крепкой защите бывают бреши. Именно в такую брешь пролез однажды черный кот и с тех пор отказывался покидать ее крепость. Удивительно, но при мысли об Ониксе будто стало легче дышать. Конечно, можно было это списать на то, что звуки непогоды стали тише и раскаты грома слышались теперь чуть в отдалении, но то самое чувство зависти, которое Нова испытывала при взгляде на пару в кресле, подняло свою голову и уверенно зашептало, что это из-за анимаморфа. Она натянула плед повыше, пряча заалевшие щеки, когда вспомнила их спонтанный поцелуй. Это определенно не входило тогда в ее планы и потом ведьму одолевали сотни противоречивых чувств и эмоций, она даже хотела бросить миссию и попросить найти кого-нибудь другого — настолько ее выбило из колеи. Но, чем чаще она в мыслях возвращалась к тому моменту, тем яснее понимала, что, возможно, хотела бы повторить этот опыт. Утонув в своих мыслях, ловчая потеряла счет времени. Гостиная постепенно опустела; чернокнижники ушли последними, выключив тихо бормочущий телевизор, посчитав, что девушка уснула, но она просто сидела с закрытыми глазами, слишком погруженная в себя, чтобы реагировать на обстановку вокруг. Оглушительные звуки грозы сменились тихим шепотом дождя, но даже на это она не обратила внимания. Только когда чьи-то руки вдруг подняли ее с насиженного места, Нова встрепенулась, ловя полетевший на пол плед. Сначала она хотела возмутиться, но только изумленно моргнула, когда почувствовала знакомую смесь амбры и мускуса. С памятного момента они с Ониксом практически не разговаривали, оттого такое действие было еще удивительнее. Ведьма думала, что он избегает ее. Собственно, как и она сама. — Ты не спишь, — полувопросительно выдохнул мужчина, удобнее устраивая ее на своих руках. Нове показалось, его голос прозвучал несколько разочарованно. — Нет, — ответила она, обхватывая его шею. Щеки опалило жаром. Девушка подумала, что Оникс, должно быть, чувствует ее сбивчивый пульс. Хорошо, что в комнате было достаточно темно, чтобы он не увидел ее красное лицо. — А ты только что вернулся с улицы. — Ждал, когда гроза закончится, — фыркнул он. Нова готова была поспорить, что он сморщил нос, когда говорил это. — Я тоже. Они замолчали. В его руках было комфортно, пускай и очень смущающе. Молчание затягивалось, и Нова хотела осторожно попросить опустить ее на пол, но никак не могла позволить себе прервать этот миг. Завтра она снова будет жалеть о том, что позволила чувствам взять верх, что предает высшую цель своим низменным желанием, но сейчас она гнала эти мысли прочь. Ей хотелось позволить себе стать собой хотя бы на этот вечер. — Оникс, я… — Нова… Их тихий смущенный смех наполнил гостиную, когда они прервались, начав говорить одновременно. — Ты первая. — Давай, ты первым. Нова спрятала пылающее лицо на плече анимаморфа, нервно хихикнув. — Дамы вперед, — в его голосе отчетливо слышалась улыбка. — И, прежде чем мы перебудим смехом все Гнездо, я все же отнесу тебя в комнату. — Я могу дойти сама, — слабо запротестовала ловчая, но Оникс слегка подбросил ее, заставив сильнее вцепиться в его плечи. Она снова хихикнула. — Хорошо-хорошо. Ведьма сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и привести свои хаотичные мысли в порядок. Словно щепку на морских волнах ее било о стены маяка, которым для нее всегда выступала Церковь. Слова Кардинала, глубоко засевшие в голову, были этими волнами. Даже если ей удастся выбраться на берег, еще не скоро горячие солнечные лучи смогут испарить всю воду. Она нервно сжала пальцы, не замечая, что мнет футболку анимаморфа. Нова закрыла глаза, медленно считая до десяти. На восьмой счет Оникс дошел до ее комнаты. На десятый за ними закрылась дверь, и девушка все для себя решила. — Так что ты хотела сказать? — чуть настороженно спросил мужчина, осторожно опуская ее на пол. Он продолжал улыбаться, но словно стал более напряженным, когда они оказались в комнате ловчей. Нова и сама ощутила некоторую робость. Она набрала воздуха и, отведя взгляд, произнесла: — Я не жалею, надеюсь, ты тоже. — Выдохнула, посмотрела прямо в разноцветные глаза и уточнила уверенным голосом: — О нашем поцелуе. — Нова… — Прошу, дай сказать, — ведьма прервала Оникса мягкой улыбкой. — Сначала я испугалась, правда, но позже обдумала всё не единожды и поняла, что боялась саму себя. Это… Ты вызываешь во мне чувства, которых я никогда не испытывала. Звучит банально, — девушка нервно смяла край пледа, который все еще продолжала держать в руках, и криво усмехнулась, отводя взгляд, — не умею говорить речей. Просто хочу, чтобы ты знал: больше я не сбегу. Она замолчала. Взгляд метался по узорам на стене и немногочисленной мебели, ни за что конкретно не цепляясь. Повисшая после ее признания тишина пугала. Былая решимость стремительно покидала ведьму. Девушка почувствовала, как к горлу подступает ком и начинает щипать глаза. Черт, как это, наверное, было глупо. Она совершенно не подумала о последствиях, как, впрочем, и обычно. Плед выскользнул из ослабевших пальцев. Ведьма, все еще не глядя на Оникса, сделала шаг назад. Второй, третий… пока не уперлась в изножье кровати. Ловчая тяжело опустилась на матрац и спрятала лицо в ладонях. Оно пылало как никогда. Хотелось провалиться сквозь землю, потому что, отмотав время, она только еще раз просмотрит этот смущающий момент, не имея возможности что-либо изменить. Рядом раздался тихий шорох и теплые руки анимаморфа легли на ее подрагивающие кисти, мягко отводя их в сторону. Она зажмурилась, все еще боясь встречаться с ним взглядом, хоть и понимала, что ведет себя по-детски. Ловчая шмыгнула. — Нова, — хриплым голосом позвал Оникс и накрыл ладонью ее щеку, смахивая большим пальцем соленую каплю. Надо же, а она и не заметила, как потекли слезы. — Посмотри на меня, Нова. Пожалуйста. Что-то в его голосе заставило ее открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Мысленно ловчая была готова к нахмуренным бровям, сморщенному носу и прижатым к голове ушам, но ничего этого не оказалось. Оникс сидел на полу напротив нее и взгляд его был полон затаенной надежды, а уголки губ подрагивали от сдерживаемого желания улыбнуться шире. Он вновь провел по ее щеке большим пальцем и Нова по-кошачьи прильнула к его теплой мозолистой ладони. — Нова, — выдохнул анимаморф, подавшись вперед и уперевшись своим лбом в ее. — Ты даже не представляешь, что значат для меня твои слова. Он нервно сглотнул и, отстранившись, положил вторую ладонь на ее щеку, стирая оставшиеся слезы. — Я так винил себя за то, что не сдержался тогда. Даже решил меньше появляться в Гнезде, чтобы не попадаться тебе на глаза… — Дурак. — Знаю. Нова улыбнулась. Оникс улыбнулся в ответ, мягко отодвигая упавшую ей на глаза прядь. — Могу я?.. — его взгляд на мгновение задержался на губах девушки, кошачьи уши смущенно дрогнули. Ловчая медленно кивнула. Мужчина одним слитным движением вдруг оказался сидящим с ней рядом и Нова на мгновение забыла, как дышать. Оникс осторожно потянулся к ней, и она прикрыла глаза. Он замер в нескольких дюймах от ее лица, и девушка успела почувствовать, как от его дыхания качнулась очередная непослушная прядь, прежде чем мужчина, наконец, коснулся ее губ своими. Ей показалось, что время остановилось, но оно не могло — Нова не применяла Присутствие. Однако, именно таким ощущалось пространство вокруг. Застывшим. Потому что ловчая хотела запомнить каждую деталь. Губы Оникса были мягкими и чуть солоноватыми от ее слёз. Сердце Новы то стремительно ускорялось, то сладко замирало от его томительно-медленных уверенных движений. Он не углублял поцелуй, каким-то образом умудряясь не переступать невидимой черты и не давая девушке перехватить инициативу. Это было пыткой. Ведьма нетерпеливо выдохнула и, оторвавшись от Оникса на пару мгновений, переместилась, усаживаясь на его бедра. — Нова… — от непривычно низкого голоса у ловчей свело низ живота. — Что же ты со мной делаешь? — То же, что и ты со мной, — она вновь приникла к его губам, углубила поцелуй, запуская пальцы в густые кудри и мягко касаясь основания кошачьих ушей. Из горла анимамофа вырвался протяжный стон. Тело Новы отозвалось на этот звук, вибрацией прошедшийся до кончиков пальцев, она неосознанно прильнула ближе, двинув тазом, и Оникс зашипел, оставляя на нижней губе девушки короткий укус в отместку. Она сдавленно усмехнулась и повторила движение. Все посторонние мысли оставили ее, дав возможность насладиться новыми чувствами. Оникс определенно был особенным. С ним Нова впервые за долгое время ощущала себя настоящей. Живой. Она словно очнулась от долгого сна, в котором ее удерживали насильно. Руки ловчей переместились на плечи мужчины, огладили и спустились ниже. Тонкая ткань футболки не мешала ощущать каждую мышцу. Нова потрясенно замерла, когда ее пальцы прошлись по твердой груди анимаморфа. — У тебя пирсинг? — хрипло спросила девушка, вновь разрывая поцелуй. — Будешь хорошо себя вести — увидишь, — Оникс усмехнулся и положил ладонь ей на затылок, притягивая к себе. Она была податливой глиной в его руках. Нова отзывалась на его ласку, отвечая тем же. Таяла от легких дразнящих прикосновений к открытым участкам кожи. Замирала, когда тело оглаживал пушистый хвост. В самых смелых своих мыслях она не могла даже мечтать о подобном. Оникс оставил мягкий поцелуй в уголке ее губ, коснулся скулы и, наконец, чмокнул в нос, отстраняясь. Нова широко улыбнулась. Ей хотелось смеяться. Счастье, переполнявшее ее в этот момент, казалось, может посоревноваться размером со вселенной. — Думаю… — нехотя выдохнул мужчина, — думаю, нам стоит остановиться. Не хочу, чтобы мы о чем-то пожалели. Нова прикрыла глаза, стараясь выровнять сбитое дыхание. Ловчая понимала его, однако, их тела — она чувствовала это — были не согласны. Взглянув в мерцавшие в лунном свете глаза, девушка наклонилась ближе, оставляя поцелуй на гладкой щеке и пересела на кровать, при этом как бы случайно задев неловким движением проступавшее сквозь ткань колечко. Анимаморф рвано выдохнул сквозь сжатые зубы. — Веди себя хорошо, Нова, — покачал он головой. Ведьма заметила мелькнувшую улыбку. — Хорошо, — шепнула она, закусив губу. — Как скажешь. Оникс притянул ее в крепкие объятья, зарывшись носом в копну темных волос, и вздохнул. Нова готова была просидеть так очень долго, но анимаморф отстранился до обидного быстро. Он быстро поцеловал ее в макушку. — Спокойной ночи, мышка. Встретимся утром, — подмигнув, мужчина обратился в кота. — Доброй ночи, Оникс, — она улыбнулась. Анимаморф взмахнул хвостом и перебрался к приоткрытому окну, исчезая в ночи. Стоило ему уйти, Нова упала на мягко спружинивший матрац, пряча лицо в ладонях. Этой ночью вряд ли получится уснуть.