Гость из будущего

— Все пять моих чувств были травмированы одновременно, — с серьезным видом сообщил капитан Горин. — Раскаленный ветер недалекого ядерного взрыва опалил мое лицо, а на языке я ощутил отвратительный вкус рассеянной в воздухе протоплазмы. В общем, как водится, по возвращении воздух показался мне сладким, а мир — прекрасным.* — Ммм… Братья Гонкуры? — Стругацкие, Ардис, тоже братья, но Стругацкие. Ардис усмехнулась. Она подняла взгляд на капитана и увидела его, как впервые. Когда Горин только приступал к работе в проекте «Машина времени», он был молод, задирист, щеголеват и обожал улыбаться в пикт-камеры, старательно подражая Гагарину. За пятнадцать лет он обзавелся многочисленной аугментикой и густой сединой, но Ардис смущало не это. В конце концов, любой космолетчик мог этим похвастаться — и ведь многие именно хвастались. Что-то изменилось в самом Горине. Что-то в нем надломилось. «Выгорание? Но как? Неужели там, в прошлом, он увидел что-то, чего не смог выдержать? Но ведь это уже прошлое, оно прошло — и спасибо за это…» И Ардис про себя решила отстаивать на будущем заседании Научкома сугубо машинный состав темпоральных экспедиций. В конце концов, научные сотрудники из числа Новых Личностей — роботы с имитационным искином — и мыслят, и действуют, и даже чувствуют как люди, только ранить их куда сложнее. Горину, конечно, просто необходим отпуск… — Кэп, — наконец сказала Ардис, — давай прокатимся на северные острова, посмотрим, как реакклиматизируется бескрылая гагарка. Они такие славные, почти как пингвины. — Давай… Только знаешь, что? Я бы хотел перед отъездом навестить нашего гостя из будущего. Он уже в сознании? — Ты удивишься… Ник сидел в позе лотоса, опираясь спиной на стену: коек, способных выдержать его вес, в клинике Института внеземной жизни не нашлось. Строго говоря, он не был ксеносом, а может быть, даже и внеземлянином не являлся, — о месте рождения его до сих пор никто не спросил, но строить специальное общежитие для темпоральных гостей пока не имело смысла, поэтому их пока прикомандировали к ИВЖ. Всех четырех: троих из прошлого и одного из будущего. Ник был единственным, кого привез сам Горин, — троих остальных спасли Новые Личности. Ардис улыбнулась ему, Горин — тоже. Он не подал им руки, и они не стали предлагать ему рукопожатие. В присутствии Ника всех почему-то охватывало странное чувство, очень похожее на страх. Ник выглядел почти человеком — и это «почти» оказывалось решающим. Слишком большой. Слишком громоздкий. Слишком быстро двигался. Такое крупное тело не должно так стремительно передвигаться. Он уже объяснил врачам, что его просто подвергли многочисленным гормональным и хирургическим улучшениям, но чувство близкой опасности рядом с ним никуда не девалось. — Я могу ходить, — сказал Ник. — Меня больше не надо здесь держать. Что я должен делать? Каковы будут приказы? — Приказ от Института внеземной жизни пока один, — засмеялась Ардис, — лечиться и поправляться. — Но я уже здоров. — С такими травмами ты не может быть здоров. У тебя всего три недели назад была клиническая смерть, Ник. Тебя сочли мертвым и собирались препарировать, а ты внезапно ожил в холодильном отсеке. Пожалуйста, брось это ребячество. Тебе еще предстоит реабилитация. — Я космический десантник, — хмурясь, возразил Ник. — Мне это не нужно. — Поня-а-атно, — протянули Ардис и Горин в один голос, закатывая глаза: Горин — потому что сам не раз бывал на месте Ника, Ардис — потому что повидала десятки его коллег. — Давай мы все-таки будем делать так, как скажет врач, — настойчиво произнесла Ардис, — врачам виднее. Космос от тебя никуда не денется. К тому же наши врачи хотят тебя немного изучить, если ты не против. Ник опустил глаза. У него были большие и очень темные глаза с характерным прищуром — как будто он привык оценивать расстояния, не полагаясь на приборы, резкие черты лица и болезненно-белая, как у альбиноса, кожа человека, редко выходящего на солнце. Такая же, как у Горина. Казалось, Ник больше не настроен разговаривать, но вдруг он снова взглянул на них. — Кто нашел меня? — Роботы, — ответил Горин. — Рядом со мной была… — Такой ящик? Мы повстречали твоих коллег и передали им.** Ник пошевельнулся. — Каких коллег? Ардис и Горин переглянулись. Похоже, в будущем между учеными существовало что-то вроде соперничества. И если Ник ценой огромного риска добыл какие-то данные, а Горин из лучших побуждений всучил их конкурентам… — Как они выглядели? — Такие же скафандры, как у тебя, только голубые. — Голубые? Не темно-синие? Не цвета морской волны? А эмблему вы не разглядели? — Белая подкова. — Горин вгляделся в лицо Ника. — Вы с ними не сотрудничаете? — Нет, нет, все правильно. Все правильно… Ник казался бесстрастным, но Ардис вдруг поняла, что он ждал этого ответа в страшном волнении, а теперь его охватило безграничное облегчение. Ради чего же он так рисковал? Ради чего едва не погиб, причем десятком различных способов сразу — его медицинская карта напоминала роман ужасов, написанный специально для врачей? Потом, решила она. Ему еще не стоит сильно волноваться. Здоров он, ишь ты… — Теперь можно и к гагаркам, — сказал Горин, простившись с Ником. Все-таки как он сдал, подумала Ардис. Садиться на Фарерские острова, выделенные под восстановление бескрылой гагарки, не разрешалось без специального билета, но Ардис садиться и не собиралась. Она подала Горину плед и парку, снизила орнитоптер, и они медленно пошли над морем, а затем и над землей. Недавно образованные колонии птиц уже пестрели на пологих берегах с удобным выходом к морю. Как и пингвины, бескрылые гагарки великолепно ныряли и плавали; приблизив изображение и настроив оптику, Горин и Ардис разглядывали, как они выскакивают из воды с рыбинами в клюве, а затем выбираются на берег, сразу становясь грузными и неуклюжими. Счетчик особей пощелкивал, отмечая птиц: каждую из них снабдили чипом-датчиком. — Семнадцать, по-видимому, погибло, — с сожалением отметила Ардис. — Косатки на удивление легко вспомнили, кто какое место занимал в пищевой цепи. Но в остальном они неплохо приживаются. — Я думал, этим занимаются орнитологи, — поддел ее Горин. — Они и занимаются, но мне тоже интересно. Экспедиция на Глизе 163 С только через месяц, а кабинетная работа какая-то слишком легкая. — А Ника, значит, отчитывала за ребячество… Оба засмеялись. — Думаю, он у нас приживется не хуже гагарок, — заявила Ардис. — Обучим этого товарища потомка работать с современной техникой — уж всяко она не сложнее, чем техника будущего, и будет летать наряду с вами, профессия у него востребованная. Вот что с гостями из прошлого делать… — Ну, те, из двадцать первого, найдут себе занятие. Меня больше смущает красавец из тринадцатого. У него совершенно другой взгляд на жизнь, он пугается механизмов, считает небогоугодными носки вместо портянок и вообще… — Зато с ним и с Ником не так силен языковой барьер! Горин как будто расслабился, смех его звучал непринужденно, но Ардис заглянула ему в глаза и осеклась. Глаза у Горина не смеялись. К черту темпоральные путешествия, снова подумала Ардис. Пусть в них летают роботы. Только не люди! Ник провел ладонью по мягкой ткани пижамы. Синтешелк, конечно же. Сегодня ему принесли обычную выходную одежду: футболку, тоже из синтешелка, штаны с карманами на бедрах и яркие носки с ракетами и звездами под спортивные кеды. Цвет ему не понравился: он предпочел бы черный, однако спорить не стал. Вещи явно сделали специально для него. Смертные, которые окружали его… они говорили на понятном языке, называя его «надеждой»***, вели себя, в общем, нормально, но чего-то в них не хватало. Может быть, почтительности? Ерунда, это-то как раз всегда бывало лишним. Страха в них не хватало. Они не опасались ничего: ни войны, ни ксеносов, ни других опасностей космоса. Ник перевел дыхание. Врач велел ему дождаться какого-то тутора, но кто это, не сказал. Внезапно в дверь постучали. — Ну, здравствуй, потомок, — воскликнула молодая женщина, входя. У нее были ярко-фиолетовые глаза и очень короткая стрижка. Одна нога аугментическая, отметил про себя Ник, хотя ей постарались придать вид настоящей, рука в бинтах — похоже, только что приживили. — Ты Ник? Я Катла, Катла Реймсдоттир. Док сказал, ты тоже космодесантник? — Да. Ты с Фенриса? — Откуда? Нет, я из Рейкьявика, училась в Петербурге, в Институте космолетчиков. А у вас в будущем он сохранился? — Не знаю, — признался Ник. — Я не с Терры. — О, так ты внеземлянин! — она села напротив него, вытащила какую-то коричневую плитку, разломала и протянула ему половину. — А шоколад в будущем есть? Катла надкусила свою половинку, и тогда Ник тоже попробовал. Вкусовые рецепторы отметили некоторое содержание марганца, ванадия, витаминов. — Что-то растительное? — Говорят, что настоящий, хотя, может быть, и синтетик. Синтетики вообще-то даже вкуснее, — болтала Катла. — А какая она, твоя родная планета? — Тебе бы не понравилось, — пояснил Ник. — Мрачный, почти лишенный света спутник. — У нас тоже есть внеземлянин, — сказала Катла. — Его зовут Родерик. Но он родился на корабле. Вам обязательно надо познакомиться! В нас врезался метеорит на подходе к Солнечной системе, а то мы бы только карантин выдержали. Знаешь, как это потрясно — найти планету с многоклеточной жизнью! Мы столько материала привезли! А где тебя так угораздило, а? — Я… — Ник запнулся. Эти люди, которые называли его потомком, вряд ли поняли бы. — Ты, наверное, высаживался на массу планет, — Катла заговорщицки улыбнулась. — Завидую! У вас там, в будущем, технологии не чета нашим, осваивать можно что угодно. А какое у тебя направление? У меня вообще-то поиск полезных ископаемых… — Я космодесантник, — напомнил Ник. — И я тоже! А, так у тебя широкий профиль? Не хочешь влиться в наш экипаж? — Как это может быть? — не понял Ник. — Женщин-космодесантниц не бывает. — Что? — переспросила Катла. Ник смутился и пробормотал что-то про сложную технологию, которую не разработали. Ему предстояло многое узнать об этом мире. В конце концов, теперь это будет его мир. Ардис назначила туторов всем четырем гостям. Гильом, который внушал ей наибольшие опасения, принял своего тутора — Теону Бритт — на тот особый лад, на который он вообще воспринимал мир. — Тысяча извинений, — церемонно произнес он, — но я принес Господу обет целомудрия. — Но ведь тебе никто не предлагает жениться на Теоне, Гильом, — сдерживая смех, сказала Ардис. — Она твой тутор. Будет тебе рассказывать, как вести себя в нашем времени. — Но я не могу проводить много времени в обществе дочери Евы, — запротестовал было Гильом. — Но мою мать зовут Фиона, — возразила и Теона. — А что не так с именем «Ева»? Гильом поперхнулся и умолк. Наконец с пылающими щеками, отведя глаза, он пробормотал, что женщина суть соблазн и искушение, а когда Ардис и Теона залились хохотом, покраснел еще сильнее. В конце концов Ардис догадалась заявить, что настоящий рыцарь должен смиренно принимать трудности жизни. Переодеваться Гильом не согласился, но сшить ему длинную белую блузу с нашитым на плечо красным крестом и плащ похожего дизайна не представляло сложности. — А где мой меч? — задал он очередной вопрос. — Я не могу пребывать, не препоясанный мечом… — Мы тут ходим без оружия, — пояснила Теона. — Без оружия ходят только рабы, а я свободный человек, рыцарь, граф, магистр ордена! — Извини, Гильом, но ты попал в совершенно другой мир. Здесь нет рабов, нет знатных людей, нет рыцарей и нет войны. Кстати, не хочешь выпить кофе с пирожными? Или перекусить? — Теона отвела его в кафе. После массы дополнительных вопросов Гильом размашисто перекрестился, привлекая всеобщее внимание. — Я попал в царство Божие! — шепотом заявил он. Теона, поразмыслив, решила поддерживать его в этом мнении, а истину открывать постепенно. Психике этого человека, не особенно устойчивой, и так грозил изрядный удар. Пока что перед ней стояли более насущные задачи: обучить Гильома пользоваться линией доставки, бытовой техникой и самодвижущимися дорогами, объяснить ему правила дорожного движения и уличного порядка, а затем помочь выбрать какую-нибудь несложную в освоении профессию. «Для человека, не знакомого с физикой, мир полон магии», — весело написала она Ардис в отчете вечером. Если бы Гильом меньше боялся этих «волшебных» вещей! Правда, с тех пор, как он поверил, что находится в раю, хотя бы перестал шарахаться от них с криком «бесовское наваждение». Единственное, что делало миссию Теоны немного легче, это отсутствие языкового барьера. Ну, конечно, он присутствовал, но совсем незначительный. Гильом прекрасно знал латынь, а эсперанто разрабатывался на ее основе. У Хельги и Катрины — ее товарищей-туторов, приставленных к Диме и Сергею, дела обстояли куда как посложнее. Оба гостя немного владели английским, который Хельги и Катрина знали неплохо, но их знания были чисто книжными, а гости из прошлого неимоверно коверкали слова и предложения. Катрина рассчитывала, что это будет порождать смешные ситуации, а значит, и быстро укрепит взаимопонимание: с человеком, который смеется вместе с тобой, легко подружиться. Ошиблась. Дима очень обиделся на ее улыбку. Он вообще легко обижался. Сергей на Хельги не очень обиделся, зато разобиделся на отказ выпить. С точки зрения гостя из прошлого, нормальные мужики должны выпить, иначе — или больной, или подлюга. Наконец, Хельги догадался сказать, что он за рулем. Хотя бы этот аргумент оказался приемлемым… На первый взгляд с Сергеем было проще найти общий язык — хотя и не в прямом смысле, изучение эсперанто у него продвигалось слабовато. Например, когда туторы уселись поиграть в видеоигры с подопечными — идея Катрины, — у Хельги с Сергеем сразу появились кое-какие темы для бесед. Следующей темой стала техника. Выяснилось, что Сергей очень любил водить наземные автомобили. Гравилетами живо заинтересовался и сразу же захотел покататься… Ардис читала отчет и качала головой. Понять, что есть правила и что их следует соблюдать ради безопасности, Сергей мог. В частности, что нельзя без специального обучения садиться на гравилет, тем более на чужой, нельзя лететь с превышением высоты или скорости, нельзя выделывать кульбиты в воздухе. По всем психологическим тестам его интеллект для этого был достаточен, а жизненный опыт позволял моделировать ситуации, близкие к современной жизни. «Психологические особенности: склонность к эксцентричности, к игнорированию реальной опасности, к вызову существующим правилам», — прочла Ардис. Как это вязалось с предыдущей записью: «Конформизм, стремление быть как все, опасение выглядеть неправильно в глазах других мужчин»? Ах да, это ведь прошлое. Но оно же не такое далекое, как у Гильома! Всего-то несколько столетий прошло. Должно быть, у мужчин прошлого были какие-то свои социальные соглашения насчет дозволенной и недозволенной эксцентричности. Беда в том, что Сергей упорно не понимал: времена изменились. Катрина же билась, точно рыба об лед. Дима мог бросить ей грязную одежду: «Постирай». «Дима, я же тебе показывала, как включать стиральную машину». «Чего это я должен ее включать? Я тебе вчера шмот отдал, чего он у тебя до сих пор в корзине валяется? А погладить тебе что, лень?» Дима мог усесться за стол и рявкнуть: «Жрать давай!» Катрина терпеливо объясняла еще и еще раз, как работать с кухонной машиной. Дима ее демонстративно не слушал, зато отчитывал за невкусные блюда и за то, что Катрина готовит их не вручную. Играми и машинами Дима интересовался, как и Сергей, но сделать из этого точку соприкосновения не удалось. Он высказал ошеломленной Катрине, что она плохо водит гравилет, хотя даже не видел, как она это делает, а затем накинулся на нее с криками и руганью, когда она выиграла у него в видеоигру. Ардис вздохнула. Гильом, которого она считала совершенно не способным акклиматизироваться, более-менее усвоил общие правила… Горин навестил ее на работе. — Как дела? — спросил он. — Как подготовка к командировке? — Боюсь, придется отложить. — Из-за гостей? Или… — Из-за них, родимых. — Ник? — Нет, с ним все в порядке. От услуг тутора отказался, сказал, что хочет сам во всем разобраться. Записался на курсы повышения квалификации. Его товарищи с геологоразведочной «Коробки конфет» к себе в экипаж вербуют. — Значит, этот старый тамплиер… — И опять не угадал. Картина мира у него своеобразная, что и говорить, но он потихоньку учится управлять дождевыми тучами в метеоуправлении. Включать дождь по расписанию несложно, а он чувствует себя помощником господа бога! Ардис хрустнула пальцами. — Катрина уже на пределе, — признала она. — Никто не ожидал, что люди, которые так близко к нам по времени, окажутся такими… чуждыми. Хельги вроде бы не жалуется, но я по тону его отчетов чувствую, что ему до срыва тоже недалеко. — Что с ними не так? — Если бы я понимала! Они какие-то абсолютно нелогичные, вот в чем причина. — Мегатрон высказывал сожаление, что решил их спасти, — заметил Горин. — О, я не верю, что он так сказал. У него очень четкая этическая программа, и он никогда от нее не отступает. — Нет, он сожалеет, что принял решение доставить их сюда. — Я так понимаю, что Гильом бы умер без антибиотиков, — сказала Ардис, — а эти двое юношей, судя по характеру ранений, также могли умереть. К тому же, по данным экспресс-прогнозов, Гильом мог изменить ход исторических событий, если бы выжил. По юношам из двадцать первого у меня данных нет, правда. Так что он принял правильное решение. Но теперь надо принимать новые решения, а я не знаю, какие! Горин подумал. — Сменить туторов для начала, — предложил он. — С понедельника они будут заменены. Я не уверена, видишь ли, что эти двое вообще примут наши этические максимы. Они… ну ты сам увидишь. Гравилет летел над Диноландией. Ник с интересом вглядывался в группы травоядных рептилий, мирно пасущиеся внизу. Улучшенное зрение позволяло разглядеть каждую подробность. Тщательно воссозданные флора и фауна выглядели совершенно естественно, только уж очень красиво и живописно, и видно было, что животным в Диноландии хорошо. Гораздо лучше, чем в их собственном времени. Упитанные, чистые, здоровые туши, крепкий молодняк, защищенные кладки. Каждое животное находилось под строгим надзором ветеринаров. Особенно заинтересовало Ника, что мимо группки пахицефалозаврид преспокойно прошествовал огромный тираннозавр, не выказывая никакого желания охотиться. — У нас животные сытые, — пояснила экскурсовод, — поэтому хищник не нападает на других динозавров. Когда они немного расплодятся, мы позволим им понемногу охотиться, а пока у нас животных мало, мы не можем так рисковать. — Стегозавры, — пробормотал Ник. — Совсем не похожи. — На кого, на стегозавров с палеоиллюстраций? — улыбнулась экскурсовод. — Нет, на других стегозавров. Верховых. На которых экзодиты ездили. — Верховых? — экскурсовод удивленно приподняла брови, потом на лице у нее отразилось некое понимание. — А! Ну, расы, у которых есть верховые динозавры, пока еще не открыты, а у нас на Земле — только такие. — А у вас в будущем ездят на динозаврах? — спросил кто-то. — Ксеносы, — неохотно буркнул Ник. Он уже жалел, что заговорил об этом. «Зачем им знать, что случится в будущем? Дурацкое любопытство…» — А теперь давайте потихонечку снижаться, — предложила экскурсовод. — У нас будет возможность погладить динозавров, потрогать их и даже покататься на них. Конечно, на динороботах, но они совсем как настоящие! «Игрушки? Или изуверский интеллект?» — А люди, совсем как настоящие, у вас есть? — спросил Ник. Спросил коряво, но экскурсовод поняла. — Если ты о разуме и душе, то да, они как настоящие. Но не внешне. Внешне они выглядят как роботы. — Как можно создать разум и душу? Ник всполошился. Эти люди, на вид такие приятные, занимались форменной техноересью! — Небольшой машинный разум есть в каждой машине, — объяснила экскурсовод. — А более сложные машины обладают более сложным искином. «А, это они так называют машинный дух. Ничего страшного…» — Мыслящие машины в свое время едва не уничтожили человечество, — сказал он. — До этого нам еще очень далеко, — заметил кто-то. Ник кивнул, не став спорить. Тут очень до многого было еще далеко. Но чем дальше, тем сильнее удивляла его беспечность этих людей. «Что за время непуганых болванов!» Их группа снижалась, чтобы сделать пикты с динороботами, и впрямь неотличимыми от настоящих, как вдруг от группы оторвался гравилет и помчался обратно. — Джузеппе! Джузеппе! — заволновалась одна из туристок, видимо, мать подростка, оседлавшего гравилет. За спиной мальчишки сидел еще один мальчуган, поменьше. Должно быть, этот Джузеппе хотел показать какого-то динозавра младшему братишке. Наверняка такие случаи бывали на каждой экскурсии. Наверняка они заканчивались благополучным возвращением любопытного туриста к своей группе. Ник насторожился. Что-то в траектории полета показалось ему неправильным. А в следующую секунду он уже бросил свой гравилет вдогонку машине Джузеппе, но поздно. Яркая механическая стрекоза вдруг заложила особенно пижонский вираж — и свалилась в штопор, заваливаясь на бок прямо в полете. Мотор загудел с надрывом: системы безопасности машины пытались выровнять ее в воздухе. Однако Джузеппе потерял голову — судя по тому, что он дернул рычаг управления в обратную сторону. Гравилет взбрыкнул, как норовистый стегозавр, а потом резко взмыл вверх. Над Диноландией разнесся крик. Два крика. Это кричала мать Джузеппе, видя, как его тело несется к земле. Ник рванулся вниз, чтобы перехватить мальчика. От удара он, скорее всего, получил бы кучу переломов, но сейчас Ника это мало заботило. Лишь бы не грохнулся в стадо динозавров. Те попросту затоптали бы его, даже не заметив… Он понадеялся, что второй пацан сумеет выровнять машину, взявшись за руль. Но нет — мальчик был слишком маленьким, и его прочно пристегнули к пассажирскому месту позади водителя. «Да что ж такое!» Тело Джузеппе плюхнулось на руки Ника так, что его собственный гравилет едва не перевернулся. Кудрявые волосы мальчика разметались, в уголках рта пузырилась кровь. В момент удара Ник отчетливо расслышал, как хрустнул, ломаясь, позвоночник, а с ним — и ребра. «Компрессионный перелом. Я бы через пару недель оклемался, а вот он…» Выпростав руку из-под Джузеппе, он заложил еще более невозможный вираж, чем до этого — сам Джузеппе. Ник сильно подозревал, что гравилеты на такой высший пилотаж не рассчитаны, и что его машина сейчас воткнется в землю вместе с пассажирами. Но делать было нечего: машина с пристегнутым к ней ребенком неслась к земле, прямо в гущу пасущихся рептилий. Ник успел поймать ее за руль, едва не уронив Джузеппе. Но его гравилет уже не выдерживал тяжести. Сам Ник весил почти вдвое больше среднего человека, Джузеппе был уже довольно большим мальчиком, и вес второй машины с ребенком потянул их к земле. Младший ребенок орал и вырывался, к счастью, не додумавшись отстегнуть ремни безопасности. Они отстегивались сами по приземлении. — Кишки прародителя, — ругнулся Ник. По крайней мере, они не врезались в животных. Зато животные заинтересовались. Ник знал, что, если грокса из его времени не лоботомировать, он запросто набросится на все, что движется, и растерзает. Были ли земные динозавры такими же, он не знал и проверять не собирался. Однако все к этому шло. Огромная пасть затянула детскую руку и с тошнотворным хрустом зажевала. Ребенок захлебнулся криком. Джузеппе застонал: из-за переломанного позвоночника он не мог даже пошевелиться. Ник закинул его на плечо и рванул ребенка. Аугментику в этом времени вроде бы делают, отрешенно размышлял он. Но вдруг ее делают только космонавтам, они тут фу-ты ну-ты какие важные птицы? Ладно, исходим из того, что его надо спасти целиком, не жертвуя конечностями. И при этом не жертвуя проклятыми ящерами, чтоб их слогты погрызли! Его ботинок, чавкнув, врезался ящеру в морду. Животное обиженно загудело, но ребенка выпустило. Рука у него была сломана в нескольких местах и выглядела жутко: мясо отслоилось от кости, развороченные мышцы ярко алели, и все это сильно кровоточило. Ник оглянулся. Если бы этот Джузеппе хотя бы мог вести машину… Второй ящер надвигался на Ника, обе руки у которого были заняты ранеными детьми. Одежда уже пропиталась кровью младшего мальчика. — Зар-раза! — Ник снова ударил животное ногой и бросился бежать. Отвести это медлительное стадо от гравилетов. Потом перебежать обратно, вскочить на гравилет — авось выдержит… Стадо оказалось не медлительным. Оно понеслось вскачь за Ником — с минимальным отрывом. Тот лихорадочно соображал, что делать, как вдруг перед ним выросла гигантская фигура. «Диноробот?» Судя по запаху — нет… Обонятельные луковицы ящера уловили аромат крови. И если на человеческую кровь хищник не среагировал, то кровь стегозавра, на которых он охотился и в собственном времени, распалила его инстинкты. С ревом он набросился на стадо. Те с гиканьем и топотом ринулись обратно. Одного из них хищник настиг и впился зубами ему в бок. Добыча не сдавалась, яростно хлеща его шипастым хвостом. Рев и грохот, суматоха, — Ник лавировал между мечущимися тушами, пытаясь найти гравилет. Второй, Джузеппе, уже растоптали, и цветные обломки валялись между папоротников… Наконец хищник отстал, вырвав изрядный кус мяса из бока стегозавра — вместе с лопастью со спины. Почти обнаженные ребра в ране мучительно вздымались, из них с хрипом вырывался воздух. Но и хищнику досталось: могучие бедра исполосовало глубокими ранами и бороздами, обросшими потеками крови. — Скорее! Скорее! Забрось его! — кричала Катла, зависая на гравилете над Ником. — Давай мне второго! — вторил ей Родерик. — Джузеппе! Джованни! Ник запрыгнул на свою машину и взмыл в небо, очень довольный собой и этим маленьким, по его меркам, приключением. К раненым динозаврам уже спешили бригады ветеринаров. Небольшой выброс адреналина заставил Ника почувствовать себя… На месте. Живым. — Ну ты даешь! — с уважением проговорил Родерик. — Вот это реакция. Остальные не успели даже глазом моргнуть, а ты — вжух, вжух… Я теперь понимаю, почему Катла так хочет, чтобы ты был с нами в экипаже. Они с Катлой еще тяжело дышали, взволнованные. Конечно, никто и не вспоминал о последнем этапе экскурсии. Детям оказывали врачебную помощь, вокруг поднялись шепотки и пересуды, то и дело слышалось «а, это же тот, потомок из будущего…» — Так, значит, твоя специальность — космический спасатель? — спросил кто-то. Ник закусил губу. За последние дни он успел прочитать довольно много всего, в том числе и художественной литературы. Капитан Горин снабжал его своими любимыми книгами, хотя вкус у него был довольно специфический. — Нет, — наконец сказал он. — Я — прогрессор. А можно мне сфотографироваться с динороботом? Катрина напомнила Диме: — Налей чаю, пожалуйста. — Сама не можешь? — Ты же сам предложил мне попить чаю! — А у тебя руки отвалятся? — Дима демонстративно повернулся и включил кухонную машину. Катрина решила сменить тему. — Как тебе профессии в учебном комплексе? По-моему, интересные. Какую ты бы выбрал? — А тебе не по фигу? — Нет, представь себе. Я твой тутор, в мои обязанности входит помочь тебе с выбором профессии. — А мне ни одна не нравится! — Хорошо, а какая у тебя была раньше? — Водитель, — буркнул Дима. — Сейчас у нас весь общественный транспорт управляется роботами, — сказала Катрина. — Давай подумаем, может, тебе что-нибудь еще интересно? — Да что ты в этом понимаешь? — Ну, вообще-то я разбираюсь во многом. Моя специальность — звездолетчик. Я сейчас на психологическом кондиционировании, поэтому решила помочь с туторством. А до этого работала на сверхдальних звездолетах. Тебя, наверное, не допустят, но ты мог бы водить планетолеты на Луну, ведь это тоже очень нужная работа. — Ой, ты смотри на нее! Сверхдальние, фифа какая! Катрина досчитала до десяти, загибая пальцы. — С понедельника, — сказала она, — у тебя будет другой тутор. Может, он тебе что другое посоветует… Она проследила за руками Димы. Он налил чай только себе. Тогда Катрина отвернулась и налила себе сок, не заметив, каким взглядом проводил ее Дима. Хельги в это время пытался втолковать Сергею правила дорожного движения. С профессией Сергей так и не определился: ему не нравилось, что придется «работать на дядю» и нельзя «открыть свое дело». Наконец, он гоготнул и сказал, что «у вас тут кам-мунизьм!» (Хельги засмеялся, сообразив, что это какая-то понятная во времена Сергея шутка). Также он забраковал множество хороших и престижных, с точки зрения Хельги, профессий: оператор аппарата предварительной диагностики, воспитатель детского сада, бухгалтер, маникюрщик, продавец косметики, а самого Хельги назвал «пидором» за его модный макияж. Сам Сергей ни в какую не соглашался следовать моде. — Пидорские шмотки, — цедил он, разглядывая лосины, килт и очень популярную сейчас тунику до колен — белую, с красным крестом. Туника вошла в моду с подачи Гильома, который вытерпел это, по его мнению, поношение орденской одежды стоически. — Вы тут все какие-то фембои! Что это такое? Это же, — он потряс цветастым джемпером, — гомосятина! — Твоя одежда тоже по нашим меркам никуда не годится, так что ж теперь? — Нормас! Задолбали со своей повесточкой, — бухтел Сергей, натягивая серую водолазку и серые же брюки. — Сплошная толерастия… Путь в космос он себе перекрыл, отказавшись от прививки биоблокады: «Я что — уколотым стану? Вы тут цифровой концлагерь развели, а я вам что, собака Павлова?», и так раскочегарился, что назвал доктора Джеймса Макконнэхи из отдела вакцинации «наглосаксом». — Он шотландец по происхождению. Кельт, — поправил Хельги. — Да все они наглосаксы! Только и смотрят! Попрятали всю настоящую историю в Ватикане и врут всей планете, что они на Луну летали! У них в правительстве одни рептилоиды! Вот наша история — настоящая, не то что ихняя из Торы, но у нас Петр пять тыщ лет украл! Хельги старательно подпер кулаком упавшую челюсть. — Все они бендеровцы, — втолковывал Сергей ему, — вот япошки тоже, острова им подавай, а на фига? А у нас тоже пирамиды в Сибири! Это потому, что в девятнадцатом веке все обнулилось! — Что обнулилось? — Все! И города засыпало! А Петербург потом откопали! Ночью Хельги не спал. Он старательно перелистывал многочисленные исторические трактаты, пытаясь найти хоть какую-то систему в воззрениях Сергея. Но тщетно, и лишь следы рептилоидов отыскались в разделе «городские легенды и мифы». Наконец, он махнул рукой и написал предупреждение для сменщика. Нику тоже не спалось. Он не нуждался в частом и длительном сне, а сегодня еще и немного волновался. Прошлое. То самое прошлое, о котором так мало сохранилось в анналах. Он знал о Темной Эре Технологий, об Эпохе Объединения, он сам прошел с боями весь Великий Крестовый поход. Но то прошлое, в которое он попал, было совсем другим. Оно было раньше. Я должен их предупредить, размышлял Ник. Должен. Они тут живут и в ус не дуют, как будто в этой Галактике их ждут с распростертыми объятиями. А ведь я посмотрел статистику происшествий в космосе за последние сорок лет! И на восемь лет они его, кстати, закрывали… спроста ли? Скоро у них заседание Научкома. Вот там и выступлю. Ник уже знал, что в этом странном и беспечном обществе всем заправляют выборные комиссии. А заставить выполнять их вердикты невозможно в принципе — нет механизма принуждения, потому что все это делают добровольно. Те, кто с комиссией не согласен, приходит на заседание и излагает свою точку зрения. И все друг другу доверяют. Прямо как дети… Сразу после заседания Научкома их экипаж под руководством Катлы Реймсдоттир планирует отбыть к Росс 128-б — планете, где следовало провести разведывательные работы и оценить пригодность рельефов для шахтных выработок. По итогам их экспедиции, может быть, со временем на этом мире вырастут жилые купола, тысячи роботов вгрызутся в ее недра, создавая богатства для человечества. А их космический десант высадится на следующий мир, бесцельно летящий в Галактике, чтобы люди могли использовать его с умом. Ник вышел из своего бокса и побрел куда глаза глядят. В конце концов, его война закончена. Теперь он будет учиться жить… И вдруг сердца его пропустили по удару. Мимо него, хмурясь, с озабоченным выражением лица прошествовал человек, которого Ник узнал бы из миллиона. Это прекрасное лицо с длинными волосами, с проницательными темными глазами, с прирожденной властностью во взгляде… и это ощущение то ли сияния, то ли давления… Он замер, не решаясь произнести ни слова. За человеком шла Ардис. Поравнявшись с Ником, она притормозила. — Это доктор Владимир Паль, — сказала Ардис. — Наш специалист по генетическим исследованиям. Вы с ним знакомы? А то у тебя такое лицо, будто ты то ли узнал его, то ли привидение увидел… У нас работы много, экспедицию готовим. А ты-то чего не спишь, Ник? — Я… о будущем думал. У нас тоже скоро экспедиция. — Это так здорово, что ты нашел себя в нашем времени. Я боялась, что тебе будет плохо и одиноко, но с делом в руках не пропадешь! — Он похож на одного человека, — сказал Ник. — У вас интересно. Стой, а что это за шум? — Сверхдальние, говоришь? Катрина попыталась сбросить тяжеленную тушу. В Диме было не меньше ста двадцати килограммов. Нос ее уткнулся в потную волосатую грудь, попахивающую немытым телом — приучить «гостей» к чистоплотности тоже оказалось непросто. Огромные ручищи опрокинули ее на кровать. — Какого лешего? Дима, ты что — с ума сошел? Что ты творишь? Насилие, понимала она. Я знаю, что такое насилие. Я видела, как эти, в высоких шлемах, убили моих друзей-космолетчиков. Я сама творила насилие: я разбила их звездолет. Но ведь Дима — не ксенос, он не может думать, что я конкурирую с ним за ресурсы в космосе. Почему он напал на меня? Что он хочет сделать — только ударить или… убить? — Давай, детка, — грубо хохотнул он. — В твоем возрасте от этого не подыхают. Что ты жопой виляешь? Трусы сняла! Катрина снова попыталась его оттолкнуть. Она была невысокой и хрупкой женщиной. Крепкой и жилистой, хорошо тренированной, как и любая космолетчица, но ее тренировки не включали в себя курс боевых искусств. В этом времени и в этом месте о практическом применении боевых искусств заговорили сравнительно недавно — и то очень робко… Широкая потная ладонь елозила ей по лицу, зажимая рот. Дима сопел, хрипел, разрывал на ней одежду. Катрина случайно заглянула ему в глаза, и в ней все похолодело от ужаса: это были мертвые глаза убийцы. «Но почему?» Она судорожно просчитывала варианты. Укусить? Нет, не получится. Высвободить руку? А потом что? Что за взгляд — это же нелюдь какая-то! Поддать в пах? Эх… — Дима взревел и ударил ее тяжелым кулаком так, что она захлебнулась воздухом. Он снова зажал ей рот. Второй рукой он сдирал одежду уже с себя. Снял штаны… До Катрины донесся омерзительный смрад застоявшейся мочи и смегмы. Она бросила взгляд — там, внизу, виднелось нечто уродливое, толстое, склизко-розовое, точно большой ядовитый дождевой червяк, окруженное дряблыми липкими волосенками. Отвращение захлестнуло Катрину, и она снова рванулась. — Что, сука, тебя здешние мужики так не трахают? Я тебе покажу, как надо, — пыхтел Дима. Из пасти у него тоже воняло, воняло из подмышек; пытаясь зафиксировать ее ноги своими, он издал трубный звук, и над ними повисла новая вонь. Гадость внизу прикоснулась к Катрине, и она забилась, чувствуя, что ее сейчас стошнит. — Я же слышал, — совершенно равнодушно произнес Ник, входя и отрывая Диму от Катрины. По сравнению с ним Дима казался плюгавым и слабым… Кулак размером с голову Димы врезался ему в челюсть. Она хрустнула, сминаясь, точно листок бумаги, зубы вылетели сквозь разорванные губы, из глотки вырвался испуганный визг. Второй удар — хрустнули ребра, ломаясь и пробивая заплывшие жиром мышцы на груди. Третий — ногой — в пах, разбивая в лепешку дряблый волосатый мешок и ужасного червя, так что резче и противнее завоняло мочой и грязью… — Ник, Ник, ты его убьешь, — встревоженно воскликнула Ардис. — Меня обучали этому, — подтвердил Ник. — А что, разве не надо? Это же насильник. Ардис растерянно умолкла, и Ник отшвырнул Диму в угол, точно поломанную куклу. Он скрючился, накрыв голову руками и трясясь от страха, под ним расплывалась лужа. — Я бы убил, — подытожил Ник. — От него уже никакого толку не будет. Заседание Научкома обещало быть жарким. Впрочем, начали с довольно безопасной темы. — Профессор Эрда, специалист по генетике, — взяла слово высокая женщина в длинном темно-синем платье. Ник про себя счел ее очень представительной. Благодаря ее коллегам он стал тем, кем стал… — Поступают многочисленные предложения о генной инженерии в области эстетики и стиля. Да вот, сами посмотрите! Я не могу понять, насколько они этичны! В зал заседаний вошло несколько человек, более похожих на кошек. Рысьи лица, длинные хвосты из-под одежды, покрытые густой шерстью конечности. — Я могу сделать эти признаки наследуемыми, хотя они будут рецессивными, но имеем ли мы, генетики, право на такие изменения? — Да, а мода на цветную кожу? — подал кто-то голос. — Я еще понимаю, на цветные волосы и радужки глаз (Ник сразу вспомнил ярко-лиловые глаза Катлы), но кожа синего или зеленого цвета! — Да себе пусть делают, что хотят, но решать за будущие поколения… — А с другой стороны, это просто внешние черты, разнообразие не повредит… «Кошки» заверили, что им очень нравятся их тела, хвосты и лица. — Ну, и у меня более серьезные исследования, — продолжала недовольная Эрда, перекрикивая собравшихся, — я работаю над улучшением третьего глаза навигатора, а не вотэтовотвсе с хвостами! — Ты же не единственный генетик, — сдерживая смех, возразил кто-то еще. Ник следил за дебатами с любопытством. Значит, вот кто создал навигаторов, мелькнула у него мысль. Это не случайная мутация! Следующий пункт повестки дня оказался более серьезным и касался использования атомной энергии… Наконец подошли к рассмотрению темпоральных путешествий. Ник подумал, что ему будет уместно выступить именно в этом разделе. — Друзья, — заговорил Горин. Облизнул губы. Об этом он не рассказывал даже Ардис, несмотря на их долгую и очень близкую дружбу. Не рассказывал Дейрдре — создательнице темпоральных двигателей, вон она сидит. Сейчас он ударит ее в спину, наверное… конец их дружбе, тоже долгой и близкой, но он не может иначе. — Товарищи. Я был в будущем. Я побывал там, да… — он глотнул воздуха; внутри все отдалось дрожью. — Может, не стоило так далеко. Но товарищ Ник говорит, что между нашим и тем временем бывало и похлеще. Я не знаю, что не так с нами, с людьми, что мы постоянно допускаем какие-то страшные ошибки. Что мы сами себе создаем врагов. Что механизмы, созданные для нашего удобства, оказываются причиной нашей гибели. Я не знаю, почему мы не удержались на краю и снова прибегли к насилию. Знаете, это очень демотивирует — когда ты работаешь, трудишься, делаешь все, чтобы будущие поколения жили лучше, легче, добрее, светлее… а потом узнаешь, что все насмарку, что все хуже, чем в прошлом, хуже в сто раз из-за технологической мощи, поставленной не на службу человечеству, а ему во вред… Он умолк. Никто не высказался, не перебил: все ждали продолжения. — Мы уже знаем, что будет дальше. Я в своем докладе описал подробно. Я… я настаиваю на запрещении полетов в будущее. Это опасно. Это вредно для психики. Это разлагает. Главное, что это может закончиться гибелью путешественников. — Только роботы! — выкрикнула с места Лейла Горас, специалист по робопсихологии. — Людям там делать нечего! Я же говорила: на все опасные задания посылаем машины! — Машинам тоже… опасно, — возразил Горин. Ардис листала его доклад. Больше всего это напоминало какую-то боевую фантастику из коллекции самого Горина. Бои звездолетов, обломки, тысячи погибших людей, выстрелы по Земле… Вот только снимки и видеозаписи с камер «Машины времени» доказывали, что это все не выдумка. Теперь она понимала, как получил свои раны Ник. Он и сам умел наносить точно такие же. — А товарищ Ник, — спросил кто-то, — ведь он носитель этой насильственной идеологии, не опасно ли поручать ему ответственные задания на Земле? — Ник спас двоих детей, — возразила Катла, — на моих глазах. И еще одного сотрудника ИВЖ. Ему можно доверять! — Кто такой этот Ник? — Прогрессор он. Настоящий профессиональный прогрессор! А мы-то думали, только в сказках… — Фантастика, друзья, это прогноз, а не обычные сказки… И не всегда прогнозируется приятное. Ник подумал, что пора подать голос. — Вы, — сказал он, — смертные! Я в жизни не видел, чтобы люди так расслаблялись. Вы ничего не боитесь, в то время как над вами нависли угрозы одна страшнее другой. Вы даже себя не боитесь! Так не пойдет. Вам нужно учиться защищать себя. Я подготовил доклад о ксенорасах, которые могут представлять опасность. Он неполон, но для начала и это сойдет. Ник бросил инфопланшет на стол спикера Научкома. — Ник, — тихо проговорила Эльга Марец. Ник знал, что это она создает робоживотных, в том числе и динороботов, хотя ее функциональные разработки более многочисленны и практичны. — Ты понимаешь, что так мы снова вернемся к миру войны? — Если вы хотите дальше осваивать космос, у вас нет другого пути. Орки, альдари, слогты, нефилимы, рангданцы, ужасы из Вурдалачьих звезд… Они не станут с вами договариваться. Их не интересует, хотите вы воевать или нет. Если не хотите, они с радостью вас сожрут. — Мы уже создаем систему защитных мер «Черный пес», — взял слово долговязый профессор Ларимар, специально прибывший с орбитальной платформы, где вел разработки. — Пожалуй, без этого не обойтись. Мы не захватчики, но и себя истребить не позволим. — А что с другими гостями? — вдруг спросила Дейрдре. Она выглядела очень подавленной. Работая над «Машиной времени», она возлагала большие надежды на путешествия именно в будущее, а теперь предлагалось ограничиться только прошлым — что имело сугубо академический интерес. — Ник предлагает их… — Ардис осеклась. — Он считает их безнадежными, я хотела сказать. Он думает, что они не поймут наши этические принципы и не примут их. — Вот эти милые люди? Один из них весь мир считает врагами и ненавидит. Второй… второй напал и едва не убил нашего сотрудника. Третий, кстати, так и не воспринял научную картину мира, но ведет себя порядочно, к нему претензий нет. Что делать будем? Ник уже понял, что казнить насильника не станут. В этом обществе просто не понимали сути того, что он пытался сделать. — В стазис их запихнуть, — предложил он. — Все равно пользу они приносить не будут. А вреда вам и от ксеносов будет изрядно. Шел первый рабочий день Гильома. Узнав, что Ник уходит в свой первый полет, он сдвинул график дождей, и лунник отправлялся с космодрома при отличной погоде. Управление погодой доставляло пожилому рыцарю необычайное наслаждение. Ардис про себя опасалась, что рай все же существует, и Гильому после смерти придется заново осознавать, что до этого он пребывал все-таки не в раю. Она снова и снова перечитывала меморандум Ника. Сухие, сжатые строки рассказывали коротко и по делу: что за раса. Где обитает. В чем опасность для человечества. Каким оружием победима. Это были военные сводки, а не научный трактат. Это следовало знать при дальнейшем освоении космоса. Сама мысль о том, что разум может быть настолько жесток, вызывала протест. Неужели, подумала Ардис, в далеком будущем есть только война? Паль, зайдя, покосился на меморандум у нее на столе. — Ты тоже это читаешь? — спросил он. — Я полагаю, нужно усовершенствовать разработки Эрис. Ну, усиления для космонавтов и космонитов. Сделать их генетически заложенными. Вообще отредактировать геном человечества так, чтобы люди могли заселять любые планеты без прививки биоблокады. Иначе нас выживут из Галактики. — Эрда тоже так считает? — Да, у нее уже есть кое-какие перспективные идеи. Ардис перевела дух. Им, в ИВЖ, тоже есть над чем поработать. То, что человечество принесет в Галактику, во многом зависит от них. И от нее. От каждого из жителей Земли.