ТЧМ: Ты что, маленький?

Валя смотрит на Тихонова, чуть прищурившись. Её внимательный взгляд ловит его мимические победы, и она всё никак не может понять, опять ли он над ней издевается. — Ну давай! — Тихонов тянет довольную лыбу и медленно приближает лицо к Вале. Его лохматая голова крутится из стороны в сторону, а сам он похож на большого мохнатого пса, который пытается выслужиться. Валя недоверчиво изгибает уголки губ так, что они падают вниз. Тихонову, глядящему на неё наискосок, кажется, что она улыбается. А она просто всё больше убеждается, что очень, очень вляпалась. — Ты что, маленький? — говорят Валя и Ваня в один голос. Тихонов просто заранее знает, как она отреагирует, поэтому копирует её. Только вот интонации своровать у него не получается: она не то разочарованная, не то дико вымотанная. Валя любит повторять фразу «Ты что, маленький?». Так она говорит на все шалости, пакости, колкости и другие «ости», которые Тихонов творит и вытворяет с завидной регулярностью. Ей ничего больше в такие моменты не остаётся, кроме как вздыхать и смотреть на него своими большими синими глазами, пока не надоест. Ваня тоже к этой фразе привык, поэтому даже в сообщениях Валя ему шлёт лишь «ТЧМ?», а он понимает и отсылает ржущий смайлик. Ему весело просто потому, что он — Ваня. — Можно я начну? — заискивающе говорит Тихонов, когда Валя будто взглядом заставляет его продолжить. В её глазах мелькает интерес, пусть и маленький. Даже совсем крошечный. — ОТП! Коварному гению Вани нет большего счастья, чем подскочить на месте и, выкинув палец вверх, сделать максимально умный вид. В такие секунды Тихонов чувствует себя непобедимым. — Это «Онли Тру Пэйринг»? Как нас коллеги окрестили? — бровь Вали сталкивается с воздухом, падает, поэтому недоверие на её лице получается совсем слабым. Блондинка подпирает щёку кулаком, а губы сводит куда-то в сторону. В сторону от работы и очередного ночного дежурства. — Нет, ты должна придумать другую расшифровку, — Ваня сметает со стола буфета невидимые крошки и обоими локтями в него упирается. Нос Тихонова резко оказывается у Вали над ресницами. Антоновой тяжело уследить за Ваней, потому что он, как заведённый, кружится и кружится по всему офису. Валя, которая изрядно устала от букв, однако, про себя отмечает, что у него определённо СДВГ. — Про тебя? — голос Вали ещё более скептичен. Она потихоньку теряет надежду на то, что чай и плед на диване морга встретят её сегодня ночью. — Да хоть про меня! — плечи Вани чуть поигрывают, намекая, что он до сих пор полон сил и энергии и переставать играть не собирается. Валя немного думает, смотря сквозь Ваню. Ей почти невыносимо соображать пятнадцать часов кряду. Тело не устаёт так, как устаёт мозг. Она бы с радостью его на полочку в морозильную камеру положила, будь там посвободнее. Тихонов ждёт. Он нетерпеливо облизывает губы, и их взгляды с Валей вновь встречаются. Только в этот раз Ваня свои глаза не опускает, смотрит. Потому что ему это нравится. — Опять Тихонов Пакостит, — совершенно спокойно заключает Валя, мысленно отмечая, что смогла изменить выражение лица Вани. С самодовольного на возмущённое. — Да где? — Тихонов безжалостно выпрямляется, вырастая во всю свою невысоту над столом. — Не было. Давно! — Ага, давно. Часов пять, — Антонова хмыкает. Про себя она вспоминает, как утром Тихонов с Холодовым устроили тараканьи бега. Один марафонец умудрился добраться до кабинета Рогозиной, что и лишило гения будущей премии. Ване требуется время на размышление. Сводя брови к переносице, он активно формулирует достойный аргумент. С Валей спорить трудно, потому что иногда она наизусть цитирует медицинские справочники, Пушкина и сводки новостей за вчерашний день. — Ладно, — вздыхает Тихонов, понимая, что против фактов не попрёшь — таракана-то он реально упустил. — Твоя очередь. — ПРЗ, — Валя пожимает плечами едва заметно, как будто вздрагивает от сквозняка. Но — в буфете очень тепло, а на ней объёмный вязаный кардиган. Тихонов смотрит в одну точку. В своих мыслях он для второго тура придумал совсем другие буквы и совсем другую расшифровку. Ведь Ваня как раз из тех людей, кто вечно разыгрывает нереалистичные диалоги в своей голове. Ване не нравится, что Антонова пошла не по его сценарию. Но он быстро придумывает другой: — Паша Режет Зебру, — с невозмутимым видом он обхватывает кружку обеими ладонями и делает смачный глоток. Вместе с тем, он смотрит строго на Валю и то, как напрягаются морщинки в уголках её глаз. Если бы она пила чай в этот момент, Тихонов бы принял вечерний душ. Антонова закатывает глаза. Смех скользит по горлу и встаёт где-то прямо посередине, что она слегка покашливает. Игра должна была быть весёлой, почти юмористической, но — сил развлекаться уже нет. — Почему Рогозина Злится, дурень! — беззлобно говорит Антонова, не согласная с его расшифровкой. Она, как и Ваня, в своей голове что-то уже придумала, поэтому другие ответы вызывают у неё внутренний бунт. — Почему да потому — всё кончается на «у». Не дурень, а умник! — Тихонов в очередной раз взмахивает пальцем, разрезая воздух. С волшебной палочкой он, может, и был бы на Гарри Поттера похож, но без неё — только демо-версия колдуна. — Умник — тоже оскорбление, — Валя улыбается. Впервые за вечер её улыбка не кажется вымученной, а сама Антонова будто бы ободряется, зная, что сейчас начнёт Тихонова поучать. В их тандеме всегда так: Ванька сказанёт какую-нибудь глупость, а Валя ему потом нотации читает, уму-разуму учит. У Вали в этом, на самом деле, большой опыт, она ведь троих человечков вырастила и в люди вывела. Но с Тихоновым две беды: он совершенно необучаемый и иногда почти не человечек, а обезьянка. Маленькая, вредная, как из того старого советского мультика. — А ты докажи! — Ваня не сдерживается и показывает ей язык. Это не воспринимается им как ребячество. Наоборот, так он чувствует себя дико взрослым и — главное! — ответственным взрослым. — ВЛВ. Валя в очередной раз усмехается, думая, что с обезьянкой она не ошиблась. Тихонов как хорошая иллюстрация. — Власова. Лимон. Виски, — Валя отводит взгляд, а в глазах кинолента. Кинолента воспоминаний того дня, когда все три слова были к нему хорошо применимы. — Ладно, не вспоминаем прошлые и пьяные моменты, — смешок. — Ваня Летит Вниз. — Куда? — словно воробей на ветке, Тихонов трепыхается. Голова его снова качается, перья летят в стороны, а сам он смотрит так, будто только-только проснулся. — Вниз, — Антонова кивает. — Низ — это конкретно где? — гений с абсолютно и бесповоротно серьёзным видом складывает руки на груди. На картинке без звука казалось бы, что они обсуждают квантовую физику или, на худой конец, миграцию птиц. Но Валя в физике — жуткий профан, а миграция птиц для Москвы сейчас не актуальна: в городе глубокая зима. Вале остаётся лишь делать такой же умный вид, как Майский на совещаниях, чтобы не расхохотаться. Иногда Ваня её доводит. Доводит до истерического хохота своей непосредственностью и милой глупостью. Она знает, что чаще всего он просто придуряется, чтобы жизнь не была у неё такой сладкой. Но ей искренне нравится этот его образ: он ему определённо идёт. — В рифму? — Валя резко оборачивается на Ваню, когда ответ находится сам по себе, и вот её лицо уже оказывается рядом с Ваниным. — МБК. — Майский Белую Катает, — не медля ни секунды, говорит Тихонов. Откровенно, о Белой он как раз только успел подумать и хотел загадать Вале что-нибудь с буквой «б». — Ага, на санках, — Валя представляет, как Таня и Серёжа ползут по заснеженному парку, а за собой тащат старенькие санки. Проблема лишь в том, что в городе днём с огнём не сыщешь саночных дорожек. Тихонов прыскает от злорадства в кулак. Ему нравится, что Валя вошла во вкус и так легко поддерживает его игру. Им редко удаётся провести время вместе, потому что у обоих много работы, — и такие моменты для них на вес золота. Во времени с Валей для Вани важно не количество, а качество. Тихоновские забавы качество значительно повышают. — ТЧМ, — говорит Ваня очередным будничным тоном. Его губы растянуты в полуулыбке, а в груди какое-то щекочущее чувство волнения. Антонова сощуривается так же, как среагировала на его предложение поиграть. В её взгляде сейчас чуть больше азарта и очень много желания настучать Ване по голове. Валя понижает голос и медленно произносит: — Это же моя фраза! — А ты её запатентовала? — Ваня передразнивает её тоном и звуком, но выражение лица у него всё равно выходит не такое недоверчивое, не такое скептично настроенное. Он более легкомысленный, чем все люди в жизни Антоновой. — Ваня! — цедит блондинка и стреляет прекрасными синими глазами ему в лоб. — Валя! — отзывается он со смехом, потому что успевает увернуться от её выстрела.