Катара чувствовала себя куклой — несколько женщин омыли её тело, надели на неё бельё, будто состоявшее из одних завязок, почти ничего не скрывающее. Потом они заставили Катару поднять руки и нацепили на неё полупрозрачное платье длиною до колен, без рукавов, очевидно нарочно выставив на всеобщее обозрение металлические браслеты, сковавшие её запястья. Волосы Катары расчёсывали сразу двумя гребнями — одна из служанок, ухаживавших за ней, не сдержала восхищённого вздоха, когда густые локоны просушили после ванны.
— Никогда не видела таких роскошных волос… Ты была принцессой? Там у себя?
Катара отрицательно покачала головой. Пожалуй, в любой другой момент её бы смутило и умилило столь неприкрытое восхищение, однако сейчас она ощущала лишь бесконечную усталость — от положения пленницы, от собственной глупости… и от проклятого красного цвета, который беспощадно преследовал её в столице Страны Огня и, разумеется, во дворце. А ведь раньше Катаре нравился алый — особенно капли крови врагов на снегу.
Но теперь она с отвращением смотрела в зеркало на свои ничего не скрывающие красные одежды с золотой окантовкой — цвет боли и смерти превратился в цвет её рабства и унижения.
— Я была ведьмой, — сказала Катара глухо, и обе женщины, прихорашивавшие её, вздрогнули. Видимо, успели забыть о заданном вопросе. Или… испугались? Второй вариант был приятнее — Катаре хотелось верить, что её ещё можно бояться.
Волосы Катары после недолго спора, в котором она сама, конечно, не участвовала, оставили распущенными — «Причёски носят знатные дамы, а ей лучше будет так», — на ноги надели туфли-лодочки. А потом та служанка постарше достала откуда-то из-за спины вещь, вызвавшую у Катары приступ тошноты. Это был золотой ошейник с гравировкой в виде распущенных цветов, названия которых Катара не знала. От ошейника тянулась длинная и довольно широкая золотая цепь.
Как гадко.
«Нет, нет… Так низко я ещё не пала».
Катара не могла позволить им нацепить это на себя. Она быстро огляделась, только теперь обратив должное внимание на обстановку — в комнате, где её одевали, был большой шкаф, огромное зеркало, стул и туалетный столик. Также имелось две двери — одна, очевидно, вела в ванную комнату, в которой Катару мыли, а другая наверняка — в коридор. Рассудив, что запереться в ванной — неплохая идея, Катара оттолкнула женщин и быстро кинулась туда. Служанки, не ожидавшие такого сопротивления, закричали, засуетились…
Младшая из них была попроворнее — Катара захлопнула дверь в ванную прямо перед её длинным носом и задвинула щеколду.
— Открой! Открой немедленно! — верещала младшая тонким противным голосом.
Обе они отчаянно стучали в дверь. Катара между тем осматривала помещение, которое до этого почти и не заметила. Стены и пол комнаты были выложены белой плиткой с красноватыми разводами, напоминавшими кровавые пятна. Посредине помещения стояла большая белоснежная ванная, до сих пор заполненная водой. На её бортах лежали кусок мыла, щётка, а также — маленький стеклянный флакон. Не обращая внимания на крики служанок, Катара взяла в руки свою находку — отвинтила пробку и принюхалась. Пахло чем-то свежим, травяным — видимо, эту субстанцию втирали в её волосы.
Катара покрутила пустой флакон в руке — вот её ответ. Если она хочет закончить всё прямо сейчас, то достаточно разбить склянку: острое стекло и вода помогут Катаре завершить её жизненный путь, полный страданий и ошибок. Жаль, Сокка тоже умрёт, но он ведь сказал, что готов к этому, верно? Да и что ещё Катара может предложить своему брату. Та слабая надежда, которой она жила, развеялась со словами Зуко.
Всё не имело смысла.
Либо смерть, либо золотой ошейник с цепью, предназначенной для холёной руки её хозяина. Правда, она ещё не знала, кто им теперь будет — принц или сам Хозяин Огня? Это ведь ради своего властителя служанки нарядили её точно шлюху.
«Я и есть шлюха… Даже хуже, ведь мне было так хорошо на корабле с ним — и не только в постели. Глупая. Безвольная. Беспамятная. Достойная презрения».
Катара разбила флакон о борт ванной. Видимо, служанки что-то услышали, потому что раздался крик:
— Подожди! Постой! Что ты там делаешь?
Потом — топот ног, бухающие удары в дверь, которая оказалась весьма крепкой.
Нельзя было медлить. Катара залезла в прохладную воду и взяла в дрожащую руку отломленное от флакона стекло. Порезала палец, чтобы проверить… Да, достаточно острое.
«И вот так ты умрёшь? — поинтересовалась Хама. — Разве ты не мечтала о мести? О смерти Хозяина Огня и его семейки?»
«А какой ещё у меня есть выход?»
Катара снова оглядела ванную — окон тут не было. Да и к чему привёл бы её побег? К ужасным пыткам для Сокки — разве что. Катару передёрнуло — она вспомнила, как принц жёг её брата, а затем… затем пришли другие мысли — о Зуко, ласкающем её, целующем, заставляющем её тело петь от наслаждения… А ещё он был откровенен с ней — его голос сочился искренностью, когда он говорил о появлении шрама на своём лице.
«Да и я открылась ему… Позволила себе обмануться, поверить, что смогу оставить на корабле всё произошедшее там… Как же всё сплелось. Как же всё сложно».
Внезапно среди сцен прошлого мелькнуло что-то, не встречавшееся ей раньше — невесомое, целомудренное прикосновение губами к её лбу и голос, почти нежный:
«Всё будет хорошо, скоро тебе станет лучше».
Это… тоже был Зуко? Но когда? В ту их последнюю совместную ночь на корабле?
«Неважно», — оборвала себя Катара.
— Катара!
В её мысли прорвался его голос — низкий взволнованный… может, опять чудится. Но нет — тот же голос приказал:
— Все вышли вон! — и потом снова обратился к ней. — Катара, впусти меня! Впусти меня, пожалуйста…
— Зуко, — наконец слабо откликнулась она.
«И зачем? Он примчался, только потому что побоялся, что его игрушка испортится, что нечего будет предъявить отцу… так ведь?»
Катаре казалось, что она позвала принца по имени совсем тихо, но он всё же услышал.
— Катара, открой! — повторил он. — Открой, иначе я… спалю дверь!
Всё тот же взволнованный, полный страха и отчаяния голос. Но нельзя обманываться. В последний раз в разговоре с ней он был ужасно жесток… Вот его истинное лицо.
Катара фыркнула:
— Это будет весьма глупо — я могу надышаться гарью и умереть. Тебя ведь это волнует — Хозяин Огня не похвалит за мёртвый трофей?
— Катара, — начал он, а затем осёкся и яростно застучал в дверь. — Проклятье! Ты ведь не поверишь ни одному моему слову!
— Почему же? Я вполне поверила, когда ты сказал, что использовал меня, и обозвал шлюхой, готовой переспать со всеми твоими солдатами.
— Катара, я… — он осёкся, подыскивая слова. — Я… всё так сложилось… и ты ведь тоже…
— Не старайся, это уже неважно.
— Нет! Подожди! Я вышибу дверь! — и будто против своей воли добавил уже совсем иным тоном. — Вышибу… и… я хочу кое-что сказать тебе.
Что-то в голосе Зуко тронуло её — такое отчаяние, надрыв, будто он действительно переживал за неё больше, чем просто за военный трофей. И Катара вылезла из ванны, осколок выпал из её онемевших пальцев.
«Ты ищешь возможность надеяться, — подсказала Хама. — Ты ведь совсем не хочешь умирать… я знаю».
Может, и так… Катара ужасно запуталась. Она знала только, что устала от беспомощности. Да и просто — устала.
Одежда и волосы Катары промокли и неприятно липли к телу, к тому же было так холодно… Она подошла к двери и услышала тихий голос Зуко.
— Открой, Катара.
— Я не надену золотой ошейник, который ты для меня приготовил, — предупредила она, прислонившись лбом к двери. — А если ты нацепишь его силой, то я… я сделаю что-нибудь безумное — накинусь на Хозяина Огня и отгрызу ему нос.
Из-за двери раздался нервный смешок.
— Ну и фантазии у тебя, — а потом уже серьёзнее. — И я… я не понимаю, о каком ошейнике ты говоришь.
Катара не хотела отвечать — пыталась понять: он действительно не знал? Или притворяется?
Раздались шаги — видимо, Зуко отошёл от двери, а потом он очевидно нашёл отвратительную вещицу.
— Это… Катара, я не отдавал приказа надеть на тебя… это. Я никогда бы так не поступил с тобой!
Пришёл её черёд смеяться.
— Серьёзно? С чего бы мне верить тебе после… после всего.
Зуко ударил в дверь:
— Проклятье! Я… я не хочу вот так перед дверью. Пожалуйста…
И Катара всё же отодвинула защёлку. Прежде чем она вышла наружу сама, дверь резко открылась — Катара и Зуко оказались так близко.
— Ты… — пробормотал он. — Ты…
Золотой ошейник, который Зуко, видимо, разглядывал, выпал из его рук. Принц стал поспешно осматривать Катару, будто боялся, что она нанесла себе невидимую страшную рану.
— Ты вся вымокла, замёрзнешь, — Зуко принялся стягивать с Катары мокрые вещи, а когда она осталась совершенно голой, дрожащей, он растерянно огляделся по сторонам.
— Ты хотел что-то мне сказать, — напомнила Катара. Сейчас она не смущалась собственной наготы да и холода почти не чувствовала.
— Потом, всё потом. Сначала надо понять, чем же тебя согреть… — пробормотал явно озадаченный Зуко, затем его взгляд упал на дверь ванной за её спиной. — О! Я же могу подогреть воду.
Не дожидаясь ответа Катары, он подхватил её на руки и занёс в ванную. От принца исходило тепло, запах его ощущался знакомым, приятным, почти родным, и на его лице читалась столь сильная тревога. Сложно было противостоять желанию погреться о Зуко хотя бы немного, но Катара смогла — так и не обняла его за шею. Ей жизненно необходимо было услышать то, что он обещал сказать.
Зуко погрузил Катару в уже практически остывшую воду, а затем быстро опустил в ванную ладонь, согревая мутноватую жидкость.
— Тебе, наверное, неприятно снова окунаться сюда…
Его забота была такой неловкой. Катара часто видела Зуко уверенным, отдающим приказы, забирающим жизни. Ей довелось узнать, каков он, когда наслаждается и когда злится, когда отдыхает и когда делится сокровенным, но впервые он предстал перед ней столь растерянным.
— Сколько тебе лет? — спросила Катара, хотя услышать от него хотела совсем не это. Вообще ей всё время казалось, что Зуко не меньше двадцати пяти.
— Что? — не понял он, а когда Катара повторила вопрос, то пробурчал как-то смущённо.— Двадцать. Почему ты спросила?
Их взгляды встретились — Зуко смотрел на Катару выжидательно, с интересом, и он всё ещё хмурился, явно обеспокоенный её состоянием. И глядя в его янтарные глаза, Катара с ужасом поняла, насколько сильно ей хотелось, чтобы он тревожился именно за неё, а не из-за возможности потерять свой военный трофей.
— Я… — начала она, но голос изменил ей. — Мне восемнадцать, и я думала, что ты гораздо старше.
Кажется, он всё равно не понял, к чему этот разговор. Зуко уже несколько минут, как перестал нагревать воду. Не жалея своих красивых форменных штанов, он присел на мокрый пол ванной и облокотился на бортики ванной.
— Ты согрелась? Я могу сделать погорячее, если хочешь.
— Не нужно. Лучше скажи…
Вдруг Катара нащупала ногой что-то… тот самый осколок. Сердце её забилось чаще.
— Зуко…
Он потупился, но потом всё же встретился с ней взглядом:
— Прости меня… за те слова. Я был зол, я на самом деле не думаю, будто ты способна на что-то подобное.
Его голос звучал искренне, и ощущалось, что это признание далось ему нелегко — точно он всё это время отчаянно убеждал себя в собственной правоте, но наконец-то сдался и признал истину.
Катара не знала, как должна отреагировать, поэтому спросила о том, что её волновало:
— И ты правда не приказывал надеть на меня ошейник?
Отвращение, отразившееся на его лице, стало ответом.
— Нет. Я велел подготовить тебя к приёму у Хозяина Огня. Я думал, они просто помогут тебе… ну привести себя в порядок с дороги. И то, что они для тебя выбрали… Они будут наказаны, — заверил её Зуко, так точно именно этого она и добивалась.
Но дело ведь не в служанках, не в одежде… дело в том, в кого Катара превратилась. Она закрыла лицо руками и по-новому ощутила тяжесть браслетов.
— Как же это всё… как я всё это ненавижу.
Зуко коснулся пальцами ладоней Катары, пытаясь отвести их от её лица.
— Ненавидишь то, что было между нами?
В его голосе ей послышалась грусть — это ужасно терзало. Катара отвела ладони от лица и посмотрела на Зуко:
— Нет… Как ты не понимаешь! Мне было хорошо с тобой — гораздо свободнее и приятнее, чем когда-либо в жизни… И это так сложно. Если бы я могла просто ненавидеть тебя, если бы я могла совсем не верить тебе! Но я всё же немного верю, я не могу забыть… И кто я тогда? Ведь ты надел на меня это! — Катара продемонстрировала Зуко браслеты так, точно он никогда их не видел. — Ты, ты…
— Катара… — его голос звучал так беспомощно. — Катара…
Зуко протянул к ней руки, но она оттолкнула его.
— Просто скажи, что ты смеялся над моей глупостью, пока мы были вместе. Скажи, что прибежал сюда и грозился выбить дверь, потому что боялся, как бы не остаться без награды. Скажи, что твои извинения были ложью… скажи и не смотри на меня так — умоляю, не смотри…
Его полный нежности взгляд резал Катару на кусочки. Она отвернулась и стала пристально всматриваться в белую плитку с красными разводами… какой нелепый узор. Но похоже на капли крови. Кровь — как бы хотелось снова услышать её пение в чужом теле, подчинить себе другого человека, ощутить силу, власть, а не эту треклятую беспомощность, не презрение к собственным мыслям и желаниям.
— Это неправда, — наконец тихо произнёс Зуко. — Ты озадачила меня своим… предложением, и ты действовала так… что трудно было не догадаться. И я решил воспользоваться подвернувшейся возможностью, но… мне было хорошо с тобой, и я старался, чтобы и тебе… Ты, — он тяжело вздохнул, явно измученный этим объяснением не меньше, чем она. — Мне показалось, мы понимаем друг друга. Ты твердила, что ненавидишь меня, но ощущал я совсем не то… И когда я услышал, что ты заперлась тут, что был звон стекла… Я испугался, ужасно испугался, что… — шёпот был едва слышим, но Катара, конечно, поняла каждое слово. — …больше никогда не увижу тебя.
Катара всё же посмотрела на Зуко, а он добавил выразительно:
— Не плачь, пожалуйста.
И только теперь она поняла, что действительно плачет… Так странно потоки слёз стекали по её щекам, но пока Зуко не сказал о них, Катара будто и не чувствовала ничего.
«Может, я вообще забыла, каково это — плакать?»
И вместо того, чтобы перестать, Катара зарыдала ещё сильнее. И почти не видя ничего сквозь слёзы, притянула к себе Зуко за руку, уткнулась в его плечо, потому что иначе распалась бы на кусочки, исчезла.
Она не знала, как назвать происходящее между ними. Она понимала, что это неправильно и что Зуко остаётся мужчиной, совершавшим ужасные вещи, в том числе с ней, с её близкими… Но во всём мире только он мог дать ей ту надежду, в которой она так отчаянно, безотчётно нуждалась.
***
Зуко казалось, что его сильно ударили по голове — в ушах явно звенело. Все события последнего часа отдавали безумием. Когда ему сказали, что Катара заперлась в ванной и, возможно, собирается свести счёты с жизнью, он почувствовал такой ужас, которого раньше никогда не испытывал.
И пока он нёсся к ней по коридорам дворца, наплевав на приличия, в голове билась одна единственная мысль: «Она моя, моя, моя. Она не может…». И впервые Зуко отчётливо понял, что не отдаст власть над Катарой отцу — её браслеты должны быть скованны его, Зуко, магией. Ничьей больше.
А дальше последовало долгое объяснение, закончившееся слезами Катары — она так отчаянно прижималась к нему. Это чувствовалось намного ярче, чем тогда — в каюте. И Зуко обнимал её, ощущая, как промокает новая форма.
Её признание — болезненное, горькое… Зуко пока не знал, что с ним делать. Как и со своими ответными словами. Как и с преследующим его страхом потери.
Когда-то давно Зуко считал, что мать принадлежит ему, но Урсу унесла смерть, не поинтересовавшись мнением принца на этот счёт. И с тех пор ни один человек не переходил в его владение. Любовницы, приятели, подчинённые… череда лиц — кто-то был ему симпатичен, кто-то задерживался в его жизни дольше остальных, но никогда не принадлежал ему в полной мере.
До Катары.
И Зуко преследовало ощущение, что её слёзы — высшая форма откровенности — связали их ещё сильнее. Потому что Зуко понимал: если кто-то принадлежит тебе, то ты — неминуемо, хотя бы немного — принадлежишь ему.
Теперь он шёл с успокоившейся Катарой в тронный зал, зная, что должен будет неведомым образом оставить её за собой. Пусть учит отца магии крови, но принадлежать она должна только Зуко.
Катара была одета в тёмно-бордовое платье, сделанное из лёгкой, но абсолютно не просвечивающей ткани — до колен, с длинными рукавами, закрывавшими её браслеты. Она выбрала его сама из тех одеяний, которые служанки разложили перед ней по приказу Зуко. Волосы она захотела собрать в косу, а от украшений отказалась.
Принц видел, какими взглядами обменивались эти женщины — его действия казались им странными. Вот только разболтать они ничего не смогут: Зуко приказал Ро и парочке верных ему людей избавиться от служанок, не уследивших за его пленницей.
Стража открыла перед Зуко и Катарой тяжёлые двери тронного зала с гербом народа Огня на каждой створке. В этом большом помещении, где свет исходил только от стены огня перед самым престолом, всегда царил таинственный полумрак. С детства Зуко казалось, что тронный зал полон теней его предков — они скользили по стенам, тянули к нему руки и шептали о своих планах и стремлениях. Но сейчас он не почувствовал чужого присутствия — видимо, стал слишком взрослым, чтобы прислушиваться к голосу своего воображения.
Принц вместе с Катарой подошёл к пылающему ограждению и склонил голову. Катара тоже поклонилась — Зуко убедил её, что чем более послушной она будет казаться, тем выше шанс того, что Хозяин Огня не станет менять её оковы на те, которые подчинялись бы только ему.
«Да уж… быть твоей пленницей мне как-то привычнее», — невесело усмехнулась Катара, услышав этот аргумент от Зуко. Наплакавшись, она снова попыталась закрыться от него — явно стыдилась такой демонстрации чувств, и Зуко её понимал».
— Приветствую вас, Ваше Величество, — церемонно обратился Зуко к отцу. — Я прибыл с победой, как и писал вам.
Хозяин Огня восседал на своём троне — могущественный и недосягаемый. В неровном свете огненной стены принц с трудом мог разглядеть лицо отца — тот походил на цельный монолит, не испытывающий чувств, на памятник самому себе. Рядом с троном отца стояла Азула — кто бы сомневался, — всё такая же прекрасная, как и утром. Зуко чувствовал на себе цепкий взгляд сестры. Доложили ли ей о том, как он мчался в комнату Катары?
— Приветствую, сын мой, — ответил Озай.
Голос его звучал подчёркнуто благодушно — значит, он действительно угодил отцу?
Мечты о награде, о долгожданном объявлении его, Зуко, наследником престола запылали в сердце с новой силой. Отец уже более десяти лет правит без объявления официального приемника, пора уже наконец покончить с этим… верно?
Видимо, честолюбивые помыслы отразились на лице Зуко, потому что он поймал на себе недоверчивый взгляд Катары. И как она не понимает? Зуко был искренен с ней, однако и его желание стать следующим Хозяином Огня никуда не испарилось. В конце концов, он заслужил трон.
«Да и кто ещё? Азула? Лу Тен? Им я никогда не уступлю».
— Так, Южный полюс — теперь наш?
— Несомненно.
Ещё один недоверчивый, даже болезненный взгляд от Катары.
— А эта дикарка?
— Ведьма крови, о которой я рассказывал вам. Ученица убитой мною старухи.
На этот раз Катара стала сверлить взглядом пол.
— Хорошо, — кивнул Хозяин Огня. — Позже я хочу, чтобы она продемонстрировала нам свою силу. Ты ведь её контролируешь?
— Да.
Перед глазами вдруг встала недавняя сцена в ванной — Катара, протягивающая к нему скованные руки.
«Ведь ты надел на меня это!»
Столько боли, страданий в голосе. Но лучше Зуко, чем его отец.
— Азула, — Озай обернулся к дочери. — Предложила провести твою ведьму по улицам столицы, показать её горожанам… Людей ведь надо развлекать.
Зуко живо представил, как ведёт Катару по улицам столицы, мимо тех новеньких особняков военной элиты — на девушке золотой ошейник с цепью, и Зуко тянет за этот драгоценный поводок, а зеваки пялятся сначала боязливо, но затем кто-нибудь — самый храбрый — отваживается швырнуть в Катару томатоморковь или яйцо… И это становится сигналом для остальных: они кричат, оскорбляют её, потешаются и входят в раж, закидывая Катару уже и грязью, и камнями.
Нет. Зуко не выдержит этого.
Раз она принадлежит ему, то каждое такое оскорбление станет для него пощёчиной. Да и боль в её взгляде прожжёт Зуко насквозь. Нет. Никак нельзя допустить подобного. Проклятая Азула!
Но прямо отказываться нельзя — это даст пищу если не для подозрений, то для отцовского гнева. Лучше действовать иначе. И подавив желание тут же накричать на сестру, Зуко заметил:
— Идея отличная… Вот только не подождать ли нам? Если мы проведём ведьму по улицам сейчас, то, когда Север наконец нам покорится, то могут пойти слухи, будто без помощи этой… — Зуко надеялся, что его слова звучат убедительно, на всякий случай решил быть погрубее. — Этой твари мы не смогли бы одержать победу. А ведь я слышал, что вы уже разработали план…
Хозяин Огня явно задумался на пару минут, но затем произнёс:
— Пожалуй, ты прав… — Озай повёл плечами, разбивая тот монолитный, нерушимый образ, который преследовал принца. — Поговорим же о твоей награде.
«Да! Наконец-то…».
— Я понимаю, Зуко, что за последние годы ты редко бывал в своём доме: сначала трёхлетние поиски Аватара, потом миссия в Царстве Земли, затем — годы на Южном полюсе. Походная жизнь среди военных утомляет. Ты заслуживаешь того, чтобы зажить наконец как полагается человеку твоего положения…
«Как моему наследнику», — ожидал услышать Зуко, но Хозяин Огня сказал совсем не это:
— Ты можешь выбрать любой крупный город Царства Земли и стать там наместником, а ещё в качестве награды я разрешаю тебе жениться — конечно, на достойной девушке, представительнице одного из знатных семейств нашей страны. У Азулы есть подруга подходящего возраста…
Подруга Азулы? Вот уж кого он точно никогда и ни за что не пустит в свою постель… а тем более жениться! И что отец вообще несёт? Наместник? Свадьба?!
— И, конечно, ты станешь генералом, Зуко, как я тебе и обещал, — заключил Озай таким тоном, будто проявил безмерную щедрость. — Ты должен быть доволен.
Вот как… должен, значит. Принц думал, что взорвётся изнутри — разлетится на части. Как ни странно, возможность передохнуть и собраться с мыслями ему дала Азула.
— Отец… ведь для Зуко есть ещё одна новость…
— Да, конечно, — кивнул Озай. — Ты всегда так заботишься о своём брате, это похвально! Зуко, в столице идёт подготовка к празднику в честь завоевания Южного полюса — конечно же, твоя роль будет всячески отмечена.
— Спасибо, — выдохнул Зуко, которому хотелось разорвать и поджечь что-нибудь… хотя бы мантию, облегавшую отцовские плечи.
Проклятье! Он так старался… Рисковал жизнью, не жалел своих людей… Он пленил Катару, что обернулось для него совершенно неожиданным образом. И всё, чего он удостоился — большая вечеринка в его честь и очередная ссылка! Только теперь ещё и с жёнушкой в придачу!
Генеральский чин… да чего стоит генеральский чин без официального объявления Зуко наследником престола?! Однако выдержки всё же хватило, чтобы поклониться и произнести:
— Я очень благодарен… за всё, Ваше Величество. Когда я должен отбыть в… город, который выберу?
Озай махнул рукой:
— Ты так официально выражаешься сегодня, сын… Сразу видно, что стал совсем армейским человеком. Ты волен жить в столице, сколько посчитаешь нужным — я понимаю, что перед свадьбой тебе захочется развеяться, как следует, да и выбор жены — дело непростое. Мне ли не знать, как плохи в этом деле чужие решения…
Зуко резануло такое упоминание матери, но он прикусил себе язык.
— Спасибо… отец.
— Вот так-то лучше, — в голосе Озая слышалась насмешка, только Зуко не понял её смысл. Потом Хозяин Огня продолжил. — Мы ещё поговорим, Зуко, а теперь можешь идти… да и ты, Азула, тоже. Я хочу остаться с дикаркой наедине.
Сердце Зуко забилось сильнее — он почему-то уверил себя, что уроки Озая с Катарой будут проходить при нём. Но с чего бы отцу желать этого?
«Да что я вообще знаю о своём отце?! После того, как он поступил со мной… А я ведь так верил…».
Он вспомнил свою ссору с Катарой, случившуюся из-за этих самых уроков для Озая — стоило ли тогда так выходить из себя? Если бы он знал, какую «награду» готовит ему отец, то отнёсся к смеху Катары куда спокойнее…
«Отец повёл себя бесчестно! И это по отношению ко мне — родному сыну, так преданно служившему ему в течение долгих лет…».
Зуко бросил последний, беглый взгляд на Катару, застывшую, точно ледяное изваяние, и направился прочь из тронного зала. Он чувствовал себя щенком, которого выставили за дверь с командой «Место!». Отвратительно.
«И как будут проходить их уроки с Катарой? Что если она нагрубит отцу, и он причинит ей боль?»
Принц не сразу заметил, что яростно жуёт собственные губы. Да… надо как-то успокоиться. Может, пойти на стрельбище, расположенное около дворца, и хорошенько потренироваться там, поджигая мишени?
— Зуко, — вокруг его запястья сомкнулась грациозная белая, точно высеченная из мрамора, рука сестры. — Нам срочно надо поговорить.
***
Хозяин Огня, облачённый в багряный плащ с чёрной подкладкой, спустился с трона и подошёл к Катаре. Она заметила, как он кивком выставил за дверь свою стражу — конечно же, он нисколько не боялся пленницы. Это было унизительно.
Давно, в детстве, Хозяин Огня представлялся Катаре кем-то вроде огненного монстра, чуть позже она думала, что он стар, безобразен и дышит пламенем, а, когда на Южный полюс приехал его сын, то правитель огненной страны стал в её воображении очень похож на него — на Зуко. Разве что без шрама.
Но это оказалось не совсем так. Хозяин Огня был пугающе красив — так, как может быть прекрасно само зло, явившееся на землю. Статный, высокий. В тонких чертах его лица чувствовалась особая сила. Его миндалевидные глаза янтарного цвета, вопреки своему тёплому цвету, вобрали в себя весь холод родного края Катары. В длинных чёрных волосах, венчавшихся короной в виде языков пламени, не виднелось ни одного седого волоса. И хотя Катара всегда считала, что борода портит мужчин, чёрная бородка Хозяина Огня казалась более чем уместной на его аристократическом лице.
Нет… даже если не вспоминать о шраме, которым Хозяин Огня заклеймил своего сына, лицо Зуко было… более простым.
«И всё же Зуко привлекательнее… может быть, как раз из-за своего несовершенства».
Взгляд у Хозяина Огня был цепкий, оценивающий — он прошёл по каждому дюйму кожи Катары, и она обрадовалась тому, что в итоге предстала перед ним в приличном наряде, а не в тех развратных одеждах. Возможно, стоило и вовсе выбрать платье в пол…
— Ты недурна собой, — заключил Хозяин Огня так, будто это имело для него значение. — Я боялся, будет хуже.
Катара молчала — его слова звучали странно. Какое значение имеет внешний вид учителя? Видимо, догадавшись, что она озадачена, Хозяин Огня хохотнул:
— Не думала же ты, будто я действительно хочу овладеть магией крови?
Да, мысль об этом была безумной и всё же…
— Понимаешь, дикарка, мне нужен наследник с сильной кровью — и у Зуко, и у Азулы есть свои достоинства, но они оба — дети моей слабой супруги, которая не имела магических способностей, пусть и была внучкой Аватара. Кровь Урсы, текущая в их жилах, отравляет их… даже Азулу с её неординарной магией.
Катара сглотнула, надеясь, что всё это ей послышалось, что из этого нельзя сделать вывод будто бы Хозяин Огня…
— Завтра же тебя осмотрит лекарь, — кинул он, уничтожая всякую надежду Катары на то, что она неправильно поняла этого грозного мужчину.
«О, духи! Если бы у меня была моя магия… я бы убила его. Убила за одну только мысль!»
Сердце Катары наполнилось злобой: Зуко не позволил ей умереть, заверил в своей искренности, но пока он не снимет с неё оковы все его слова бессмысленны. И пусть больше не пытается убедить её в обратном.
