Redemption

Би-Хань готов проклясть всё на свете. Он ненавидит Куай Ляна и все его сексуально озабоченные штучки. Он готов порвать верёвку, удерживающую всё его тело на весу, яростно впившуюся в рот, даже если ради этого ему придётся сломать зубы. Но чёртова верёвка не так просто, далеко не из простого материала, иначе в битве была не столь эффективна. Однако в его гневе, похоже, достаточно. Ещё немного и Би-Хань разорвёт здесь всё на куски. Но жаль, что фаллоимитатор, вошедший в него так глубоко, не давит на простату. Вся длина загнана прямо в его задницу, то и дело трётся туда-сюда от простых движений, но так сложно повернуться к той самой точка, чтобы облегчить свои страдания. Чёртов Томаш и его дела. Он и Куай Лян были в самом разгаре, когда младший из них решил заявиться к вышеупомянутому с какими-то вопросами. И будь проклят весь Лин Куэй, если Куай Лян решил куда-то уйти прямо сейчас. Би-Хань волочится достаточно, чтобы каким-то неведомым образом перевернуться. Теперь он распластан на спине. Его руки высоко связаны верёвкой, прикреплённой к потолку — и как давно Куай успел всё это соорудить? А ноги привязаны к спинке кровати, не давая ими нормально пошевелить. Похоже, его брату нравится видеть, как он страдает. Чёртов садист со своими чёртовыми идеями. Если бы на Би-Хане был макияж, то он явно был бы похож на шлюху с растёкшейся тушью, которую отымели, избили и бросили. От настоящей такой шлюхи его отделяет, правда, немногое. Пока ещё не избили, пока ещё не отымели, но уже, кажется бросили. Его ноги в ужасе затекают, как и руки. Дикое трение о верёвки стирает кожу уже, кажется, до крови, и скоро они доберутся до костей. Может хоть это отвлечёт его от дикого возбуждения. Член стоит так сильно и уже синеет от кольца на основании. Но Куай Лян так и не приходит. Томаш уговаривает того сходить до купален. Уже почти вечер, он до сих пор в душе, да и Би-Ханя можно позвать. На последнее Куай Лян только неловко улыбается, думая о том, что его брат скоро будет готов убить его, а потом уж и сходить до купален, чтобы ещё и утопить. Их разговор затягивается, и не понятно по каким причинам. То ли Томаш спрашивает слишком много, то ли Лян отвечает слишком много и расплывчато, пытаясь растянуть разговор как можно больше. В конце концов, Томашу, видимо, надоедает всё это, потому что торопливо он прощается с Куаем и уходит на поиски второго брата. Тот лишь с улыбкой смотрит ему в след. Что ж, удачи ему. И взгляд Куай Ляна тут же темнеет, как он возвращается в комнату. Представление о невероятной растяжке Би-Ханя, когда тот изворачивается так сильно, чтобы попытаться ещё больше насадиться на фаллоимитатор. Руки в районе запястий и ноги в районе лодыжек раскраснелись от трения, лицо мокрое от слёз и волосы, прилипшие к разным местам от пота. Это выглядит совершенно прекрасно, что он не против умереть, как только придётся его развязать. Би-Хань замечает его не сразу, занятый попытками доставить себе хоть какое-то удовольствие. А как только замечает — замирает и совсем не двигается, будто пытается сделать вид, что покорно ждал. Честно говоря, Куай Ляна самому требуется достаточно времени, чтобы рассмотреть расстелившуюся перед ним картину. Не только грязные дела, которые тот пытался сделать в его отсутствие, но метки и следы, которые он оставил до этого, теперь они постепенно расцветают на его теле. И взгляд останавливается на затвердевших сосках, когда он думает, что в следующий раз лично проколет их ему. Би-Хань, заметив на себе заинтересованный взгляд, начинает что-то бессвязно бормотать, а от едва усилившейся вибрации в заднице — то ли проклинает, то ли просит ещё больше. Такой отчаянный и беспомощный. Взгляд Куай Ляна опускается ниже на подрагивающую задницу — красную, с проявляющимися отметинами его ладоней. И отсюда — даже если не полностью — видит, как дырочка пытается поглотить фаллоимитатор полностью. Потный, измученный и дрожащий, но готовый принять член в любой момент… или же встать на колени, до самых яиц принимая член брата, совершенно позабыв о себе. Мысли катятся настолько сильно, что Куай создаёт в голове список на следующий раз — если, конечно, останется жив. И настолько хорошо, что ладони непроизвольно начинают нагреваться. — Бессовестная зверушка, — щурится на потерявшемся в возбуждении взгляд и замахивается, чтобы отвесить Би-Ханю пощёчину, который тут же громко стонет. Лицо теперь ужасно горит. И это не столько от удара, сколько от температуры, до которой нагрелась ладонь Ляна. — Посмотри на себя, — усмехается, нарочито медленно проводя костяшками по месту удара, — маленькая шлюшка, готовая на всё, чтобы заполучить член в свою в растраханную задницу, — продолжает тот, одаривая Би-Ханя ещё одной пощёчиной. — Может мне в следующий раз позволить Томашу зайти в комнату, — дразнит Куай, точно зная, что это оседает в сознании брата, — он думает, что ты ненавидишь его, а на самом деле мечтаешь об ещё одном члене. Может только таким образом он заткнёт твой поганый рот. Куай знает на что давить. Знает, о чём говорить. Знает как ударить так, чтобы лишить сознания. Сучёныш. — Может развязать твой ротик? Да. Да. Да. Да. Сделай это и получишь в ответ такой шквал оскорблений, что внутреннее эго согнётся от этой грязи. Охренеешь. Куай осторожно оттягивает уголок рта Би-Ханя, обхватывая шарика обеих сторон, будто и правда хочет вытащить. Однако это обман, он почти ведётся на это — тот только поправляет, чтобы надо было почти задыхаться. — Не за-слу-жил, — Куай вытаскивает пальцы, вытирая слюну о голое тело, — разве я разрешал тебе двигаться? Всю композицию испортил, — дует губы Куай Лян, словно маленький ребёнок или же великий художник, чью картину изничтожили. За это ведь и правда убить можно. Би-Ханю неудобно, у него всё затекли О настолько, что он перестаёт чувствовать конечности. Глаза распахнуты настолько, что теперь невозможно закрыть. А хочется. Почти невыносимо выдерживать этот взгляд — такой добрый, но проникнись чуть дальше и увидишь какого-то маньяка. Дьяволёнок. Ведёт себя так с раннего возраста. Делает из себя саму невинность, а потом берёт, что хочет — жёстко и беспощадно. Хочет возразить сам себе, что это легко обойти, но это ведь он, сам Би-Хань находится в таком отчаянном положении, а не его брат или кто-либо ещё. И кто из них двоих тут ещё грандмастер. У Би-Хан проблемы, и он прекрасно это знает. Он пытается ругаться, кричать, ненавидеть, когда горячая — слишком горячая, — касается его бедра, прожигает чуть ли не до кости. И так больно и хорошо одновременно, что вместо слогов вокруг кляпа — Би-Хань запрокидывает голову и громко стонет, дёргая ногой. И как это весь Лин Куэй ещё не сбежался на крики, чтобы посмотреть как их грандмастер кричит в агонии, а после просит — на самом деле, безмолвно, тело делает это за него, — трахнуть его, как последнюю шлюху. Какой после этого из него лидер. — А может позвать Сайракса и Сектора? — Би-Хань сглатывает насколько это возможно — часть слюны пробивается сквозь растянутые уголки губ. Проблема в том, что Куай всё знает. Совершенно всё. От него невозможно ничего утаить, — это ведь они научили тебя быть таким развратным. Кончать только от того, что ты принимаешь в себя член, м? Расскажешь, это у с ними у тебя был первый раз? Они тебя так развратили, или ты сам умолял тебя трахнуть? Би-Хань не может перестать стонать. Да, это было действительно всё так. Эти двое засранцев обжимались, изучая друг друга. А он лишь оказался не в то время и не в том месте — или, скорее, наоборот. Он принимал их по очереди: один изводил его мелкими толчками сзади, пока тот, кто спереди — насиловал его горло, и всё наоборот. Это был его первый раз, и ещё несколько дней его дырка помнила эту божественную и до больного прекрасную растяжку, но больше он не посмел просить их повторить, удовлетворяя себя пальцами и подручными предметами — покупать всякие игрушки тогда было опасно. Рука Куай Ляна скользит ниже, к соскам, и Би-Хань наконец закрывает глаза и шумно выдыхает, когда кончики пальцев касаются его сосков. Куай Лян беспощаден в своих действиях. Не даёт продохнуть совсем. Не снижает температуру — наоборот, усиливает. И вскоре Би-Хань начнёт плавиться в прямом смысле. Собственное положение настолько неудобное, что каждое движение при попытки уйти от горячих пальцев создаёт только большее трение. Но Куай Лян трёт, дёргает, щиплет, что кожа вокруг сосков уже совсем красная. И если бы не кольцо на основании члена, Би-Хань бы уже кончил, даже не касаясь себя. Очень хочется использовать лёд, чтобы хоть немного ослабить свои мучения. Ещё лучше — порвать каким-то образом верёвку, хотя бы ту, которая подвешивает его к потолку. Что есть мощи — ударить Куай Ляна, чтобы у того аж в глазах потемнело. А после… насадиться на его член и трахнуться об него так, чтобы брат сам начал умолять позволить ему кончить. Вместо этого Би-Хань сдерживается, поддаётся обманчивым ласкам, совсем не замечая, как слёзы то ли от боли, то ли наслаждения продолжают течь по щекам. Как же это плохо, больно, но хорошо и приятно. Настолько его одолевает буря эмоций, что всё, что он может — свести ноги, пытаясь ослабить давление на свой член. Конечно же, это не уходит от внимания Куай Ляна. — Разве я разрешал тебе двигаться? — дует губы младший. Обманчивая сучка. Никогда не доверяй этому тону. Куай Лян выжидающе смотрит на Би-Ханя, которого поймали за непристойными — насколько они могут быть таковыми в данной ситуации, — действиями. Тот только стыдливо отводит взгляд, строя из себя жертву ситуации. Лян знает, что положение брата слишком не удобное, но он сам подписался на это, когда пытался ослабить своё растущее возбуждение. А теперь как нашкодивший щенок виляет хвостом и просит прощения. И Куай Лян едва сдерживается от того, чтобы застонать. И в собственной груди становится так хорошо. Боже, как же он обожает Би-Ханя. Обожает то, что он позволяет ему делать с собой всё, что вздумается. И будь он проклят, если самому Би-Ханю это не нравится. Конечно, сначала тот отказывался от подобной затеи. Непристойно грандмастеру находится в такой уязвимой ситуации. Но теперь, смотря на то в каком отчаянном положении находится Би-Хань, он рад этому настолько, что после готов умереть. Без каких-либо сожалений. — Скажи это, — Куай Лян меняется в лице. Теперь он строго глядит на старшего, резко схватив за подбородок, поворачивая к себе. И Би-Хань стыдливо смотрит на него в ответ, — скажи, иначе я прямо сейчас встану и уйду к Томашу. Би-Хань аж весь сжимается, поджимает пальцы ног. Это не столько о том, что к кому Куай Лян собирается уйти, сколько о том, что ему придётся провести минуты — или часы, — в одиночестве. Может быть, тогда он умрёт от чрезмерного возбуждения, его член взорвётся. Чертовски нелепая смерть. Би-Хань пытается сглотнуть и едва на давится из-за этого. Он смотрит в пробивающий до костей едва озлобленный взгляд. Пытается хоть что-то сказать, но кляп только мешает ему, так что до Ляна доходят только неразборчивые звуки. Но он точно должен разобрать их. «Мне жаль». Такой послушный и податливый. Конечно, до тех пор пока с него не снять кляп. Или позже он обязательно отыграется — на тренировках, в спаррингах, во время спорах. И Лян позволит сделать тому что угодно, чтобы позже вечером снова насадить его на свой член. Думая об этом, Куай Лян вспоминает о собственном возбуждении. Нет, сейчас нельзя даже думать об этом. Он должен держаться ради Би-Ханя, чтоб потом было хорошо, намного лучше им обоим. Просто… Ещё немного… Ещё чуть-чуть. Куай Лян развязывает ноги Би-Ханя, меняя из положение. Теперь они оказываются также привязаны к спинке кровати, только теперь порознь — широко раздвинутыми настолько, чтобы между ними было легко уместиться. Что, собственно, он и делает. Би-Хань склоняет голову к руке, пытаясь хоть как-то унять боль в затёкшей шее. Так мило выглядит — с растрёпанными волосами, с кляпом во рту, со всей этой водой — слюни и слёзы, — растёкшейся по его лицу. И волосы, находящиеся в полном беспорядке, так и лезут в глаза. Нарочито осторожно Куай касается тёплой ладонью щеки брата, аккуратно убирает волосы, замечая очень внимательный взгляд, следующий за каждым его движениям. И Куай Лян не собирается его разочаровывать. Заправляет чёрные, как смоль, волосы за ухо, слегка сжимая мочку — только для того, чтобы несильно ударить Би-Ханя по щеке, на что тот издаёт только измученный стон. Лян возвращается обратно в сидячее положение, наклоняется, чтобы оставить лёгкий поцелуй у бедра, отмечая лёгкую дрожь, и пытается хоть немного успокоить, кончиками пальцев массируя коленку. Они оба знает, что всё это лишь обман. — Что же мне с тобой сделать за такое непослушание? Куай Лян коварный, ловкий, строит из себя саму невинность, когда по факту это совсем не так. На людях он ведёт себя не как брат, а как покорный воин великого грандмастера Лин Куэя. Но едва двери комнаты закрываются, и он ведёт себя как голодный хищник, подготавливающий свою жертву для дальнейшей трапезы. Би-Хань ненавидит его за это и одновременно так любит, даже если это уничтожает полностью остатки его гордости. Куай Лян продолжает поддразнивать его, то тут и там касаясь особенно горячими подушечками разных участков тела, выбивая дрожь. Его голос хриплый от возбуждения, а взгляд настолько потемневший, что Би-Хань даже не знает, чего ожидать. Но тот терпит до последнего, желая попробовать что-то ещё. Он точно его однажды убьёт. Нагнёт и трахнет так, что не сможет стоять неделями. За все страдания, которые он принёс ему сегодня. И пусть это простые отговорки, потому что Би-Хань едва ли сдерживается от того, чтобы умолять его трахнуть. Нет, он должен держаться, даже если из-за всех манипуляций фаллоимитатор сдвигается, едва касаясь его простаты. Просто невыносимо. Это похоже на испытание выдержки. Он и не такие проходил, и не так страдал. Худшее из худшего Би-Хань испытывал тренировками Лин Куэя. Но этот взгляд, сверлящий сквозь него. Эти пальцы, не дающие покоя. Би-Ханю хочется закрыть глаза, но он лишь щурится, не прерывая зрительный контакт. И пусть часами позже он будет принимать расслабляющую ванну, будь размякшим от горячей воды. И всё будет так, будто раннее ничего не было, следы их плотских утех будут напоминать ему это время ещё очень и очень долго. — Может мне снять тебя на видео, а потом показать Лю Кану какая ты течная сучка, которая не может дождаться, чтобы получить член? Би-Хань мотает головой из стороны в сторону, что-то мычит и снова стонет, запрокидывая голову, когда младший вновь включает на несколько секунд вибрация в его задницу, и он почти скулит, потому что этого мало, чертовски мало. Куай Лян лживо нежно проводит рукой по полностью взмокшим волосам, успокаивает, чтобы в следующую секунду сгрести в кулак и резко натянуть, смотря на то, как этот восхитительный кадык ходит под кожей. И он не отказывает себе в удовольствие прижаться к бледной шее, обхватив губами адамово яблоко, но при этом не оставляя следов. У них своеобразная игра. Оставь как можно больше следов в почти незаметных местах и не попадись. Однажды так Би-Хань чуть не спалился перед Томашем, когда наклонился и футболка открыла взор на эту чудесную поясницу, на которой всё ещё красовались отпечатки куайляновских пальцев. Тогда он только остро отреагировал и огрызнулся. Нечего рассматривать его. В целом, это правда, но самого Куай Ляна берёт гордость. Он тоже играет в собственную игру. Называется: «Когда мне уже втащат?». Куай Лян уверен, что когда-нибудь у брата кончится терпение, а пока что он будет делать всё, что ему вздумается. Недолго думая младший вытаскивает кляп. — Убью нахер, — тут же рычит Би-Хань, жадно глотая воздух и накопившуюся слюну, — убью, изобью так, что месяцами будешь ходить под себя, ты ещё пожалеешь о том, что оставил меня… А-а-ах. Скулёж Би-Ханя прекрасен, божественен, приправленный удовольствием. Услада для его ушей. Может быть, Куай Лян начинает слишком резко после такого долгого ожидания. Он знает, что вибратор внутри Би-Ханя, включенный сразу на полную мощность, творит чудеса, потому что теперь точно трётся о его простату. Для большего шоу Куай Лян отстраняется, его руки перемещаются по телу, сжимают бёдра и опускаются на ягодицы, разводя их в стороны, чтобы увидеть, как жадная дырочка Би-Ханя пульсирует. — Ты такой молодец, — улыбается Куай Лян, отвязывая левую ноги Би-Ханя, чтобы закинуть её к себе на плечо и легко поцеловать около колена, — такая хорошенькая куколка — Пошёл ты, — огрызается Би-Хань в ответ, пытаясь ударить брата ногой, но конечности не слушаются от слова совсем. — Уверен, что мне стоило купить больше игрушек, чтобы заполнить все твои дырочки, — хитро щурится Куай Лян. — Себе заполни сначала… — младший не даёт ему договорить, вырывая из разочарованный вздох, когда фаллоимитатор под давлением с внешней стороны выскальзывает из его задницы. Но просить вернуть обратно он, конечно же, не будет. И несмотря на предыдущий резкий порыв, Куай Лян действует не слишком быстро, но пытается сбить с толку. Перемещается по кровати, чтобы было удобнее, и ловит вопросительный взгляд, на который отвечает лёгкой улыбкой. И Би-Хань рычит, едва не срываясь на крик, когда Лян ртом налаживается на его болезненно твёрдый член. С каждой секундой сдерживаться самому всё труднее и труднее. Куай Лян, ошеломлённый стонами брата, с трудом сосредотачивается, но старательно водит языком по чувствительной головке, обводит ствол, параллельно с этим трогая твёрдые соски. И совершенно плевать, что Би-Хань срывается так, что будто половина потолка вскоре отвалится на них. Но на данный момент плевать на это всё это. Пока что он занят тем, что массирует уздечку кончиком языка, а в голову приходит очень интересная идея. Перехватив ногу поудобнее, свободной он опускается вниз. И Би-Хань продолжает дёргаться, испуская проклятья, когда Куай Лян выпускает и вводит фаллоимитатор, а его голова движется вверх-вниз, доставляя удовольствие с обеих сторон. Все звуки — мокрые и грязные сливаются воедино, создавая музыку, от которой всё тело сотрясает. Хочется проверить на каком моменте Би-Хань отключится, станет умолять или сорвёт голос. Но самому держаться трудно. — Прекрати, — шипит Би-Хань, когда становится почти больно, отчего пальцы на ногах поджимаются. — М? Ты что-то сказал? — Куай Лян останавливает какие либо действия, поглядывая на брата, который с трудом поднимает голову. — Ты слышал. — Неа, что ты хочешь? — Вывернуть твои кишки наружу, — огрызается Би-Хань. Куай Ляна на это заявление пробивает я лишь на лёгкий смех. Как тот вообще может ещё говорить? Хотя его слова такие тихие и хриплые, что он, кажется, реально скоро отключится. Куай Лян поднимается с места, обхватывая лицо Би-Ханя рукой, на что тот только напрягается, опасаясь, что снова получит по лицу. — Пусть из твоего отвратного рта так и льётся эта грязь, — Куай Лян засовывает большой палец ему в рот, разжимая губы, надавливает на язык сосредотачивая всё внимание Би-Ханя только на нём, — но будем честны, ты даже не сможешь кончить без моего члена в твоей заднице, пока я не вытрахаю из тебя всю душу, чтобы следующие несколько дней твоя дырка хотела бы этого ещё не переставая. — Попробуй, — только и плюётся Би-Хань провоцируя. Несмотря на всё это, старший брат обладает прекрасным самоконтролем. Толстый фаллоимитатор, засунутый глубоко в задницу, и верёвки, удерживающие его на месте. Куай Лян уверен, что любой на его месте уже бы молил о пощаде, просил бы развязать, умолял бы этом. А Би-Хань, даже после проведённого в одиночестве времени, только и делает, что огрызается. И даже не использует магию, чтобы хоть как-то ослабить свои мучения. Настоящий грандмастер. И это вызывает у Куай Ляна только улыбку. Едва слабый румянец озаряет лицо Би-Ханя от того, как на него смотрят, но он быстро собирается с мыслями, тут же хмуря брови. Собственного самообладания уже не хватает. И это становится облегчением для них обоих. Куай Лян облизывает свои губ, даже не представляя, какие они сухие, и стягивает с себя штаны, с облегчением выдыхая — и, кажется, не только он. Пальцы ног Би-Ханя подгибаются в предвкушении, и он будто даже забывает о фаллоимитаторе, как только видит массивный член Куай Ляна, тяжело сглатывая. Даже дышать перестаёт на мгновение. — Такой желанный, — шепчет Лян, вытаскивая вибратор из пульсирующего кольца мышц, чем вызывает протяжный стон. Стягивает кольцо, и Би-Хань готов — почти готов — расплакаться, когда чувствует своего рода освобождение. Но Куай Лян всё не торопится, прижимается большим пальцем к его краю, нагревает, скользит внутрь, очерчивая стенки. — Лучше бы ты использовал свой язык, может от него был бы хоть какой-то толк, — хрипит Би-Хань, покрываясь мелкой дрожью, когда чрезмерно горячий палец исследует его изнутри. И Куай Лян почти удивлён, он столько раз плохо обращался с этой задницей, но она все равно каждый раз добродушно приветствует его, принимая всё, что дадут. Не желая больше тянуть время, он берёт в руку свой член — и он практически уверен, что когда разговаривал с Томашем, тот точно заметил его возбуждение в штанах, — и приставляет головку ко входу. У него тоже есть самообладание. Всё своё внимание до этого момента он потратил на Би-Ханя, не отвлекаясь на себя ни на секунду. Он хотел увидеть предел брата и почти сделал это. У них обоих ещё всё впереди. И не смотря на всё это, с каждым приближением настоящего секса, похоть заполняет его, берёт вверх, и только на остатках разума он держится, чтобы не сорваться и не трахнуть Би-Ханя так, чтобы тот умолял лишь остановиться. Откопав смазку и растерев её о член и анус — оба шипят от контраста с тем, как до этого Куай Лян играл, — младший придерживает Би-Ханя за ляжки, приподнимая его ноги, и плавно входит в него. Он уже забывает, как прекрасно, божественно это звучит, Би-Хань почти кричит, с воплем откидывая голову назад, почти болезненно сжимаясь вокруг него, что Куай Ляну требуется некоторое время, чтобы взять себя в руки. — Это то, чего ты желал, брат? — хрипло спрашивает Лян, получая только слабое движение чужой ноги, которую он незамедлительно закидывает себе на плечо, чтобы уделить некоторое время коленке. Би-Хань всегда злится, что область коленей и вокруг постоянно искусанная и в пятнах, не понимая, что младший нашёл в них, но Куай Лян то прекрасно знает, что это одно из самых слабых мест. Говори что хочешь, но телу будет говорить всё за тебя. — Просто сделай это, чёрт возьми, иначе я тебе голову оторву, — говорит скорее на инстинктах, нежели действительно думает так. Ведь Би-Хань выглядит так, будто он больше не понимает, где находится и что с ним происходит. И этот ракурс просто идеален. При каждом движении бёдер Куай Лян видит прекрасную картину: Би-Хань выгибает спину, запрокинув голову от ошеломляющего удовольствия, адамово яблоко ходит туда-сюда, и младший может сказать точно, что всё это продлится не очень долго. Вновь нагрев свою ладонь, он суёт её под спину Би-Ханя, почти полностью висящей в воздухе, чтобы сделать небольшой массаж, размять мышцы. И это, судя по всему, тоже приносит неимоверное удовольствие, когда до его ушей доходит тихий скулёж. Без лишних слов Куай Лян продолжает погружаться в это восхитительное ощущение. Тепло переполняет его, и Би-Хань, кажется, даже болезненно стонет от того, как его брат нагревается во всех местах. И Лян любящим взглядом окидывает тело своего брата, после чего прижимается носом к груди, оставляя лёгкие поцелуи. Чёрт возьми, как же он хочет поцеловать его. Уничтожить не только внизу, но и его рот. Но ни терпения, ни сил на это уже совсем нет. И Би-Хань в ответ на это больше не может сыпать угрозами. Только «быстрее» и «сильнее, чёрт возьми», когда Куай Лян после долгого времени мучений грубо трахает его, врываясь в до боли растянутую задницу. Он, блять, просто пропадает, находится где угодно, но не здесь. Будто ещё не готов кончать, член прыгает при каждом толчке, дырочка то и дело сжимается, а конечности пытаются бороться с ограничителями. Куай Лян сам уже подбирается всё ближе. Божественная теснота вокруг его члена — что даже удивительно или ему просто кажется? — выжимает из него все силы. И все эти изгибы тела под ним, и звуки не меньше подводят его к краю. Его удовольствие быстро нарастает, поэтому он незамедлительно касается болезненно выглядящего члена Би-Ханя, который тут же срывается опять на крик, когда Куай Лян начинает осторожно надрачивать ему. Би-Хань готов взорваться а любую секунду, но продолжает молчать, кусая свои губы чуть ли не до крови. — Би-Хань, — сквозь зубы выдыхает Куай Лян, оставляя небольшой засос прямо под ключицей. — Кончи в меня прямо сейчас, — только и говорит Би-Хань, обильно кончая в руку младшего. И эти слова, и эти действия побуждают Куай Ляна двигаться быстрее, жёстко вдалбливаться в эту восхитительную задницу, ушами улавливая только болезненные стоны из-за чрезмерной стимуляции, и всё же он двигается максимально быстро, пытаясь продлить удовольствие их обоих. Куай Лян кончает на грани сухого оргазма Би-Ханя. Его глаза закатываются назад от того, как это хорошо, от того, как в порыве оргазма стенки старшего брата сжимаются вокруг него. И, в конце концов, Лян замирает, глубоко вдыхая. Когда Куай Лян открывает глаза, то глаза Би-Ханя всё ещё закрыты. Он легонько щипает его за бок, чтобы проверить в сознании ли брат, на что получает слабый стон. Выйдя из Би-Ханя, он позволяет себе насладиться тем, как собственная сперма вытекает из растраханной задницы, а дырочка пульсирует, пытаясь нащупать потерянный член. Осторожно Куай Лян гладит его тело, пытаясь успокоить сбившееся дыхание и сильную дрожь. Будто теперь Би-Хань очень сильно замёрз. Сначала он освобождает руки старшего, и тот безмолвной куклой падает на мягкую постель, заставляя повернуться немного в бок, но больше не в силах пошевелиться. Медленно освободив его ноги, Куай Лян поднимает, что тот до сих пор ещё не вернулся в реальность. Осторожно уложив его набок, Лян устраивается сзади, накрывая обоих одеялом, и трогает руками везде, где может достать, чтобы согреть его. — Эй, не засыпай, — шепчет Куай Лян, — мы собирались посмотреть позже фильм с Томашем, — и оставляет нежный поцелуй у виска. — Пусть идёт к чёрту, — огрызается Би-Хань, но ближе прижимается к брату, пытаясь уловить тепло, — и ты тоже. Обязательно позже получишь за всё это. Куай Лян на это только улыбается. Значит, брат постепенно уже приходит в себя. — Ты молодец.

***

После душа, недолгих уговоров и ещё некоторого времени безделья в постели Би-Хань вновь чувствует себя человеком. Кончено, он мог бы остаться в комнате или поделать дела в кабинете. Но, чёрт возьми, он совершенно не чувствует своих ног. И рук тоже. На запястьях болезненно красные следы, от которых он шипит, когда длинные рукава короткого халата касаются их. Куай Лян оставил его наедине со своими мыслями, позволяя решить хочет он куда-то идти или нет. Желания нет. Сил тоже. Едва ли он чувствует собственное тело, чтобы управлять им. Но Куай Лян такой засранец, что Би-Хань позволит потакать им ещё немного. Он находит Ляна и Томаша в их небольшой гостиной, в которую разрешено входить определённому количеству людей. С недовольным видом Би-Хань падает между ними, складывая руки на ногах так, чтобы не было видно запястья. — Брат, — здоровается Томаш, на что тот лишь хмыкает. — С тобой всё в порядке? — странно обеспокоенно говорит Куай Лян, хватая за руку Би-Ханя и оттягивая рукав. Старший с ужасом смотрит на младшего, его глаза расширяются. Ведь очевидно, что Томаш точно видит эти следы от верёвки. И Би-Хань, смотря на эту гадкую ухмылку, не знает, что ему сделать: провалиться сквозь землю или втащить Куай Ляну прямо в лицо.