Что бывает, когда не держишь язык за зубами

«Боже всемогущий, идиот. Идиот. Какой же идиот.» — крутится в голове Аластора всякий раз, как он видит владыку ада. Ещё в те дни, когда правитель, хоть и редко, обращался к народу, Аластор просто не мог уложить у себя в голове, как этот неловкий, с дурацкими шутками клоун, умудряется править всем адом. Хотя судя по тому, что в царстве вечных страданий творится, не очень то владыка и справляется, если вообще не забил, являясь лишь пешкой рая. И сейчас, наблюдая за тем, как всемогущий Люцифер еле справляется с ролью отца, Аластора накрывало неимоверное раздражение от осознания того, что этот пижон восседает на троне царства тьмы. По правде говоря, Радио Демон давно мечтает полакомиться его ангельской тушкой. Но перед этим, отняв у него всё самое дорогое в его жизни и, конечно же, трон. Какое же это было бы грандиозное шоу. Нет, Аластор никогда не хотел власти, в том понимании, в котором она должна быть. Хороший правитель должен являться справедливым альтруистом, желающим работать на благо народа. Или уметь вдохновлять и вести его за собой в светлое будущее. Даже жестокие цари хотели процветания для своих владений, делая всё ради этого. Аластору же всего лишь хотелось, чтобы в глазах каждого грешника, каждого отродья был животный страх. Именно поэтому демон ненавидел падшего ангела. Он был не тем, кого хотелось бы уважать, не тем, за кем хотелось идти, и не тем, кого стоило бояться. Единственное что приходит на ум, при взгляде на это недоразумение, коронованное фамилией Морнингстар, — идиот. У которого, тем не менее, была абсолютная власть. И эта невозможность противостоять ему выводила из себя больше всего. Когда отец Чарли заявился в отель, единственное что оставалось Аластору — втоптать его достоинство в грязь, унижая морально, давя на самое больное — его отношения с дочерью. И демон был безгранично рад шансу, предоставить владыке такой же опыт невозможности ответить физически, ведь он был полностью уверен в том, что сердобольная принцесса не позволит причинить вред её любимому помощнику. Поэтому отрывался он по полной, как в последний раз, всячески шутя над нелепостью большой шишки ада и дразня тем, что Чарли уже может называть демона папочкой. Как же он был доволен глядя на то, как владыка даже не пытается скрыть своё недовольство, или хоть как-то существенно его выразить. Жалкий. Но сейчас, язык не поворачивается обратиться к нему в уничижительном тоне. Сейчас, смотря на Люцифера снизу вверх, хочется раствориться на месте, из-за липкого, мерзко подступающего к горлу страха. Демон не думал, что такое вообще возможно испытывать по отношению к падшему. Когда Аластора швырнули об стену номера, он был готов к тому, что его прямо сейчас и убьют. Настолько грешник недооценил коротышку, что на контрасте с его предыдущими проявлениями злости, гнев который исходил от него сейчас, ощущался как дыхание смерти. — Я жду, — надменно требует ангел. — Да, ваше величество, — с шипением выплевывает демон. Учитывая его далеко не великий рост, довольно иронично, что владыка попросил назвать его именно так. Комплексы. Не смотря на страх, Аластора не покидали забавные мысли. Как хорошо, что улыбка красовалась на его лице всегда, иначе пришлось бы хуже. Кто бы мог подумать, что такого великодушного и с виду безобидного любителя уточек так легко вывести из себя. Демон даже не представлял, как выглядит гнев владыки на самом деле. И он успел пожалеть о своей неосведомленности, уже забыв какого это, когда твоя жизнь весит на волоске. Аластор мог бы попытаться сопротивляться, но он буквально был скован, то ли ужасом, то ли самим Люцифером. — Впредь ты должен обращаться ко мне именно так. А теперь отвечай: Зачем. Тебе. Моя дочь!? Его глаза снова налились кроваво-красным, а голос был поистине инфернальный. Рога, образовавишиеся на голове ещё когда Аластора швырнули в номер, кажется стали ещё больше. Вот как выглядит истинный король ада. И это в самом деле завораживало. Уши Радио Демона невольно поджались, ведь вынести этот оглушающий рёв было крайне сложно. Но улыбка Аластора по прежнему на месте. Ему безусловно страшно, но восторг не покидал его не на секунду. Тем более, он не мог потерять лицо, даже сейчас, и даже перед Люцифером, которого боялся ровно на столько, на сколько ненавидел. Дать ответ на вопрос было не сложно, сложно заставить владыку поверить в него. — Я правда считаю вашу дочь талантливой. Сложно не поддержать человека с идеей, в которую он так яро верит. Даже если она заранее обречена на провал. — Лжец. Послышался хруст костей, а после настигла жгучая боль в запястье, будто его проткнули каблуком насквозь. Демон втянул воздух через сжатые зубы. — Ты думаешь я не понимаю, что грешник, вроде тебя, ни за что не влезет в такую авантюру, без собственной выгоды. — Моя выгода в том, чтобы находиться с сильной стороной рядом, — Аластор уловил дрожь в своём голосе. — Я знаю, что Чарли способна на многое. Теперь Люцифер стоял на одной ноге, элегантно балансируя на кисти оппонента. Лицо грешника скривило. Не смотря на улыбку, было видно как ему больно. Злость владыки сменилась на самодовольство, выражающееся в ухмылке и в том, как голос смягчился. — Придумай что-нибудь менее тривиальное. — Какой мне прок вам врать, ваше величество. Я увидел потенциал, который вами был опрометчиво упущен, и решил помочь его реализовать, — радиоведущий не врал, но не договаривал. Владыка наконец смилостивился, уйдя с руки грешника, и начал в думах бродить по номеру, что заставило Аластора невольно выдохнуть. Но черт бы побрал это ангельское отродье. В следующую минуту, отполерованный до блеска ботинок, сверкнул над головой демона и резко прижал её к полу. В глазах на секунду потемнело. В каком же унизительном положении сейчас был знаменитый страшный Радио Демон. Он жалко пытался вытащить свою голову, стараясь упереться руками об пол, но те лишь скользили по красному паркету. Колени, на которых он стоял бёдрами кверху, предательски дрожали. Король наклонился к его уху и тихим, приторно сладким голосом, сказал: — Не делай из меня идиота, Аластор, — черепную коробку сдавили ещё сильнее, а голос сошёл на шепот. — Последний раз спрашиваю, для чего тебе Чарли? Давление будто с каждой секундой становилось всё сильнее. Почему-то, это больше не пугало, напротив, зажигало в нем огонь. Невыносимый огонь. Не смотря на то, что радиоведущий был крайне хитер, и достаточно умен, он никогда не мог держать язык за зубами, когда дело касалось чего-то, на что можно съязвить. Тем более, когда его вот так ставили на место, выводя из себя. — Признаюсь, больно смотреть на то, как заблудшее дитя пытается найти выход к свету, сквозь омерзительную, густую массу тьмы. Выносить все эти тяготы мучительно, когда за спиной нет сильной фигуры, на которую можно облокотиться в момент, когда на ногах стоять уже невозможно. Этой столь нужной фигурой стал я. И впредь, всегда буду я. Как бы вы не старались докричаться до неё. Звучало убедительно. В глазах владыки загорелось адское пламя. В следующую секунду Аластора оглушило, а единственный звук, который он слышал отчётливо — стук сердца. Ему зарядили сапогом прямо по лицу. За собственным криком последовал вкус железа от тонкой алой струи из носа. Грешник попытался встать, но ели подняв голову тут же упал, получив по животу. Он постепенно начал слышать истеричный голос короля. — Ты можешь быть самым опасным оверлордом, захватывать какие угодно земли, не стоющие и гроша, но ни за что, слышишь!? От следующего удара демона скрутило в позу эмбриона, и он интуитивно прикрыл живот руками. Не помогло. — Ни за что! Удар — Не смей! Снова. — Залупаться! Ещё сильнее. — На то! Как же блять больно. — Что принадлежит мне!!! Ты на моей территории, уёбок, — выплюнул Люцифер, толкая ногой оленью тушу, которая тут же издала жалостный хрип. Поправив шляпу и облокотившись на трость, он с упоением наблюдал за тем, как Аластор, со своей хрипящей отдышкой, пытается встать на дрожжащих руках. Улыбка еле держалась на нем, больше напоминая оскал прижавшегося к углу клетки, испуганного хищника. — Итак, — выдохнув начал речь падший, наворачивая круги вокруг своей жертвы, — я прощу тебе твою оплошность и, так и быть, позволю остаться в отеле и помогать. Но! При одном условии, — он тростью поднял за подбородок голову грешника, который успел только сесть, уперевшись руками об пол. — Чтобы уважить мою дочь, ты должен уважить и меня. Так что, будь хорошим мальчиком. Докажи свою покорность. Твоя поза как раз что надо, — на лице вновь расплылась самодовольная лыба. Люцифер демонстративно топнул каблуком перед лицом Аластора. — Целуй, — ухмылка стала шире. Этот засранец знает толк в унижениях. Страх отступил на задний план, теперь раздражение застилало разум, а оставшаяся гордость, черт бы её побрал, не позволила Аластору подчиниться. Мало того, что этот падший покусился на достоинство Радио Демона, так ещё и хочет чтобы он был его зверьком? Как бы не так. Грешник натянул улыбку пошире и приготовился к тому, что будет очень больно. — Не думал я, что существу, у которого и без того абсолютная власть, нравится таким бесталантным образом унижать оппоне- Демона заткнул сапог владыки, который тот резко протолкнул ему в рот. — Ещё как нравится, сука. И я рад, что ты признал мою абсолютную власть, — он выделил последние два слова, чуть ли не прорычав их, наклонившись к демону. Люцифер вынул сапог, в процессе чего изо рта грешника потянулась кровавая слюна. Откашливаясь от крови, Радио Демон краем глаза заметил, как кадык короля дёрнулся. — Как прискорбно, что вашему величеству приходится доказывать её, таким извращенным способом. Каким образом Аластор находил в себе силы улыбаться, ещё и так противно, Люцифер не имел ни малейшего понятия. Он догадывался о том, что радиоведущий так просто не подчинится ему, хотя в итоге так и случалось когда кто-то, из всего адского отродья, смел ему перечить. Единственное чего он хотел добиться — стереть эту улыбку к чертям собачьим. Аластор встал, еле держась на ногах, и Люцифер этим воспользовался. Он ударил грешника ногой в бок, от чего тот снова чуть не рухнул на пол, но успел схватиться руками за стену, сдирая когтями обои. Сзади послышались шаги, и Аластор, не успев оглянуться, почувствовал как его грубо схватили за волосы, сначала оттащив, а после впечатывая голову в стену. Кровь хлынула из носа, ещё не успевшего до конца зарегенирироваться. Аластор оставил красный развод, на таких же красных обоях, когда повернул голову в более удобное положение, если это так можно было назвать, утыкаясь щекой в стену и прирывисто дыша. — Скажи спасибо за то, что я всё ещё не убил тебя, утырок, — угрожающим тоном сказал владыка, обжигая дыханием дёрнувшееся ухо. — Вы вольны делать со мной что захотите, ваше величество, но не отрицайте, что вы тоже своего рода на привязи. Иными словами, вы меня не убьете. — А мне это и не нужно. — Вы так же не сможете мне серьёзно навредить, боюсь будет сильно заметно. Аластор был прав. К великому сожалению Люцифера, он не мог отыграться на грешнике, как того требовала душа. Была бы его воля, он бы стёр не только эту наглую улыбку, но и её обладателя, одним взмахом руки. Из-за этого праведный гнев внутри него лишь разгорался. А Аластор был только рад играть с огнём, но что-то ему не давало сопротивляться физически. Какое-то сжимающее диафрагму чувство. Что-то похожее на страх. Или скорее на волнение, заставляющее сердце сокращаться чаще. — Хм, говоришь могу делать что угодно? — проигнорировав последние слова Аластора, задумчиво поинтересовался падший. Радиоведущий ощутил, как его сильнее прижали к стене весом, казалось бы такого хрупкого тела. И это было бы совсем не устрашающе, если бы демон не находился на одном уровне с Люцифером, из-за того, что стоял в полусогнутом положении, уперевшись о стену. — Не волнуйся олененок, я найду способ заставить тебя страдать, — рука владыки скользнула под красный сюртук. Он медленно повёл пальцем вниз по пояснице, считая позвонки, и остановился там, где Аластора точно, никогда в жизни, не должны были трогать. Грешник дёрнулся, от пробившей его с ног до головы дрожи и, конечно же, это не скрылось от глаз владыки. — Ой, то-есть уже нашёл. — Убрал руку с моего зада, — прошипел грешник. — А то что, хм? — спросил Люцифер, игриво прикусив оленье ушко. Аластор начал брыкаться, но все силы куда-то улетучились, когда Люцифер ещё сильнее прижался к нему. Он даже не мог призвать тени или щупальца. Сначала демон списывал это на шок, или же на пресловутый страх. Но сейчас, ему будто не хотелось? — Не думал я, что ваше райское величество опустится до уровня грязного грешника. — О, ты не представляешь каким грязным я могу быть, — его руки прошлись по грудной клетке Аластора и, нащупав пуговицы, начали их расстёгивать. — Меня же не зря изгнали с небес. Казалось бы такое обычное действие, как расстегивание пуговиц, вызвало в Аласторе бурю неоднозначных эмоций. Как вообще кто-то, пусть даже король ада, смеет нарушать его личное пространство, выстроенное годами. С другой стороны, это было чем-то новым и необычным, ведь не каждый посмеет его тронуть, боясь за свою жизнь. Люцифер не боялся. В конце концов хотелось узнать, как далеко зайдёт падший. Какую ещё извращенную сторону себя он покажет? Аластор не заметил, как ловкие руки ангела добрались до рубашки, расстегнув верхние пуговицы, обнажая его шею. Люцифер обвел её контур своим длинным языком, вытянув из грешника кроткий, еле слышный стон. Этого было достаточно, чтобы самолюбие владыки вскочило до небес. — Я знаю, ты хочешь чтобы я прикоснулся к тебе. Как и все жалкие грешники жаждешь поддаться искушению. Люцифер медленно сползал руками вниз по торсу, и когда дошёл до линии брюк, только начав их расстегивать, услышал нарастающие радиопомехи. Почувствовав, как молнию на брюках ослабили, Аластора пробрала дикая ярость. Он резко развернулся, заехав владыке локтем по лицу, из-за чего тот отшатнулся. Он посмотрел исподлобья на демона, прикрыв нижнюю часть лица рукой. Когда кисть опустилась, можно было увидеть, как на губе Люцифера блестели золотые капельки ангельской крови. Уши Радио Демона встали, выдавая его взволнованность данной картиной. Падший медленно облизнул свои сочные, кровоточащие губы, раздвоенным на кончике языком. И черт возьми, это было самое сексуальное, что Аластор когда либо видел. Естественно попытка сопротивления лишь раззадорила короля. Его гордость была задета тем, что какой-то жалкий грешник смог пролить хоть каплю его крови. — Я научу тебя слушаться, сучка. Адреналин подскочил и демон уже был готов слинять, превратившись в черную субстанцию, как внезапно его шею сковал золотой ошейник, который неприятно обжог кожу и тут же исчез. Во всем теле ощущалась слабость. Если раньше ему было до жути интересно, что же будет дальше, то сейчас ему до жути страшно. Теперь он не мог пользоваться своими силами не потому что не хотел. Напротив, механизм выживания "бей или беги" подавал сигнал сильнее чем когда либо. Он просто не мог. Владыка с насмешливой улыбкой приближался к нему всё ближе, смакуя каждую эмоцию на лице грешника. Боль сменилась очаровательным непониманием, а после страхом в глазах. И наконец то, что оставалось от прежней улыбки, пропало с концами. Аластор был в растерянности, не зная куда себя деть. — Уже не такой резвый, олененок? — полушепотом спросил Люцифер, притянув податливого грешника за воротник. В следующую секунду ангельские губы, такие обманчиво нежные, накрыли его. Ведь чем глубже становился поцелуй, тем больше он причинял боли. Когда падший отстранился, все губы Аластора были искусаны в кровь. Демон не успел опомниться, как его обволокло захватывающее чувство падения. Кровать прогнулась под его телом, а после и под вторым. Запястья грешника были скованы руками Люцифера, нависнувшего над ним. Падший пожирал свою добычу глазами. — Что вы пытаетесь этим доказать? — кое как усмирив свое дыхание, и стараясь звучать как можно более равнодушно, спросил демон. — Что вы сильный? Поздравляю, у вас это получилось. Какая нахер неожиданность, — не в силах смотреть на владыку, Аластор повернул голову вбок. Единственный защитный механизм, который был ему доступен — агрессия, поэтому именно эту эмоцию он и использовал. Но прижатые к голове уши выдавали его. — Я никому ничего не доказываю. Лишь хочу продемонстрировать, что бывает, когда не держишь язык за зубами, — владыка наклонился к шее демона. — Пора тебе напомнить, что такое последствия. Мурашки атаковали ослабевшее тело демона, когда влажный язык начал исследовать каждую вену на чувствительной шее. Он сглотнул, почувствовав как Люцифер задел кадык, а после замычал из-за впившихся в нежную кожу зубов. Тем временем юркие пальцы уже расстегивали последнюю пуговицу на рубашке, оголяя худощавый торс покрытый различными шрамами причудливых форм. Он задел почти каждый из них, спускаясь все ниже, покрывая тело под ним кровавыми метками, которые он зализывал и зацеловывал, словно раны, пока демон, чуть ли не задыхаясь, пытался сдерживать любые проявления того, что ему это может нравится. Борясь с противоречивыми чувствами внутри себя, Аластор не совсем отдавал отчёт о том, что происходит снаружи, не заметив, как усыпивший его бдительность Люцифер, успел запустить свои наглые руки в нижнее бельё грешника. Понял он это только когда тонкие пальцы владыки вошли в него, растягивая задний проход, видимо стараясь больше для себя любимого. Демон зашипел, сотрясая помехами воздух, и вцепился в плечи падшего. Чем глубже входили пальцы Люцифера, тем больше грешник дрожал под ним. Он лишь изредка поглядывал на владыку, когда бегающему взгляду было больше не за что зацепиться, и все время на лице последнего красовалась самодовольная улыбка. Было видно с каким упоением падший мучал грешника. Аластору было неприятно, чувствительные стенки горели, сильно сжимаясь вокруг чужих пальцев. Больше всего ему сейчас хотелось убить Люцифера, заставить его страдать. Но силы и не думали возвращаться. Ситуация не стала лучше и тогда, когда всю боль затмило невероятное удовольствие, до этого момента неизвестное Аластору. Будто разряд тока прошёл через него, с нижней части тела до кончиков ушей. Кажется случилось короткое замыкание. Всякий раз, когда ангельские пальцы задевали сверхчувствительный комок мышц, Аластор был не в силах сдерживать стоны, извиваясь на кровати, сминая под собой постельное белье. Своими когтями он разодрал белоснежный сюртук владыки в районе плеч, то отталкивая Люцифера, то вновь притягивая к себе. Он бы убил падшего прямо сейчас, неважно как, но ему было так хорошо. Хорошо на столько, что он не мог это принять. — Расслабь очко, Аластор, о тебе же забочусь. Кажется владыка просто веселился, пока Аластор находился в абсолютном смятении. Поэтому единственное, что смог выдать грешник: — Иди нахуй. — Как знаешь. Аластор был готов послать падшего ещё раз, но не успев сказать и слова сорвался на стон, который больше походил на крик. Люцифер включил третий палец и ощутимо ускорил темп. Ещё пара минут экзекуции над телом грешника и, богу слава, ангел наконец проявил хваленое милосердие. — Хватит с тебя. Неужели владыка наигрался? Блаженная пустота внутри почти что порадовала демона. Наконец-то можно было вдохнуть полной грудью и, расслабив свое тело, распластаться на кровати. Аластор прикрыл глаза, уже грезя о том, как к нему вернутся силы и он обязательно отомстит Люциферу. Вонзит нож в спину. И хлынет ангельская кровь, окрапляя своими солнечными каплями Радио Демона, и поглотит он всё то светло, что источает владыка. Аластор сглотнул скопившуюся слюну. Просто надо было подождать, пока напыщенный король усыпит свою бдительность. Собственный громкий стон оглушил его самого, а неожиданная боль пронзила все тело. Люцифер вошёл в него резко, во всю длину. Совершенно бесцеремонно. Король ясно продемонстрировал, что может делать все, что пожелает. Он вонзил когти в нижнюю часть талии демона, не давая ему пошевелиться. Каждый толчок был яростнее предыдущего. Аластор уже не пытался сопротивляться, ведь все попытки оттолкнуть владыку от себя были тщетны, поэтому его ослабшие руки покоились на шее падшего. Ещё никогда Аластор не ощущал себя таким беспомощным, таким униженым. — Нравится когда тебя ебут? Заносчивая сучка. Внутри Радио Демона так горячо, горячее чем в любом другом демоне. Его ненависть можно было почувствовать физически, и это опьяняло сильнее, чем сорокоградусный виски. В Аласторе было точно больше. Дерзость — второе имя Радио Демона, и он должен был оправдывать его. Но что-то в нём сломалось. Разорвалось на части, окончательно и бесповоротно. Он ничего не ответил. Лишь снова простонал, словно подтверждая слова падшего. Тяжело дыша владыка лёг на демона, и замедлил темп, позволяя Аластору расслабиться и испытать удовольствие от процесса. Боль лишь отдалённо напоминала о том, что завтра радиоведущий не сможет сидеть в своей вышке и спокойно работать. Медленный темп дал понять Аластору, почему люди так любят секс. Нетерпиливое предвкушение захватывало демона, когда Люцифер медленно вводил свой член все глубже. А позже накрывало нежное удовольствие от неторопливой стимуляции чувствительной точки. Горячее дыхание владыки обдавало шею грешника, вызывая мурашки, а низкие стоны, срывающиеся с ангельских губ, затуманивали разум, от которого и так мало что осталось. Лишь в этот момент, как не странно, Аластор прочувствовал интимность момента. Его это смутило больше, чем что-либо до этого. Нежность не для него. Ему нужно было все и сразу. Быстрее, громче, невыносимее. Ненависть должна быть оправдана. Опустив взгляд на светлую макушку, на задворках сознания возникла навязчивая идея, что появилась у Аластора ещё когда он увидел кровь на губе владыки. Он нашёл в себе силы и, сделав рывок, впился зубами в шею падшего. Голос короля сорвался. Он тут же поднялся на руках, а голова Аластора упала на подушку. — Ты ахуел!? — Я тебя убью. — Ну попробуй, сучара. Люцифер начал душить грешника, пустив свои когти в тонкую кожу, и вдалбливая тело под ним в кровать. Аластор задыхался. Было ощущение, что адский кислород скоро покинет его лёгкие навсегда. И ему это безумно нравится. Находиться в предсмертном состоянии для него сродне эйфории. Аластор был в восторге. Благородный ангел, коего из себя любил строить Люцифер, показал свою истинную, извращенную натуру, прогнившую изнутри, олицетворявшею собой сам грех во плоти. Феерия. Никакой пощады, только исполнение своих низменных потребностей. Из Аластора вытрахивали душу и, в её глубине, демон всегда знал, что к этому всё приведёт. Аластор был словно под кайфом, будто Энджелл все-таки поделился с ним своей заначкой. Оставшиеся мысли покинули его голову, зато ощущения и эмоции переполняли. Всё внутри пылало: ненависть и дикое возбуждение, отторжение и желание, адская боль смешалась с райским удовольствием, а ругательства со сладкими стонами. Хотелось плакать и смеяться. Всё смешалось в убийственный коктейль под названием оргазм. На языке остался приторно-сладкий вкус королевской крови, напоминающий ликёр. Он прогнулся в спине, схватившись за руки на своей шее. Воздуха явно стало не хватать, в глазах потемнело. Следом кончил и Люцифер, после чего руки на шее демона наконец-то ослабли, впуская недостающий кислород. — Запомни под кем ты, — король ада все так же смотрел на Аластора сверху вниз, а его грудная клетка величественно вздымалась, выдавая сбившееся дыхание, будто он только что завалил неукротимого зверя. Аластор видимо протрезвел, ведь он больше не мог держать зрительный контакт с владыкой, после осознания того, что произошло. Поэтому он смущенно повернул голову в бок, прячя свой взгляд от Люцифера. Отдышавшись, падший поднялся с кровати, чтобы привести себя в порядок. Аластор опять ощутил себя не в своей тарелке. Приподнявшись на руках он натянул на себя брюки и стыдливо прикрыл оголенный торс, придерживая свой сюртук. Кажется Морнингстар был доволен своей работой, педантично поправляя все ещё белоснежный, и каким-то образом целый, пиджак и аккуратную бабочку. — Не больно сидеть? — окинув взглядом ссутулившуюся фигуру демона, с насмешкой спросил Люцифер. — Идите к чёрту, — сказал Аластор, вставая с кровати, потому что сидеть и правда было неприятно. Он отвернулся от любопытного взгляда падшего, чтобы спокойно застегнуть рубашку. — Я уже у него, разве нет? — Это не мой номер, идиот. — Тогда, в следующий раз я зайду в твой, — владыка прошёлся ноготками по задней стороне шеи Аластора и исчез, будто его и не было. Это было ужасно. Отвратительно. Аластор ещё никогда не чувствовал себя таким грязным, таким униженным. Тем не менее, он не прекратил издеваться над Люцифером, и ждал, когда тот, по своему обещанию, постучится в дверь его номера. Или может бесцеремонно вломится? Каким будет следующий раз? Он жаждал знать ответ на этот вопрос.