***
На следующий день Оникс заходит к ней один. Спрашивает, как она, хотя знает, что ответ будет одним и тем же, как и во все предыдущие дни. — Я в порядке. Её голос приглушённый и хриплый, едва слышный из-за бинтов, натянутых на лицо. Они не раз просили Хорхе сделать что-то с ними, но он качал головой, тихо извиняясь. Нова разрешала видеть себя только ему лишь из-за того, что он лечил её. — Ты хорошо спала? — Да. Чай помогает. — Я рад. Оникс хочет обратиться в кота, уткнуться мордочкой в её ладони, потереться о щеку и лечь рядом, чтобы ей хоть немного полегчало, но она не позволяет. Разрешает только навещать её, сидеть на стуле напротив или стоять у стены, но только не подходить ближе. Как будто защищает от заразы. Нова медленно сгибает колени и ставит на них книгу, изукрашенную звёздами. Ведёт ладонями по гладкой поверхности, повторяя контур нарисованных созвездий, следуя строчке описания. Он хочет спросить, что в них интересного, не хочет ли она выйти на крышу этим вечером и взглянуть на небо. Или поехать куда-нибудь. Или просто что-то сделать, кроме как сидеть здесь взаперти. Он бы отвёз её, куда бы она не попросила, или принёс бы то, чего бы она не захотела. — Не смотри на меня, — просит Нова, перечитывая одну и ту же страницу в третий раз. — Мне тяжело отвести от тебя взгляд, — он пытается, правда пытается поддержать её, вызвать хоть намёк на улыбку, помочь. — Поверь мне, если бы ты видел что скрывается за этим, — не поворачиваясь, она обводит контур своего лица, вырисовывая круг в воздухе, — ты бы первым делом отвел взгляд. — Я полюбил тебя не из-за внешности, — слова вырываются из его рта прежде, чем он успевает осознать и тут же тянется вперёд, чтобы извиниться, отчего Нова, насколько это возможно, отсаживается. Оникс зарывается рукой в волосы, шумно выдыхая. — Я не хотел. Нова сжимает края одеяла до тех пор, пока боль не простреливает всё тело. Отворачивается от него, чтобы скрыть эмоции. Он не должен был видеть её такой. — Уйди. — Нова. — Уйди, — она не кричит, она просит его, старательно выговаривая каждую букву, — пожалуйста, Оникс. Он пару раз кивает и заставляет себя выйти из комнаты. Они вновь не смогли поговорить. Очередная попытка провалилась, а шансов поговорить становилось меньше с каждым днём.***
За окном появляется солнце и мягко скользит своими лучами по крыше домов, окрашивая их в мягкие цвета. Нова думает о том, как хорошо было бы выйти на прогулку, позволить принять солнечную ванную, посидеть на крыше и понаблюдать за городом. Думает не о себе, а о нём. Даже не реагирует за звук открывающейся двери и продолжает смотреть на улицу. Сейчас весна, период, когда мир оживает, перерождается и становится теплым. Могла ли она надеется на перерождение? Могла ли надеется на то, что встретит Оникса в следующей жизни, если таковая есть? Это не имело значения, когда в этой настоящей, невыдуманной жизни она умирала. Мысль, ядовитая и мерзкая, сочится желчью, проникая в подкорку. Выход был всегда, нужно было только к нему подвести. — Ты не должен был спасать меня в тот день, — ровно произносит Нова, когда стул рядом с ней скрипит. Если бы она знала, чем это закончится… Она бы не подпустила его к себе так близко, она бы не привязала его к себе, она бы сделала всё, чтобы он её ненавидел. Она бы Мягкая и тёплая ладонь накрывает её, чужие пальцы скользят по бинтам, поглаживая. Все мысли исчезают, все тяжесть этого тела словно пропадает. Она не чувствует боли, только тепло, разжимает кулак, переворачивая ладонь, и позволяет ему сплести их пальцы. Заворожённо смотрит на них пару мгновений и затем переводит взгляд на Оникса, на его яркие глаза, в которых столько нежности и любви, от которых она задыхается. — Я не хочу, чтобы ты оставался один, — признаётся и душит в себе желание оттолкнуть его, — я не хочу, чтобы тебе было больно. Нова тянется второй рукой к нему и притягивает к себе, обнимая его с такой силой, с какой ей позволяет собственное тело. — Пообещаешь мне, что будешь в порядке? — Я… — он отвечает на объятья и прячет лицо в изгибе её шеи, глубоко дышит и заставляет себя собраться, — конечно, буду. — Хорошо, — Нова прикрывает глаза, улыбаясь, гладит его по спине, успокаивая, — можешь сделать ещё кое-что для меня? — Всё, что попросишь, — он отстраняется, чтобы посмотреть ей в глаза. Аккуратно кладёт ладони на её щёки и прижимается лбом к её лбу. Бинты мешаются и раздражают, но он знает, что снимать их нельзя. — Я хочу поговорить с Таллисом. — Да, конечно, я его позову, но зачем? — смутные сомнения прокрадываются в его голову, но он не может связать их воедино. И глаза, смотрящие на него, не дают ответа. — Мы давно не виделись, — Оникс понимает, что она лжёт, но не пытается узнать правды. — Он зайдёт. Я поговорю с ним. — Хорошо, — Нова внимательно смотрит на него и замечает странный блеск в его взгляде, — что ты задумал? — Ничего, но…могу я лечь рядом с тобой? В форме кота, — он поджимает уши, и его зрачки необъяснимым образом становится шире. Она вздыхает, и Оникс, довольный, обращается, ложась рядом с ней. Чувство вины скребётся внутри, но Нова давит его, расслабляясь, и гладит Оникса, вслушиваясь в его мурчание. Хотя бы сейчас она имела право быть с ним.***
Таллис быстро оглядывает комнату, прежде чем пройти дальше. Привычка, оставшаяся со времён, когда он был вороном. Он чувствует дышащую в затылок смерть. Она ждёт своего часа, отсчитывая каждую секунду. — Проходи, это не заразно, — Нова слегка машет рукой и тут же её отпускает, точнее, у неё не хватает сил держать её дольше. Таллис отводит взгляд, будто не замечает этой странности, и делает шаг к ней. Первый. Второй. Третий. И останавливается рядом с стулом. Его предупреждали, дальше намеченной невидимой линни подходить нельзя никому, кроме Хорхе. И Оникса. — Давно не виделись. Как ты? — спрашивает Нова, склонив голову вбок. Вместо сильной и здоровой девушки он видит человека в бинтах, вместо горящих жизнью и Присутствием на него смотрят потухшие, уставшие черные глаза. — Намного лучше, чем в первое время, а ты? — он хочет откусить себе язык за такой идиотский вопрос, но Нова вместо того, чтобы злиться или обижаться, тихо смеётся. — Также. Таллис кивает и не знает, куда сесть, куда деть руки, куда смотреть и стоит ли смотреть. Почему она позвала его? Зачем нужна была эта встреча? Вновь смотрит на Нову. — Зачем ты позвала меня? — Хочу попросить тебя об услуге, — она перестаёт улыбаться и указывает на стул рядом, Таллис послушно садится, — поможешь? — Конечно. Нова удовлетворённо кивает. Он не может прочесть её мыслей, не может через Присутствие узнать, что она чувствует. Она всё также остаётся для него загадкой. Нова делает короткий вздох: — Присмотри за ним. За ним. За Ониксом. Неужели…? Таллис чувствует, как сильно начинает биться сердце, как тяжело становится дышать, и забытый страх возвращается, но он выдавливает из себя вопрос: — Почему я? Он знает, почему, или хочет думать, что знает, поэтому спрашивает. Ему было важно услышать это от неё. — Разве ты не хотел этого — быть рядом с ним? Эти слова бьют по нему с такой силой, что будь он вороном, не смог бы выжить. Он скрывал свои чувства, скрывал их ото всех, от Оникса и от самого себя. Отказался от них, когда увидел, как Оникс тянется к Нове, как смотрит на неё, точно также, как он сам думал о нём. Как давно она поняла? Таллис прикрывает глаза и вздыхает. Чувствует себя откровенно паршиво. Нова не заслуживала такой участи, но судьба была к ней неблагосклонна. И даже он, чью жизнь она спасла, был бессилен. У него появился шанс, но какой ценой… — Не таким образом. — Иначе не получается, — она пожимает плечами. — И я не могу отказаться. — И не захочешь. Он молча соглашается с ней, ведь в любом случае выполнит свое обещание. — Спасибо, — Нова медленно вытягивает ноги и полностью ложится на спину, — теперь мне не так страшно. Умирать не страшно. На самом деле, страшно. Таллис помнит те ощущения, которые испытывал от заклинания, помнит, какое облегчение испытал, когда тот чернокнижник смог снять заклятье. Но вот Нове никто помочь не мог. — Ты всегда была сильной, даже если не признавала этого. — Никакая сила не способна превзойти смерть. Он открывает рот, чтобы возразить, и сразу закрывает его. — Тебе уже пора. Она смотрит на него напоследок и отворачивается в сторону окна, укрываясь одеялом. Таллис выходит из комнаты и едва не сталкивается с Ониксом, не смеет рассказывать подробности их разговора и уходит в свою комнату, игнорируя его печальный взгляд. Худшее будет впереди, и когда он ему понадобится, Таллис обязательно подставит плечо.***
Нова улыбается и дышит полной грудью, избавившись от бинтов на лице. Улыбается тому, что Оникс смотрит на неё всё тем же нежным взглядом. И нужные слова приходят к ней сами. — Ты лучшее, что случалось со мной в этой жизни, — едва слышно шепчет она. У неё совсем не осталось сил, но она хочет, чтобы он её услышал, чтобы запомнил её слова. Чувствует влагу на щеках и тёплые пальцы на скулах. — Я никогда не жалел о том, что встретил тебя. Нова облегчённо выдыхает и в последний раз цепляется за руки Оникса, не хочет уходить, но отведённое ей время закончилось. — Я буду помнить тебя. Тепло от этих слов разливается по телу, затмевая собой боль. Она будет жить, будет жить в его воспоминаниях. Нова думала, что смерть страшна, но теперь она встречает её с улыбкой и надеждой встретиться с Ониксом вновь.