Через вселенные: Бесконечно

Повышение на работе встречает Чонгука не как обычного человека. Нет, он, естественно, сам упорно целый год шёл к этой цели и добровольно принял решение вступить на новую должность. В этом аспекте проблем не возникает. Они начинаются дальше. Вместо чувств какой-никакой радости, успеха, позитива и ещё там чего-нибудь, Чонгуку достаётся недосып, усталость и бесконечные часы работы. Конечно, он понимает, что это временное явление, пока он не вникнет в каждый нюанс новой должности. И пока его непосредственный начальник не выйдет из отпуска. Пока ему не найдут нового помощника, вместо предыдущего, уехавшего в другую страну. Пока двое других коллег не вернутся с больничного… В общем, да, весёлые времена. И нет, Чонгук не жалуется, просто немного устал. Ему какое-то время ещё предстоит работать очень славно, прям со всей душой. Именно поэтому он едет поздно — ладно, очень поздно, даже охренеть как неприлично поздно — с работы, благоразумно решив, что ночевать в офисе, отрубившись на ноутбуке — не самая удачная затея. Особенно учитывая, что его спина, знававшая лучшие времена и мечтавшая о горизонтальном положении, буквально вопила «ты мудак, Чон Чонгук» всеми своими позвонками. И мышцами в том числе. Чонгук проезжает по одной из улиц Гринвуд-Вилледж, когда загорается красный сигнал светофора. Он притормаживает и от делать нечего осматривается по сторонам, хотя не то чтобы действительно надеется увидеть что-то новое, он ездит здесь почти каждый день. Чонгук уже решает вернуть свой взор на светофор, и вот тогда глаза цепляются за что-то смутно знакомое. Он вглядывается внимательнее и замечает на тротуаре, недалеко от входа в бар, двух не очень хорошо стоящих на ногах людей, и в одном из них признает Хосока, разодетого в синий костюм. Второй разодет почему-то в красный. Эффектная парочка, ничего не скажешь. Чонгук паркуется в ближайшем подходящем месте и идёт в сторону пьянчуг. — Привет, Хо, — привлекает внимание, пока Хосок, со сложным лицом смотря в телефон, пытается, вероятно, вызвать такси. — Подвезти? Завидев Чонгука, лицо и движения Хосока одновременно демонстрируют радостное оживление. — Чонгук! Какими судьбами? На этом радость заканчивается так же, как началась, и Хосок тут же отвлекается — возвращает в экран смартфона взгляд, явно пытающийся продраться сквозь пелену алкоголя и понять, что он там вообще ищет. И пока Хосок не спешит расстаться с телефоном, вцепившись в него — наверное, для устойчивости — двумя руками, Чонгук обращает внимание на второго участника попойки. (Чонгук не влюбляется с первого взгляда). Незнакомец почему-то так усердно сканирует его взглядом — даже почти не моргая, даже немного жутко, если быть честным, — будто пытаясь вспомнить его имя, но проблема в том, что они все так же незнакомы. И этот факт не изменится, даже если растянуть гляделки на несколько лишних часов. Которых у Чонгука нет. — П-простите, — наконец выдаёт очень пьяный джентльмен в красном. Делает паузу, наверняка в попытке изобразить связную речь. — А мы… — снова смотрит в упор, — раньше не встречались? Какой чудесный вечер, все хорошо. Он спокоен. Почти. Чонгук мученически вздыхает: — Только если в другой Вселенной. Джентльмена в красном это как будто полностью удовлетворяет, и он тут же опасно пошатывается, должно быть, внезапно почувствовав в земле родственную душу. Чонгук решает вмешаться в судьбоносную встречу и повременить с родством на данном этапе. Он подхватывает падающее тело, на этот добрый жест бормочащее что-то вроде «ммм», «ты тёплый» и «благодарю». Должно быть, весь талант оратора всё ещё незнакомец истратил на первое предложение. Ветерок приятный, звёзды красивые, все замечательно, ага. Он возвращает всё своё внимание застывшему другу. — Мимо проезжал, — отмахиваясь от услышанного, отвечает на вопрос Хосока, который с трудом вспомнил, и который точно не вспомнил сам Хосок. — Я тебя отвезу. — Это на самом деле несложно, потому что дом друга буквально следующий от его собственного. И даже будь он на другом конце города, Чонгук всё равно бы отвез. Не бросать же друга в беде. Хосок выражает искренний восторг, но это тоже не длится долго: — Это с работы, мой друг, — кивает на тело, застывшее в чонгуковых объятиях. — Дружбан. Бро. — Как будто Чонгук не понял с первого раза. — Надо бы ему тогда такси вызвать. Чонгук всегда поражался способности Хосока сохранять понятную речь в любом состоянии, сейчас это как нельзя кстати. Тело внезапно жмется ближе, будто протестуя против этой здравой идеи, и Чонгук готов поклясться, что в бессвязном лепете выхватил слова «вкусно пахнет». Погода вот хорошая, где-то даже птичка поёт, всё в этом вечере зашибись как прекрасно. Чонгук тяжело вздыхает, расширяя лимит доброты на сегодня. — Я отвезу вас обоих. — Ты лучший! — сияет Хосок. И они дружной компанией топают к машине. Ну, кто-то топает, кто-то кого-то тащит. — Что отмечали? — интересуется Чонгук. Наверняка должен быть повод, чтобы накидаться до такого состояния. Точнее, не то чтобы нужен. Просто будет не так обидно, если он действительно есть. В пьяном дуэте Хосок все ещё тот, кто способен вязать целые предложения без пауз и заиканий: — Заключили новый контракт. — Ладно, это хороший повод. — И вот он поругался с парнем. — А тут совсем нехороший. Впрочем, Чонгук не будет лезть в эти дебри. Для прилично выпившего Хосок с честью самостоятельно забирается на заднее сидение машины, таким образом отказываясь в помощи в погрузке второго тела, чем Чонгуку приходится заниматься собственноручно. В буквальном смысле. «Друг, дружбан, бро» почему-то помогать ему в этой задаче не хочет, не желая от Чонгука отцепляться, как будто тот его не на заднее сидение усаживает, а пытается выкинуть в канаву. Даже шагнув за лимит доброты, Чонгук такого бы не сделал. Но шагать за него всё равно не хочется. — Хо, не поможешь? — риторически интересуется, с трудом отцепляя чужие руки от своей шеи и наконец открывая заднюю дверь. — Надо было меньше пить! — вдруг философски выдаёт Хосок, откнувшись на подголовник и даже не открывая глаз, и, ну, правда, было бы охренеть как здорово, следуй они с «другом, дружбаном, бро» этому совету. — Давай, парень, — уговаривает Чонгук, понимая, что Хосок ему никакой не помощник, — садись, бога ради, ты в безопасности, обещаю. Если бы Чонгук знал, что эти слова будут иметь настолько магический эффект, сказал бы их раньше. Но да ладно. Главное — итог: процесс погрузки завершен успешно. Усадив попрямее переставшее сопротивляться тело, он возвращается на водительское место и заводит двигатель. — Хо, так куда? — Чонгук очень старается отвоевать у Морфея сознание Хосока хоть на пару минут. — Нам по пути, — Чонгук не страдает потерями памяти, но ладно, — только ему чуть дальше, — супер конкретно и супер подробно отвечает Хосок. И, собственно, на этом отвоевывание заканчивается, но Чонгук решает, что с этой информацией хоть как-нибудь, но можно работать. Начать стоит с малого. Перед тем как ехать, Чонгук позволяет себе небольшую передышку, уронив руки на руль, а на них голову. Сидит так пару минут, потом собирается с силами и на минимальной громкости включает радио. По салону бодренько разносится «My Universe» от Coldplay и какой-то известной корейской группы. Чонгук этой бодрости даже завидует. До Денвера минут двадцать. Он благополучно довозит Хосока до дома, открывает дверь его ключами, помогает добраться до спальни и даже укладывает в кровать. Несмотря на усталость, ноющую, уже кроющую его матом спину и слипающиеся глаза, притаскивает на тумбочку воду и только после этого возвращается в машину. — Приятель, тебе лучше сказать свой адрес, — говорит Чонгук, прежде чем осознает, что беседует сам с собой. Он оборачивается, чтобы убедиться в очевидном — «друг, дружбан, бро» решил последовать примеру Хосока и отдать предпочтение обществу Морфея. Чонгук все ещё не понимает, за что впал в такую немилость. Попытки разбудить тело и добиться от него связного ответа заканчиваются провалом, и Чонгук сидит какое-то время в машине, задумываясь о том, что его лимит на сегодня не просто расширен, он, блять, судя по всему, вообще безграничен. Адреса парня он не знает, вернуться к Хосоку не прокатит — Чонгук очень сильно сомневается, что тот откроет ему дверь. Запасного ключа у него нет. Вариантов не то чтобы много. Не оставлять же человека валяться на газоне. Чонгук подъезжает к собственному дому, затаскивает тело внутрь, укладывает его на диван в гостиной, и на этом свою миссию по причинению добра искренне считает выполненной. У него есть гостевая спальня. Но в данный момент путь до неё вместе с не очень лёгкой ношей кажется бесконечным. Ему все ещё нужно в душ, ему все ещё нужно спать, ему все ещё завтра на работу, в отличие от двух счастливых джентльменов, по идее завтра не работающих. Чонгук точно помнит, что Хосок писал ему о том, что у них завтра на работе выходной. Это звучит для Чонгука как рай и кажется вообще недостижимым. Но несмотря на то, что у него вообще не осталось сил, он укрывеет тело пледом и идёт дальше по дому выполнять первые два пункта из списка «нужно». На то, чтобы присоединиться к пьянчугам и погостить у волшебного дядьки, отвечающего за сон, остаётся чуть меньше пяти часов. Утром он быстро собирается, потом решает, как лучше поступить с ночной проблемой. Парень на диване выглядит до того беззащитным и умиротворенным, что будить его и выталкивать за дверь — в его-то состоянии — не поднимается рука. С другой стороны, оставлять в своём доме незнакомца — господи, он даже его имени не знает — не самое разумное решение. Но если Чонгук не хочет опоздать на работу, а он не хочет, то нужно выбирать быстрее. Чонгук внезапно для самого себя проигрывает здравому смыслу и сдаётся доброте душевной. Не такой уж и незнакомец. Уже даже обнимались и спали в одном месте. Да и Хосок назвал его «бро». И чтобы получить такую характеристику от Хосока, человек должен обладать достаточно высокими моральными качествами. Если короче — не быть мудаком. Выбору друга Чонгук доверяет, так что оставляет на столике у дивана стакан воды, таблетки на такой случай и записку максимально краткого и понятного содержания, чтобы не вызвать у проснувшегося в явно незнакомом месте лишней паники. «Не успел узнать адрес твоего дома, потому что ты отрубился. Если что, дом Хосока — ниже по улице. Я его друг. Будешь уходить — просто захлопни дверь». В конце концов, если этому парню нужны подробности, пройти до дома Хосока не составит ему особого труда. А если, учитывая самочувствие, все же составит — всегда можно позвонить. Господи боже, это не его, Чонгука, проблемы. И не должны были ими стать в принципе. Он в целом думает, что видит этого человека в первый и последний раз. Так что он добирается до офиса и забывает об этом, едва приступает к работе. В обед Хосок присылает сообщение: «Ты же завтра выходной? Мы придём сегодня вечером». И следом: «Отказ — не обсуждается. Уйти с работы вовремя — приказывается». «Почему я с тобой дружу?» — печатает Чонгук в ответ, на что Хосок присылает смайл, показывающий язык. Вот и поговорили. Впрочем, он действительно уходит вовремя. И вечером, открывая дверь гостям, он ожидает, что «мы» — это Хосок и Юнги. Или Хосок и Джин. Или все вместе. Ему приходится удивиться. На пороге Хосок и… Друг. Дружбан. Бро. (Чонгук не влюбляется ни со второго, и даже не с третьего взгляда). — Ким Тэхён, — наконец представляется парень, когда они оказываются в гостиной. И Чонгук жмёт протянутую руку. Нет никакой неловкости, когда они улыбаются друг другу. Возможно, Тэхён даже и не помнит ничего из вчерашнего, что, в таком случае, вообще замечательно. Они сразу же переходят на ты. Выясняется, что Тэхён решил отблагодарить за ночное «спасение», и они с Хосоком привозят с собой кучу еды на ужин. — Да не стоило, правда, — машет рукой Чонгук, слегка смущённый. Ну потому что ничего такого же не сделал. Просто был человеком. — Я настоял, — светит улыбкой Тэхён, — а он, — кивает головой в сторону Хосока, — не был особо против. — Кто бы сомневался, — бормочет тихо, за что тут же получает локтем в бок от Хосока. Чонгук морщится, потирая ребро — у его друга слишком острые локти. — Я надеюсь, сегодня без алкоголя? — не может не подколоть. Хосок и Тэхён страдальчески стонут. — Нееет, — Хосок трёт висок, — сегодня день трезвости. — Вспоминай об этом почаще, — и Чонгук вовремя уворачивается от мстительного локтя. Вечер проходит прекрасно, Чонгук даже забывает об усталости. К тому моменту, как они прощаются, ему кажется, что он знает Тэхёна всю жизнь, настолько с ним легко и комфортно. Чонгук даже не припомнит, когда в последний раз чувствовал себя так рядом с кем-то. И это приятное чувство. Прежде чем уйти, Тэхён ещё раз говорит «спасибо», а потом они обмениваются номерами телефонов. В эту ночь Чонгуку снится что-то крайне непонятное. Чонгук во сне знает, что они точно в Корее. Он сам находится на кухне в какой-то квартире, но она не кажется чужой, несмотря на то, что Чонгук из реальности уверен, что ни разу там не был. По свету из окна становится понятно, что сейчас утро, а сам Чонгук готовит что-то у плиты, когда к нему со спины подходит Тэхён и обнимет его, не отлипая. Так готовить не очень удобно, но Чонгук не возмущается, а только улыбается. — Доброе утро. Тэхён в ответ на это жмётся ближе и бормочет куда то в плечо: — Ты тёплый. У Чонгука вырывается смешок: — А у тебя холодный нос. И тем же следом Тэхён этим самым носом ведёт по шее к уху, отчего кожа покрывается мурашками. — Вкусно пахнет, — мурлычет Тэхён на ухо, на что Чонгук тихо смеётся. — Завтрак или я? — И то, и другое, — он оставляет мягкий поцелуй на шее. — Так не хочется никуда идти… — Мы не можем пропустить практику, Хосок-хён свернёт нам шею, если мы не отработаем танец с остальными. Тэхён издаёт очень грустный вздох. — В этом ты прав. Чонгук заканчивает готовку и поворачивается в руках Тэхёна, оказываясь с ним лицом к лицу. — Только в этом? Тэхён хитро улыбается и тянется к нему, а потом… Будильник вырывает Чонгука из этого сна. Чёртов будильник, который он забыл отключить. Чонгук машет головой из стороны в сторону несколько раз, прогоняя сновидение и даже не пытаясь его анализировать. Ерунда какая-то. Эта работа и переутомление доведут его до сумасшедшего дома. Он падает обратно на подушки, тут же снова погружаясь в сон. Когда он просыпается в следующий раз, за окном уже совсем светло. И он не помнит, что ему снилось. Тэхёна в его жизни внезапно становится очень много. И внезапно Чонгук уже считает его близким другом. Это происходит настолько естественно, что Чонгук даже не успевает испугаться того, как быстро Тэхён становится важной частью его жизни. Сначала он приходит исключительно с Хосоком, а потом незаметно и постепенно всё чаще оказываются только они вдвоём. Первый такой раз случается в один из пасмурных дней, когда небо решает выплеснуть на людей всё, что о них думает. Чонгук в этот вечер никого не ждет, но, услышав слабый стук, открывает. На пороге Тэхён. Успевший промокнуть от дождя, добежав от машины до двери. — Извини, что без звонка. Можно к тебе? Чонгук наконец отмирает, вспоминая, что такое гостеприимство. — Конечно! — хватает Тэхёна за руку и тянет за собой на кухню. — Садись, тебе надо согреться. Чонгук предлагает и душ, и сухую одежду, но Тэхён категорически отказывается от всего, кроме чая. И пока он заваривается, а Тэхён сидит безжизненной куклой, Чонгук идёт в спальню за огромным полотенцем, потом уговаривает Тэхёна стянуть хотя бы пиджак и накидывает полотенце на плечи, чтобы оно хоть немного впитало влагу с одежды. Тэхён после этого немного оживает, улыбается даже, пьёт чай с печеньем. И Чонгук решается: — Расскажешь, что случилось? Улыбка становится грустной. — Нет, — говорит Тэхён тем самым тоном, который даёт понять без дальнейших объяснений — не лезь. Ладно, попытаться стоило. От такого Тэхёна Чонгуку не по себе. А потом он вспоминает, когда видел его в подобном состоянии. Первая встреча, точно. А значит, причина — наверняка снова ссора. Внутри тут же неконтролируемо вскипает ярость к человеку, которого он даже ни разу не видел. Но, если честно, и не горит желанием. Но одно обстоятельство все же поменялось в лучшую сторону — в этот раз Тэхён предпочёл алкоголю его компанию. — Может, останешься? — все, что может предложить Чонгук, когда Тэхён начинает собираться. И ловит то же категоричное «нет» в ответ. За Тэхёна тревожно. Его хочется обнять, потом укутать в тёплый плед и уложить спать, но никак не отпускать обратно в такую погоду. Но он же не может оставить его силой. — Спасибо, Гуки, — всё же снова улыбается на прощание. — За чай и за компанию. — Не за что, — Чонгук дарит улыбку в ответ. — Просто знай — я всегда рад тебе. С любым вопросом. И без тоже. Тэхён кивает и уходит. — Поезжай осторожно, — просит Чонгук. Еще один кивок — и дверь за Тэхёном закрывается. Теперь Чонгуку тоже почему-то холодно. На следующий день он просто рад тому факту, что слышит прежний весёлый голос по телефону, и что Тэхён не заболел. Приглашение остаться на ночь Тэхён принимает на следующий раз. И после тоже не отказывается. Они продолжают встречаться несколько раз на неделе. Гостевая спальня становится спальней Тэхёна по умолчанию. Но, кажется, ни один из них не возражает. На день рождения Хосока они все собираются у него дома. Здесь коллеги с работы Тэхёна и Хосока, несколько приятелей последнего и несколько общих друзей и знакомых. Чонгук не очень любит шумные компании и после поздравления оставляет Хосока в центре внимания, спокойно потягивая в сторонке свой напиток. — Не фанат вечеринок, да? — рядом появляется Тэхён. Против его компании Чонгук никогда не возражает. — Да, — усмехается, — не то чтобы их избегаю, но явно не фанат. Тэхён понимающие кивает. — Ну а что насчёт танцев? Чонгук смотрит вопросительно. — Что насчёт танцев? — Тоже не фанат? — Ах, это, — пожимает плечами, — с подходящим партнёром — почему бы и нет. У Тэхёна мелькает в глазах что-то очень тёплое. — Ну, музыка сейчас точно подходящая, а вот с партнёром — тебе решать. — Улыбается хитро. — Пойдём? — И тянет за руку. И опять же — когда Чонгук мог ему отказать? — Ты любишь напрашиваться на комплименты, да? — смеётся, следуя за Тэхёном и оказываясь в его объятиях. — Что поделать, такой уж я, — Тэхён укладывет руки на талию Чонгука, и они медленно движутся в такт музыке. Есть что-то в этом моменте, что Чонгук никак не может распознать, что-то неуловимое, но такое правильное — находиться здесь, с этим человеком, уронив голову ему на плечо и ощущая его тепло. Это что-то расползается внутри, формируется, и… Додумать мысль не получается. У Тэхёна звонит телефон, но он не спешит прерывать танец. — Не ответишь? — интересуется Чонгук, встречая взгляд Тэхёна. — Не хотел бы, — честно признаётся тот. — Прямо сейчас я рядом с тем… Телефон звонит ещё раз. В этот же момент заканчивается песня, и они замирают. Тэхён всё ещё обнимает Чонгука. Чонгук всё ещё смотрит ему в глаза. Когда мелодия звонка раздаётся в третий раз, Тэхён как-то болезненно хмурится. Он вдруг прижимается своим лбом к его, прикрывая глаза, а Чонгуку ничего не хочется сильнее, чем продлить этот момент. — Извини, — шепчет Тэхён и отходит в сторону. Чонгука почему-то тут же окутывают пустота и холод. Он чувствует себя потерянным. Тэхён возвращается спустя минуту, тут же цепляясь за его ладонь. — Мне нужно уехать. — Он выглядит грустным. — Что-то случилось? — Чонгук пытается считать выражение лица, но не получается. Он чуть сильнее сжимает ладонь Тэхёна в своей. — Нет. Нет, всё нормально, правда. Настолько нормально, что Чонгук не верит ни единому слову. — Тебя отвезти? Я не пил алкоголь. Взгляд Тэхёна становится ещё мрачнее. — За мной уже приехали. Я позвоню тебе завтра, хорошо? Чонгук кивает, нехотя отпускает чужую ладонь, смотрит, как Тэхён спешно прощается со всеми, провожает взглядом до двери. Хмурится. А затем зачем-то делает это — подходит к окну и выглядывает на улицу. Из чёрной машины появляется неизвестный Чонгуку мужчина, Тэхён подходит к нему, незнакомец тянется, чтобы его поцеловать, и… (И вот оно, настигает Чонгука, взрывается в груди, в сердце, волнами расходится по венам и размазывает по стене). … и Тэхён не позволяет. Отстраняется резко. Видно, как выражение лица становится жёстким. Он что-то говорит и садится на пассажирское место, а Чонгук даже отсюда видит, насколько раздражённо он захлопывает дверь. Незнакомец какое-то время остаётся на улице, сжимая руки в кулаки и нервно их разжимая, а потом тоже садится в машину. И они уезжают. Это не должно вызывать таких чувств — сначала приходит боль, ревность расцветает следом, — но они есть, и Чонгук оглушён ими. Он вспоминает все моменты, проведённые вместе. Они крутятся фильмом в его голове так быстро, что она начинает кружиться. То, как легко позволил быть ближе — больше звонков, больше присутствия, больше касаний. Как сильно привязывался, даже не замечая этого. И, также не замечая, привык считать, что Тэхён — вот такой Тэхён, которого он знает и видит в своём доме — только для него. Именно поэтому за всё это время он даже не задумался — не хотел задумываться, — что у него к Тэхёну нечто большее, чем простая привязанность и дружба. Он настолько привык просто быть с Тэхёном, совершенно забывая, что тот ему никогда не принадлежал. Даже если сам он Тэхёну, как оказалось, весь. Должно быть, он действительно выглядит потрясённым, потому что к нему подходит взволнованный Хосок. — Всё нормально? Абсолютно точно нет. Но он делает ровно то же, что и Тэхён на этот вопрос. Врёт. — Да, — кивает, цепляя улыбку. — Пойдём выпьем. Теперь ему точно нужен алкоголь. Чёрт возьми, как же сильно он вляпался. После этого дня Чонгук чувствует себя разобранным на части, которые никто никак не может сложить обратно. Всю следующую неделю Чонгук Тэхёна избегает и отказывает во встречах, ссылаясь на полнейший завал — хотя это и так правда — на работе. Он снова, теперь намеренно, задерживается до ночи, потому что просто не знает — что ему вообще теперь делать. К правде об истинной природе своих чувств он оказывается не готов. Он прибит ими к земле. Тэхён словно чувствует его состояние и не настаивает, хотя Чонгук отчётливо слышит грусть в его голосе, когда придумывает — за что себя ненавидит — очередной отказ от уже привычных посиделок. — Может, мне всё же приехать? — спрашивает Тэхён во время очередного звонка. Чонгук в это время сидит в офисе, заваленный кипами документов. — Я всё равно ещё на работе. На той стороне слышится вздох. — Если будет нужна помощь, ты говори мне, говори со мной. Хорошо? Помощь ему действительно нужна. Помоги мне перестать болеть тобой. Но вряд ли кто-то может её оказать. — Конечно, — он откидывается на спинку компьютерного кресла, выпрямляя спину. — Спасибо. За эти семь дней без Тэхёна Чонгук осознает, что совсем не готов отказаться от него. Не может избегать его вечно. Не хочет. И — он же хороший друг, да? — просто быть рядом должно быть достаточно. Он скучает ужасно. Наступает новая неделя, их встречи, просмотры фильмов, прогулки возобновляются. Чонгук был дураком, думая, что сможет без этого. Его к Тэхёну тянет со сводящей с ума силой. Он только повторяет про себя — этого достаточно, этого достаточно, этого достаточно. Но это не так. В субботу вечером звонит Тэхён. — Чонгуки, я приеду? — звучит разбито, и это тут же разбивает и сердце Чонгука. Он даже не успевает ответить, когда Тэхён добавляет уже тише: — Если ты не против. Что-то в тоне его голоса — но если быть честным, то во всем Тэхёне — действует на Чонгука безотказно, даже если сам Тэхён об этом не подозревает. Должен ли Чонгук быть против того, чтобы снова превращать своё сердце в решето? Должен бы. Но — Приезжай… Видимо, не против. Тэхён снова — везде в его жизни. А Чонгук не хочет ранить его, не хочет отталкивать и превращаться в одного из тех, кто причиняет боль. Хотя иногда становится совсем тяжело, и в такие моменты слабости Чонгуку хочется всё бросить и сбежать — хотя сам же приползёт обратно, — и попросить Тэхёна дать ему гребаную передышку, потому что Чонгук им совсем некрасиво и отчаянно задыхается. Только вот ждать от Тэхёна пощады не приходится. Собственно, откуда ему о ней знать, если тот, кому она нужна, как воздух, боится раскрыть рот, чтобы сообщить об этом. В любом случае, Чонгук Тэхёна не может винить за то, что тот с безмятежным усилием проделывает в его сердце ещё несколько отверстий. Они устраиваются на диване. Тэхён лежит на коленях Чонгука, прикрыв глаза, а сам Чонгук бездумно перебирает пальцами его волосы. Они молчат уже довольно долгое время. Чонгук не торопит, Тэхён поделится, когда будет готов. Так и происходит. — Я расстался с ним, — нарушает он тишину и открывает глаза, смотря на Чонгука снизу вверх. Рука Чонгука замирает. Он не знает, что сказать. Он не знает, что чувствовать. Потому что, видя явно не плещущего счастьем Тэхёна, он не может радоваться сам. Ему хочется спросить почему. Но не уверен, что у него есть право на такие вопросы. Однажды Тэхён уже ясно дал понять, что не хочет делиться личным. Чонгук не хочет, чтобы Тэхёну было больно, и ему действительно так жаль. Что он и озвучивает. — Мне… — Не нужно меня жалеть, — перебивает. — Это самое правильное, что я делал за последнее время. Чонгук возобновляет игру пальцев с чужими волосами. — Хорошо, — тихо говорит он. Тэхён и так сказал уже много. — Хочешь остаться? Тэхён кивает. — Да. Очень хочу. — Ладно. Пойдём спать? — Хотя Чонгук не уверен, что сможет заснуть сегодня. — Давай просто так полежим, — Тэхён снова прикрывает глаза, вытягиваясь и расслабляясь. Чонгук откидывает голову на спинку дивана и следует его примеру. — Конечно, — шепчет он. И не замечает, как засыпает. Просыпается он не из-за затекшей шеи, а потому что ему жарко. Он каким-то образом уже не сидит, а лежит на диване. Его рука — на талии Тэхёна, а сам он прижимается к Чонгуку спиной. И в этот самый момент ему становится так спокойно, словно он ждал этого момента всю жизнь. Он не пытается отстраниться, не пытается выбраться, он не будет отказываться от этого, не сейчас. Чонгук только крепче прижимает Тэхёна к себе, оставив призрачный поцелуй на его плече сквозь ткань футболки, и засыпает снова. Ему вновь снится Корея. Они снова в доме Хосока, правда, он выглядит уже иначе, но это точно его дом. И отмечают не день рождения, а выход какого-то альбома. Даже во сне они тоже танцуют, но не медленно, как было в реальности, а отрываясь по полной, до гудящих ног. И Тэхён обнимает его уже не так целомудренно. Его руки гуляют по спине Чонгука, пояснице, скользят по бёдрам, прижимают к себе, сам Чонгук не остаётся в долгу, обнимает Тэхёна за шею, прикасается к ней губами. — Поехали домой, — шепчет он Тэхёну на ухо. — Только хотел предложить, — Тэхён хватает его за руку и они движутся к выходу. У самой двери они застревают, шутливо толкаясь локтями, а потом Тэхён тянет его на себя, их лица совсем близко, и… Чонгук просыпается. Там же, где и заснул. Только уже один. Осколки сна гуляют в его сознании, но он не цепляется ни за один из них. В воскресенье они общаются в мессенджере почти весь день, но Тэхён не приезжает. А в понедельник Чонука на работе ждёт очередной сюрприз. Его на месяц отправляют в Европу в филиал их компании. И в этом вопросе у Чонгука не то чтобы есть выбор. Ему не хочется оставлять Тэхёна, но, с другой стороны, это неплохой способ привести мысли в порядок. Это та самая передышка, которую он просил. Хотя вряд ли с чувствами получится сделать хоть что-то. Он уже знает, что ему не поможет ни время, ни расстояние. Он прощается с Хосоком у дома, а Тэхён провожает его до аэропорта. И обнимает. Чонгук обнимает в ответ и дышит им. — Не скучай тут без меня, — говорит, отстраняясь. Тэхён все ещё держит его за руку. Улыбается грустно. — Не могу не. Чонгуку хочется сейчас поцеловать его больше всего на свете. Но он же должен быть хорошим другом, верно? — Устроим марафон кино, когда я вернусь. С пиццей, кучей вкусных вредностей и моими скучными историями из Европы. Тэхён смеётся. — Я буду ждать. Чонгук улетает. На самом деле, у него нет много свободного времени, чтобы заниматься самокопанием и страданиями. Работа забирает не только время, но и все силы. Он выкраивает всего по одному выходному в неделю, и тратит его на беспробудный сон до обеда, а потом они несколько часов висят с Тэхёном в видеозвонке, болтая обо всем подряд. Тэхён сообщает, что уже подобрал коллекцию фильмов к их марафону (и это вызывает мягкое тепло в груди), что Хосок пытается выпнуть его хоть на одно свидание (и это там же вызывает боль), и что без Чонгука тут чертовски скучно (и это вызывает тоску, а еще понимание простой истины, так долго Чонгуком не видимой: он в Тэхёна — бесконечно). Месяц пролетает стремительно. Чонгук возвращается в Денвер рано утром. Парни сегодня работают, так что он покидает аэропорт самостоятельно, отписывается в чате, когда добирается до дома, и с наслаждением вытягивается на родной кровати после душа, позволяя себе вздремнуть. После обеда он совершает набег на магазины, помимо закупки пиццы и чипсов, решая приготовить нормальный ужин. Он как раз заканчивает с ним, когда приходит Тэхён. Сто́ит двери открыться, и они незамедлительно сгребают друг друга в объятия, и Чонгук вдруг задумывается, как вообще смог месяц прожить без этого. — Я готов к твоим скучным рассказам, — ерошит его волосы Тэхён. — Смотри, не пожалей об этом, — смеётся Чонгук и — снова — тянет за руку на кухню. — Никогда, — очень тихо говорит ему вслед Тэхён, но Чонгук слышит, и сердце больно бьётся о рёбра. После ужина Тэхён запускает фильм, и они снова устраиваются на диване привычным образом: Чонгук сидит, а Тэхён лежит на его коленях. Фильм идёт больше для фона, потому что они постоянно отвлекаются на разговоры. — Я обожаю Хосока, но иногда от его целеустремлённости устроить мою личную жизнь хочется взвыть. Сердце реагирует тем самым воем, как бы сильно Чонгуку ни хотелось заставить его заткнуться. — Снова организовывал свидание? — Ага. И очередное планировал как раз на сегодня, представляешь? Чёрт возьми. Как же больно. — Так… Я помешал? Тэхён вдруг смеётся, как будто он сказал самую большую глупость. — Да ты что, Гук. Я всё равно не ходил ни на одно, не пошёл на это и не собираюсь в дальнейшем. Немного отпускает. И Чонугуку снова хочется спросить: «Почему?». И снова он этого не делает. — Ну, может быть… — Нет, — отрезает Тэхён, вдруг перестав улыбаться. Такая перемена настораживает. — Нет? — Нет, Чонгук, — и после паузы уже мягче, — задай правильный вопрос. — Какой? — еле шевелит губами Чонгук, утопая в глазах Тэхёна. — Который должен задать сейчас. И который должен был задать ещё месяц назад. Чонгук кивает в понимании. Голос подводит: — Почему? Тэхён возвращает улыбку на свои губы. Он не спеша поднимается с его колен, садится рядом, поворачиваясь к Чонгуку всем корпусом, и произносит то, что почти останавливает ему сердце. — Из-за тебя. Потому что они все — не ты, — говорит он, тянет ладонь, оглаживает скулу большим пальцем, а Чонгук льнёт к нему. — И месяц назад ответ был бы тем же. Из-за тебя, Чонгук. И мне следовало это сделать намного раньше. А ещё я соврал тебе. Чонгук едва дышит: — В чём? — В том, что расставание было самой правильной вещью за последнее время. Потому что самая правильная вещь случится сейчас. И он касается губ Чонгука, притянув того к себе за затылок. Ощущения так похожи на те, что были во сне. Но это настоящее. Настоящее. Чонгук отвечает сразу же. Нетерпеливо, голодно, жадно. Их языки сталкиваются, Чонгук забирается к Тэхёну на колени и целует, целует, целует, снова и снова. Тэхён сжимает его талию, скользит ниже, притягивает, притирает ближе к себе. Ближе. Жарче. Теснее. Его руки везде, и Чонгуку нечем дышать. Он нехотя отстраняется на пару вдохов, но Тэхён тянется, как примагниченный, за ним, за его губами, снова накрывая их своими. Так горячо. Так хорошо. Так мало. Он ждал этого слишком долго. Чонгук ерзает, проезжаясь пахом по чужому, и они разрывают поцелуй, только когда стон вырывается с губ обоих. Они рвано дышат, смотря друг другу в глаза. Ладони Тэхёна на бёдрах Чонгука, а он сам цепляется за его плечи. — Если честно, — прерывает тягучее, сладкое молчание Тэхён, — я предполагал, что ты можешь меня ударить. Но не мог не рискнуть. Чонгук не сдерживает нервный смешок: — А я боялся, что ты никогда этого не сделаешь. Тэхён снова гладит его по щеке костяшками пальцев, заставляя плавиться от такого нежного касания. — Я не знал, что ты чувствуешь ко мне что-то, поэтому цеплялся за прежнее, в попытке не разбить никому сердце. Но, знаешь, это было изначально провальной затеей. Чонгук пораженно замирает: — Изначально? То есть… — Я уже всё понял со второй встречи, когда пришёл на ужин с Хосоком. Отрицал и боролся с собой до последнего, но понял уже тогда. Но ты… Казалось, был сосредоточен исключительно на дружбе. Я не видел ничего большего в ответ. На этот раз из груди вырывается стон отчаянный. Чонгук падает всем телом на Тэхёна, укладывая голову на плечо, и теперь Тэхён тот, кто играется с его волосами. — Боже, — бормочет Чонгук, — я так долго не разбирался в том, что чувствую, и ты, — тяжело сглатывает, боль фантомно царапает сердце, — был не один, что меня тормозило подсознательно. Хотя я видел, что ты несчастлив в этих отношениях, я не имел никакого права лезть не в свое дело, боясь, что ты воспримешь все в штыки, оттолкнешь. А потом… Тэхён нежно гладит его свободной рукой по спине, даря ощущения спокойствия и защищенности. — Что потом, Гуки? — мурлычет сверху. — День рождения Хосока. Я видел через окно. Ты не дал себя поцеловать. Но в тот миг, когда мне казалось, что он мог это сделать… Я чуть не сошёл с ума. Тэхён вздыхает и обнимает ещё сильнее, словно запечатывая в себя. В этот момент Чонгуку кажется, что так было тысячу жизней — он и Тэхён. В объятиях друг друга. — Я уже на тот момент все закончил, — продолжает откровения, — но, как понимаешь, легко всё разорвать не вышло. Были только бессмысленные разборки. Не все хотят спокойно терять того, кто для них просто удобен. А я ничего больше не хотел, кроме как быть с тобой. Просто быть рядом. Чонгук выпутывается из объятий и снова целует, но теперь не спеша — обхватывает верхнюю губу, потом нижнюю, повторяет, чуть усиливает напор, и Тэхён наклоняет голову, толкается языком, делая поцелуй глубже и горячее. Оторваться сразу снова не получается. — Мне теперь кажется, — говорит между кусачими поцелуями Тэхёна, — что я любил тебя всю жизнь, даже когда не знал. Все жизни. На этот раз очередь Тэхёна замереть. В его глазах так много всего, что даже дыхание перехватывает. — Я тоже, — шепчет он, — тоже люблю тебя, Гуки. В эту ночь они снова спят вместе, но на этот раз в спальне Чонгука. И теперь он точно знает, что утром никто никуда не сбежит. Ему снова снится сон. Они с Тэхёном так же в постели, но в корейской квартире Чонгука. Тэхён лежит на его груди, щекочет дыханием кожу, а пальцами — мышцы живота, на что Чонгук тихо смеётся. — Как думаешь, — вдруг говорит Тэхен из сна, — мы бы могли быть вместе и в других вселенных, если они существуют? — Что значит могли бы? — возмущается Чонгук. — Мы и есть, даже не сомневайся. В каждой. Больше в эту ночь ему не снится ничего. За всеми вечерними событиями Чонгук забывает проверить телефон. Что делает только утром, пока прогоняет Тэхёна в душ, успев принять его первым. Хосок сообщает, что придет к Чонгуку с утра, чтобы забрать его на праздничное мероприятие в парке, где их уже будут ждать Юнги с Джином. А ещё Хосок пишет, что Тэхён тоже приглашён, но до него не дозвониться. Чонгук весело хмыкает. Ещё бы. Если бы Хосок решил вдруг не писать, а звонить и ему — был бы тот же результат. — У нас уже планы, — объявляет Чонгук вышедшему из душа Тэхёну. И — зависает. Он очень красивый. У него влажные волосы, на губах самая мягкая улыбка, а ещё он в его одежде. В его спальне, доме. Жизни. Сердце. — Может, — Тэхён облизывает губы, замечая на себе голодный взгляд, — отменим их? — Он подцепляет края футболки пальцами и очень медленно тянет вверх, обнажая кожу. Чонгук следит за ним, как загипнотизированный, сглатывает с трудом. У него пересыхает и горло, и губы. У него вообще внезапная жажда. Жажда Тэхёна. — Ммм, дааа, — хрипит он, — то есть, — прочишает горло, смаргивает наваждение и наконец смотрит Тэхёну в глаза, — нет. Нет! Тэхён! Хосок будет здесь через пятнадцать минут, мы идём в парк на фестиваль. — Как скажешь, солнце, — хитро щурит глаза и громко смеётся, довольный своей выходкой. За что получает летящей в него подушкой. Они быстро собираются и почти выходят из дома, застревая на пороге. У Чонгука чёртово дежавю. Тэхён касается его — пальцев, шеи, спины. И где-то в момент, когда Тэхён с нажимом проводит пальцами по рёбрам, Чонгук теряет бдительность. Тэхён самым бессовестным и самым горячим образом зажимает его у стены. — Ты слишком прекрасен, — выдыхает сбито, сминает губы своими, Чонгук тут же открывает рот шире, и получается сразу мокро, глубоко и снова — мало. Чонгук осознает свои руки, уже скользящими под футболкой по горячей спине Тэхёна, он прижимает его к себе ближе, намеренно царапая кожу короткими ногтями, на что Тэхён рычит и в отместку мягко прикусывает его шею, а после вылизывает её языком. Чонгук становится очень слабым, и он ещё никогда так не был рад обыкновенной стене в своём доме, которая держит вес их обоих. Чонгук уже ныряет ладонями со спины ниже, под пояс штанов, толкается бёдрами, пока Тэхён оттягивает ворот его футболки, раскрашивая ключицу губами и языком. Чонгук резко дёргает его за волосы, сталкивает их губы и… Раздаётся настойчивый стук в дверь. — Чонгук, — громкий голос Хосока, — какого черта ты ещё не на улице! Если ты проспал — я тебя прибью! Они замирают на несколько секунд, за которые в голове Чонгука возникает мысль никому не открывать и остаться дома. Но это же Хосок, он и из-под земли достанет. Смеяться начинают одновременно, поправляя друг другу одежду и причёски, стараясь максимально быстро привести себя в приличный вид. Хосок стучит снова. — Тащи сюда свою задницу по-хорошему, Гук! Быстро осматривая друг друга, оба понимают, что приличный вид получился процентов на шестьдесят, но забивают на это, слыша новый стук. Чонгук спешит открыть дверь, пока она ещё находится на своём законном месте. — Ну наконец! Привет! Слушай, Тэхён так и не перезвонил… — пораженно замолкает, когда из-за спины Чонгука вываливается и Тэхён. — Вы… — снова говорит Хосок, с прищуром оглядывая обоих сверху вниз и обратно. — Вы! — и тычет указательным пальцем с одного на другого. — Ага, мы, — на эту очень глубокомысленную тираду отвечает Тэхён, переплетая с Чонгуком пальцы. — Надеюсь, теперь ты прекратишь устраивать мне свои дурацкие свидания, потому что с этого момента устраивать их я буду сам, вот с ним, — и машет головой в сторону Чонгука. Хосок отмирает. Он вообще-то впервые на памяти Чонгука потерял дар красноречия минуту ранее. — Если бы мы не опаздывали, я бы настучал по голове обоим и вытряс всю душу, — возмущается Хосок, — но я начну её трясти, пока мы будем в пути, вы так легко не отделаетесь. Нет, ну надо же, и ничего не сказали, и кому? Мне! Хосок продолжает что-то бормотать по пути к машине. Чонгук переглядывается с Тэхёном и быстро, пока не видит Хосок, коротко целует. Они тихонько смеются и следуют за Хосоком, крепко держа друг друга за руку.