Non lasciarmi andare mai

— Бесполезная трата денег, — сказал Тайлер, когда Джош купил себе байк. «Indian Scout Bobber», по словам Джоша, предназначенный лишь для того, чтобы не застревать в пробках. И ещё, возможно, в качестве дополнения к своему образу — чтобы выглядеть ещё круче, даже если круче уже просто некуда. — Не отпускай меня, — сказал Джош, когда Тайлер уселся позади него на узком кожаном сиденье мотоцикла. Правильно было бы сказать — держись крепче. Прижмись грудью к моей спине и обними обеими руками — настолько по-гейски, насколько можно себе представить; это вопрос твоей безопасности. Вместо этого Джош попросил не отпускать его. Тайлер его не исправил, наплевав на точность формулировок. Это были первые майские дни в Огайо; когда солнце едва начало пригревать и в воздухе пахло весной, пылью и счастьем. От Джоша пахло смесью туалетной воды, шампуня, дезодоранта и пота. Все эти запахи смешивались в один убойный коктейль, эмоциональный, дающий в голову круче любого алкоголя. Адреналин и ветер, скорость и заходящее солнце. — Следующие два года, — сказал Тайлер, когда байк взревел, а они тронулись с места, и ему пришлось повысить голос, перекрикивая шум мотора. — Я не отпущу тебя следующие два года. Он просто представил, каково это будет: провести следующие два года, обнимая Джоша со спины. Сросшиеся, как сиамские близнецы. Обнимать его, даже ночуя в другом номере, даже будучи в разных штатах — быть связанным с ним. Тайлер не был уверен, что Джош услышал его, но точно знал, что он понял его правильно. Следующие два года, а потом ещё один; и ещё двадцать один после, и так до тех пор, пока они оба не умрут в один день. Мило и жутко одновременно, как в страшных детских сказках, которые мама читала на ночь, когда он был маленьким. В майский вечер не думаешь о Смерти — от неё можно просто уехать, прибавив газу, оторваться, пока она следует за тобой по пятам. Именно это сделал Джош. — Не отпускай меня никогда, — сказал Джош. Сказал не так уж и тихо, вполголоса, точно зная, что за рёвом мотора Тайлер не смог разобрать его слов, и абсолютно уверенный в том, что он понял его правильно. Пыль и ветер, и запах Джоша щекотал ноздри, так, словно Джош отдал Тайлеру свой шлем, а сам натянул второй. Может, так оно и было — Тайлер не был уверен ни в чём, кроме того, что не должен был отпускать Джоша. Смерть шагала за ними по пятам, пока Джош объезжал пробки, тачки сигналили, где-то вдалеке выла сирена скорой или полиции, или пожарных; Тайлер не знал, какая именно, казалось, все они кричали разом, взывая о помощи. Мэйдэй, мэйдэй. Сигнал бедствия. Неотпускайменяникогда. Джош повёз Тайлера немного развеяться, потому что Тайлер плохо себя чувствовал — как он выразился, он плохо себя чувствовал последние два года, и ещё год до этого, и двадцать один до того. — Развеяться — это мы в крематорий поедем? — спросил Тайлер двадцать одну минуту назад. Джош шутливо ткнул его кулаком в плечо. Это как прижиматься друг к другу — лбом ко лбу, будучи в шлемах. Близко через преграду, которую не перейти — так Тайлер описал бы их отношения. Они могли сказать — они говорили — я люблю тебя, постоянно, всё время, и это ничего не значило. Это значило слишком много. Джош вёз его по улицам через все пробки в центре Колумбуса весенним вечером, мимо скорых, пожарных и полиции, удирая от смерти, которая тянула к ним свои лапы, и всё время промахивалась: Джош вовремя прибавлял газу. Превышение скорости, лихая езда, бесполезная трата денег. Сердце Тайлера рвалось из груди, заходясь в смеси страха и чистого восторга; адреналин, перевозбуждение; в воздухе пахло весной и счастьем, а Джош пах Джошем, и в шлеме казалось, что Джошем пропах весь Колумбус, и весь Огайо, и чего уж тут — весь этот мир. Этим весенним вечером казалось, что солнце никогда не зайдёт, а они никогда не остановятся, и Тайлер никогда не отпустит Джоша. По крайней мере, следующие два года. А на следующий день Тайлер нарисовал несмываемым маркером член в правах Джоша, напротив той графы, дающей Джошу право управлять мотоциклом. Член делал права недействительными — так сказал бы любой полицейский, едва взглянув на них. — Это вопрос безопасности, — сказал Тайлер, пожимая плечами и с выражением лица, словно член в правах это то же самое, что член в штанах: всё в порядке вещей. Это был его способ сказать — не отпускай меня никогда.