Давай ронять слова,
Как сад – янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
Едва, едва, едва.
***
На город вновь опустилась белая ночь. Улочки затихли, спрятав весь свой шум и звон, какой обычен для Петербурга, в едва слышемое постукивание прозрачных капель дождя по мостовой. На небе не было не единной серой тучи, лишь белые, редкие, невесомые облачка плыли по небосводу, усеянному бесконечным мерцанием маленьких звëзд. Даже обычно неприятный холодный ветер, сменился тëплыми зефирами, что бесшумно пролетали над землёй. Мечтатель с тоской смотрел на это всё через грязное стекло с многочисленными разводами на нëм. Некое безразличие ко всему охватило его сердце, настойчивая хандра временами сбивала с мыслей. А мысли были сегодня туманными как никогда ранее... Они были разными, но только о Настеньке... и ни о ком другом. – Знали бы вы, милая Настенька, как же жестоки человеческие чувства, а в особенности любовь... В прочем, вам бы не знать... – проговаривал он про себя. – Эх... Как же я был глуп ещё пару дней назад! А теперь, мне кажется, я до конца понял, что же значит это "разбитое сердце", что же значит "любовь, которая ещё не успела начаться". Что же значит думать об одном человеке и томно вздыхать, когда полностью погружаешься в такие мысли... Когда с любовью и тоской снова ждëшь белых ночей, не находя себе места при свете дня... Согласитесь ли вы, милая Настенька, что это были прекрасные несколько ночей? О, как бы много сейчас отдал наш мечтатель, чтобы вновь почувствовать это пьянящее чувство, как при нашей первой встрече... Мечтатель встал, и в плотную подойдя к окну добавил совсем шопотом: – Хоть я и обещал, но я всё же влюбился в вас, Настенька... Я никогда не забуду наши белые ночи...Ваш Мечтатель.