not sure what I've done

      В кабинете было тяжело. Тяжёлыми были и воздух, и взгляды, и мысли. Часы насмешливо щёлкали заевшей секундной стрелкой, оставив студентов вне времени, от чего ждать звонка становилось ещё более невыносимо. Цзыюй закрыла глаза и глубоко вдохнула. На самом деле здесь никого нет. Выдохнула. Никто не смотрит на неё украдкой через плечо. Вдох. Никто не кидал в неё изжёванные бумажки с неприятными текстами. Выдох. Часы не тикают. Сердцебиение и мысли постепенно успокаиваются, даже дышать становится легче. Настолько легче, что губы сами по себе растягиваются в лёгкую улыбку. И всё обрывается вместе с внезапным подзатыльником.       – Э, я к тебе обращаюсь?? – удар был несильным, но неожиданным и обидным, Цзы пришлось прикусить губу и не заплакать. Как же достало, – дай эту задачу спишу быстро.       Это должен был быть вопрос, но вежливость – роскошь, которой её одногруппники не обладали. Хамоватая соседка уже притянула к себе чужую тетрадь не дожидаясь никакого ответа. В последние дни сдерживать слёзы становится всё сложнее, она не понимает за что её здесь так не любят, почему все решили накинуться именно на неё. Чжоу Цзыюй вовсе не новенькая в давно сложившемся коллективе. Всё, в чём она провинилась это спокойный характер и полное отсутствие тяги к общению. По началу к ней липли одногруппницы, откровенно подлизываясь, в надежде, что позже они могли бы рассчитывать на её хорошие оценки, но совсем скоро все поняли, что девушка не намерена заводить удобные знакомства и у них нет ничего общего, так что на какое-то время её оставили в покое. Совсем не надолго. А затем началось и никак не кончается. уже полтора года она учится среди неприязни и лицемерия. Одногруппников быстро начала раздражать превосходная успеваемость и спокойствие девушки, поэтому они с особым энтузиазмом принялись её ломать, при этом успевая списывать и спасаться за её счёт. Цзыюй никогда не отвечала. Она и не видела в этом смысла, и просто не умела. Сейчас она снова сидит и смотрит как её используют. Дышать становится ещё тяжелее. Настолько, что ей хочется распахнуть окно.       – Можно выйти? – её вопрос приковал все взгляды. Соседка зашипела в страхе быть пойманной на списывании.       – М? – преподавательский взгляд противно мазнул по лицу цзы, от чего захотелось умыться, но она повторила вопрос, – подождёшь, скоро звонок, – послышалось ехидное хмыканье.       – Меня сейчас стошнит, – мгновенная реакция: близ сидящие шарахнулись, а преподавательница выпучила глаза, став похожей на жабу.       – Бегом!       В туалете можно спокойно выдохнуть. Цзы сползает на пол по стене и позволяет себе наконец-то заплакать в пустой комнате. Даже мелочи продолжают добивать, она всё больше чувствует себя абсолютно одинокой среди жестоких людей и никто не хочет помочь. Слёзы всё идут, Цзыюй даже не пытается их остановить. Казалось она проплакала бы тут несколько дней до потери сознания, пока её не прервали. Снова.       – Чего ревёшь, — никакого личного пространства. Отвечать миниатюрной девушке, спрыгнувшей с подоконника, не было никаких сил. Цзы не заметила, что Сон Чеён была здесь всё это время. Она вообще забыла о том, что эта малышка постоянно ошивается где угодно, лишь бы не на занятиях. Пара разрисованных кед остановилась возле Цзыюй, пытавшейся слиться со стеной и остаться одной хоть здесь.       – Я не реву.       – А я не прогуливаю, – Цзыюй злобно зыркнула на девушку, на что та ободряюще улыбнулась. Только чьей-то жалости ей сейчас не хватало. Чеён бесцеремонно уселась рядом. – Хочешь поговорить? Если не хочешь то я поговорю за нас обоих.       Такая странная она, эта Сон Чеён. Недавно Цзыюй поняла, что прогуливает та не просто так. Ну в основном. Она замечала синяки на худых коленках и плотоядно скалящихся одногруппников за дверью. А однажды застала ту за отмыванием сумки от оскорбительных надписей и рисунков. Иногда казалось, что Чеён ещё тяжелее, но не смотря на это, Цзыюй никогда не видела её слёз. А ещё чтобы она злилась, по-детски милое личико Сон Чеён всегда спокойное, а иногда даже приветливо улыбающееся.       — Сегодня нам рассказывали про синестезию. Знаешь такое? — Цзыюй не собиралась ей отвечать, но та как будто и не ждала, — Это когда некоторые люди видят цвета или запахи у чего-то эфемерного, например у чисел, букв, дней. Интересно, правда? – Чеëн посмотрела на окно и слегка улыбнулась, как будто её внезапно посетило какое-то тëплое воспоминание.       Девушки молча сидели в неловкой только для Цзыюй тишине, нарушаемой лишь стуком капель в раковине и приглушëнным голосом преподавателя в ближайшей аудитории. Она уже начала копать себя и заглядывать в бездну собственной печали, но Чеëн как будто вспомнила, что вообще-то что-то рассказывала:       — И люди кстати тоже, — от неожиданности у Цзыюй получилось только вопросительно прохрипеть, — у них тоже могут быть свои цвета. Я, конечно, не синестет, но ты для меня синяя как море. Такая же печальная и прячешь в себе всё самое лучшее. И сама прячешься.       Цзыюй не отвечала. Ей ничего было сказать. Промолчала она и когда подруга по несчастью вышла из комнаты, наверное ободряюще потрепав её по голове. Теперь у её бездны появился цвет. Она всё ещё задыхалась, но зато теперь представляла, как может протянуть к ней руку и… звонок. Ох, нужно делать ноги.