A waking nightmare

Ты любишь свою семью, правда. Твои сестры всегда были добры к тебе настолько, что ты даже могла бы назвать их своими подругами, несмотря на разницу в возрасте, но в некоторые моменты они все же заставляли тебя вспомнить, что они твои родственники. Сервал бывает излишне заботливой, а Рысь же, напротив, свободолюбива, так что иногда тебе приходится возвращаться к роли старшей сестры, присматривая за ней. И все же ты любишь их. Даже Гепарда. Почему «даже»? Сложно сказать, откуда именно берут начало ваши странные отношения, ведь ты не сразу поняла, что в них есть нечто противоестественное. Старший брат заботится о тебе? Что ж, все родственники заботятся друг о друге, не так ли? Он любит проводить с тобой все свое свободное время? Вероятно, вы достаточно близки, и это здорово. Старший брат целует тебя, обнимает и принимает с тобой ванную? Оу, это очень мило, что он так заботился и любил свою младшую сестренку в детстве. Но твое детство давно закончилось, а ваши отношения ничуть не изменились. Гепард старается быть ненавязчивым, но получается это у него весьма паршиво. Ты знаешь, что тайком он заглядывает в твой телефон, изучая каждую из твоих переписок, но молчишь, ведь брат просто не хочет, чтобы ты связалась с плохими людьми, правда ведь? Гепард не хочет, чтобы ты жила отдельно, несмотря на то, что ты уже давно встала на ноги и можешь себе это позволить, но ты молчишь и соглашаешься, ведь он просто хочет, чтобы ты была рядом, потому что хочет защитить. Гепард запрещает тебе ходить на свидания и знакомиться с другими мужчинами, но ты не возражаешь, хотя даже не понимаешь, какое ему до этого дело. Гепард предлагает тебе принять душ вместе, когда вы вдвоем возвращаетесь домой, ведь он всегда встречает тебя после смены, несмотря на собственный нестабильный график, и ты… соглашаешься, ведь это твой брат, в этом ведь нет ничего неправильного? Ты запуталась. Видя отношения в семьях твоих подруг, ты постепенно начинаешь обращать внимание на то, что даже между братом и сестрой должна быть дистанция, которой у вас с Гепардом нет. Это они ненормальные или же вы? — Геппи просто переживает за тебя, милая! Не обращай внимания, однажды он обязательно успокоится, просто тебе стоит показать ему, что ты по-настоящему выросла и больше не нуждаешься в его опеке. Слова Сервал прочно засели в твоем мозгу, ведь во время этого недавнего разговора, ты еще не понимала, что, по сути, даже старшая сестра подтвердила, что то, о чем ты ей рассказала, не совсем правильно. Ты не стала говорить про совместное принятие ванной, не стала говорить про то, как Гепард целует тебя в уголок губ, когда уходит с утра на работу, не стала говорить про то, как он нарушает твое личное пространство. Вероятно, в глубине души, ты сама на самом деле знала, что так быть не должно, поэтому умолчала правду. Ты любишь своего старшего брата, правда любишь. Поэтому первым делом ты решила поговорить с ним. Почему-то было так тревожно и волнительно начинать разговор, но вы ведь семья, и он поймет тебя, стоит только быть искренней, не так ли? Это должно было быть так. — Т/И, ты еще молода и не понимаешь, что жизнь вдали от семьи только навредит тебе. Я забочусь о тебе, даю все, чего тебе хочется, почему ты так хочешь сбежать? «Потому что твоя забота душит меня. Потому что даешь мне только то, чего хочется тебе. Ты ограничиваешь меня, контролируешь, и запрещаешь жить своей жизнью. Это неправильно, так не должно быть…», — ты хотела бы произнести это вслух. Эти слова уже вертелись на языке, были готовы вырваться в воздух, но так и остались похоронены глубоко в горле, когда ты смиренно проглотила каждое возражение и недовольство. — Прости, брат… От его большой ладони на твоей макушке и холодного металла от пластины на форме Гепарда, прижимающейся к твоему лицу, тебе впервые стало так… дискомфортно. Поэтому сейчас ты не хочешь возвращаться домой, и специально освободилась пораньше, чтобы не встречаться с Гепардом. Тебе хотелось бы разделять его теплые чувства, но ты больше не можешь обманывать себя. Они обременяют тебя. Ты бредешь среди экспонатов опустевшего музея, готовящегося к закрытию, но ни на чем не останавливаешь взгляд, слишком погруженная в собственные размышления. Даже почти все работники уже разбрелись по домам. Тихо, спокойно. Ты не ошиблась, когда решила выбрать именно это место, чтобы немного остудить голову. Но даже здесь тебе почему-то кажется, словно взгляд брата преследует тебя на каждом шагу. Ты не помнишь, когда последний раз выбиралась куда-то без него, ведь Гепард словно специально делает все для того, чтобы ты не пересекалась даже с подругами по дороге домой, проводя свои вечера в его компании. Почему ты только сейчас начала осознавать, как тебя тошнит от его компании? Наверное, ужасно даже просто допускать мысль о том, что тебе хочется, чтобы твой родной брат исчез, но… разве тебе не стало бы легче дышать без него? — Ой-ой, это ли не сестренка моего старого приятеля? — слащавый мелодичный мужской голос врывается в давящую на тебя тишину, и ты сначала даже не понимаешь, обращается ли этот человек к тебе, просто коротко оборачиваясь назад, бросая на незнакомца недоверчивый взгляд. Высокий синеволосый мужчина ухмыляется, хлопая в ладони, прежде чем подойти ближе, как только яркие зеленые глаза замечают, что ты остановилась. — Ну, точно же! Т/И, да? — Мы знакомы?.. — ты хмуришься, скрещивая руки на груди, стараясь выглядеть и звучать уверенно, но твоя поза такая же испуганная и скованная, как твои мысли, продолжающие роиться в голове. — Ах, неужели мой дорогой друг не рассказывал тебе о Сампо? — театральный мужчина наигранно изображает грусть, затем снова расплываясь в хитрой ухмылке. — Полагаю, что никогда не поздно представиться друг-другу. Хотя я уже знаю твое имя, а ты только что услышала имя Сампо… Хм-м, значит ли это, что теперь мы знакомы? — Н-наверное… — ты тихо бормочешь, слегка пятясь назад, когда высокий мужчина склоняется, внимательно изучая твое лицо. — Впервые вижу тебя не в компании моего приятеля. — А я вообще в принципе впервые Вас вижу, — ты криво улыбаешься, вызывая у Сампо ответный мягкий смех. — Можно на «ты», моя дорогая подруга! — ох, ты подозреваешь, почему Гепард не рассказывал тебе об этом человеке. — Так и чем Сампо может служить тебе? — А? — Ох, что же Сампо делать… Музей скоро закрывается, а я впервые провожу время со своей новой подругой… — Ты что… работаешь здесь? — ты недоверчиво вскидываешь бровь, на что мужчина оживляется, гордо упираясь ладонью в бок. — Верно, верно! Сампо Коски к Вашим услугам! — а теперь он обращается к тебе на «вы»… Вряд ли ты найдешь с этим человеком общий язык. — Могу я поинтересоваться, как так вышло? Извини, но ты не очень похож на… — Ах, это долгая история! — Сампо перебивает, нервно усмехаясь и отводя взгляд. — Ты хотела сказать, что я не похож на законопослушного гражданина? Сколько раз Сампо слышал это, и каждый раз эти слова разбивают мне сердце… — Н-нет, я не хотела тебя обидеть, — ты протягиваешь руку к драматично обхватившему лоб ладонью мужчине, но почти сразу же одергиваешь ее обратно. — Ты такая милая, в отличие от твоего брата. Хотя в его безразличии и черствости, конечно, есть свой особый шарм, — выражения лиц мужчины сменяются, словно маски, и вот он уже снова улыбается, закрывая глаза и наклоняясь пониже к твоему лицу. — Итак, я мог бы оставить музей еще ненадолго открытым, и мы могли бы поболтать подольше! Ты обхватываешь собственные плечи, настороженно встречаясь с Сампо взглядом, когда тот открывает глаза, и уже открываешь рот, чтобы мягко отказать мужчине, как вдруг с глухим хлопком на плечо твоего нового «приятеля» приземляется чья-то большая ладонь. — Ой! — Сампо мгновенно выпрямляется, встревоженно оборачиваясь. Лицо мужчины моментально искажается в неловком выражении, когда зеленые глаза встречают холодный острый взгляд Гепарда, в гневе нахмурившего брови. Ты чувствуешь, как сердце подпрыгивает в груди, а пальцы рук немеют, пока ты судорожно сжимаешь подол своей юбки, глядя на то, как дрожит кулак твоего брата, вот-вот готовящийся ударить Сампо. — Спокойно, спокойно, друг, я уже собирался уходить! — Почему ты с ним? — впервые ты слышишь в голосе своего брата пылающую злобу, когда он обращается к тебе, заставляя съежиться на месте, как только острый взгляд голубых глаз пригвождает тебя к полу. — Я… Мы просто разговаривали… — слезы так и подступают к глазам, а горло сдавливает острый ком, приглушающий твой голос, но, как только ты видишь, что Гепард снова смотрит на нервно усмехающегося Сампо, твое тело движется само по себе, и ты бросаешься вперед, судорожно хватая брата за локоть. — Клянусь, он просто подошел сказать о том, что музей скоро закроется! Ничего больше! — Х-ха-ха… Так все и было, Сампо не хотел причинять новой подруге неудобств… — Подруге? — голубые радужки словно покрываются ледяной коркой, когда Гепард сильнее сжимает плечо Сампо, игнорируя твои жалкие попытки одернуть его руку от бедного мужчины, который сейчас, кажется, получит вовсе не по заслугам. — М-мы не дружим, я впервые его вижу, Гепард, пожалуйста! — слезы медленно начинают скатываться по щекам, а пальцы сильнее вжимаются в металл на перчатке твоего брата, прежде чем он все же, кажется, прислушивается к твоим мольбам, и отпускает Сампо, но так и не сводит с него глаз. — Лучше бы тебе убраться как можно дальше, ведь, как только я поговорю со своей сестрой, следующим будешь ты. Сампо решает ничего не отвечать, чтобы еще больше не накалять атмосферу, и просто коротко кивает, уходя за спину Гепарда и оборачиваясь к тебе последний раз, складывая ладони перед лицом и выгибая брови в виноватом извиняющемся выражении, прежде чем спешно удалиться. Тишина. Пока ты была здесь одна, эта тишина вызывала тревогу, но сейчас она ужасает тебя до леденящей дрожи, пробегающей по позвоночнику. Еще никогда ты не боялась собственного брата, как сейчас. Ты не сделала ничего плохого, даже на самом деле была честна с ним, но… Почему-то ощущение, что ты совершила непростительную ошибку, никак не покидает тебя, становясь все более отчетливым по мере того, как Гепард продолжает молчать, даже не встречаясь с тобой взглядом, а просто глядя куда-то в сторону, пока ты виновато рассматриваешь его сердитое лицо. — Брат, я… — Я ведь просил тебя, — Гепард перебивает, обращаясь к тебе строгим тоном и наконец поворачивая голову, обращая свой ледяной взор на тебя. — Это тебе нужно? Такой жизни ты хочешь? Чтобы этот мусор вот так просто мог подойти и заговорить с тобой? Хотя, я вижу, что ты даже совсем не была против. — Нет, все не так! Я просто пришла сюда проветриться, а он… — Проветриться? Ты не дождалась меня, — большая ладонь в белой перчатке болезненно хватает тебя за запястье, и слезы с новой силой подступают к глазам, размывая образ твоего брата, нависающего над тобой с полным разочарованием во взгляде. — Почему, Т/И? — Потому что я устала! — ты сдавленно выкрикиваешь, заикаясь и шмыгая носом. — Я больше не ребенок, а ты… Я не могу ступить без тебя ни шагу, ты следишь за мной, ведешь себя так, словно… — ты замолкаешь, не решаясь произнести то, что собиралась, и Гепард еще ниже склоняется к твоему заплаканному лицу, пристально глядя в твои покрасневшие глаза. — Словно что? Договаривай, Т/И. — Словно… — ты прерывисто вдыхаешь воздух, затем так же рвано выдыхая его обратно, прежде чем продолжить, спешно пытаясь сморгнуть слезы с ресниц, чтобы как можно четче рассмотреть лицо своего брата. — Словно ты мой парень. Губы мужчины поджимаются, а хватка на твоем запястье слегка ослабевает, пока голубые глаза продолжают смотреть на тебя, не моргая. Ты и правда сказала это. Тебе было страшно даже допустить эту мысль, но эти слова сами собой сорвались с твоего языка, наконец озвучив то, что тебя тревожило все эти годы. Гепард переступил какую-то грань, о существовании которой ты даже не подозревала, пока не ощутила, что его присутствие заставляет тебя задыхаться. Это должно прекратиться. Сейчас. — Не понимаю, разве это плохо? — Ч-что?.. — Никто не знает тебя лучше, чем я, и уже никогда не узнает. Я не позволю этому случиться, — брови Гепарда хмурятся, а свободная рука оседает на твоей талии, притягивая тебя ближе к его телу. — Почему ты так желаешь других мужчин? Что могут дать они, чего не могу дать тебе я? Это походит на дурной… дурной, дурной сон. Звон в ушах заглушает слова Гепарда, а рука безвольно опускается с локтя твоего брата, пока он не прижимает тебя к стене с картиной. Хватка на запястье снова усиливается, когда Гепард силой поднимает и прижимает твою руку к холодному бетону, вырывая из ступора и возвращая обратно к отвратительной тебе реальности, от которой ты пытаешься отбиться свободой ладонью, но и ее постигает та же печальная участь. — Отпусти меня! Я не понимаю, что ты вообще несешь… Мы семья! — ты слабо извиваешься в хватке Гепарда, когда он сковывает твои запястья над головой, освобождая одну руку, чтобы схватить ею твое горло. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы препятствовать твоему дыханию. — Именно, Т/И, мы семья, — от милого заботливого Гепарда словно не осталось и следа. Сейчас на тебя смотрит совершенно другой человек. Одержимый, жестокий, совершенно неслышащий и не слушающий то, что ты пытаешься ему сказать. — Но ты перестала ценить то, что я для тебя делаю, не ценишь то, как я дорожу тобой. — Я ценю это! Но ты мой брат, черт… Отпусти, Гепард, прошу… — ты снова начинаешь плакать, извиваясь в хватке своего брата, все еще надеясь на то, что у него просто был плохой день, и, стоит ему увидеть твои слезы сейчас, он снова станет прежним… И твои жалкие надежды оправдываются, когда ты чувствуешь, как рука в перчатке отпускает твою шею, позволяя сделать полноценный глубокий вдох. — Все это время я был так глуп, когда полагал, что ты понимаешь меня. Я думал, что ты достаточно взрослая, чтобы сделать правильный выбор, но нет, ты осталась все тем же ребенком в теле взрослого, которого никто никогда не наказывал за проступки, поэтому сейчас ты можешь позволить себе капризничать. — Гепард?.. — ты окликаешь своего брата почти шепотом, встревоженно пытаясь заглянуть ему в глаза, но его взгляд устремлен куда-то вниз, пока он спешно выдергивает ремень из своих брюк. — Если ты так и не сумела повзрослеть, значит, как старший брат, я обязан воспитать тебя, — после этих слов ты не успеваешь даже распахнуть губы, чтобы ответить что-нибудь, хоть что-то Гепарду, прежде чем тебя силой разворачивают и прижимают лицом к стене, а руки болезненно заламывают за спиной, вырывая из сдавленного горла жалобный вскрик. — Гепард! Брат, умоляю… Хватит, пойдем домой! Прости меня! Он не слушает. Ты не видишь его лица, но чувствуешь собственным телом тяжесть его взгляда, когда он задирает юбку и небрежно стягивает твое нижнее белье вниз по ногам. — Простить? Я не сержусь на тебя, Т/И, — даже его голос веет морозом, пуская неконтролируемую дрожь по коже. Гепард замолкает на мгновение, но затылок сдавливает какое-то неприятное предчувствие, прежде чем твой зад поражает невыносимо жгучая боль от хлесткого удара ремня. Воздух выбивается из сжавшихся легких, а ногти рефлекторно впились в собственные ладони, когда стены музея услышали твой истошный крик. — Г-Гепард! Умоляю!.. — ты съеживаешься, когда чувствуешь какое-то движение за спиной, понимая, что твой брат снова замахнулся, после чего плоть защипала очередная порция боли. — Я просто разочарован… Мужчина безразлично бормочет, игнорируя твои попытки вырваться и хриплые крики, прерываемые кашлем, когда ты начинаешь давиться собственными слезами и слюной. А затем Гепард ударяет еще раз. — И должен исправить собственную ошибку. Голубые глаза холодно наблюдают за тем, как твоя плоть окрашивается в красный оттенок, а на коже вздуваются полосы от ремня, но Гепард ударяет еще раз, а затем еще, не упуская из виду ни единого содрогания твоего бедного тела. Ты всегда была для него маленькой беззащитной сестренкой, которую Гепард так отчаянно хотел уберечь. Для себя. Как ты можешь достаться кому-то еще? Он воспитывал тебя, он подарил тебе любовь, которую не способен дать тебе никто в этом мире, он был рядом, разделяя с тобой радости и горести. Ты должна выбрать его. Иного исхода он не приемлет. Последний удар оказался болезненнее всех предыдущих, словно все то разочарование и злость, что ты пробудила в Гепарде, теперь отпечатались на твоем теле пульсирующими кровоподтеками и жгучей болью, вытягивающей все больше слез из твоих зажмуренных глаз. — Я не хотел делать тебе больно, Т/И… — Гепард произносит с едва уловимой ноткой грусти в голосе, склоняя голову и прижимаясь лбом к твоей макушке. — Но иначе ты ускользнешь от меня… Я не могу этого допустить. Ты лишь шмыгаешь носом и тихо всхлипываешь, прижатая лицом к стене, чувствуя, как кровь подступает к тем местам, где пальцы Гепарда с силой продолжают вжиматься в кожу твоих запястий. Он всегда был таким? Не мог твой брат измениться за какие-то жалкие минуты. Ты просто не замечала, так ведь? Не замечала, насколько он одержим тобой. — Я должен был наказать тебя, но… Позволь мне загладить вину и показать тебе, что я могу быть больше, чем просто братом для тебя. Ты едва улавливаешь слова своего брата из-за продолжающего врезаться в твои уши звона, но почему-то от его нежного виноватого тона желудок непроизвольно сжался, а к горлу подступила тошнота, словно сейчас ты упустила слова, которые должна была услышать, но так не хочешь слушать. Ты слышишь, как металлическая пряжка ремня ударяется о пол музея, улавливаешь приглушенный шелест одежды, чувствуешь, как теплая ладонь Гепарда пробирается вниз по животу и оседает между твоих ног, и рефлекторно сжимаешь бедра, испуганно распахивая глаза. — Н-нет, что ты…? — Расслабься, Т/И. Я знаю тебя, знаю, что тебе нравится… — грубоватые подушечки пальцев надавливают на сухой клитор, пуская неприятную волну удовольствия по твоему телу. — Если ты думаешь, что есть то, с чем я не могу тебе помочь, то это не так. Если тебе нужен любовник, я буду им для тебя, — губы Гепарда прижимаются к твоим волосам, а его пальцы мягко массируют предательски подрагивающий комок, медленно соскальзывая вниз между складок, пока твой брат не нащупывает скудно выделившуюся влагу, удовлетворенно выдыхая и возвращаясь обратно к клитору. — Видишь? Твое тело реагирует на меня, разве это не доказывает то, что я для тебя не просто брат? — Прекрати, пожалуйста… Я не могу… — ты срываешься на рыдания, стискивая зубы и обреченно закрывая глаза, ощущая что-то горячее и твердое, настойчиво толкающееся между твоих сомкнутых бедер. — Прошу, хотя бы не здесь… — Боишься, что нас услышат? Я отправил Эрис домой, мы одни. Если только твой новый друг не решил остаться посмотреть. — Я… Я девственница, брат, прошу… — даже шепот звучит так хрипло, слетающий с твоего языка после раздирающих горло криков, но ты все равно находишь в себе силы говорить, не теряя надежды на то, что это остановит Гепарда. — Знаю. То, что я буду твоим первым мужчиной, должно заставить тебя наконец посмотреть на себя иначе, не так ли? — Я… Не знаю… Нг-х! — ты вскрикиваешь от боли, когда бедра Гепарда прижимаются к твоему избитому заду, а его член проникает между твоих бедер, прежде чем выскользнуть обратно, теперь упираясь в твой узкий вход. — Все хорошо, просто доверься мне, — Гепард успокаивающе приговаривает, мягко, но настойчиво надавливая на твои сомкнутые бедра коленом, без особых усилий заставляя их раздвинуться. Упругая горячая плоть медленно входит во влагалище, растягивая девственные стенки, и твое тело поражает новая, неизвестная тебе боль. Он слишком большой. Ты чувствуешь, как твои стенки трещат по швам вокруг члена, безразлично продолжающего прокладывать путь вглубь влагалища, сопровождаясь твоими сдавленными всхлипами и обессиленными вскриками. Непрекращающиеся движения пальцев твоего брата, массирующих клитор, слегка приглушают болезненные ощущения первого проникновения, но этого все еще недостаточно. Горячее дыхание Гепарда обжигает кожу твоей головы, когда он наконец входит в тебя до конца, останавливаясь на несколько секунд, давая тебе время привыкнуть. Будто каких-то жалких мгновений будет достаточно, чтобы свыкнуться с мыслью, что внутри тебя член собственного брата, чьи руки ни на секунду не ослабляют хватку, крепко удерживая твои запястья прижатыми к спине. — Просто потерпи немного. Обещаю, эта боль пройдет, ты ведь веришь мне? Ты не отвечаешь. Бессилие настолько омерзительно, что тебе кажется, что тебя вот-вот стошнит, и, возможно, Гепард бы даже остановился, выверни тебя наизнанку, но этого не происходит. Голова такая тяжелая, и даже за сомкнутыми веками ты чувствуешь, как все вокруг неподконтрольно кружится. Ты боишься открыть глаза, боишься поверить в то, что то, что происходит сейчас, реально. Но, как бы ты не пыталась отрекаться от этого, все происходит по-настоящему. Гепард в самом деле заботливо целует твою макушку, в самом деле вытаскивает из твоих внутренностей член, оставляя во влагалище лишь истекающую предэякулятом головку, затем медленно наполняя тебя снова, и его пальцы по-настоящему массируют твой клитор, вызывая предательское возбуждение, от которого тобой одолевает еще большая тошнота. Почему тебе приятно? Потому что он твой брат? Нет, это неправильно. Ты должна ненавидеть его, должна ненавидеть себя за то, что твое тело не слушается, наслаждаясь даже все еще слегка болезненными томными толчками. Но тебе… приятно это. Каждый раз, когда Гепард выходит из тебя, наружу просачиваются крошечные капли крови, смешавшиеся с прозрачными соками предательского возбуждения, стекая вниз по твоим бедрам. Ты слышишь голос своего брата, успокаивающе бормочущий что-то в твои волосы, но не можешь разобрать ни слова, улавливая только противный звон, поселившийся в глубинах твоих ушей. Внутри тебя так узко, так тепло и приятно, как Гепард и представлял себе. Ему слегка неловко признаваться даже самому себе в том, что он и правда иногда представлял себе ваш первый секс, когда принимал вместе с тобой душ. Твое тело так изменилось, ты стала такой красавицей, разве не естественно, что его возбуждало твое обнаженное тело? И сейчас оно принадлежит ему. Твоему брату так хорошо, что он неминуемо становится жадным, ускоряя темп, лишь предполагая, что теперь тебе больше не будет больно. Это блаженство, что он испытывает сейчас, так маняще и соблазнительно, он просто ничего не может с собой поделать. Конечно, Гепарду хотелось бы, чтобы это случилось в более интимной обстановке, при более приятных обстоятельствах, но тот гнев, что ты заставила его испытывать, разговаривая с Сампо, переродился в это извращенное желание, которое он не в силах контролировать. Всего раз… Всего раз ты ведь позволишь своему брату проявить слабость? — Никому… Никому больше не позволю говорить с тобой, видеть тебя, прикасаться к тебе… — мысли сами по себе срываются с языка Гепарда, и он даже не замечает, как его толчки приобрели более грубый характер, а пах стал хлестко врезаться в твою изувеченную задницу. Тебе так жарко, так тяжело дышать, но, что пугает тебя еще сильнее, это странно нарастающее чувство внизу живота. Ты не знаешь, что это, но почему-то уверена в том, что не должна поддаваться ему, должна сопротивляться. Однако оно раз за разом все равно одерживает вверх, растекаясь обжигающими волнами под кожей. Твой пульс так отчетливо вибрирует под подушечками пальцев Гепарда, а из сдавленного горла вырывается нечто, все больше походящее на стоны, о которых он так мечтал. Это уже слишком, ты слишком хороша, слишком идеальна. Он ведь может кончить в тебя, ты не будешь возражать? Если вдруг ты сможешь забеременеть от него… Какими же прекрасными будут ваши дети, ты можешь себе представить? Еще несколько небрежных толчков, несколько грубых нажатий на твой клитор, и твой брат чувствует, как ты сжимаешься вокруг его члена еще туже, а твоя спина выгибается дугой даже под давлением его руки. — Вот так… Прочувствуй это, Т/И. Запомни, что только я могу доставить тебе такое удовольствие… — сдержанный стон, больше походящий на рычание, вырывается из горла мужчины, и последний безжалостный толчок заставляет твою грудь болезненно врезаться в стену. Внутренности словно онемели, но ты все равно ощущаешь, как нечто вязкое наполняет тебя, когда член твоего брата замирает и теперь так отчетливо пульсирует в спазмирующихся стенках. — Моя… Слышишь, Т/И? Ты принадлежишь только мне… — Гепард шепчет тебе, пока из уретры его члена вытекают последние капли спермы. — Я никогда тебя не брошу. Никогда не предам. Просто больше… Больше не пытайся заменить меня. Ты слегка приоткрываешь веки, наблюдая за тем, как слезы срываются с дрожащих ресниц и ударяются об пол под ногами. Если это не кошмар, так отвратительно походящий на реальность, то что тогда?..