Ведь мы можем…
Прожить лишь одну жизнь,
Подарить лишь одну любовь,
Использовать один шанс, чтобы не упасть,
Разбить лишь одно сердце,
Позволить лишь одной душе вести нас.
На экспрессе тихо. Лишь из главного вагона доносится приглушённая мелодия: вчера, наконец вернувшись с Лофу на поезд, Келус поставил новую пластинку на свой вкус. Пом-пом долго ворчала, говоря, что ей и без того часто бывает грустно, а тут он ещё и мелодию удручающую выбрал. Однако Химеко и Вельт его поддержали: первая пообещала почаще пить кофе с проводником и устраивать завтраки, второй оправдал всё коротким «подростковый максимализм». Хоть никто из них уже и не подросток, но спорить Келус не стал. Они уговорили Пом-пом оставить музыку, а остальное неважно. Теперь же, присев на край постели в своей комнате, парень и сам ощущал себя удручающе. В голове одно за другим проносились события минувших дней: разговор с генералом, его просьба выманить охотницу, их побегушки в порту, встреча с хранительницей, первый настоящий разговор с Кафкой… Той, кто является его первым воспоминанием после пробуждения на станции, чей нежный голос записан где-то на подкорке сознания; та, кого весь звёздный экспресс всем сердцем ненавидит. А Келус… пытается понять? Из всех сказанных Кафкой слов он осознал лишь одно: она знает намного больше, чем говорит. Умалчивает намеренно? Возможно. Играет? Не исключено. Её мотивы так же непонятны, как и то, где она врёт, а где говорит правду. Где-то на подсознательном уровне Келус хочет ей верить, он даже практически верит, но каждый раз думает, что всё это очередной спектакль. Какой Кафке смысл говорить ему правду? Каждый не понаслышке знает её натуру — хитрую, коварную и гибкую. Она не просто умеет внушать, её шёпот духа подобен вирусу: он проникает в сознание и искажает его, выдаёт желаемое за действительное, а ты уже больше не знаешь где правда, а где ложь. Разве можно верить человеку, пробудившему его ото сна и бросившему на станции совершенно одного, без единого воспоминания о прошлом? «Я тебя помню. Ты же следовал за Кафкой, верно? Ты был рядом с ней на одной миссии. Я помню. Я ещё не встречал никого, кто путешествовал бы с ней так долго… и выжил бы.» — чужие слова эхом звучат в голове. Кем же он был для Кафки? Телефон, лежащий у изголовья, коротко пиликает. Келус хмурится, оборачиваясь на него. Время позднее, кому он понадобился? Парень падает спиной на постель и хватает сотовый в руки. Здесь два варианта: либо это очередной спам от создателей «Находюши», либо у человека отсутствует чувство такта, и тот страстно желает познакомиться с его битой. Оба оказываются неверны. На дисплее горит уведомление об одном новом сообщении от «Неизвестного абонента». На его памяти только один человек может писать ему от этого имени. Келус незамедлительно жмёт по сообщению, открывая диалог. Un: Привет, Келус. Сердце заходится в неспокойном ритме. Это она. Келус смотрит на сообщение несколько долгих минут, которые по ощущениям длятся одно мгновение, и неуверенно открывает клавиатуру. Cl: Это ты. Совсем не то, что хочется сказать. Мыслями он вновь возвращается в тот вечер: Келус собирался отправляться вместе с остальными на экспресс, но ему так же, как и сейчас, пришло сообщение от неизвестного. Кафка просила его о помощи. И ему бы хотелось знать: как они добрались, в порядке ли она и не было ли проблем с рыцарями. Он не понимает, почему так печётся о безопасности охотницы, не понимает и того, почему его тело так остро на неё реагирует. Пальцы непроизвольно сжимают телефон, пока на экране горит строка «печатает…». Un: Да, это я. Un: Ты сразу меня раскусил. Un: Как проходит жизнь на экспрессе? Тяжело, думает Келус, потому что каждый раз на плечи ложится огромная ответственность за жизнь многих людей. Стелларон подобно тикающей бомбе — сейчас никакого вреда от неё нет, но ты знаешь, что рано или поздно она взорвётся. И в груди у Келуса ровно такая же штука, которая, видимо, не волнует никого, кроме него. И почему Кафка бросила его одного? Cl: Немного скучаю по тебе. И он не врёт. Несмотря на свои противоречивые чувства по отношению к Кафке, в нём есть необъяснимая тяга к этой девушке. Кажется, чем она недоступнее и дальше от него, тем сильнее он хочет к ней притянуться. Un: О, правда? Неужели для неё это так легко? Cl: Правда. Cl: Не веришь? Келус прикусывает губу, нервно дёргая ногой. Un: Верю. Un: Ты меня не видишь, но я правда рада это слышать. Un: Я так и знала. Un: Пока ты с ними, я не волнуюсь. Она… волнуется о нём? Un: Помни об этом. Un: Хорошо? Un: Келус Она присылает ещё несколько сообщений, но его взгляд всё ещё сосредоточен на том самом, мысли всё ещё блуждают в голове и в какой-то момент приходит резкое осознание: она действительно за него переживает. Кафка, которую, по идее, должно беспокоить лишь собственное благополучие, которая управляет людьми словно марионетками, сейчас пишет о том, что переживает. Он её волнует. Cl: Хорошо. Келус находит в себе силы и всё же печатает ответ, но его в то же мгновение уведомляют: «Сообщение не доставлено: абонент не зарегистрирован в сети». Ну конечно… она всегда сбегает, оставляя последнее слово за собой. На лицо лезет какая-то болезненная ухмылка, и он тут же падает головой на подушку, отбросив телефон в сторону. Почему она его оставила? И как же они всё-таки связаны? Солёные дорожки срываются вниз.***
— Я снова проиграла… — Потому что бездумно отдавала свои фигуры. — Ты жульничал! — восклицает Март и, вобрав в лёгкие побольше воздуха, поворачивает голову к Келусу, на выдохе произнося. — Келус, ну хоть ты скажи. Парень в ответ лишь безапелляционно пожимает плечами — Дань Хэн честно выиграл этот бой. Плечи Март тут же опускаются, а из груди рвётся опечаленный вздох. — Все эти книжки-обучалки — сплошное враньё, — она безнадёжно глядит на шахматную доску, где ещё оставались стоять несколько чёрных фигур, а затем переводит взгляд на свои белые, которые в ряд уместились у края стола со стороны Дань Хэна. Тот закатывает глаза. — Просто тут нужно тщательно обдумывать свои ходы, а ты ходишь конём, потому что он забавно скачет и ест другие фигуры. — Ну он же милашка, ты только посмотри! — Март берёт фигуру коня и начинает перескакивать с ним с клетки на клетку. Дань Хэн складывает руки на груди, наблюдая за её действиями, и качает головой. — Ты ходишь не по правилам. — Правила созданы, чтобы их нарушать! — Нет, они как раз созданы для того, чтобы… Договорить парню не дают — Март, поддавшись вперёд, накрывает его рот своей ладонью. — Просто согласись со мной хоть раз, — просит девушка и строит глазки. Она слышит смешок со стороны Келуса и поворачивает к нему голову. — Вон Келус согласен, правда? Он кивает. — Играть всё время по правилам скучно. Радостная Март вновь поворачивается к Дань Хэну, убирая ладонь от его губ, и пальцами быстро пробегается по шее, вызывая щекотку. — Вот видишь, Дань Хэн, даже Келус со мной согласен! А ты упрямишься. — Я не упрямлюсь, я просто… Между ними по новой завязывается спор. Келус закатывает глаза и открывает было рот, чтобы успокоить этих двоих, но чувствует вибрацию в кармане. Что-то дёргает его взглянуть на адресанта именно сейчас. Отойдя подальше от стола, к окну, парень достаёт телефон. На экране высвечивается: «Серебряный Волк». Келус удивляется, но не подаёт виду. Последнее время их пути всё чаще сталкиваются. Парень открывает диалог, опираясь плечом на подоконник, и читает сообщения. Sw: Глянь! Sw: Прокомменть А ниже прикреплена фотография. Келус, недолго думая, открывает её и тут же мысленно присвистывает. Здесь есть чем гордиться: у Волка выполнены все достижения в игре. Даже Келус, всё своё свободное время задротя в этот приключенческий боевик, не смог достичь таких результатов. Cl: Ты жульничаешь! Ответ оказывается полностью проигнорирован. Sw: Случайно нашла, когда галерею чистила. Sw: Скучаю, это со времён выхода игры. Келус и не думал, что прошло уже столько времени. Он давно не заходил в игру. Sw: У меня уже больше ачивок. Sw: Конечно, я всё пройду. Sw: Игра, как и жизнь, полна испытаний. Келус перечитывает сообщение и задумчиво постукивает пальцами по подоконнику под негромкий смех Химеко и звонкий голос Март за спиной.***
Весь оставшийся день Келус проводит в своей комнате, не высовываясь и не подавая признаков жизни. К нему несколько раз стучатся Химеко и Вельт, напоминая, что если он столкнулся с какими-то трудностями, то необязательно справляться с ними в одиночестве, ведь экипаж экспресса какая-никакая, но семья, и каждый готов позаботиться друг о друге. От такого у Келуса рвётся болезненный смешок: неужели кто-то способен ему помочь с его проблемой? Кто-то может избавить его от эмоций, затуманивающих разум, нитями оплетающих сердце? Может. Но этот человек не здесь. И вряд ли когда-то будет. Келус вздыхает, касаясь затылком мягкой обивки дивана, и вытягивает ноги. Возможно, позже Пом-пом будет его ругать, но ему сейчас абсолютно всё равно. На экспрессе все давным-давно спят, все, кроме Келуса. Он с тоской глядит в потолок, на множество хаотично рассыпанных звёзд, и прикрывает глаза. Тик-так, тик-так, тик-так. «Тот, кого я люблю» Келус резко садится на диване, распахнув глаза. Виски тут же охватывает тупая боль, словно его весь день избивали все, кому не лень. Тихий голос вновь повторяет свои слова и с каждой секундой будто бы ускользает, растворяясь в белом шуме до того момента, пока не исчезает вовсе. Наступает тишина. Фонограф тихо проигрывает новую пластинку, добытую в стране Грёз, и Келус, кажется, впервые ощущает настолько сильную боль в груди. На виски больше не давит, но изнутри сквозит холодом. Он кладёт ладонь на середину, туда, где бешено колотится сердце, и в горле отчего-то встаёт ком. Те мимолётные слова вновь становятся лишь шумом в его голове, но он всё ещё прекрасно чувствует их вкус на языке — долорозо. На секунду Келус даже удивляется такому сравнению, ведь он не знаком с музыкальными терминами от слова совсем; но это удивление быстро отходит на второй план, когда экран телефон вибрирует, высвечивая новое сообщение. Келус знает от кого оно. Возможно, поэтому он так быстро хватает телефон в руки и открывает диалог. Нет, вовсе не из-за того, что соскучился, он же не проверял телефон каждый час на наличие заветного сообщения последние несколько дней, это точно был не он. Неизвестный абонент пишет: Un: Привет, Келус. Первые несколько секунд он ждёт, надеясь увидеть продолжение, но, встречая молчание, нетерпеливо строчит. Cl: Что такое? Что-то случилось? Она ждала этот вопрос. Un: Ничего, просто думаю о тебе. «Какое совпадение, я тоже» — думает Келус, прикусывая губу и нервно болтая ногой. Un: Не ожидала, что окажусь совсем одна в этом кинотеатре. Un: Мне казалось, у этого фильма больше поклонников. «Какого фильма?» — хочет было спросить, но она, словно прочитав мысли, уже отвечает. Un: «Из прошлого». Келус хмурится: он не слышал ни об одном фильме, который имел бы такое название. Из прошлого… одна… кинотеатр… думаю о тебе… Пазл складывается слишком быстро. Осознание больно бьёт под дых, и сердце окончательно сбивается с привычного ритма. Пальцы слишком быстро скользят по экрану, печатая сообщение. Cl: Давай посмотрим фильм вместе в следующий раз. Кажется, оба говорят совсем не о фильме. Un: Хорошо, я запомню. Un: Какие фильмы тебе нравятся, Келус? Un: Сейчас. На секунду он замирает. Сейчас…? Только не говорите… Нет… Нервный смешок сам вырывается наружу. Они смотрели фильмы вместе. Раньше. В прошлом. Cl: Научная фантастика. Он даже не вдумывается в ответ, желая поскорее услышать от Кафки хоть что-то. Un: Пусть действие разворачивается в будущем… Un: То, что было в прошлом, часто повторяется. Сомнений нет: они были близки. И почему-то именно эта мысль сейчас заставляет всё внутри сжаться. Он хочет к ней. Наверное, позови она сейчас его к себе, он бы пришёл… Нет, не так. Дай Кафка хоть один намёк на то, что он ей нужен, он бы в тот же миг сорвался к ней, пересёк бы всю Вселенную, только чтобы вновь встретиться глазами, увидеть, как лиловые губы изгибаются в нежной улыбке, а руки тянутся вперёд, плотно оплетая нитями паутины. Если бы это была его смерть, то она стала бы самой желанной. Ах, если бы… но увы. Un: Ладно, фильм вот-вот начнётся. Не уходи. Только не сейчас. Un: Поговорим позже, пока. Ему требуются огромные усилия, чтобы написать всего четыре буквы. Cl: Пока. И всё ради того, чтобы увидеть, что его сообщение не доставлено. Истерический смешок вырвался сам по себе, солёные капли, срываясь вслед друг за другом, уже заливали экран. Келус небрежным движением отбросил телефон в сторону и усиленно потёр лицо. Кожа тут же раскраснелась, а ладони стали влажными. Он вытер их и уставился на светящийся в темноте фонограф. Неужели их судьба действительно такая? Его — прожить эту жизнь, не помня её, а ей — каждый день собирать себя по осколкам из-за того, что помнит всё до мелочей? «Путь небес очевиден, но сердца людей часто обманчивы» Взгляд обращается к окну: Пенакония величественно возвышается над ним, грозясь раздавить. Тик-так, тик-так, тик-так. Келус неожиданно усмехается. Правила ведь созданы для того, чтобы их нарушать?