Научный интерес

      - Будем жить вместе, - благодушно сообщил доктор Дрилл, похожий на мандрила кэмоно. – Тут и безопасно, и изучать спокойнее.       Оглядев незамысловатый быт доктора, Хитоши уже ощущал себя в безопасности. Именно его, что лояльнее всех остальных относился к нему, мужчина полюбил сразу, и первому признался в том письме, что стал поклонником фурри. Доктор тогда не понял, что подопытный имел в виду, а объяснять Хитоши не спешил. В первую очередь это ему, человеку, следует позаботиться о том, кто приютил его у себя. Интересно, что он скажет, когда узнает, что человек произошёл от обезьяны, и что он сам в каком-то роде обезьяна. Все эти зверолюди звали себя «кэмоно» и были поразительно похожи на животных планеты Земля, если бы не человеческое строение скелета. И отныне Хитоши стал полноправным членом этого причудливого общества.       Как-то раз доктор заговорил с ним о размножении, преследуя, конечно же, научный интерес. Власти не позволили бы выяснить, могут ли люди скрещиваться с кэмоно, и вот, оказавшись там, где им помешать уже не могли, доктор Дрилл решил порасспрашивать своего сожителя. В выражениях он не стеснялся, чем вогнал в краску молодого мужчину. Румянец вызвал не меньший интерес, и, к счастью для Хитоши, отвлёк кэмоно от темы, ведь, как оказалось, зверолюди не умеют краснеть.       - Оттого-то среди вас и царит вседозволенность, - резонно заметил он.       - А к чему её запрещать? – развёл руками старик. – Даже ты, в конце концов, заслужил право стать частью нас, несмотря на сильный страх перед твоим интеллектом… Кстати, возвращаясь к нашей беседе. было бы нечестно изучать твоё тело, не позволив изучить своё. Теоретических знаний о вашей расе набралось предостаточно, ты много рассказал о себе подобных, но очень многое я хотел бы выяснить именно на практике. Прости за излишнее рвение, но мне и вправду никак не насытиться твоей удивительной анатомией, будто ты во многом похож на нас, и всё же сильно отличаешься. Такая благодатная почва для исследований и открытий, что всё никак не закончатся – воистину неиссякаемая чаша познаний!       Он ничего не утаивал и не лукавил, и Хитоши сразу это понял. Весь вечер они посвятили странному занятию изучения половых органов. Мужчине пришлось полностью обнажиться перед стариком, что тут же принялся измерять и ощупывать гениталии. Пару раз у Хитоши невольно вставал, и в ответ на расспросы доктора он снова краснел, не зная, что сказать, и сам не понимая, от долгого воздержания ли это, или же ему нравится обезьяноподобный фурри не только как добрый и понимающий друг. Вспомнив, что тот хотел позволить ему изучить себя в качестве ответного жеста, Хитоши передёрнулся, и стояк как рукой сняло. Значит, всё-таки от долгого воздержания, пока он бороздил космос в криостазисе.       Пока его ощупывали, мужчина рассказывал, как происходит половой акт у людей, и вскоре это вновь привело к стояку. Смущённый, он прикрылся и попросил прекратить изучение, но поздно: доктор Дрилл вновь увлёкся жаждой открытий.       - Ты упомянул, что можешь удовлетворяться и без женщин. Это как? Неужели с мужчиной?       - Нет, это… - запнулся Хитоши, зная, что прямо сейчас зверочеловек вовсю любуется его румянцем. – Чёрт, ладно. Мы можем выпустить семя вот так.       Присев на стул, он принялся аккуратно надрачивать, затем спросил:       - А вы разве так не делаете?       - Продолжай, - неожиданно строго бросил Дрилл, не сводя взора с окрепшего члена Хитоши. – Хочу взглянуть, ты как выпустишь семя.       Какая ж стыдоба! И всё же мужчина подчинился, в мыслях твердя, что это научное исследование, а не начало непотребств между ним и доктором. Они оба заинтересованы в изучении друг друга ради адаптации пришельца в этом мире и большего понимания его потребностей для мира кэмоно. Этим он и занимается – демонстрирует одну из сторон своей биологии перед учёным, который уж точно не заинтересуется сексом, будь он хоть самый ярый поклонник людей.       Когда, готовый извергнуть семя, Хитоши начал постанывать, доктор вдруг остановил его. Подойдя, он измерил член, осторожно ощупал и его, и отвердевшие яйца, отпустив реплику, что таких больших нет даже у крупных кэмоно. Неужели лукавит, усмехнулся про себя Хитоши. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Дрилл перестал щупать его там и позволил, наконец, кончить, но вместо этого доктор присел перед ним, опустившись на колени, и залез одной рукой себе в штаны.       - Ты позволить… изучить его на практике? – тихо произнёс он так, будто задыхался.       Ох уж эта вседозволенность мира кэмоно! Неужели и до такого дошло? Они с Дриллом, конечно, сблизились, но чтобы так внезапно и настолько пошло…       Кивнув, Хитоши зажмурился и ощутил, как готовый кончить член его медленно погружается в пасть доктора Дрилла. Если у пожилого фурри-мандрила это всё ещё практическое исследование, то он, Хитоши, инфузория-туфелька. Зачем он позволяет инопланетному зверочеловеку, явно одержимому людьми, сосать у себя? Да ещё с такой охотой, ни разу не возразив? А этот доктор с ещё большим рвением, явно наслаждаясь, погружал в длинную пасть изнывающий от возбуждения орган, трогая себя между ног и возбуждаясь сам.       Открыв глаза, мужчина именно это и увидел, но отстраниться или возразить уже не мог. Его взяли в рот очень нежно, оглаживали твёрдые яички, ласкали языком по напряжённому низу ствола, вновь и вновь неторопливо насаживаясь на него горлом. Ни одна женщина, которых он трахал, не могла так далеко заглатывать член, так умело насасывать, не позволяя кончить, и прикусывать до ноющей боли. Следовало отдать ему должное, едва успел подумать Хитоши, а пальцы его уже погрузились в волосы Дрилла, почёсывая, от чего тот, как и прежде, застонал от удовольствия, закатив глаза. Если это ещё и поможет ему кончить, надеялся мужчина, это станет уже его, Хитоши, открытием. Не зря же кэмоно так нравится, когда их чешут. Получаемый ими экстаз вполне мог провоцировать и половое возбуждение. Похоже, именно это и происходило с Дриллом: не выпуская член из пасти, не переставая сосать, он замычал от удовольствия, рука активней задвигалась в приспущенных штанах. Другая его рука от яиц перешла к животу Хитоши, натирая низ и сжимая основание члена. Понимая, что вот-вот кончит, мужчина откинул голову и застонал. Что этот мандрил с ним творит?! И как потом они будут смотреть друг другу в глаза, превратившись в двух извращенцев межвидового секса?       Движения Дрилла ускорились – он уже сам был близок к кульминации и в полной готовности принять в себя всю сперму Хитоши. Его мысли отличались от человеческих. Разумеется, он понимал: то, что они делают, не имело никакого отношения к науке и изучению, что всё это лишь его слабость, как поклонника иных организмов, в частности – людей. Как много он слышал о них, и думал уже, что умрёт, ни разу не повстречав существо из легенд. Не только возможность его изучить двигала им всю жизнь, но и что-то более интимное – то, что обычно принято скрывать даже в мире кэмоно, где дозволено всё, и лишь любовь к людям считается непотребством. Что ж, прямо сейчас он пробует запретный плод, рука человека почёсывает его, усиливая возбуждение, что вот-вот приведёт к кульминации, потому и плевать даже на то, что кто-то узнает и осудит. Лишь бы Хитоши не пострадал, а пострадает в первую очередь именно он, и уже никто не спасёт его от казни. Ну а пока этого не случилось (и, как надеялся доктор, никогда не случится), они поживут рядом и изучат друг друга теми способами, какие сочтут подходящими.       Тугая струя ударила в глотку Дрилла с протяжным стоном Хитоши. Её поток ослабел лишь несколько секунд спустя, заполнив желудок кэмоно. Не вынимая ещё твёрдый член изо рта, доктор сильно сжал свой вместе с яйцами, ощутив, как кончает, и прикусил зубами ствол Хитоши, заставив того вновь застонать от наслаждения. Сладкая боль разлилась по паху, пульсируя по всему члену, который не хотелось вынимать из пасти партнёра, как и руку – из копны его волос.       - Неожиданная практика, - выдохнул Хитоши спустя минуту. – Вижу, и вам она понравилась. Только я больше не…       С хлюпаньем освободив себя от сладкого кляпа, доктор напоследок облизал его член, заодно наблюдая, как он уменьшается и становится мягче, и только затем отозвался.       - Это зависит не от тебя, а от того, захочу ли я продолжить. И, кажется, у меня для тебя плохие новости. Я хочу. Потому что чувствую – ты полюбил меня с первого же дня, а значит, это взаимно. Похоже, я всё-таки хитонер. А ты – фурри. Ты же писал, что стал таким, а мы в вашей культуре как раз их и олицетворяем.       Хитоши не знал, станет ли смущаться подобной близости в дальнейшем, но если доктор так этого хочет, если ему понравилось, то…       Резкий порыв – и старый кэмоно оказался в объятьях мужчины, не менее приятных, чем недавний секс, и, уткнувшись Хитоши в грудь, благодарно улыбнулся.