Порой Даби бывает надоедливым, а Томура — снисходительным

У босса, оказывается, слабость к почёсываниям. И нет, речь не о том, что этот облепленный кистями дрищ безудержно расчёсывал по любой фигне собственную шею поломанными ногтями, нет. Тойя узнал об этой любопытной подробности самым что ни на есть случайным образом, когда с явной неохотой, по просьбе Курогири, перебинтовывал тушу Шигараки после раздражающей стычки с героями дневного патруля. Отмахнуться от такой чести не дали, вот печаль-то, покоцали преемника Все за Одного! Хотя довольно-таки неслабо, особенно досталось костлявой спине… Вышло так, что среди сдавленного ворчания и шипения слух Тойи выцепил тихий вздох, вовсе не болезненный. В тот момент он неспециально мазнул кончиками пальцев по редкому неизраненному участку кожи Томуры, пока пытался зафиксировать повязку понадёжнее. Вместе с этим подозрительным звуком лежащее на непострадавшем животе тело как-то мелко дрогнуло, с намёком на мурашки. Оба замерли, Тойя недоверчиво прищурился. — Эй… — как мимолётное замешательство прошло, глухой голос лидера донёсся снизу, — будь нежнее, Даби, а то отсохнут твои конечности к херам собачьим за бесполезностью, — несмотря ни на что, этот ворчливо-угрожающий тон никогда бы не подействовал на огневика лиги. — Ты только что издал стон, — спокойное утверждение беспардонно минуло всё то, чем Томура плевался и ограждался, отрицая собственные слабости. Ледянисто-голубые глаза немигающе сверлили седую макушку, больше желая сейчас, конечно же, увидеть выражение лица Томуры, как удачно, что без маски, но тот валялся неподвижной тушей. Между ними снова затягивалось молчание. Не получив реакции, вообще никакой, Тойя недовольно цыкнул и, окидывая взором худощавую тихоню, протяжно хмыкнул. Да уж, не хватало у него терпения на это томительное ожидание в дремучей тишине, не хватало. На свой риск и веселья ради он решил пуще понажимать на кнопки. Трёхногий табурет под ним коротко скрипнул, когда злодей ещё больше согнулся над лежащим телом, прильнув поближе к уху Шигараки, розовый кончик которого торчал неким маяком среди волн выцветших прядей. — Что это было, босс? — его насмешливый шёпот заструился прямо в ушную раковину, пока пальцами он, уже нарочно, с издевательской лаской водил по оголённой спине, оглаживал её без нажима, невесомо скользил ногтями, не тревожа бинты и синяки. — Я думал тебе больно… Так что, м? — С-сука…съеби! — Шигараки наконец отмер и зашевелился, завозился, кривясь и маскируя лёгкий трепет от этих приятных касаний, не желая показывать, как они в действительности расслабляют его, но взбрыкнуть помешала рука Тойи, что несколько властно легла на затылок и впечатала харей в обивку дивана, чтоб не вставал придурочный. — Ты грёбаный уж, Шигараки, всё шипишь и елозишь, да ни черта сделать не можешь. Совсем ослаб, — едкий смешок сорвался с губ, скобы потянули щёки, пока он наблюдал эту недолгую, но оттого не менее ироничную смену в их маленькой иерархии. Всегда приятно быть выше, сильнее. — Лежи уже. На очередную насмешку Томура отреагировал ещё агрессивнее, яростнее задёргался, закономерно делая себе лишь хуже и больнее, остервенело начал шарить ладонями в попытке грохнуть одним, одним ничтожным касанием зарвавшегося подчинённого, отчего уже сам Тойя сорвался и надавил на чужую башку почти всем весом, параллельно свободной рукой ловя мельтешащие запястья и точно так же немилосердно прижимая их к подлокотнику над головой беснующегося. Не для этого он тут корчился и ухаживал за чужими ранами, чтоб один буйный чувствительный тип похерил разом все труды. — Лежи, блядь, смирно, я сказал! — рявкнул он, чеканя, и следом полетел очевидный камень в огород Курогири, быть может, его упоминание подсобило бы в утихомирении лидерской пылающей задницы, — твоя нянька велела пригвоздить тебя и оформить уход да покой, вот и кончай рыпаться, гнида долгорукая! Шигараки злобно зыркал исподлобья, порыкивал, крыл помощничка матами, всё суетился под членом своей лиги, стараясь лягнуть поболезненнее да сбросить с себя. Верно, верно, досадно ощущать себя подневольным насекомым, плавали, знаем. В конце концов, неистовство постепенно сменилось напряжённым затишьем. «Умеет же быть послушным», — забавная мысль осталась неозвученной. Справедливо полагая, что лучше уж сохранить это хрупкое проявление сомнительного самоконтроля босса, Тойя плавно отстранился, ослабляя хватку, и вернулся на табурет, не сводя глаз с этой фурии, особенно с его кистей, мало ли фуфел отыграться захочет. Буравящий взгляд алых очей ощущался даже подкоркой, хотя свой собственный Тойя вновь устремил на бинты: проверял, не испорчено ли что их мышиной вознёй. Но нет, всё выглядело сносно, так что злодей с непроницаемым видом вернулся к лицезрению рожи лидера, раз уж тот до сих пор не отвернулся. Томура был одновременно и молчалив, и красноречив, до смешного. Нет, Тойя не спасует и не стушуется, зря надеется. О, теперь он приоткрыл свой сухой рот, кажется собирается что-то сказать. — Если закончил, то выметайся, — прозвучало свистяще от нескрываемого гнева, но на удивление нейтрально, даже «муднем» не обласкал. На это Тойя только скучающе вскинул бровь, продолжив сидеть как ни в чём не бывало, сцепив расслабленные руки у себя на коленях. — Что, хочешь скрыть от меня свой внезапный стояк? — колкость лениво сорвалась с языка скорее по привычке, и, честно, он стрелял наугад, лишний раз побесить босса. Ответом ему послужила резкая и довольно ребяческая реакция: Шигараки с нечленораздельной руганью вскинул руку и всей пятернёй обратил в труху треклятый табурет, однако Тойя лишил его удовольствия наблюдать желанное падение, успев вовремя поднять свой зад и отступить на шаг. Какой тонкий намёк катиться к чёрту, однако. — Блеск, — с долей раздражения бросил злодей через плечо, закатывая глаза, когда уже направлялся на выход. Руки привычно нырнули в карманы, нащупали какие-то катышки с пеплом и смятые банкноты, хотя хотелось бы, конечно, сомкнуть их на чужом горле, оставить славные ожоги, припомнить Стейна в конце концов… Тойя вздохнул и ушёл, не оборачиваясь и не встречая возражений. Всё равно у него есть дела поинтереснее, чем возиться с неуравновешенным лидером. Пускай полежит здесь, брошенный, попыхтит, подуспокоится.

ﮩ٨ـﮩﮩ٨ـ🫀ﮩ٨ـﮩﮩ٨ـ

Выдался ещё один спокойный, даже монотонный денёк. Вот она какая, стабильность, м-да? Тойя, прислонившись к стене, от скуки пялился в одну точку, которой оказался кусочек чужой шеи, неприкрытый воротом плаща или волосами. Шигараки же сидел сгорбившись и делал вид, что ему плевать на это внимание, погрузившись в какие-то свои думы и тяготы. Повиновавшись неясному порыву, злодей обнаружил себя уже ближе, облокотившимся о спинку дивана позади, ноги сами его притащили, не иначе. Его рука тоже будто по своей воле медленно поднялась, и вот он уже мягко ткнулся пальцем прямо туда, куда задумчиво пялился последние несколько минут. Дальше Тойя уже забрал инициативу из лап своего бессознательного и сам тягуче-медленно начал вести ногтем выше по шее и скальпу, черча непрерывную кривую. Если Томура и напрягся поначалу, то после его мышцы снова расслабились, сейчас он был явно поспокойнее. И по-прежнему молчал. Тойя гадал, какой в этот раз нерв ему нужно задеть, чтобы вызвать хоть какую-то динамику у этого притихшего гада. Впрочем, прямо сейчас раздражать его не хотелось, обстоятельства не располагали. — Что у тебя на уме, поделишься? — поинтересовался он размеренным и снисходительным тоном, беззастенчиво скользнув ладонью в спутанные волосы, почти что нежно расчёсывая их по всей длине и ощущая колкость сухих кончиков на подушечках пальцев. Негромкий вздох был ответом, да и только. Даже плечом не повёл, не обернулся, всё сидит, терпя чужую ласку, уставившись куда-то в пол, удивительно податливый и сдержанный. Тойя бы даже выразился, бракованный. Не таким он привык видеть лидера их лиги. — Даби. Злодей моргнул, слыша обращение и выпадая из некого самозабвения, ладонь его замерла в копне грязноватых волос. Неужто Шигараки собирается объясниться? Какой сюрприз. — Мм? — Не прекращай, — прошелестели в ответ приглушённым голосом, спрятав избыточные эмоции. — Ладно, — он тихо хмыкнул, решив обойтись без зубоскальства в этот раз, и послушно продолжил почёсывать чужую голову. — И держи пасть на замке, — добавили ещё тише, но требовательнее, строже. Кажется, Томура прибалдел, какой-то чересчур довольный. — Как скажешь, босс, — уголок губ дрогнул в усмешке, и он подчинился снова, затыкаясь и проглатывая колкий совет почаще пользоваться гребнем. Тойя продолжал свои незатейливые нежности уже под аккомпанемент тишины, разбавляемой их еле слышным дыханием и шуршанием перебираемых прядей. Быть может, он поиграется с паттернами подольше, переступит грань, что разомлевший Шигараки даже не заметит, и своими пальцами ему удастся извлечь новый стон, заставить уши лидера вновь предательски вспыхнуть, осознать оплошность… …Позже ему пришлось сматываться, подгоняемым в спину «Даби, умри!», после того как вцепился клещом в новый источник для острот и раскрыл искажённый глумливым оскалом рот, теперь уже не затыкаясь об очередном физиологическом фиаско Томуры, но оно того стоило, определённо стоило.