Причуды любимой женщины

— Драко, милый, я хотела с тобой поговорить…— Слазар милостивый, его маленькая грифиндорская львица выглядела так невинно только тогда, когда краснея пыталась начать (по-хорошему) волнующую тему — их секс. А точнее очередное нововведение в нём. И это значит, что сейчас ему стоило ожидать чего угодно. Буквально чего угодно. Ведь его Гермиона была чертовски непредсказуемой, каждый раз заводя его этим сильнее. О да, эти двое обожали эксперименты. Семья Малфоев славилась их неоднозначными играми: с бандажами; в публичных местах; в воде, с асфиксией; с разными позами; куча кинков, бдсм и огромное количество их любви. Похоть, страсть, желание и удовольствие — всё это они — Гермиона и Драко Малфои. — Я бы хотела попробовать кое-что, что не совсем может тебе понравиться и я пойму, если ты откажешься от этой…идеи, ведь ты в праве не принимать…такое. Сразу хочу обозначить, что я ни к чему тебя не принуждаю, просто мне хотелось…скажем так, взять контроль в нашей паре. — Она снова немного замялась. И эта заминка казалась ему самой сексуальной вещью в мире. Он любил свою женщину и готов был преклонить целый мир перед её ногами, если только она того пожелает. Гермиона была статной, элегантной и воинственной. Лучшей. Лакомый кусочек, который он так удачно ухватил. Она заставляла его сходить с ума, когда её нет рядом и гореть огнём, когда её губы опаляли его так непростительно близко. Гермиона Малфой. Его фамилия так прекрасно украшала эту женщину, дарила ей власть и свободу. Как же он её любил. — Просто…это не совсем стандартная вещь и совсем не похоже на то, что мы с тобой когда-либо пробовали…я…вообщем я…не могу, нет прости это бред и ты никогда не согласишься на это, прости…боже мой… — Гермиона, любимая —…на что я только рассчитывала, какая я дура, прости меня… — Родная, послушай же — Драко, я так люблю тебя, прости… Она не слышала его слов, продолжая тараторить извинения, только вот за что, пока не было ясно, поэтому, ничего лучше не придумав, Малфой решил прибегнуть к старому, но проверенному способу заткнуть свою любимую женщину: — ГРЕЙНДЖЕР! Её глаза распахнулись в шоке, а рот остался раскрытым в немой букве «о», от услышанной, давно забытой, фамилии. «Боже как же ты красива. Я бы взял тебя прямо сейчас. На этом диване. Так и что мне мешает? А, точно, она хотела обсудить что-то, что мне обязательно должно не понравиться…» — Малфой, я вообще-то уже семь лет как Малфой. Если я тебя обидела этой просьбой, то так и скажи, а не…не делай так. — Скажи мне, любимая моя, как я могу обидеться на непроизнесенную тобой просьбу, м? А твоя фамилия — это моё оружие против тебя самой же. Иногда ты впадаешь в быстротечную бессмыслицу и твой мозг просто невозможно остановить думать другим способом. — Да, точно, прости… — Хватит извиняться перед мной, не существует таких вещей на земле за которые я смог бы разозлиться на тебя, поэтому прекрати эту безудержную тираду в свою сторону и поделись со мной своей идеей. — Т-ты уверен? — Да, любовь моя, я абсолютно уверен, а теперь выкладывай то, что тебя так сильно беспокоит. Ты там что-то говорила про контроль, так что, ты хочешь взять меня? — Не смешно. Но да, отчасти ты прав. Я…вообщем я хочу, чтобы мы с тобой попробовали пеггинг… Он замер. Тяжелая слюна скатилась к его горлу, застревая и не давая возможности сосредоточиться на озвученным желании Гермионы. Все мысли перемешались, став одной большой, чёрной массой. Драко был готов ко всему: к завязкам, к кляпам и даже к кнутам. Но точно не к такому. «Т-та-ак, ты ведь любишь её? Верно? Верно. И ты готов на всё ради неё? Конечно. Даже на такое? Даже на такое. Но? Нет, не думай, в любой момент можно будет отказаться. Да, точно, в любой момент.» — Вот видишь? Я предложила полную чушь, боже как стыдно, прости меня! Давай забудем про это, а если и будем вспоминать, то только как самую неудачную, но смешную шутку, ладно? — Ми, ты снова слишком много болтаешь. Знаешь что? Я горжусь тобой. Я люблю тебя. И я согласен. — Ты ЧТО?! Её глаза снова округлились, а губы расползлись в предательской улыбке. Гермиона вскочила с дивана и врезалась в Малфоя объятиями, усаживаясь на его колени и обхватывая его лицо руками, она начала расцеловывать его, бубня: — Боже, родной, ты не представляешь, как я счастлива, спасибо! Спасибо! «Ну что, это того стоило? Да, определенно. Её улыбка — самое прекрасное, что я когда-либо видел и если это то, что заставило её появиться на его любимых губах, то это определенно того стоило.»

~*~

— Сейчас будет немного холодно, хорошо, любимый? Малфой сосредоточился на её голосе, отдавая приказ собственному телу расслабиться. Одной рукой Гермиона поглаживала его кожу в успокаивающем темпе, но это скорее было отвлекающим маневром, перед тем как пальцы другой руки, обмазанные скользкой, прохладной смазкой, прошлись по его заднице, опускаясь ниже к его эпицентру страха и напряжения. И несмотря на её предупреждения, его бедра непроизвольно вжались в матрас, когда женский ноготок оказался рядом с узким колечком. — Милый, мы не должны этого делать, если ты не хочешь…— проговорила она сука-каким-такого-не-может-быть сексуальным голоском. — Нет! Я хочу, просто дай мне минутку, ладно? — ответил он, загребая в свои руки всю волю, что у него была. — Хорошо. — Хорошо? — Да я…я готов. Нужно было видеть, как у этой дьяволицы темнеют глаза, источая чистую похоть и извращенное желание: — Тогда, переворачивайся. — Не просьба, приказ. И Драко переворачивается на спину, тут же всматриваясь в её точеную фигуру. Её грудь была обрамлена прекрасным, изумрудным кружевом, а…а трусиков не было и вовсе. Потрясающе. — Драко, пообещай мне, что ты действительно этого хочешь, что если ты начнешь сомневаться или чувствовать дискомфорт, то мы сразу остановимся, пообещай! — проговорила Гермиона, возвращая его внимание к своему лицу. — Я обещаю. И она притянула его в страстный поцелуй, пока её руки блуждали по его телу, вырисовывая интересные узоры. Драко захлестнули эмоции. Признательность, благодарность, верность, любовь — всё то, что дарила ему единственная женщина в этом и любом другом мире, Гермиона, его Гермиона Малфой. Но все мысли улетучились так же стремительно, как и появились, когда его жена начала прокладывать дорожку поцелуев от торса к паху. Его член дернулся, но вместо привычного им минета, она прижалась к его бедрам, минуя его налившуюся кровью головку, вырывая из него жалобный скулеж. Но она не была милостива. Чтобы продлить его и без того ужасную пытку, Гермиона делала всё: лизала его ягодицы, втягивая кожу каждой и оставляя на ней знакомые отметины. И даже после этого, когда логичным продолжением было бы взять его член в свой грязный рот, дьяволица лишь провела языком по нижней его части. И он задыхался, зарываясь пальцами в простыни. Задыхался от желания проникнуть в неё, ударяться членом в горло и вызывать из её уголков глаз слёзы, нажимая на её внутренние стеночки. Но сейчас было её время. Её очередь контролировать его желание, движения и оргазм. И это было то, чего он хотел. Наконец, Гермиона облизала головку его готового взорваться пениса, и обхватила его основание маленьким кулачком, начиная поступательные движения. Естественно давление не было достаточным, чтобы удовлетворить его, но это было лучше, чем вообще не ощущать ничего. Но стало значительно лучше, когда она всё же сжалилась над ним и взяла его полностью, вырывая из него почти слезы облегчения и тихие стоны. И это было настолько легко и настолько приятно, что он не заметил главного. Не осознал того, когда произошло вторжение в его пространство, но, к его удивлению, он почти сразу понял, что это не было так плохо, это было…сносно. Её пальцы растягивали его, а он и не сопротивлялся, закрывая глаза и отдаваясь новым ощущениям и её власти над ним. И как только через неопределенное количество времени её пальцы начали свободно скользить внутри него, она начала придавать им изгибы, ускоряя свои до этого плавные движения и нащупывая его простату. Вот тогда Малфой и осознал, что это было пиздец-как-грязно-но-как-великолепно. Она нашла то, что искала, когда его бедра дернулись вверх, вгоняя в её горло член до самого основания. Сладкие стоны заполни пространство их комнаты. Вот тогда пошло что-то не так. Она не давала ему кончить. Первый раз он не обратил на это внимания, второй подумал, что она хочет продлить их маленький эксперимент, но в третий он уже не выдержал: — Да ты издеваешься надо мной! Боже, родная, дай мне уже кончить или мои яйца не выдержат и у нас точно никогда не будет детей! — Так ты хочешь кончить, да, милый? — Да… — Хочешь, чтобы я дала тебе возможность излиться мне на язык? — Да я…я хочу…хочу — Словами, Драко, используй слова и скажи мне, чего ты хочешь. — Салазар, ведьма, трахни меня! Оскал, почти звериный, словно она транслировала его собственное поведение. Секунда и она призывает из ящика их игрушку на вечер. Вторая и вот она уже у его входа. Третья — и снова прохладная жидкость опаляет его чувствительное колечко. Гермиона толкается вперед и оказывается в нём на половину размера чёрного фаллоиметатора, вырывая из них обоих громкие стенания. Медленно продолжает, иногда резко выходя и снова врезаясь в его плоть. Спина в царапинах и укусах. И она набирает темп, подталкивая его к неизбежному концу. Драко сам начинает двигаться вперед назад, доставляя себе ещё большее удовольствие. — Чёрт, я собираюсь… — Нет не собираешься. Гермиона снова выходит из него, в очередной раз оставляя без разрядки, укладывается на кровать и пальцем приказывает ему самому доработать до своего удовольствия. И он подчиняется, ползет к ней и насаживается на всю длину, упираясь в её широко расставленные ноги. Малфой так отчаянно нуждался в облегчении. Ещё один хнык застрял у него в горле, когда она снова начала наращивать темп. — Мне так нужно кончить. Я прошу тебя, любимая, позволь мне кончить… — Ну раз ты так хочешь и ты был таким хорошим для меня, родной… Резкие толчки стали ещё обильнее и быстрее, наполняя его полностью. —…то… Обхватив его бедра, Гермиона перевернула его, меняя угол проникновения, затем, обхватив его член рукой, начала двигать ей, подстраиваясь под внутренние толчки. —…давай, милый… Снова ускорение и он чувствует, как его тело начинает дрожать от кайфа и предвкушения. —…сейчас. И Драко, как по команде, кончает, изливаясь в её кулак и изгибаясь в конвульсиях. Дьяволица медленно вышла из него, когда он окончательно обмяк под её натиском, но всё ещё продолжая дразнящие движения вокруг его ягодиц. И это стало последним, что он помнил, прежде чем погрузиться в излюбленное царство Морфея со своей любимой женщиной под боком, но когда он вновь открыл глаза, то обнаружил перед собой наблюдавшую за ним самую прекрасную королеву, ставшую в эту ночь ещё роскошней: — Доброе утро, как ты? — Потрясающе) — Я так горжусь тобой. Так люблю тебя. И я согласна на всё, что ты предложишь мне в будущем. Их последующий поцелуй был самым нежным и даже самым невинным, которой присутствовал в их…интересной жизни, но не менее желанным. Они так любили друг друга.