Феб де Шатопер удивлялся своей везучести: сначала он хорошенько набрался за счёт прохиндея Жеана Фролло, а потом, когда капитан нуждался в паре парижских су, очень вовремя попался этот тип в чёрном. Феб не возражал против желания щедрого чудака спрятаться в чулане, чтобы подсмотреть, как молодые люди станут резвиться в келье святой Марты. В конец концов, каждый имеет право на толику запретных наслаждений. Кому-то нравится заниматься любовью, а кому-то — смотреть. В этом вопросе Феб придерживался самых вольных взглядов. Главное, что незнакомец платил звонкой монетой, а остальное… в своих мужских качествах Феб не сомневался и верил, что щедрый господин тоже получит свою долю удовольствия. Ухмыльнувшись, капитан вышел из дома старухи Фалурдель.
Цыганочка ждала его, как и договаривались, у Гран-Шатле; она так прелестно обрадовалась капитану, что у того исчезли последние сомнения. Эта дичь сама насадится на вертел. Он усмехнулся неприличной ассоциации, затем галантно предложил красотке следовать за ним. Девчонка зачем-то привела с собой козу, но это Феба не тревожило. Пусть и коза посмотрит, он не жадный, особенно в деле, которое хорошо знал и любил. Девушка шла, опустив взгляд, и выглядела скорее опечаленной, чем довольной. Капитан всё силился вспомнить её дьявольское имя «Симиляр», «Симилар», «Менарда»? Язык сломаешь! И чего ради давать такие несуразные имена?
Фалурдель как-то ехидно посмотрела на девчонку, и тем, казалось, окончательно смутила её. Цыганка покраснела, ниже опустив голову, её козочка же недовольно заблеяла. Старуха грузно проводила их наверх, оставила лампу на столе, а сама, охая, спустилась вниз. Красотка устроилась на сундуке, где сидела прелестная и соблазнительная, чертя что-то пальцем по крышке. Козочка сделала круг по комнате и замерла напротив чулана, Фебу это не понравилось — неужели рогатая тварь учуяла сокрытого сластолюбца? Предприимчивый капитан поспешил сесть рядом с девушкой. О, вблизи она была еще желаннее! Он быстро оценил щедрость, с которой природа одарила это создание и внутренне поздравил себя и того чудика в чулане с весёлой ночкой. Но молчание слишком затянулось; капитан взял красавицу за руки.
— Заставили же вы себя ждать, моя прелесть! — сказал он нежно, подсаживаясь ближе.
Девушка подняла на него свои большие, влажно блестящие глаза и сказала с обожанием:
— Я вас люблю!
— Вы любите меня!
Что же, победа была в кармане! При всей своей женолюбивости Феб предпочитал взаимность, ну, не лежала у него душа к грубому нападению. Девка была бы зажатой, ещё и голосить бы начала. Никакого удовольствия! Когда же они сами раскрывали свои объятья, то это совсем другое дело. Ощущения становились приятнее, фантазия работала бойче. А тут уже, можно сказать, решённое дело. И только он собрался обнять гибкий девичий стан, как цыганка вырвала свои руки и, легко вспорхнув, встала напротив капитана.
— А вы? Вы меня любите? — спросила она с надеждой.
На такой случай у капитана имелся отточенный ответ:
—
Люблю ли я тебя, ангел моей жизни! — воскликнул капитан, вставая с сундука. —
Мое тело, кровь моя, моя душа — все твое, все для тебя. Я люблю тебя и никогда, кроме тебя, никого не любил.
— Ах, как хорошо! — девушка положила ему руки на плечи и позволила обнять себя за талию, но когда капитан нагнулся поцеловать её, она с шаловливым видом накрыла его губы ладонью. — Не спешите, мой милый.
— Да? — взгляд офицера пылал страстью, как и некоторые другие части его тела. — К чему откладывать самое сладкое, моя прелесть?
— Мой Феб! — Эсмеральда уперлась руками в его широкую грудь, не позволяя ему приблизить к себе лицо. — Позвольте мне сначала вам кое-что показать.
— Танец? — он широко улыбнулся и вновь сел на сундук.
— Лучше, мой любимый! — девушка застенчиво улыбнулась затем позвала. — Джали, иди сюда!
Козочка, которая с подозрением рассматривала дверь в чулан, встрепенулась и бросилась на зов хозяйки. Цыганка отвязала от шеи любимицы зелёный мешочек, уже виденный капитаном в доме Гонделорье, и высыпала на пол буквы. Капитан раздосадованно хмыкнул — вместо зажигательных, сладострастных плясок его, кажется, ожидал тот же фокус, который выкинула коза при Флёр-де-Лис. Хотя, эта жеманница так уморительно грохнулась в обморок, просто бесподобно! И Феб почти простил цыганку за то, что она выбрала не самый удачный способ его порадовать. Девушка присела перед козой и ласково попросила:
— Джали, напиши имя «Феб»!
Козочка послушно выбрала нужные буквы, хватая их зубами и подталкивая копытцами. «Феб» как и есть. Капитан вежливо поаплодировал, девчонка просияла и уже обратилась к козе со следующей просьбой:
— А теперь Джали, напиши фамилию Феба!
Тут капитан напрягся, так как не рассчитывал, что цыганка в своем обожании дойдёт до гордого имени Шатоперов. Козочка послушно выполнила просьбу и вот на грязном полу красовалась надпись Феб де Шатопер.
— Хм, недурно, — снисходительно похвалил капитан, которому уже надоело это упражнение в грамматике.
— Подождите, она ещё может! — с гордостью возвестила цыганка и погладила довольную козочку.
Капитан поднялся и, зайдя за спину девушки, нагнулся и приобнял её. Цыганочка задрожала, но тут же вывернувшись как угорь, легко подскочила на ноги и с робкой улыбкой сказала:
— Милый, подождите, моя Джали ещё не всё показала!
— Может быть, потом? — капитан силился улыбнуться.
— Нет, нет, — девушка отбежала от него и, молитвенно сложив руки, попросила: — Посмотрите!
— Хорошо, — Феб нехотя вернулся на сундук.
— Джали, напиши моё имя! — нежно попросила козочку цыганка.
Животное старательно собрало под именем Феба слово «Эсмеральда». «Вот это дьявольское имя!» — воскликнул про себя капитан и постарался запомнить, как оно пишется.
— Замечательно, — он даже похлопал. — Иди же ко мне, малютка Эсмеральда!
— Это ещё не всё, — красотка покачала головой, заставив звякнуть монетки в косах. — Джали, напиши, что нам суждено с милым Фебом!
И тут, к бесконечному изумлению капитана коза собрала слово «Брак».
— Что? — он похлопал глазами, а затем захохотал. — Брак? У нас с тобой?!
— Разве нет? — девушка прижала руки к груди. — Вы ведь спасли меня, а потом защищали в доме своей сестры?
— Какой сестры? — у Феба от смеха даже слёзы на глазах навернулись. — Это… это … не сестра… ха-ха… вот умора! Это моя невеста!
Увы, неосторожное слово слишком живо слетело с его губ. Феб тут же перестал смеяться и встретился взглядом с возмущённой цыганкой.
— Невеста?! Но… зачем же вы меня позвали? — на её щеках выступил румянец. — И зачем о любви говорили? — последнее она спросила дрожащим голосом.
Феб чувствовал себя по-дурацки, что за тупица ему досталась, если простых вещей не разумеет? Не станет мужчина звать в ночи девушку ради глупых разговоров. Но заметив, что у девушки обиженно задрожали губы, он сделал над собой усилие и поднявшись, приложил правую руку к груди.
— Нас обручили ещё в детстве, увы, таков мой долг, но люблю я тебя, моя прелестница и этой ночью хочу подарить себя тебе!
Эсмеральда, смахнув слёзы, попыталась улыбнуться. Джали же оставила буквы и вновь встала напротив чулана. Феб мягко, как кот, приближался к оглушённой новостями красотке.
— Эсмеральда, любовь моя, — ему удалось приобнять её. — Оставим разговоры, ночь коротка, а моя любовь бесконечна. Зачем же растрачивать свой пыл в слезах, когда можно направить его на более приятные дела?
Все это глупости! Велика важность — венчание! Разве люди больше любят друг друга, если их посыплют латынью в поповской лавочке? Ведь, главное, что люблю-то я тебя, а не свою невесту, — во время речи капитан снял с заворожённой его словами цыганки золотой пояс и начал возиться с нагрудной косынкой.
— Нет, — девушка очнулась и вновь вывернулась из его объятий. — Я понимаю, что мои мечты о браке глупы, но я не думала, что вы обручены! Теперь понятно, почему ваша невеста лишилась чувств! А я-то, глупая, думала, что она вам сестра.
— Не сестра, — он поджал губы, и с него слетело любезное выражение лица. — Давай начистоту, девка, ты сюда пришла явно не «Отче наш» читать! Хватит уже ломаться! А твоя дрянная коза и вполовину не так интересна, как ты думаешь!
Эсмеральда чуть не задохнулась от возмущения. Это Джали-то дрянная коза?! Феб с решительным видом шагнул к цыганке, девушка вскрикнула. Джали, которая сторожила чулан, в мгновение ока оказалась перед хозяйкой и кинулась в атаку. Но стоило маленьким рожкам боднуть его ноги, как Феб со злостью её пнул, козочка с жалобным криком отлетела к люку.
— Чудовище! — Эсмеральда выхватила нож. — Только подойди!
— И что? — он ухмыльнулся, приближаясь к ней, солдатский сапог раскидал собранные слова. — Попробуешь меня зарезать? Знаешь, что с тобой будет за нападение на капитана?
— Я себя зарежу! — Эсмеральда приставила нож к горлу. — И прокляну тебя! Страшным проклятьем, от которого твой род иссохнет на корню, а сам ты запаршивеешь и помрёшь! Цыганские проклятья дорогого стоят! — яростно шептала девушка.
Феб остановился и смерил её презрительным взглядом. Вот мелкая паршивка, такую ночь испортила! Он скрестил руки на груди и холодно произнёс:
— И ты мне говорила о любви? Теперь я вижу, что ты меня не любишь!
Эсмеральда уже не слушала его, она, всё еще держа нож у шеи, распахнула люк. Джали поднялась на ноги и возможно, про себя по-козьи кляла офицера и его тяжёлый сапог.
— Мелкая дрянь! — капитан бросился было вслед за убегавшими цыганкой и козой.
Но тут позади него раздался треск и из чулана вывалился незнакомец в чёрном, Феб резко повернулся.
— Какого чёрта?! — взревел капитан. — Вы что же тут устроили?
Человек поднялся и старательно пряча лицо, открыл кошель из которого извлёк три золотых.
— Возьмите и найдите себе другую девку, — он протянул деньги капитану.
Феба этот жест доброй воли значительно успокоил. Капитан забрал деньги и предложил незнакомцу вновь подождать в чулане, пока он не приведёт другую пташку. Незнакомец отрицательно мотнул головой.
— Мне нужно идти! — с этими словами он тоже направился к люку.
Оставшись один, капитан Феб задумался о коварстве и непостоянстве женской натуры. Но поскольку долгие рассуждения были ему противны, он быстро сделал вывод: «Бабы — дуры», и, весьма довольный собой, покинул злополучную комнату святой Марты. Полученных денег хватит, чтобы наведаться в одно из заведений на улице де Глатиньи, где даже под покровом ночи царило простое и понятное веселье разврата. Ночь для капитана продолжилась весьма славно, он и правда был одарённым мужчиной.
***
Клода Фролло разбирал удушливый, клокочущий смех. Этот вечер мог закончиться как угодно. Скорей всего, он бы просто прирезал капитана и девушку. Но всё вышло иначе. Интересно, насколько хватит козьего возмущения, чтобы держать плясунью подальше от капитана? Ещё священник отметил про себя, как остро реагировала цыганка на обиду своей козы и как сильно ею гордилась.
***
Когда Фалурдель поднялась наверх она нашла надпись составленную из букв «Феб де Шатопер» и разбросанные хаотично буквы. Почесав голову, она пока не стала ничего трогать, а потом внизу обнаружила, что золотой экю, который дал красавец-офицер, превратился в сухой лист. Это настолько возмутило старуху, что она, услышав, как по мосту проезжает отряд ночного дозора, не помня себя, выбежала к нему с криками: «Колдовство, колдовство!» Феб пережил несколько неприятных мгновений, когда его обвинили в колдовстве, и хотя дело завершилось полным оправданием, малец, воспитанник старухи, раскололся на допросе, нервы капитану попортили. Вся эта история чуть не закончилась разрывом помолвки, но ему удалось вымолить прощение у тётушки Алоизы и холодноватой Флёр-де-Лис.
***
Эсмеральда продолжала выступать с разбитым сердцем, капитан её перестал в упор замечать. Джали не пострадала, а Эсмеральда уже на следующее утро раскаялась в своём поведении. Подумаешь — невеста! На что ещё могла рассчитывать уличная плясунья, как не на участь любовницы? Но былого не вернёшь, Феб сначала пропал, а потом и вовсе её не замечал.
Зато изменил поведение тот страшный монах, который пугал её своими зловещими выкриками. Как-то после представления он подошёл, поздоровался с Гренгуаром, который представил Клода Фролло Эсмеральде. Священник принёс в омоньере несколько морковок и спросил разрешения покормить Джали. Растерявшись, цыганка разрешила.
— Славное животное, — архидьякон гладил лакомку Джали. — Мэтр Гренгуар объяснил, что её искусство — не колдовство, а лишь твоё мастерство дрессировщицы, — священник изобразил подобие любезной улыбки.
Эсмеральда только глазами хлопала. После этого дня он почти каждый вечер подходил к ним с угощением для Джали и парой монет для её хозяйки. Козочка даже привязалась к странному монаху, а за ней и Эсмеральда перестала его бояться. Гренгуар, обрадованный тем, что у него вновь появился образованный собеседник, зазвал архидьякона к ним в дом, где они вели долгие разговоры о самых разных предметах. Эсмеральда оставляла их одних.
Прошло три месяца, и в один из вечеров архидьякон выпроводил Гренгуара подышать воздухом, а сам, сев на лавку, попросил Эсмеральду уделить ему немного внимания. Джали устроилась у его ног, в последнее время Гренгуар даже ревновал священника к ней. Эсмеральда ожидала подобного разговора, не зря ведь он так живо ими интересовался. Священник без обиняков предложил ей стать его любовницей. И только она собралась отказаться, как он встал перед ней на колени и почти прокричал:
— Я люблю тебя!
Вот это стало неожиданностью. Одно дело, когда тебя зовут в сожительницы, собственно, Гренгуар ещё два месяца назад объяснил ей внезапную доброту священника. И совсем другое дело — любовь.
— А если я вас не люблю? — Эсмеральда с любопытством смотрела на некрасивое, но вдохновенное лицо священника.
— Я тебе гадок? — он пристально посмотрел на неё.
— Нет, — это была правда, гадливости она сейчас не ощущала.
— Пугаю тебя?
— Нет, уже нет, — девушка наклонила голову на левую сторону. — Но я вас не люблю.
— Возможно, моей любви будет достаточно? — теперь он поднялся во весь рост.
Девушка пожала плечами, затем внимательно взглянула на него и попросила:
— Поцелуйте меня.
Священник сначала опешил, но тут же поспешил осуществить её просьбу. Поцелуй обжигал и будил приятные ощущения, в конце концов, отстранив его, она попросила дать ей время на размышления. Думала цыганка до возвращения слегка хмельного Гренгуара. Архидьякон терпеливо гладил Джали. Эсмеральда грызла ноготь на большом пальце, и вот, когда поэт завалился спать на сундуке, девушка протянула руку священнику. Лучше так, она устала от улиц и жить с разбитым сердцем. На следующий день цыганка с козочкой навсегда покинули Двор чудес.
О решении своём Эсмеральда не жалела, спустя несколько лет она однажды проснулась с ощущением, что любит своего монаха. Возникнув внезапно, чувство это больше её не покидало.
***
Феб же закончил трагически, он женился.
