And as the smell on my pillow fades
Her cigarettes might stay
Like a Roman coliseum
A dry and worthless monument to our love
Taking what's not yours - tv girl
Ночь. Ад погрузился в кромешную тьму - лишь изредка в щель меж прикрытых жалюзи проникал слабый свет от билбордов и вывесок магазинов. Относительно тихо - не значит безопасно. Все-таки один из самых неспокойных районов Пентаграмм-Сити: то тут то там здания напичканы, кажется, бесконечным количеством ночных клубов, баров и пабов. И не знаешь, что хуже - само их существование или толпы безликих грешников, в бреду вываливающихся из подобного рода заведений посреди ночи, крича что-то нечленораздельное. Вокс не фанат таких мероприятий: он отдает предпочтение распитию бренди в одиночку за каким-то хорошо попавшимся под руку документом с рейтингом своих телепрограмм. В тишине. Если очень захочет (или тот, кого нельзя называть уговорит) - развеется. А с последними новостями в компании уж не до веселья и пьянок. То работники в сервисной ебланят, даже этого не скрывая, то кто-то из ВоксТековской бухгалтерии отвернется к зеркальцу подкрасить ресницы тушью, а потом по невнимательности добавит один нолик в отчет - и всё, блять, крах империи. Теперь вместо шестидесяти тысяч экземпляров новых смарт-часов Воксóми нужно произвести шестьсот! Теледемону не спится. Он никак не может найти себе места на двуспальной кровати - ворочается с бока на бок, поджимая пиксельные губы. Вельвет еще как два часа назад ушла к себе, как сама она выразилась - раздавать пиздов всем этим козам, что не могут быть хоть чуточку самостоятельными. А готовиться к показу они, видите ли, не в состоянии. Сначала в комнату по полу просачивается елейно-медовый запах чужого одеколона вперемешку с чем-то горьким, вроде застоявшегося абсента, а уже потом слышится поворот ключа в замочной скважине. Вокс уже не знает куда себя девать. Ложится на спину и царапает бархатистую простынь когтями. Прихожая заполняется клубами малинового дыма под аккомпанемент из нежных придыханий. Теледемон как по команде поднимается с кровати, и, скрипя ногами по паркету, выглядывает из дверного проема. Валентино шепчет про себя что-то по-испански в попытке расфокусированным взглядом уловить молнию на своих ботфортах с 15-ти сантиметровым каблуком. Щелчок - и включается свет — Помочь? - едва слышно щебечет Вокс, — а то смотри, небось наебнешься.. В словах сутенер по видимому не нуждается. Со злости швыряет обувь под комод, и, слегка качаясь, доползает до постели. — Тино? - теледемон хвостом шагает за мотыльком, — Да ты неплохо посидел.. - хохочет он, почти невесомо целуя Валентино в уголок рта. Попутно вытаскивает чьи-то ярко-розовые стринги из пушка на шее партнёра, закидывая безжизненно неподатливое тело на кровать. Если для Валентино это способ расслабиться, то для Вокса - проблема первой важности. Кто знает, что будет с мотыльком сегодняшней ночью? Может, так и останется лежать где-то под столом в компании ему подобных, может - у раковины с передозом. А волнение теледемона растет в геометрической прогрессии, между прочим. И только на утро мотылек с трудом очнется, и, кинув смущенное «mierda, Voxy», сам потянется к губам теледемона в знак благодарности. Может, оно и к лучшему.