Из тени

Наблюдать из тени всегда было частью его самого. Тёмные коридоры тайных ходов с радостью принимали в прохладу летнего дня, откуда был виден будто бы самим Богом каждый шаг, вздох, вшитое в рукав письмо, и дорого украшенное драгоценными камнями платье. Для неё, уже не глупая двадцатилетняя девушка, в тогда старом, поношенном платье, Версаль стал вторым, если не первым домом. Прибывшая по его указу во дворец юная леди, что через месяцы сформировалась во властную, разматывая свою тонкую, но крепкую невидимую паутину по всему двору приближенную короля его восхищало. В какой-то степени. Признаваясь честно, он ожидал, или даже хотел, чтобы Рене оступилась, сделала неверный шаг и полетела в пропасть развлечений и разврата Версаля, чтобы с честными намерениями выкинуть юную бунтарку вон, но нет. Крепкий орешек оказался настолько крепким, что через каждое новое слово, или расчётливое действие она становилась опасно на шаг ближе к Королю-Солнцу. И это хоть и вызвало волны непонятной ревности и раздражения, но с каждым реверансом вперёд невольно заставляло по-отцовски улыбаться гордостью за правильно выбранную партию. Партию, что спокойно разгуливала в ночной рубашке, не беспокоясь за свою пока что хрупкую репутацию, что спокойно заявляется к нему в комнату, и возмущается, что чай-то не достаточно сладкий. И он покорно заваривает новый, сохраняя сахарные кубики и молоко у себя, пребывая уверенным, что к следующему разу он будет готов. Говоря о видимости «тесных партнёрских отношениях» всё так же в глубине души хочется увидеть возмущение, или отказ, но партия спокойно лжёт о чувствах, и на губах играет улыбка. Кипит чайник, руки вновь греет в хрустальных чашах терпкий индийский чай, кубики сахара и сохраненные сладости делают своё дело, позволяя наконец выйти из липкой тени, и прикоснуться к шершавому бархату на женских плечах.