Греческий театр, Беркли, Калифорния
8 октября 2018
Едкий моросящий дождь смазывал всю картинку в окне, заставляя Хлою напрягаться, чтобы разглядеть этот монументальный амфитеатр в духе древнегреческих орхестр. Это, конечно, не зал для сборища мормонов в Юте, но тоже чрезвычайно впечатляющее зрелище. Построенный по всем заветам античных зачинателей современной культуры, этот ступенчатый театр раскинулся довольно широко, и это даже чуть пугало девушку. С другой стороны, когда она начнёт здесь читать, все просто сдохнут от экстаза! Главное, чтоб она сама выдержала накал страсти. Она пережила слишком многое, сто раз сломала свои предыдущие убеждения и цели, кучу раз попадала в криминальные передряги, но снова и снова шла против течения. Всегда было сложно — в Лондоне проблем не оберешься, особенно когда тебя кидают там на растерзание старичкам игры, а в Америке уже всё давно поделено так, как захотели старшие и коммерциализированные. Но деньги не должны быть самоцелью. Так думала Хлоя, утяжеляя тексты и вкладывая туда всю свою сокровенную суть. И она дошла туда, куда так долго стремилась — признание, вот оно, стоит прямо перед ней, олицетворенное в виде несокрушимой силы. И на разогреве у неё — Firewalk. Старички-пироманы устраивают шоу похлеще, чем когда им было по четверть века с кепкой. Раньше она дралась под их зажигалово у себя в родном городке, теперь же они танцуют перед ней, готовя публику к главному событию вечера. Её историю действительно можно описывать в книге, названной очень претенциозно. Например… «Из замшелого городка, затерянного в хребтах Запада, в топ-десять самых прослушиваемых музыкантов страны». Да, именно такое подойдёт. Очень претенциозно, а главное — правдиво, суки! Бормоча про себя проклятия внезапно ухудшившейся погоде, Прайс похлопала водителя по плечу, мельком взглянув на его роскошные усы. Он же ещё молодой, не? Нахер ему такая мудотня на лице? — Эй, пацан. Чë за херня у тебя на лице? — спросила она негромко, однако эта интонация перебила шум капель дождя, бивших по стёклам автомобиля. — Напоминаешь мне моего сраного ублюдка-отчима. Тебе сколько лет, двадцать? Парень не отвечал довольно долго, ища глазами подъезд для специально приглашённых участников мероприятия. Хлоя уже начала думать, что он нем, так как за всё время их знакомства не проронил ни слова, или туп и нагл. Лишь когда они проехались чуть дальше от главной дороги и остановились на специально отмеченной зоне рядом с чёрным входом в техпомещения, он кратко бросил, прокашлявшись: — Скрываюсь. Ей интонация его писклявого голоска показалась знакомой, но времени разбираться уже не было — Хлоя всегда и всюду опаздывала, будто чувствовала только себя хозяином положения, однако сегодня всё будет решаться без неё. Практически. Скупо кинув ему пару баксов на чай, она дёрнула ручку двери, после чего чуть ли не пулей полетела в сторону чёрной матовой двери, напяливая тонкую шапку на наполовину крашеные в синий локоны. Нейтан Прескотт отчаянно потер лоб, глупо морща его и кусая губы. А ведь когда-то он владел её судьбой, накачивал наркотой, угрожал расправой. Как же глупо он, должно быть, выглядит сейчас. Как же тупо его обошли все, кого он знал раньше как нищебродов и простофиль. Теперь он возит мусор. Зайдя в сухое помещение, Прайс стряхнула брызги кислой воды с ботинок и сняла куртку. Оглядевшись по сторонам, она заметила фейс-контроль буквально в десяти шагах от неё. Хлоя пошла к этому столику с журналом приглашённых, прямо глядя на рядом стоящего громилу, весь вид которого предполагал его суровость и твёрдость, но рэпер знала, как таких расколоть. Да, было такое ещё в десятом — Аркадия Бэй, лесопилка, концерт Firewalk и подобный этому бугай с татуировками "ацтекских" цветочков. Романтика, бля... Где-то здесь уже должна была появиться Виктория. Хлоя любила эту сучку по-своему. Они, конечно, многое прошли с тех самых пор, когда в Кеннинг Тауне был зачат её уникальный лейбл "Vagabund". Тогда-то Чейз и стала самым эффективным менеджером в истории человечества. Да и чего уж говорить — весь данный перформанс был подготовлен и организован почти только ею, пока Хлоя валялась в отключке после алкогольного празднования оглушительно успешных продаж нового альбома. Прайс её крайне уважала, но всë-таки нельзя выбить из человека неприязнь к тому, кто когда-то тыкал его носом в грязь, объясняя, кто из них находится выше по социальному статусу даже в сраной, прогнившей насквозь, сельской школе Адвелл. С тех пор многое изменилось, но Виктория всё так же продолжала считать себя и самой необходимой и, Боже блядский, гениальной — это только ей присущее высокомерие шло с ней рука об руку почти всю жизнь и уж точно не собиралось покидать её в ближайшее время. Хлоя встала напротив мужчины, похожего чем-то на одного из близнецов Саламанка и сжимавшего в руке телескопическую дубинку. Она недоверчиво покачала головой. — Что за недоумки тут работают? Тебя Виктория нашла? — спросила она лениво сквозь оттопыренную губу. Охранник не остался в долгу. — Что за идиоты ходят здесь без приглашения? Ну-ка съебись, пока я тебя не... Съел, ах-ха... — ответил раздражённо, скорчив рожицу недовольного ребёнка. — Ты вообще потерялся? — сказала Хлоя уже с нотками бешенства в голосе, невольно встав в боксёрскую стойку, — Ты давай тут... Эта. Не злоупотребляй. Пропускай давай по спискам, пока я тебе не... Договорить она не успела — охранник замахнулся дубинкой, и ей пришлось отскочить назад на добрых полтора метра. — Это ты не беси, бля... — сказал он спокойно, складывая свой гаджет вдвое, — Катись отсюда. Насрать мне на этот список. Если только сюда чудесным образом не пришлепает Чейз... — О-о, по правилам играешь? Ладно, полудурок, обожди. — сказала она уже резко и нервно, отступая с поля боя. Спорить она разучилась — после таких разговоров обычно бьют в морду, и после пары подобных инцидентов Хлоя решила не рисковать более. Это называется "взросление", блять. Трясущимися руками найдя номер менеджера, она два раза тыкнула по кнопкам, в нетерпении поднося телефон к уху и с каждым гудком оборачиваясь назад. Громила, вероятно, думал сейчас, что она блефует, но спустя мучительно долгие минуты Виктория подняла трубку. Она заговорила первой по своей старинной хамской привычке: — Прайс. Где ты есть? — ответила она быстро, между словами скупо пыхая от напряжения. — У тебя ещё двадцать минут для того, чтобы объявиться в гримёрке, ясно тебе? У Хлои свело скулы от этих претензий. — Нет, это я тебя сейчас спрошу... Я понимаю, что все на нервах, но меня тут на входе не пускает какой-то членосос... — она обернулась в очередной раз, подмечая, что мудак особо не обиделся и приближаться не намерен, — Ты должна сюда "пришлепать", как он мне докладывает... На том конце повисло тяжёлое молчание, прервавшееся резким выдохом через ноздри. Такое ни с чем не спутаешь. — Ты, блять, серьёзно? Какого хуя не через сцену, в этом ведь всё шоу!? — сходу поняв в чëм дело, грубо спрашивала Чейз, напирая всё больше. Хлоя поняла, что сейчас лучше действительно отступить — Виктория сейчас не в лучшем настроении для спора, а им в данном случае надо держаться вместе. Ну или хотя бы не испортить благочинную внешнюю порядочность. — Ладно, ладно... Я поняла, что я — остолоп, но времени у меня всё равно уже нет? Пожалуйста, подбеги сюда... — на мгновение замолчав, она прервала свою речь и произнесла такое сложное для человека её типа слово, — Прошу... — Что? Что ты сказала? Последнее слово? — спросила Виктория уже язвительным и заинтересованным тоном. Будь они в обычных обстоятельствах, такого бы Прайс не стерпела и бросила звонок на месте. Но она не может облажаться сейчас, когда на кону буквально гора денег до неба, если выдавать долларовыми купюрами. — Я тебя, блять, из последних сил прошу. Прошу. Подойди сюда. — Ох-х... Что ж ты раньше не сказала? — если у Хлои не затряслась нижняя губа, то она этого просто не почувствовала. Тем временем, менеджер продолжала уже серьёзным тоном, — Ладно. Сейчас спущусь, и у нас будет важный разговор. Тебе, возможно, будет не очень приятно, но... Выбора у нас нет. У неё неприятно замутило внизу живота, когда в ухе послышались пронзительные звуки. Обычно подруга не ставит вопрос в таком ключе — все серьёзные новости она рассказывает уже по ходу диалога, но сейчас это что-то действительно важное. Последний раз она говорила подобное, когда сообщила весть о том, что их новомодному стартапу грозят страшные тяжбы с законом. И тогда в этом точно не было ничего приятного. Рэперу на мгновение действительно стало стыдно — Виктория и так уже держит в своей черепной коробке, начинённой, по всей видимости, стальными механизмами, гигантское количество данных и вводных. Её можно обзывать и клеймить как угодно — даже "упрямой сукой" или "заносчивой выскочкой", но уж никак нельзя обозвать тупой и неотесанной, как делали это все её одноклассники в школе. Башка у неё реально варит, и если бы не подстава Прескоттов, Чейз продолжила сложное дело семейной фотогалереи. У неё бы даже были подходящие кандидаты для постоянного профессионального контракта, как... Ей по голове словно гидравлическим молотом ударили. Что-то вечно ускользало от неё при подобных мыслях... Но как же? Ещё пять лет назад такого не было? Лондон. Его засоренная атмосфера всегда плохо действовала на её мыслительные процессы, и даже спустя несколько лет после переезда оттуда что-то у неё в мыслях постоянно было нарушено. Смерть отца — вот она, стоит перед глазами. Его изувеченный труп, по случайности увиденный ею на том перекрёстке; мать тоже: они постоянно созваниваются, делятся невесёлыми мыслями — Хлоя о Дэвиде, Джойс, как обычно, о рэп-карьере; да и сам Мэдсен постоянно шлёт ей письма с мудрыми солдатскими наставлениями и увещеваниями о том, как же плохо живётся её матери в упадническом городке без надежды на светлое будущее."Приедь к нам. Это многое для нас значит"
"Да, конечно, расскажете попозже. Пришлю вам фото с тропического пляжа..."
И вот тут в сером веществе что-то даёт ощутимый сбой, будто по механическим часам бьют крепкой рукой, и многочисленные швейцарские камни рассыпаются по дальним уголкам. Какая-то мысль не даёт ей покоя вот уже пятый год, но никак с ней не разобраться, потому что она не знает, что надо изменить. И никто ей не скажет — на все спутанные мольбы и сопливые просьбы в угаре они отвечают недоверчивым покачиванием головы. Сама, мол, разыскивай. А пузырь сомнения надувается в сознании, словно пенка на гречневой каше... Виктория не заставляет долго ждать себя, уже через пять минут с грохотом подкованных сапог спускаясь по лестнице справа от стола. Хлоя смотрит на неё, не в силах вымолвить ни слова — Чейз выглядит просто обворожительно, выдерживая чрезвычайно правдоподобный образ: чёрная кожаная куртка с шипами, неожиданно покрашенные в розовый волосы и тонны мрачной штукатурки на лице. Ну и сапожки, конечно. Она будто сама не решила, какого образа придерживается: панк, гот или эмо. Будто освобождаясь от морока, рэпер помотала головой и взглянула ей прямо в глаза. — Кхм... Виктория. — ощущая на языке маслянистую плёнку, она скашливает мокроту вместе с её именем. Как трогательно. — Так-так-так. Кто у нас здесь? Малышка Хлоя не может найти правильный вход? — усмехаясь, выдаёт Чейз. Вот сейчас и вправду уже подбешивает. — Заткнись. И скажи этому отморозку... Что-нибудь. — едва связывая слова, повторяет она в приступе неконтролируемого раздражения. — Ладно, успокойся уже! Тоже мне... Менеджер подходит к столу и смотрит в журнал. Очень быстро найдя нужную фамилию, она берёт книгу и подносит буквально к лицу охранника, водя пальцем по ней. — Ты видишь что тут написано? Хлоя Прайс! Первое! Имя! Выделено! Тебе, блять, специально! Тратишь время только, урод... — в гневе прошипела она, тыча ему журналом в лицо, — Уволен! Вали нахер отсюда! Бугай посмотрел на неё спокойным взглядом и, выдержав десять секунд гляделок, прицепил к поясу дубинку и пошёл к выходу, в который недавно зашла Прайс. Она ехидно ухмыльнулась. — Вали давай, хер моржовый! Будешь знать... — сказала она, повернув голову и осëкшись на полуслове, ведь на неё не очень-то добрым взглядом смотрела Виктория. Это предвещало нехороший разговор. — Всё? Наговорилась? Пошли быстрей, группа уже готовится... Она быстро поковыляла к лестнице — последствия одной подставы после конфликта с одним из именитых рэперов восточного крыла. Хлоя поторопилась за ней, про себя удивляясь, как она так быстро подтаскивает травмированную ногу, да ещё и так грациозно... Воистину, воспитание творит истинные чудеса — Прайс никогда не умела хорошо себя поставить, и это иногда играло с ней злую шутку. Но это — часть её образа, который, что уж греха таить, полюбился очень многим. Едва поспевая, Хлоя пыталась заглянуть ей за плечо, чтобы увидеть выражение её лица, но тщетно. Отчаянно желая узнать причину такого странного и взвинченного настроения Чейз, она решает спросить прямо. — Вик. Что происходит? Та не отвечает, продолжая идти вперёд. — Чейз! Объясни? — В каморке. — отрезает та, на секунду обернувшись. "Черт" В помещении так называемой "гримёрки" пахнет травкой и смертельной взвесью разных одеколонов. Повсюду — творческий беспорядок, разбросанные по полу костюмы и разные цветные бумажки. Что-то подобное Прайс видела в Блэквелле. Посреди всего этого хаоса стояло два стула. Виктория подошла к ним и решительно отодвинула один, пристроив к панели с косметикой. Она села на неё, поджав под себя ноги и поманив Хлою, указывает ей на стул. Она нехотя присаживается, ощущая себя словно в кабинете ректора в той же самой академии. Жалко даже, что он недавно помер от инсульта — она никогда больше не рассмеется ему в лицо, чтобы показать, кого он наставил на путь истинный. За что она ему очень благодарна. И что самое ироничное — всё это без шуток. Прайс горбит плечи и достаёт из заднего кармана джинс сигарету, предлагая вторую Чейз. Та отказывается, ведь такие она, конечно, не курит — без ментола она в рот ничего не возьмёт. С десяток секунд они просто молчат, собирая в кучу слова для разговора. Наконец, Виктория инициативно прерывает тишину. — Итак... Начну с плохой новости, как ты и любишь... — говорит она быстро и чётко, как и всегда, — Стеф не будет на аппаратуре сегодня. — Отлично! — воскликнула Хлоя, зло ударив себя по коленкам и выпустив струйку дыма, — Что там у неё опять? С черножопым своим кайфует? — У неё инсульт. Как мне доложили, введена в кому... — не разделяет возбуждения подруги менеджер. Видя, как сразу стушевалась Прайс, она продолжает, — Но состояние стабильное. Прогнозов, конечно, особых нет, но... Состояние стабильное. В общем, у нас нет никого на битах. — Черт! — воскликнула рэпер, поднимаясь со стула и в приступе нервяка начинает мерять комнату шагами, — Просто замечательно! У нас тут главный ивент в истории, и такие проёбы! Чейз ждёт, пока она успокоится. Что и происходит через две минуты, когда Хлоя выкуривает уже вторую сигарету подряд. Когда она достаёт третью и присаживается на стул, Виктория уже более тёплым тоном обнадёживает. — Но, возможно, у нас не всё так плохо! Я понимаю, конечно, что лучше Гингрич у нас никого нет, но я быстро разыскала ещё один вариант. И я не знаю, понравится ли тебе такое или нет, но это придётся принять как факт... — заканчивает она уже на совсем мрачной ноте, чуть ли не исподлобья смотря на подругу. У той уже совсем заметно дёргается уголок губы, и предательски трясутся руки. — Так. Э-э-это Рэйчел? — спрашивает она в каком-то исступленном волнении, троя уже совсем явно. — Помнишь... Ты что-то рассказывала про подругу, оставившую тебя после гибели... Уильяма? — Виктория замирает в нетипичной для неё обстановке. Да и Хлоя согласна — со стороны всё это, должно быть, выглядит как ебучий сюр из паршивенького ситкома. Но момент такой животрепещущий, так задевающий какие-то давно застарелые струны в её душе. И от этого то ли грустно, то ли больно... Она стояла не жива не мертва, глядя на Вик в тупом оцепенении. Лишь смогла судорожно кивнуть. — Так вот... Похоже, это она. — Как... Ка-а-акое у неё имя? — начиная проваливаться под землю и задыхаясь, спросила. — Она назвалась Макс. Максин Колфилд. И она реально хочет тебя видеть... — на выдохе отрезала Чейз полушёпотом. Это конец. Струна в мозгу Прайс натянулась и с хлопком лопнула. Этот звук оглушающим эхом пронёсся по её сознанию, оставляя после себя сам сущий хаос. Она выронила сигарету из рук, когда земля ушла из под её слабеющих тонких ног. Перед неизбежным падением она почувствовала, как трещит по швам её черепная подкорка. Не контролируя более ничего в этом мире, Хлоя упала на спину, похоже, ударившись об что-то, стоящее позади её тела. Хруст и треск. Безмолвие. Она была посреди полного Ничего, обволакивающего всё своим тёмным существом. Где-то посреди этой пустоты стоял силуэт, блестящий ослепительно белыми искрами и одеждами. У Хлои было ощущение, что она только что посмотрела на ярко горящие софиты, а после крепко зажмурила глаза. Но глаза её были широко открыты. Она издала безумный вопль потерянной души — она совсем не понимала, что есть вокруг неё, и правда ли это всё? Силуэт перед ней стоял, не двигаясь и не колыхаясь. Прайс решилась узнать у него, что есть они все сейчас. — ¡ушорП ¿ыт отК ¡ижакС Силуэт ничего не ответил, лишь эхо вторило словам девушки. На мгновение чёткость картинки вернулась, и этого было достаточно, чтобы разглядеть столь родные веснушки на её бледной, как мел, коже, и старинный фотоаппарат из клише про американских хиппарей. Силуэт снова стал ослепляюще чистым, но теперь на нём красовались непонятные серые пятна, рябившие там подобием телевизионных помех. Он начал отходить, и в голову Хлое словно молотом и долотом забивали чужие мысли. — ¡инивзИ ¡ясьтавырв алетох ен Я. итямап зи алаврыв оньлаицепс ыт огок ,ат Я "Блять, блять, блять! Что это?" Пространство залило небесным сиянием... — Хлоя! Прайс! Очнись! — причитала Виктория, сидя у тела лучшей подруги. Тушь, к сожалению, размазалась, но она не сможет потерять ещё и её! Сука. Они ещё так мало сделали! Внезапно Хлоя открыла глаза, невидящим взглядом вперившись в потолок. Виктория безумно обрадовалась и взяла её за щëки, приподнимая голову. По щеке рэпера скатилась скупая, но ало-красная слеза. Та всхлипнула. — Блять.